Сто дней ожидания

      Это была какая-то излишне злая ирония судьбы. Не то чтобы у Каны была излишне принципиальная позиция или какие-то предубеждения, вовсе нет. Но из всех своих подруг она до сих пор была единственной незамужней девушкой, которая, к тому же, не имела детей.       Ей было некуда спешить, вот серьёзно. Кана была ещё молода и полна сил и хотела пожить ещё какое-то время для себя и в своё удовольствие. Побыть безответственной, свободной девушкой, которую не сдерживают оковы брака и материнства. Лаксус, её парень, с которым Кана жила вместе уже несколько лет, также особо никуда не торопил возлюбленную, и Кана в связи с этим чувствовала себя вообще замечательно.       А после того, как она настойчиво, но мягко попросила всех, кто считал своим долгом намекнуть ей на необходимость остепениться, оставить её в покое, — так и подавно.       Окружение, видя тщетность всех своих попыток повлиять на свободолюбивую и пофигистичную Кану, в конце концов от неё отстало, и девушка даже была готова вздохнуть с облегчением. Материнство и в принципе родительство было ответственной миссией, и браться за неё как попало Кана считала свинством. А потому и решила временно повременить с ним, вот только…       У жизни на этот счёт явно были свои планы и взгляды.       Это определённо была жестокая ирония судьбы. Настолько жестокая, что Кану натурально от неё уже дёргало. А всё потому, что последний год жизнь, будто издеваясь, специально снова и снова намекала девушке, что пора остепениться, пора!..       Всё началось с того, что забеременела Люси — её близкая подруга. А после — все словно сговорились. Следом за Люси о пополнении в семье заговорили Леви и Эльза — ещё две их подруги, после, практически друг за другом, радостные новости посыпались от лучших друзей Лаксуса. Их же семья, которая даже семьёй толком и не была, оказалась поймана в сюрреалистичный заколдованный круг, который, по ощущениям Каны, смыкался всё больше и больше, превращаясь в удавку, сжимающую горло.       Это вызывало панику и странный страх, нервозность. Но жизни будто было мало этого, и даже во время такого долгожданного отпуска вместе с Лаксусом она умудрилась подложить Кане свинью.       Это была вполне себе невинная и интересная затея поехать на сафари. Когда и где ещё выдастся такая возможность наблюдать за дикой природой в её первозданном виде! Вживую!       Кана очень ждала эту поездку. И меньше всего могла ожидать, что дикая природа также решит забить свой гвоздь в крышку её гроба.       В тот момент, когда всё происходит, у Каны делается очень сложное лицо. Лаксус рядом весело ухмыляется, едва сдерживая смех — скорее нервный, чем какой-либо ещё. Туристы рядом с ними же восторженно охают и ахают, пока гид абсолютно будничным тоном констатирует факт: — Вот так в дикой природе львицы рожают львят. Ближе подъехать мы не сможем, иначе можем напугать их, так что понаблюдаем отсюда.       Кана наблюдать ничего не хотела. Она вообще в принципе хотела только одного: провалиться под землю здесь и сейчас. Лаксус рядом с ней, по всей видимости, разделял аналогичные мысли. Это определённо была худшая экскурсия за всю их поездку, но…       Она стала последней каплей. Даже не так: она стала грёбаной констатацией факта: жизнь своего таки добилась. И с такого долгожданного отпуска только вдвоём с Лаксусом Кана в итоге вернулась не одна. И держа в руках положительный тест на беременность, она лишь тяжело вздыхает, направляясь в соседнюю комнату к своему парню обрадовать его замечательной новостью.