Первопроходцы

— Личный журнал капитана, звездная дата 1602.5. Час назад Энтерпрайз пристыковался к космической станции, принадлежащей расе томанцев с расположенной в соседней системе планеты Том. Очевидно, станция является крупным торговым узлом, так что это хорошая возможность познакомиться с расами, населяющими этот сектор космоса, а также дать экипажу немного отдохнуть. Думаю, после такого длительного перелета, им будет полезно посетить местные бары и магазины. Джим сделал паузу, чтобы достать из шкафа любимую зеленую рубашку. Компьютер пиликнул, показывая, что сохранил записанное и можно диктовать дальше. — Я сам собираюсь сегодня посетить местную достопримечательность: исторический музей станции. Мне говорили, там собраны весьма интересные данные. Ну, по крайней мере, Спок так считает. Именно он пригласил меня пойти в этот музей. Мне кажется, что в последнее время он стал более общительным. Например, вчера пришел ко мне в кабинет, чтобы напомнить про обед, когда я слишком заработался с отчетами. И довольно бойко — ну, для вулканца — рассказывал об эксперименте над образцами грунта, взятого на необитаемой планете, которую мы недавно посетили. Мне даже не приходилось задавать ему наводящие вопросы, как обычно. Немного помолчав, Джим продолжил уже на тон тише, будто надеясь, что компьютер его не услышит: — А еще наши отношения кажется стали более тактильными, если это можно так назвать. За последние дни Спок четыре раза касался моего предплечья и дважды — плеча. Я не понимаю как это расценивать, учитывая то, что я слышал о вулканцах и… Джим замер на мгновенье и с силой потер пальцами переносицу. — Ну и бред я несу!.. Компьютер, стереть последнюю запись. Он машинально расправил левый рукав, прогоняя фантомное прикосновение. Нет, ему совершенно точно не стоило погружаться в эти бредовые мысли. Наверное Спок просто пытается перенять какие-то из человеческих обычаев и продемонстрировать таким образом свою дружбу. А он тут, как идиот, напридумывал невесть чего. — Веди себя нормально и заканчивай думать о всякой ерунде! А то неудобно получится… — приказал он сам себе и, еще раз проверив прическу, вышел из каюты навстречу новому приключению. В музее. Со Споком. Чтоб его!

***

— Доброе утро, Джим, — кивнул ему Спок, когда они встретились у шлюза. — Я взял на себя смелость подготовить небольшой обзор экспонатов. Он проиллюстрировал свои слова покачиванием рукой с планшетом, отчего широкий рукав его вулканского одеяния красиво взметнулся вверх. Джим сглотнул и выругался про себя, проклиная свое предложение одеться не в форму и тот миг, когда эта дурная идея вообще пришла ему в голову. Каким-то образом свободная одежда, напоминающая старинные японские кимоно, подчеркивала красоту худощавой фигуры Спока еще сильнее, чем довольно-таки обтягивающая форма звездного флота. — Я буду очень рад его послушать, — Джиму понадобились все его способности к дипломатии, чтобы выдавить приветливую улыбку и сохранить ровный тон. — В таком случае, пока мы идем до музея, я вкратце расскажу об истории станции, чтобы выставленные экспонаты были понятнее. На самом деле она довольно старая. Ее основали приблизительно шестьдесят пять лет назад как важную военную базу, которая… Голос Спока мягко журчал, легко выделяясь из общего шумового фона оживленной станции, но Джим совершенно не мог сосредоточиться на смысле его слов. Вместо этого он был по-идиотски счастлив от того, что может находиться здесь, вслушиваться в знакомые интонации и смотреть на скупые жесты, зная, что для его вулканца это признак крайней оживленности. И губы почти против воли расплывались в глупой улыбке независимо от того, что Спок вообще там вещал. Он никому об этом не рассказал и не собирался, но первым, что он ощутил, падая на землю после взрыва, было сожаление. Улетая, он ведь так и не прояснил свои непонятные отношения со Споком и теперь никогда не сможет этого сделать. Не увидит знакомого лица с разлетающимися черными бровями, не услышит тихого спокойного голоса… Сейчас обладатель всего этого стоял прямо перед ним, но тот разговор так и не состоялся. Потому что все вдруг стало еще более запутанным, и Джим понятия не имел, что со всем этим делать. — Могу я задать личный вопрос? — сразу же выпалил он, не давая себе возможность передумать и перебивая Спока на полуслове. Тот замер, чуть озадаченно посмотрел на собеседника, но затем медленно кивнул. Отступать было поздно и вообще недостойно капитана Звездного Флота, поэтому Джим, сглотнув, продолжил: — В нашу последнюю встречу ты сказал, что тебе нужно многое осмыслить. Я так понял, это относилось и к тому нарушенному приказу насчет которого мы вроде хотели поговорить… Ты… Возможно, у тебя было время и ты пришел к какому-то выводу? — Пришел, — коротко кивнул в ответ Спок и повернулся к следующему экспонату. Джим озадаченно посмотрел на него. Что это вообще значит? Он не хочет об этом говорить? Но вроде бы он не выглядит раздраженным — а Джим давно тешил себя надеждами, что умеет понять, когда его старший помощник не в духе или не хочет общаться. Поэтому он рискнул переформулировать вопрос, стараясь звучать непринужденно. — Расскажешь? Ну, про выводы. Если ты, конечно, хочешь этим поделиться. Глаза Спока чуть сощурились, обычно это символизировало у него что-то вроде легкой улыбки. — Прошу прощения, я забыл о традиции людей задавать непрямые вопросы, чтобы проявить вежливость. Если ты считаешь этот момент удобным, то я не против изложить свои выводы прямо сейчас. Он немного помолчал, видимо, формулируя мысль, затем продолжил. Медленно и очень тщательно складывая слова в предложения. — Я понял, что какой бы разумной ни казалась чья-то философия, не стоит бездумно следовать ей полностью. Особенно если находишься в нестандартных обстоятельствах. Я все еще глубоко уважаю учение Сурака и нахожу его верным и весьма полезным с практической точки зрения. Но теперь я думаю, что, может быть, моя мама была права, и мне стоит больше изучить вторую половину моей культуры — человеческую. И несколько пересмотреть свои убеждения исходя из новых данных. Джим слушал, замерев на месте, пораженный степенью доверия. Надо было что-то сказать в ответ, что-нибудь уместное, но при этом не оскорбительное. Но он уже не в первый раз терялся в такие моменты со Споком. Потому что тот всегда реагировал непредсказуемо, не так, как предсказывала человеческая логика. Определенно, ему стоило внимательнее слушать профессора ксенопсихологии в Академии… — Это очень сложно — пересматривать убеждения, — осторожно сказал он. — Не знаю, смогу ли я чем-то помочь, но, если что, всегда буду рад поговорить. Спок медленно кивнул: — Да, я уверен, что служба на Энтерпрайз и дружба с тобой мне очень помогут. Улыбка на лице Джима стала натянутой. Дружба… Ну да, все на самом деле так, как он говорил себе сегодня утром: Спок просто примеряет человеческую дружбу на себя в рамках того самого исследования и ничего больше. Ничего такого, что напридумывал себе один озабоченный капитан. Так что надо поскорее завязывать с этими мыслями и заняться чем-нибудь более полезным. Тем не менее, вот так сразу выкинуть их из головы не получилось, хотя Джим очень старался и даже достаточно внимательно прослушал вторую часть экскурсии, узнав, что уже пятнадцать лет как активный военный конфликт томанцев с аарденцами превратился в просто холодную неприязнь. Военная база в этом секторе стала не нужна, и ее вполне успешно переделали в торговую станцию для пролетающих мимо кораблей. Обычно Джиму нравились лекции Спока, но не сейчас. Сейчас ему хотелось оказаться где-нибудь подальше, чтобы без помех проглотить колючий клубок чувств, самым понятным из которых было разочарование. Он давил на грудь изнутри все сильнее и сильнее, будто стремясь поскорее выпасть сквозь ребра на всеобщее обозрение. Он никогда не был хорош в подавлении своих эмоций, не то что всякие там вулканцы... Лицо уже начало побаливать от гримасы доброжелательного внимания, когда наконец появился удобный момент попрощаться, не показавшись при этом странным или невежливым. Джим с горечью подумал, что первый раз в жизни хочет избавиться от общества Спока. И попросту сбежал. В бар, о котором ему рассказывал Скотти. Бар встретил его шумом и странной суетой: кто-то что-то подметал, украшал, переставлял… — Что у вас тут происходит? Вы работаете? — спросил он у шестирукого бармена-томанца, присаживаясь на высокий стул. — Не обращайте внимания, руководство станции готовит торжественную встречу посольству аарденцев. Всех клиентов нам распугали, — хмуро ответил бармен. Джим тоже не был расположен к долгим беседам, поэтому просто ткнул пальцем в рисунок с набором каких-то зеленых шотов, надеясь, что они достаточно крепкие, но при этом подходят для людей и не прожгут ему желудок, и погрузился в свои мысли. Первые четыре шота — оказавшихся вполне сносными, хоть и немного кисловатыми, — он старательно пытался убедить себя, что он просто придумал какую-то ерунду под влиянием эмоционального момента — чуть не умер, куда уж эмоциональнее? — и это все, как обычно, не серьезно. На пятом его отвлекла шумная компания, состоящая из Сулу, Чехова, Скотти и огромного количества каких-то шуршащих пакетов. Они что-то говорили Джиму минуты три — на что он старательно кивал — потом почему-то сгрузили пакеты рядом с ним и куда-то упорхнули. Джим допил последний, шестой, шот и вдруг понял что нифига. Это. Серьезно. Потому что ни с одним из своих «несерьезных» увлечений, он не был готов проводить столько времени — наоборот, его всегда раздражало, что они хотят от него как-то уж слишком много внимания, когда у него есть дела поважнее и вообще Работа. Ни с кем из них он так подолгу не разговаривал на совершенно разные темы. Никому из них он бы не рассказал так честно про чувства, которые испытывал на последней миссии — наоборот, попытался бы произвести впечатление крутого решительного капитана. Да, в его жизни был лучший друг — Леонард Маккой — которому он был готов рассказать все что угодно и выделить сколько угодно времени. Вот только тот никогда не привлекал его в романтическом и уж тем более физическом плане. И Джим всегда думал, что для него это нормально, так и должно быть: дружба отдельно, романтические развлечения отдельно, и все довольны. А серьезных отношений он все равно никогда не хотел. У него уже были одни серьезные отношения — с Энтерпрайз. Но вот на Споке привычная схема сломалась, потому что с ним хотелось всего: долгих разговоров обо всем на свете и таких же долгих объятий. Его почти постоянного присутствия за правым плечом, которое не утомляет, а наоборот придает спокойствия. Возможно, даже жить в одной каюте, чтобы по вечерам, закончив всю работу, можно было целовать его, наблюдая, как на щеках проступает зеленоватый румянец… На этом моменте Джим усилием воли прервал свое воображение и, застонав, стукнулся головой о стойку. Потом нашел в себе еще немного сил и заказал здоровенный стакан с какой-то многослойной разноцветной дрянью. Несколько слоев он упоенно жалел себя — идиота, который захотел тактильности от вулканца, когда даже дружба была натуральным чудом — лениво наблюдая, как в бар заходят томанцы и еще какие-то странные желтокожие существа, вокруг которых все суетятся. На фиолетовом слое в его нетрезвую голову внезапно залетела первая показавшаяся разумной мысль: «Но ведь Аманда же как-то смогла построить отношения с Сареком?.. Жаль, что нельзя попросить мастер-класс у этой явно гениальной женщины. Но ведь получается, это в принципе возможно…» Он поболтал трубочкой, наблюдая, как фиолетовый смешивается с красным. «С другой стороны, даже если теоретически такое возможно, я могу просто не привлекать Спока. Это даже с людьми случается…» «Но попробовать то можно?..» Сделав еще глоток, Джим помотал головой сам на свои мысли: «Рискованно, чертовски рискованно! Сейчас мы хотя бы дружим, а если не получится?..» Он нервно побарабанил пальцами по столу, залпом допил оставшийся коктейль и заявил сам себе: «А я черт возьми все равно попробую! Я капитан в конце-то концов!» Звонко хлопнув донышком о стойку, он схватил в охапку все зачем-то оставленные ему пакеты и покинул бар бодрой, хоть и немного покачивающейся походкой.