Сто дней ожидания

      Насилмиин чувствует приближение срока. Она заранее знает, ощущает, что время вот-вот придёт. Готовится со дня на день разрешиться от своего тяжкого, внезапного бремени. Из-за этого обращается в особое внимание, делая всё для того, чтобы в самый ответственный момент, когда она будет наиболее уязвима, никто не нашёл и не потревожил её.       Она чувствует приближение заранее. Готовит всё необходимое, цепким взглядом обводя своё временное пристанище. Всё должно пройти гладко, но холодные ладони всё равно в нервном переживании скользят по упругой натянутой коже. Дитя внутри не отзывается на эти движения, и Насилмиин судорожно выдыхает.       Пора.       В нелёгкий и опасный час она остаётся одна. Один на один со своей болью и испытанием, которое сама же и взвалила на свои плечи. Скрипит зубами, рыча утробно, и крепко держится за выступающие камни. Ребёнок идёт медленно и тяжело, но Насилмиин не может сдаться или дать слабину.       Ей не на кого рассчитывать, кроме самой себя. Лишь себе самой она может доверять.       Принцесса дышит тяжело и глубоко, снова и снова вытирая катящиеся из глаз слёзы боли и напряжения. Она сильная и крепкая, а ещё до жути упрямая, а потому даже несмотря на слабость, позорную, подкатывающую слабость, всё равно держится. Чувствует приближение долгожданного облегчения, и упирается затылком в твёрдый холодный камень, стискивая зубы.       Громкий крик младенца эхом отбивается от каменных стен пещеры и разносится слабым отголоском по ночному безлюдному пляжу там, где Насилмиин прячется. Принцесса смеётся устало сквозь слёзы, дрожащими руками прижимая к себе своё дитя. Аккуратно обмывает его, завершая последние необходимые действия, и заворачивает в ткань, покачивая и успокаивая.       Их с Дуики сын смотрит на мать сонными ярко-алыми глазёнками, и Насилмиин устало улыбается ему, мягко целуя в лобик. Прижимает его к себе, пряча на своей груди, и позволяет себе провалиться в долгожданный сон, отдыхая.       Она инстинктами чувствует чужое приближение, и именно оно резко выдёргивает принцессу из сна. Заставляет вздрогнуть, в защитном жесте укрывая дитя в своих руках, и напрячься всем телом, всё ещё слабым и отдающим болью. — Насилмэ, это я, — негромкий голос Дуики заставляет Насилмиин ощутимо расслабиться, и она легко улыбается, когда её друг осторожно заходит в убежище.       И тут же замирает поражённо, в недоверчивом изумлении глядя перед собой.       Принцесса полулежит на своеобразной кровати, под которую обустроила широкий каменный выступ пещеры. Она всё ещё выглядит уставшей, но вполне себе здоровой и довольной. И самое главное — она аккуратно и трепетно прижимает к себе крохотный свёрток. — Не стой столбом, светлейший герцог, — Насилмиин усмехается, лукаво прищуриваясь. — Иди сюда и взгляни на своего сына.       Дуики повинуется, на негнущихся ногах приближаясь к подруге и любовнице. Затаивает дыхание, присаживаясь рядом с ней и осторожно заглядывая в личико сонного младенца. Аккуратно касается кончиками пальцев его щёчки и ловит себя на запретной мысли, что хотел бы, дабы этот миг не заканчивался никогда, но… — Король и королева прекратили твои поиски, — он с трудом отводит взгляд от ребёнка в руках матери и смотрит непосредственно на неё. — Они признали своё поражение и хотят, чтобы ты вернулась домой.       Насилмиин мрачнеет, опуская тяжёлый печальный взгляд на сына. Знает, что рано или поздно этот день всё равно настал бы, но… — Я позабочусь о нём, — Дуики обещает, прямо глядя в чужие глаза. — Никто ничего не узнает.       Насилмиин улыбается горько — она знает, что друг не врёт. Что он не предаст её и сделает всё для их ребёнка. Но ей как матери так не хочется расставаться с ним, пусть даже это и вынужденная мера, к которой она должна была быть готова.       Но Насилмиин готова не была. И в этом оказалась её ошибка, ведь приближение мига расставания резало прямо по живому. И не было от этого ни лекарства, ни утешения.