Первопроходцы

— Боунс, что происходит? — с порога спросил Джим, влетая в медотсек. — Пишу отчет по приказу твоего гоблина, — Маккой хмуро посмотрел на своего капитана, — сегодня утром репликатор произвел на свет особенно поганый кофе, и меня достал этот космос. Хотите знать что-то еще? Джим присел на край стола. — Ирония засчитана, Боунс, но я не об этом. В последнее время с командой что-то не так. Ты меня знаешь, я никогда не требовал дословного соблюдения всех инструкций, пока это не мешает работать. Но сейчас работоспособность экипажа стремительно приближается к нулю. Я с ужасом представляю что будет, если мы попадем в опасную ситуацию. Я хочу понимать, что происходит, и тебе, как начальнику медицинской службы, должно быть известно больше моего. Никто не спешит делиться своими проблемами с капитаном, знаешь ли. — Действительно, с чего бы это, — пробормотал себе под нос Маккой и продолжил уже громче — но думаю, ты и сам должен понимать, в чем проблема. Эта бесконечная пустота за окном… люди боятся ее. Даже мне не по себе, Джим. Никто не знает, где границы Пустоши, поэтому в голову и лезут всякие мысли: а что если у нас кончится энергия раньше, чем мы дойдем до ее конца? Что если мы заблудимся и никогда не выберемся из этой чернильницы? Ориентиров тут нет, так что найти путь можно только по приборам, которые теоретически могут дать сбой. Прибавь к этому замкнутое пространство корабля, рутинные обязанности, одинаковые изо дня в день, и полную неопределенность будущего, когда произойти может что угодно, и получишь надежный метод свести человека с ума. Единственное радостное, что я видел за последнее время, была зеленая рожа твоего старшего помощника, который вчера ночью притащил ко мне какого-то несчастного пьяного рядового. — Вулканцы не испытывают эмоций, в том числе радости, Боунс, — нахмурился Джим. Ему не нравилось, как его лучший друг относится к Споку и отзывается о нем. Он не понимал, откуда у Маккоя такая враждебность к вулканцу. — Ха, да уж конечно! Видел бы ты его вчера. Кстати, не знаешь, как он вообще встретился с этим рядовым? Насколько я помню, смена Спока заканчивается гораздо раньше, разве не логично было бы потратить свободное время на сон? — Это я его задержал. Мы играли в шахматы, — Джим сам не понял, почему он смутился. Как будто в игре в шахматы было что-то предосудительное. Маккой посмотрел на него так, будто сомневался в его психическом здоровье. — То есть он недостаточно достает тебя на мостике, и у тебя есть желание общаться с ним в свободное время? — Боунс, у тебя есть какие-то конкретные причины не любить Спока? — Строго спросил Джим. Возможно, его вопрос прозвучал слишком резко, но ему надоели выпады в сторону его старшего помощника. Теперь смутился уже Маккой: — Не то что бы я его за что-то не люблю… Просто он меня раздражает. Такой весь правильный, логичный, хладнокровный. Компьютер, а не человек. Иногда мне кажется, что я слышу, как в его голове щелкают механизмы. Зато ты, как я посмотрю, его очень любишь, — Боунс заговорщицки усмехнулся. — Уж не влюбился ли ты часом? В коллекции твоих похождений только вулканца и не хватает. — Боунс! — возмущенно воскликнул Джим, эта шуточка почему-то очень его задела. Особенно предположение, что Спок может быть частью какой-то там коллекции, которую он даже не собирал, — При чем тут вообще это. Он же вулканец. — Наполовину, — хитро улыбнулся Маккой. — Что, кстати, доказывает возможность отношений людей с вулканцами. — Не думал об этом, — честно признался Джим. Он действительно не связывал полувулканское происхождение Спока с тем фактом, что его человеческая мать смогла как-то построить отношения с его отцом. Наверное, в этом был виноват стереотип об абсолютно безэмоциональных вулканцах, в котором он уже начал сомневаться. — Я надеюсь, что мы со Споком сможем стать друзьями. — Разве вулканцы могут испытывать дружеские чувства? — Ой, да перестань. Сам же недавно говорил про радостную зеленую рожу. Может, вулканцы и не такие как мы, но они тоже живые существа, способные строить отношения, — Джим помолчал немного и добавил серьезным тоном. — Если честно, мне кажется, что ему одиноко на этом корабле. Все-таки он у нас единственный вулканец. Лицо Маккоя тоже вдруг стало более серьезным: — Он вообще такой один, Джим. Единственный в природе получеловек-полувулканец. Честно говоря, не хотел бы я быть на его месте. Они замолчали на некоторое время, но тут Джим вспомнил, зачем вообще пришел сегодня в медотсек, и его лицо стало хмурым: — Так что там с отчетом и пьяным рядовым? — В последнее время я тоже стал замечать неладное. Во-первых ко мне стали чаще обращаться люди с мелкими травмами — в основном с синяками и ссадинами. Они утверждают, что получают повреждения на рабочем месте. Но Джим, я не знаю, что должен делать механик, чтобы так ободрать костяшки и получить такой фингал под глазом. Это все очень похоже на последствия драк. Кроме того, у меня периодически возникает ощущение, что многие члены экипажа страдают похмельным синдромом. Но не могу же я проверять всех и каждого… — Можешь! — перебил его Джим, вскакивая со стола. — Я даю тебе такие полномочия. Более того, я приказываю в начале каждой смены проверять экипаж на предмет следов алкоголя и составлять отчет о результатах. — Есть, сэр! , — мрачно отозвался Маккой, затем добавил уже другим тоном. — Но Джим, экипажу надо как-то снимать напряжение, и ты должен это понимать. — Я не могу понимать, — Джим устало потер переносицу. Его очень расстраивала вся эта ситуация. Он всегда старался быть для своей команды не только лидером, но и другом. Сейчас он чувствовал, что экипаж его подвел, и одновременно заранее ненавидел свою будущую роль во всем этом. — Я просто не имею права. Корабль находится в зоне повышенной опасности. Это значит, что, как ты и сказал, в любой момент может произойти что угодно: нападение, неожиданная утечка энергии, что-то, что нам даже в голову сейчас не приходит. При этом любой сбой навигационных приборов может стать фатальным. Так что мы должны сохранять максимальную бдительность и боеготовность. Маккой хмуро кивнул, соглашаясь: — Хорошо, я понял. Помогу всем, что в моих силах. — Спасибо, Боунс. Когда допишешь отчет, отправь мне экземпляр.

***

Первым впечатлением от каюты Спока была температура — значительно выше, чем на всем остальном корабле. Как только Спок открыл дверь, Джим почувствовал поток теплого воздуха, будто на Энтерпрайз неожиданно открылся портал в пустыню. — Прошу, проходите, — Спок отошел от двери, пропуская гостя. Джим воспользовался приглашением. Войдя, он сразу же осмотрелся. Он еще ни разу не был в гостях у вулканцев, и ему было интересно. По пути он пытался представить, как может выглядеть вулканская каюта, но у него не очень получилось. Красно-оранжевая цветовая гамма комнаты довершала сходство с пустыней. Кроме того Джим заметил место для медитации и несколько необычных статуэток. Ему очень хотелось пройтись по комнате и рассмотреть все в деталях. Потрогать вещи, перебрать книги, пробежаться пальцами по странному музыкальному инструменту, висящему на стене. Но поступать так без разрешения считалось не вежливым даже в обществе людей, не говоря уже о вулканцах. Поэтому он сдержался. — Скажите, Спок, вы не мерзнете? — задал он первый возникший вопрос, усаживаясь за стол. Спок замер на полпути, и Джиму против воли вспомнилось сегодняшнее сравнение Маккоя. Действительно, складывалось полное ощущение, что его старший помощник просто завис, пытаясь переварить некорректно введенную информацию. — Пожалуйста, поясните, — наконец выдал он результат. Джим очень постарался не улыбаться. Нестандартная реакция Спока на самые обычные фразы постоянно приводила его в восторг. — Я заметил, что температура в вашей каюте выше, чем общекорабельная. Поэтому подумал, что, находясь на дежурстве, вы мерзнете. — Вулканцы выносливее людей, — пояснил Спок, присаживаясь напротив, — так что я не испытываю сильного дискомфорта в других помещениях Энтерпрайз. Однако в своей каюте предпочитаю поддерживать более приятную температуру, — он помолчал минуту, затем продолжил. — Прошу прощения, я не подумал, что стандартная вулканская температура может быть неприемлемой для человека. Я сейчас же поменяю настройки. — Нет, нет, Спок! — чересчур поспешно воскликнул Джим. Ему и правда было жарковато, но он был готов немного потерпеть. Он уже привык к вулканской манере выражаться и прекрасно понял, что означало это «не испытываю сильного дискомфорта». — Такая температура не является неприемлемой. И вы совершенно точно заслуживаете комфорта в своей каюте. Лучше, если вы не против, сделаем так, — он стянул через голову желтую форменку. Джим привык, что его фигура производит впечатление: когда он раздевался, он обычно чувствовал на себе взгляды — восхищенные, завистливые, одобрительные. Но взгляд Спока не изменился. У Джима появилось ощущение, что даже если бы он сейчас разделся донага, Спок бы смотрел на него точно так же — будто он по-прежнему одет. Почему-то это было немного досадно. — Я нахожу логичным такое решение. Могу я предложить вам чай? — Ну уж нет, — усмехнулся Джим, откидываясь на спинку стула. Удивительно, но именно в обществе строгого вулканца он чувствовал себя очень спокойно и расслаблено. — Лучше предложите мне лимонад со льдом. Я представлю, что я на курорте. — На курорте? — переспросил Спок, ставя перед Джимом запотевший стакан лимонада, а перед собой глиняную чашку с чаем. Джим уже почти привык пояснять Споку непонятные традиции землян: — Курорт — это такое место, куда мы ездим отдыхать. Там, как правило, тепло и есть море, но не обязательно. — Интересная концепция, — задумчиво сказал Спок, отхлебнув из чашки, — Но я не совсем понимаю, зачем куда-то ехать, чтобы отдохнуть? Разве на это не затрачиваются дополнительные ресурсы? — Знаете, когда я пытаюсь объяснить вам очевидные дня землян вещи, вы часто ставите меня в тупик своими вопросами, — с улыбкой признался Джим. Он не стал добавлять, что ему это нравится. — Прошу прощения. Джим поморщился. Он совершенно не хотел, чтобы Спок чувствовал себя виноватым в том, что не до конца понимает людей. — Вам не за что извиняться. Просто я не знаю как вам объяснить. Людям бывает сложно отдыхать там же, где они работают, к тому же, мы любим перемену мест. А на курорте еще и создается особая атмосфера отдыха, и ты точно знаешь, что никто тебе его не испортит рабочими проблемами. Спок замолчал, и между ними повисла задумчивая тишина. Джим лениво передвигал фигуры на шахматной доске, наблюдая за бровями Спока. Посторонним лицо вулканца казалось бесстрастным, но если привыкнуть и смотреть внимательно, можно было различить мимику, которая выражалась в основном бровями. Некоторое время Спок казался озадаченным, потом вроде бы пришел к какому-то заключению, а затем вдруг расстроенно нахмурился. — Полагаю, я польщен, что вы чувствуете себя так комфортно в моем обществе. Однако я вынужден, как вы выразились, испортить вам отдых рабочими проблемами. Джим вздохнул и выпрямил спину. Он и сам собирался обсудить со своим старшим помощником ситуацию на корабле, но вечер неожиданно оказался таким приятным, что он оттягивал этот разговор. — Да, я получил отчет доктора Маккоя и уже приказал ему проверять экипаж на алкоголь в начале каждой смены. — Хорошо, — кивнул Спок, — однако меня беспокоит другое. Корабельные репликаторы не запрограммированы создавать алкоголь. Тем не менее только за сегодня я заподозрил похмельный синдром как минимум у семидесяти трех членов экипажа. Очевидно, что никаких личных запасов будет недостаточно для этого, и я совершенно точно уверен, что Энтерпрайз не перевозит груз алкоголя. Джим нахмурился. Может он и не был безупречно логичным вулканцем, но быстро понял, куда клонит Спок. И вывод ему совершенно не нравился. — То есть вы хотите сказать, что кто-то из команды делает выпивку прямо здесь, на Энтерпрайз? — Именно. Я также считаю, что этот случай нужно тщательно расследовать. — Я с вами согласен, — мрачно кивнул Джим, — у вас есть мысли, кому это можно поручить? — Я хотел бы предложить себя. На данный момент у меня не очень много обязанностей, и я, совершенно очевидно, никак не связан с нарушителями. — Логично. В таком случае с завтрашнего дня вы приступаете к расследованию. Они опять замолчали, но на этот раз молчание было тяжелым. Джим с головой погрузился в свои мрачные мысли. Он лично просматривал дела будущей команды и всегда старался заботиться о них, быть в курсе всего, что происходит, и все равно недоглядел. Всю эту ситуацию он воспринимал как личную обиду. — Капитан, — вырвал его из размышлений голос Спока, — я хотел бы напомнить, что люди склонны совершать нелогичные поступки под влиянием сильных эмоций и зачастую потом сожалеют о них. А ситуация с Пустошью определенно является очень сильным эмоциональным раздражителем для любого человека. Страх перед неопределенным будущим всегда оказывал на вас значительное влияние. — Спасибо, Спок, — улыбнулся Джим, — вы на удивление проницательны. — Я изучал человеческую психологию в качестве дополнительного курса. Ваш ход, капитан.