***
Сочные удары по футбольному мячу проносились эхом по всему пустырю, даже наверняка долетали до расположенного неподалеку соснового леса, напоминающего собою могучую защитную стену, отделяющую незастроенный участок земли от города, возвышающегося на за зеленой полосой. Из припаркованной серой «Девятки» вышли двое молодых людей, один из которых на ходу торопливо и даже нервно докуривал сигарету, наконец бесполезную выкидывая в песок. Воротник его белой рубашки поднят, рукава завернуты, а верхние пуговицы расстегнуты, благодаря чему можно увидеть толстую золотую цепочку на его шее. – Муха прикатил, – пробурчал Тарас, залпом выпивая остатки пива из пузатой кружки. Константин Шведов поднялся навстречу Мухину и уронил обе свои ладони на его плечи. – Здоров! Ну как все прошло? – Да никак! Отпинал я это чмо, чтоб впредь башкой думал, а не жопой. Плесни-ка пива, Тарас. В глотке пересохло. – Живой хоть? – напряженно спросил Швед, следя за Сергеем. Он лучше всех знал, насколько беспощадным и бешенным может быть Муха. Существуют моменты, когда неугомонное буйство и кипящая внутри дурь и кровь играют главные роли. В такие моменты самоконтроле не может быть и речи. Никто из пацанов не решился бы никогда бросить вызов Мухину, ибо мало кто заинтересован в том, чтобы свалиться с отбитыми органами в больнице или в бездыханном состоянии в могиле. Швед был одним из немногих, кто мог говорить слово поперек, кто имел права жать на тормоза, даже если они не срабатывали. Попытка – не пытка. Он был его правой рукой и очень часто здравым смыслом. На заносах смело брал руль в свои руки и избегал столкновения. На сегодняшнюю стрелку с тамбовскими Швед не поехал, и потому теперь приходилось думать о состоянии их старшака, вернее, о том, чтобы оно не стало достоянием публики. – Мне похуй, если честно, – отозвался Мухин, промочив горло. – Если че, братуха меня прикроет. – Да это без базара. Но ты поаккуратнее. Ещё мокрухи нам недоставало. – Швед, – Мухин похлопал парня по плечу несколько раз, и даже эти хлопки показались какими-то агрессивными, – никто и никогда не откроет рот на моей земле без моего разрешения. Я им дал возможность работать, а они возомнили себя королями. Такое не прощается. Ты меня знаешь, я терпеть не стану. Разумеется, это знал не только Швед, а все в Люберцах, вплоть до районного отдела милиции. Футбол на пустыре был в самом разгаре, и у Сергея возникло острое желание присоединиться к игре, но чуть позже. Сейчас ему хотелось подумать о чем-нибудь более приятном, что непременно способно снять стресс даже в качестве одной лишь мысли. Сняв с себя кожаную куртку и бросив её на песок, Муха сделал знак Тарасу, и тот послушно покинул теплую компанию. – Швед, все хотел спросить тебя: че за пташки тогда к тебе на дискоче подлетели? Симпотные такие, особенно та вторая, брюнеточка. – Да так... Познакомились как-то. Одну-то Дашкой зовут, я её немного знаю, а вторая... то ли Вера, то ли Валя... А, вспомнил! Вика! Подружки они типа. А тебе чего за дело? – Да редко у нас такие кадры встретишь. Все морды уже приелись, а тут новенькие, не местные. Ты их пригласи ещё разок. Познакомишь. – А Елисеева как же? – А че Елисеева? Она-то уж никуда не денется, а свежачок нам сейчас во как необходим, – Муха провел ребром ладони по своему горлу. – Ты все-таки найди мне их, особенно вторую. Викусик... Имя-то какое. – Лады. Постараюсь. – Опа! Мазила! Пойду я им устрою мастер-класс, – слегка подняв себе настроение, Муха со звонким присвистом рванул к футболистам.***
Была уже поздняя ночь, а в комнате Виктории Холмогоровой все ещё горел торшер. Она редко засиживалась до полуночи, но сегодня отчего-то совсем не хотелось придаваться Морфею. И дело было даже не в романе «Гордость и предубеждение», перечитываемый ею в оригинале уже десятый раз. Просто какое-то внутреннее волнение, причину которого она не могла объяснить самой себе, не давало уснуть. Порой даже содержимое страниц не могло перебить сбившиеся в одну кучу мысли о разрушенной собственными руками мечте, о Саше, о том, что ждет её дальше в Москве. Побег за океан одно время казался ей спасением, единственным способом разорвать всякую связь с человеком, которому она нелюбима, а теперь она добровольно отшвырнула этот спасательный круг и поплыла в неизвестном направлении. Перелистывая страницу замусоленной книги, Вика в конце концов откладывает её и прислоняется головой к стене, задумчиво и мечтательно глядя в потолок. Шорох за дверью привлекает её внимание, и она тут же гасит торшер. Не нужно, чтобы отец знал о её бессоннице и подвергал себя лишним переживаниям. Вика упала на подушки и сделала вид, что давно спит. Однако спустя некоторое время она четко услышала, как в её дверь кто-то скребется, будто полуночный кот. Закатив глаза, Холмогорова сразу же поняла, что за котяра пытается к ней пробраться, как только его шепот проник в тишину комнаты: – Сеструх, ты спишь? – Конечно! У кого ещё хватит наглости припереться домой в два часа ночи? Конечно, у тебя, братишка. – Вика снова зажгла торшер, а Космос, приложив к губам указательный палец, почти бесшумно прокрался в комнату и прикрыл дверь. – Ну и? Цель вашего визита? Он застыл в ожидании, будто его сестра обладала даром чтения мыслей. Вика же в ответ разглядывала довольного брата в недоумении. – Кос, ты чего, пьяный, что ли? – спросила она, и парень наиграно огорчился. – Как стеклышко, Вики. Я думал, моя любимая сестренка обо мне лучшего мнения. Вообще-то, я за рулем не употребляю! – Бессовестная ложь, – прыснула она. – Стоп. За каким рулем? – За круглым, за каким же ещё? Посмотри в окно. – Зачем? – За надом. Холмогорова обожала сюрпризы, но Космос иногда приготавливал не самые приятные. Тем не менее, сегодня он действительно постарался, чтобы вызвать у своей сестры щемящий сердце восторг. Девушка спрыгнула с кровати и подошла к окну. Она отдернула темные шторы и посмотрела во двор, где в ряд стояли несколько машин. Фонари возле дома хорошо освещали площадку перед подъездом, которую местные жители использовали как стоянку. Среди примелькавшихся отечественных автомобилей она увидела абсолютно незнакомую черную, определенно, иномарку с разрисованными под пламя крыльями. – Кос, это что, твоя? – она повернулась к брату, который закивал в ответ с широкой и заразительной улыбкой. – «Линкольн», малая, – щелкнул пальцами парень, – это тебе не хухры-мухры! Что можно было увидеть с высоты восьмого этажа, кроме черной крыши? Вика встала на носочки и почти легла на подоконник, но даже это не помогло ей получше изучить приобретенную братом машину. – И чего ты встал, как вкопанный? – сдавшись и повернувшись к Холмогорову, бросила она в спешке. – Давай, иди заводи свою карету. Я хочу покататься! – Ты с ума сошла? – рассмеялся Космос, однако обрадованный такой реакцией сестры. – Нет, а ты чего хотел? Подразнил меня глядя на ночь и теперь думаешь, я усну? Нет уж! Пока не прокатишь, не отстану! А твое «завтра» я знаю: смоешься с друзьями, только тебя и видели. Его пришлось выталкивать из комнаты в прихожую. Но Космос, в принципе, не сильно протестовал. Ему и самому не терпелось показать своего стального коня во всей красе. Тем более, что хвалиться и правда было чем. Они вдвоем спустились во двор под покровом глубокой и прохладной августовской ночи. Виктория первая подбежала к крутому американскому авто. Она видела похожее в голливудских фильмах много раз. Должно быть, оно там пользуется нехилой популярностью. – Очуметь, Кос! – она присела возле «пламенных» крыльев и осторожно провела ладонью по гладкому металлу. – Кто это рисовал? – Энди Уор… Блин, как его там, – Космос почесал затылок, – забыл. – Уорхол, что ли? – хихикнула Вика. – Во, точно! Улыбка сползла с её лица, и она в очередной раз с раскрывшимся от изумления ртом уставилась на брата. – Знаменитый американский художник? Ты прикалываешься? – Чистая правда, отвечаю. – Да хорош плести, – отмахнулась девушка. – Ты чего, не веришь мне, что ль? – развел руками Космос. – Тачку прямо из штатов пригнали! – Хочешь сказать, она новая? – Ну, не новая, зато она в отличном состоянии. Зуб даю, Вики, эта ласточка и через десять лет будет летать! Виктория бегала вокруг машины, неоднократно заглядывая в салон сквозь окна. – Опять вы с папой все от меня утаили. Нечестно! – Да я тебе первой сказал! Даже Пчёла с Филом ещё не в курсах. – Ну смотри. Боюсь спросить… – Тогда не спрашивай, – тут же предупредил Космос, точно так же топчась возле «Линкольна». – Сколько ты за неё выложил? – словно исподтишка задала свой вопрос Вика и приготовилась обалдевать. – Сказал же, не спрашивай. – Ладно, партизан, пусть это останется тайной, – засмеялась Холмогорова. – Так, Сезам, откройся! – воскликнула девушка и подергала за ручку двери. – Прыгай, так уж и быть. Прокачу тебя с ветерком, – недолго думая, махнул рукой Космос и отпер водительскую дверь. Вика вскоре устроилась рядом, на пассажирском сидении. В салоне было довольно просторно и уютно. В каждой мелочи здесь чувствовался шик и блеск американизма. На панели управления целый набор затейливых кнопочек, выполняющих неизвестные Вике функции. Все, что было ей здесь знакомо, это магнитола. Брат незамедлительно включил приглушенную музыку, зазвучавшую в динамиках сзади. «Вы, увидав меня, не прячьте взгляд. Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват», – Ой, Боже! Сразу выпускной вспоминается ваш, – Вика ударилась в ностальгию, тихонечко подпевая. Данную композицию Генералов песчаных карьеров Вика знала наизусть. Ещё бы, ведь она порой служила ей колыбельной: брат иногда пел на ночь вместо сказок, от которых был слишком далек. Когда они стали чуть старше, эта песня сделалась гимном всей неразлучной четверки: они пели её под гитару у подъездов, потом исполнили на выпускном. И она, естественно, напомнила Виктории о Саше, потому по её лицу проскользнула легкая грусть. – Ремень пристегни, – наказал Космос, и Вика беспрекословно подчинилась. – Куда рванем? – Давай На Садовое. И вот они покинули двор и погнали по ночной советской Москве на американском «Линкольне». Яркие фонари освещали им дорогу, а на темном, чистом небе маячили редкие звезды. Такие же редкие, как машины на дороге в столь поздний час, поэтому Космос порой позволял себе свернуть на встречную полосу. Скорость зверь из штатов набирал быстро и ехал гладко, будто летел, почти не касаясь дороги. Ветер засвистел в ушах, когда Виктория открыла окно, и принялся играть с густыми каштановыми волосами. Свобода – вот что напоминала эта сумасшедшая поездка. Вдруг захотелось умчаться на край света, объездить всю планету, а потом остановиться где-нибудь на берегу океана и закричать от счастья. Безумная фантазия, но она кажется реальной, досягаемой. Вика внимательно следит за действиями Космоса и в какой-то момент он отдает ей в управление руль. – Аккуратно, держи прямей, – командует он, давя на газ. – Я рулю, Кос! – радостно заявляет она. – Сама! – Тихо, осторожно. Гляди на дорогу. – Я гляжу! Круто! Они катались так до четырех утра, пока уже не начало светать. – Кос, можно подать голос? – Валяй. Вика торжественно нажала на клаксон, когда они въехали во двор своего дома.***
На следующий день Юрий Ростиславович уже собирался в дорогу. Его командировка в Ленинград была перенесена с мая на август, и вот теперь он вынужден был оставить дом и детей на неделю. Надя, как ни странно, увязалась с ним, сказав, что хочет навестить свою сестру, и Виктория была несказанно счастлива, что целую неделю эта жаба не будет мозолить ей глаза. – Космос где? – поинтересовался Юрий Ростиславович у дочери, когда она подбирала ему галстук к рубашке. – Рано утром куда-то ушел. Когда такое было? – Наверное, хвастаться поехал новой машиной. Мы её вчера ночью с ним уже обкатали. – Ночью? Вот как вас одних оставлять? – Попробуй этот. Па, мы уже не дети. Разберемся. Юрий Ростиславович примерил предложенный Викой галстук. – Идет? – Отпад, папуль. Косу передать что-нибудь? Я так понимаю, он к твоему отъезду не вернется. – Передай, чтоб не гонял, особенно по ночам. А хотя... все как об стенку горох. Да, я вам денег оставил как раз на неделю. На продукты, на расходы. Ему не доверяй – он их спустит на выпивку или на бензин. Убери к себе. – Как скажешь, – улыбнулась Вика, помогая отцу завязать узел. – А ты сам когда вернешься? – Через неделю планируем, но, ты же знаешь, как это обычно бывает. И все же я надеюсь, что дольше, чем на неделю, мы не задержимся. – Хорошо... Мужчина поцеловал Вику в лоб и прижал к себе покрепче. – Не грусти, любимая моя. – Я не грущу. Почти... – Тем более, ты же с братом. С ним не заскучаешь. – Это точно. – Так, только без эксцессов мне здесь. Ты за главную, Вика. Учти. – Юр, ну ты скоро? Время! – Надя заглянула в гостиную. Холмогоров-старший посмотрел на наручные часы и тут же засуетился. – Все, я побежал. Дочка, за Космосом приглядывай. – Как всегда. Идем, я провожу. Предложение присесть на дорожку Надя поддержала неохотно, но все же примостилась на коленях у мужа. – Так, всё, девчонки. Пошли. Втроем они быстро покинули квартиру и спустились во двор – у подъезда Юрия и его жену уже ждали черная «Волга» и водитель, любезно открывающий дверь. – Вещи в багажник убери. Надя, садись. Вик... – мужчина ещё раз напоследок обнял дочь. – Хвост пистолетом. Мы, Холмогоровы, никогда не унываем. – Никогда, – улыбнулась Вика, подставляя отцу щеки для поцелуя. – Ну всё. Как приедем на место, я позвоню. Пока. – Удачи, па. – Виктория помахала рукой удаляющейся «Волге» и стояла возле подъезда до тех пор, пока машина не скрылась из виду. В пустую квартиру возвращаться не хотелось. Вика, подумав немного, нашарила в кармане черной кофты наушники с плеером и решила прогуляться до дома Саши. Быть может, по пути она встретит друзей брата или даже его самого. Денек сегодня дивный – уходящее тепло августа уже веет осенью. Полдень. Солнце упрямо гнуло свою линию, поэтому в тени было не так жарко. Витя и Валера сидели в беседке и вот уже целых полчаса «резались» в «Дурака». – Ё-моё, где все козыри? Ты чего, их схавал, что ли? – возмущался Фил, когда перспектива проиграть во второй раз становилась реальностью. – Фила, не нервничай, – ликующий Витя внимательно глядел в веер своих карт. – Как тут не нервничать? Че ко мне одна шваль приходит, я не пойму? – Ты просто плохо помешал в прошлый раз. – Блин, на тебе! – Фил «сходил» с червонной дамы в надежде, что Витя не сможет её покрыть, хотя надежда была маленькой, ведь очевидно, что все старшие козыри у него, а колода уже кончилась. Виктория Холмогорова резво шагала мимо дома Саши, воткнув в оба уха наушники. Заприметив в беседке Пчёлу и Фила, она хотела было помахать им рукой, но те оказались увлеченными до такой степени, что вообще не видели ничего вокруг себя. – Привет, разбойники, – веселая, она оставила на время музыку и перелезла через заборчик. – Чем занимаетесь? – Он меня как негодного оставляет, – жалуется Валера, понимая, что его поражение уже точно неизбежно. Вика, хихикнув, вначале заглянула в карты Фила, затем метнулась к Вите и одним глазком посмотрела и в его маленький веер – там одни вини. – А козыри какие? – спросила девушка. – Вини, – в один голос ответили парни. Пчёлкин старался как можно меньше обращать на неё внимание, тем более в такой ответственный момент. Он заставлял себя не реагировать, когда она облокотилась на его плечи, когда прижалась к его спине всем телом, а пряди её волос, когда она опустила голову, защекотали лицо. Все его попытки и старания выкинуть её из головы терпят бедствие. – Фил, я в тебя верю, – спустя пару минут Виктория уселась позади Валеры и начала наблюдать за игрой. – Че у него там? – поинтересовался спортсмен. – Холмогорова, – сурово окликнул Витя и пригрозил кулаком. Вика рассмеялась. – Кто бы из вас ни выиграл, ты, Валер, все равно мой чемпион, – выкрутилась она, однако намекнув на примерный результат этого поединка. Как только Фил сделал очередную биту, в него полетели козыри. – Два-ноль! – подытожил довольный Витя, подняв обе руки вверх. – И кто теперь здесь чемпиньон? – Не, с ним играть бесполезно! Он же мухлюет, это и дураку понятно. – Расстроенный таким счетом Фил начал перетасовывать карты, а победитель в это время вынул из кармана пачку излюбленных «Camel» и расслабленно закурил. – А ты думал, он честно играет? – усмехнулась Вика. Пчёла в этот момент приблизился к ней, без спроса взял свисающий с её шеи наушник и вставил его себе в ухо. Там играло что-то незнакомое и нерусское, но он, тем не менее, потешно задвигался в такт, пока Вика не отобрала у него источник музыки. – Эй, вот давайте только без предъяв! Каталу нашли. Всё по чесноку было. – Да ладно, – протянула Виктория. – Знаем мы этот чеснок. Насовал себе козырей в штаны. – Хочешь проверить? Холмогорова, потом ведь не сладко придется. – Напугал ежа гранатой. Меня тебе ни за что не победить в карты, – заявила она вдруг, и этот вызов был сию же секунду принят. – Тебя? Да раз плюнуть! – Ну-ну. – Фил, раздавай, – Пчёла выбросил едва закуренную сигарету и вернулся на свое место. – Не буду я с тобой играть! – заупрямилась Вика, подзадоривая парня. – Тем более, за просто так. – Оп! Вот это мне нравится. Так давай на бабки. – Нет, на деньги я не играю. Давай… – Виктория огляделась по сторонам и тут взгляд её зацепился за кепку, которую Витя обычно надевал сразу же с наступлением тепла и не снимал до первых заморозков. – Придумала! Если я выиграю, то ты отдаешь мне свою кепку. – Эту? – сняв головной убор, Пчёлкин повертел его в руках. – Она ж мне как родная. – Его смешно расстроенное и жалостливое лицо повеселило Холмогорову, уж очень оно было наигранным. – Хрен с тобой. А если я выиграю, то… – если бы сейчас на её месте сидела любая другая, он бы безо всяких раздумий поставил на кон свидание и любым путем, даже обманным, победил бы. Но напротив него сидела Виктория Холмогорова – особа неприступная и гордая. А ещё любящая, ласковая, смешная, своенравная и, как назло, знающая своего противника наизусть. Наверное, она ждет от него нечто подобного. Но Витю так просто не возьмет и не раскусит даже она. – То забираю у тебя плеер, – он подцепил пальцем её наушник. – Согласна, ягодка? – Согласна, – недолго думая, ответила она. – Сестренка, я за тебя, – Фил уронил кулак на плечо девушки. – Предатель, – прокомментировал Витя. На этот раз крестям выпала честь стать козырями. – Так, дураки на месте, – тут же подхватил Пчёлкин, расправляя веер. – Не гони коней, – бросила Вика. – У меня восьмерка. – А у меня шестерка! Это хороший знак! – Обычно те, кто ходит первым, всегда сидят в конце со всей колодой в руках. – Холмогорова, я уже говорил, как ты очаровательна, когда начинаешь угрожать? – И не мечтай. Комплименты тебя не спасут, у меня на них аллергия. Бита. – Тогда крой. – Валет. – Бита. – Зажал валета, да? – Ходи уже. Сейчас поглядим, на что ты способна. Пришлось смириться с очередной битой. Игра только начиналась. У Вити была неплохая карточная артиллерия, которую он выставил против Виктории, в надежде закидать её всякой мелочевкой. Но девушке повезло – она отбила все четыре карты, под масть одной из которых Пчёла удачно попал. – Мазила! – спросила Холмогорова. – Поддался? – Ага, размечталась. – Ну что, теперь твоя очередь? Держись. Валера, естественно, был заинтересован в победе Вики, но он заметил, что эти двое играют почти на равных. Только он об этом подумал, как Витя впервые за игру принял все, что Вика ему набросала. – Отлично, первая партия пошла, – подначивала она. – Рано, рано радуешься, солнце мое, – парировал Пчёлкин, не слишком сильно расстраиваясь. – Это я репетирую. – Ой, обожаю самоуверенных девчонок. Особенно в кайф, когда они прокалываются. – Бита. Сегодня ты не на ту нарвался, Витенька. Он это давно понял. Он на такую больше никогда в жизни не нарвется. Таких просто больше не существует. К сожалению, а может, к счастью... Ему одной за глаза. Несмотря на то, что ход его, Пчёлкин все же не исключал поражение. Козырь у него был всего один за всю игру, а колода стремительно убывала. – Витек, ну ты как там дышишь? – с издевкой поинтересоваться Филатов. – Нормально-нормально, – уверил он, и Вика спрятала улыбку, поглядывая на свои карты. Что там может быть нормального, если по счастливой случайности из шести её карт пять – крести? У него явно не то же самое. Хотя она прекрасно понимала, что даже с целым веером козырей можно легко проиграть, поэтому расслабляться ни в коем случае нельзя. – Твою мать, да когда я завалю тебя наконец? – проговорил Витя, наблюдая, как летит в общую массу очередная бита. – Никогда! – Вика заливисто смеялась в ответ. – А в чем дело, мой полосатый друг? Нервничаешь? – Не дождешься. Мой ход? – Твой последний шанс. Последний козырь из колоды достался Вике, и девушке уже не терпелось осуществить задуманное. Витя безнадежно кинул перед ней одну из своих слабеньких карт, и она быстренько разделалась с ней. – Ну что? Готов? – подала голос девушка, прежде чем выложить вначале козырную десятку, затем даму, затем туза и напоследок положить на плечи Пчёлы две шестерки. – Валерка, ты отомщен! – Молодчик, сестренка! – сказал Фил, хлопнув по её протянутой ладошке. – Погоны не жмут? – издевалась она беззлобно. Пчёла скинул с плеч обе карты и смиренно сказал: – Ну че могу сказать? Непруха – она такая. Поздравляю, твой плеер остается с тобой. – Да, а вот твоя кепка – нет, – одним ловким движением Виктория стянула кепку с головы парня и стремглав выбежала из беседки со звонким смехом. – Эй, а ну стоять! – Пчёлкин тут же рванул за ней. Что эта девчонка себе позволяет? Что это за странные заигрывания? Что она задумала? Холмогорова обогнула растущую неподалеку старую березу, сплошь увешанную листьями, и шмыгнула за широкие кустарники, примерив кепку на манер Пчёлкина – козырьком назад. Догнать её Вите не составило труда, и как только он оказался рядом, девушка тут же сняла кепку и спрятала её за спину. В одно мгновение он поймал её за руку и притянул к себе. Прижатая к его груди, она хохотала. – Попалась, негодяйка. – Ну Вить! – сквозь смех позвала она, – я её выиграла, и она моя! Пусти! Щекотно! Кепку она все ещё сжимала в своих руках, а парень вдруг развернул Холмогорову к себе лицом, обхватив за талию. – Реванш? – предложил он, глядя прямо в её неповторимые зеленые глаза. Они обладали какой-то неземной силой очарования, особой магией, способной приворожить к себе любого несчастного мужчину. Сейчас этим несчастным был именно он. Хорошо бы найти какое-нибудь средство, которое поможет ему раз и навсегда избавиться от этой зависимости. В этих глазах он видит океан, нет, как будто целый отдельный мир. А она же в его не находит ничего для себя, никакого чуда. Просто смеется. – Обойдешься, – с шутливым упрямством отвечает она и крутит головой. – Надо уметь проигрывать, ты же сам говорил. Что? Что ты так на меня смотришь? Пусти же! Пустить? Нет, он её и так отпускает от себя. Постоянно. Каждый день. Витя не смог позволить ей уйти так просто в этот раз. Ведь скоро она уедет, и больше они не увидятся. Ему и невдомек, что она остается в Москве, ведь Космосу было велено временно ничего никому не говорить. Пчёлкин, ориентируясь в конечном итоге по ситуации, сделал быстрее, чем даже успел подумать: неожиданно он накрыл её губы, которые она не успела сомкнуть, своими и завлек Холмогорову в терпкий поцелуй с ароматом никотина. Вика уперлась в его грудь руками и, замычав, захотела немедленно отстраниться. Пчёла удерживал её ровно столько, сколько мог, пока она на начала бить его по плечам. – Ты что, с ума сошел? – выкрикнула она, оттолкнув его от себя и звонко ударив по щеке. Он окинул ей затуманенным взглядом, как будто не понимая толком, что произошло. Вика стоит перед ним с взлохмаченными волосами и громко и рассерженно дышит. Неподалеку раздается свист – это Фил. – Алё, ну вы где там?! Они оба вмиг возвращаются в реальный мир. Вика в замешательстве и даже немного напугана. Она не понимала, как должна относиться к этому маленькому происшествию. Нет, то, что он сделал, просто непозволительно! – Не вздумай об этом никому говорить, понял меня? – Она всучила ему кепку в руки и быстрым шагом направилась к беседке. Витя, глубоко вздохнув, постучал себя ладонью по лбу. – Дурак... – Чё, так и отобрал? – смеялся Валера, не подозревая, что произошло между ними несколько секунд назад. Следом за девушкой вернулся и Витя, держа руки в карманах. Кепка была снова на его голове. – Вижу, борьба была жесткой. Пчёлкин молчал, и Вика тоже. Оба выглядели подавленно и прятали друг от друга глаза. Такое чувство, будто оба совершили преступление и теперь делают вид, что незнакомы. Виктория изо всех сил старалась не показывать своего запоздалого смущения, которое краской разлилось по лицу. Ей казалось, что Валера обо всем догадается, если она срочно не уйдет отсюда. – Ладно, мне пора, – решительно сказала она. – Че-то случилось, что ли? – Филатов немного обеспокоенно посмотрел на девушку, затем на друга. Тот притих и поднял на Вику виноватый взгляд. – Оба загнанные какие-то. Вас там ничем не шандарахнуло? – Нет, все в норме. Просто сегодня отец в командировку уехал... Хочется поймать момент и... побыть одной. Большой привет. – Она как можно быстрее ретировалась из беседки и очень быстро зашагала в сторону домов. – Вик, постой! – Витя соскочил с места и побежал за ней. К счастью, она не ускорила шаг и не ломанулась от него, как от маньяка. Холмогорова чуть приостановилась, но повернулась не сразу. Пчёлкин догнал её и заметил, как она вся сжалась и не знала, куда деть руки. В глаза все ещё не смотрела. Даже, кажется, дышать боялась. – Слушай, ты прости… Я и сам не знаю, как так получилось. Извини. Она молчаливо слушала, опустив голову. Произошло какое-то недоразумение. Просто минутное помутнение рассудка. И она как-то слишком болезненно на это отреагировала. Случилось что-то такое, чего ни Витя, ни Вика не могли себе объяснить. Хотя, Витя, пожалуй, мог… – Ладно… Ты тоже прости меня… Не нужно было так… резко… – Вика провела пальцами по своей щеке. – Да нет, ты все правильно сделала. Так меня. – Главное – принять все с иронией. Она иногда бывает заразительной. Они оба улыбнулись своей неловкости. – Вить… Давай представим, что ничего не было. Окей? – Окей, так и сделаем. Кстати, держи, – он снял кепку и протянул ей. – Заслужила. – Нет, нет, – засмеялась Вика, – я же это просто так предложила, ради шутки. Она твоя. Она тебе больше идет. – Да брось. Дарю. – Нет, Вить, правда, не нужно. Думаешь, я бы отдала тебе свой плеер, если бы продула? Ни за что на свете, ни за какие коврижки. – Засранка ты все-таки, – усмехнулся Витя. – Ну как хочешь. Она собиралась уйти, но Пчёлкин снова её остановил. – Вик, точно не дуешься? – Нет, – покачала головой она и вдруг положила руку ему на плечо. – Мы же друзья. – Друзья… – Пчёла не успел коснуться её ладони – та немедленно соскользнула с плеча. – Друзья… – повторил он, глядя вслед Холмогоровой. Как раз в этот самый момент сзади просигналила чья-то машина. Он увидел, что прямо к беседке неспеша направляется неопознанный и не отечественный автомобиль, за рулем которого было нетрудно узнать Космоса. Виктории все ещё казалось, что она ощущает горячие губы Вити на своих губах. Всю дорогу до дома её преследовало это странное ощущение. Никогда прежде она не испытывала ничего похожего. Словом, никогда прежде никто её не целовал. Не целовал вот так – внезапно, настойчиво, порывисто. Она не сразу даже успела понять, что вообще происходит. Как будто мир перевернулся. Пчёлкин внаглую воспользовался её беспомощностью и позволил себе... слишком много! Что же это было? Зачем так страстно? Почему земля уходит у неё из-под ног теперь? И почему ей хочется вновь вернуть себе эти короткие секунды? Она вдруг остановилась и всего на один миг представила, что целует её именно Саша. Его бы она ни за что не оттолкнула. Ведь он не целует просто так, от скуки, или ради разнообразия и интереса. А вот Пчёле все равно кого целовать. Он делает то, что хорошо умеет делать. Но почему именно её? Она разве давала повод? Никогда в жизни! И не даст! Виктория предложила ему вести себя так, словно ничего не случилось, а как это сделать самой? Наверное, должно пройти время. В ближайшие дни с насекомым лучше не пересекаться.***
Вика вернулась домой. С этого дня квартира была полностью в распоряжении её и Космоса. Вика подозревала, что вскоре в этих стенах может разразиться буйная вечеринка в честь возвращения Саши. Хорошо, если ситуация с Леной разрешится тихо и мирно, что было мало вероятно. Вика решила занять себя чем-нибудь посторонним и отвлеченным. Обычно хозяйство всегда помогало ей справиться с грустными мыслями, но оно не помогло ей забыть об этом злосчастном поцелуе. Всякий раз, когда в памяти всплывало лицо Пчёлкина, его внезапный и даже безрассудный порыв, она чувствовала, как её насквозь пробивает дрожь. Его руки так крепко сжимали её, почти сдавливали. Она ругала себя за то, что сразу не остановила его, что не предвидела, что на мгновение потеряла контроль и даже успела получить что-то вроде удовольствия. Она убежала, обидевшись не столько на Витю, сколько на себя за свою слабость. Как же легко, оказывается, сбить девушку с толку! Так мало нужно, чтобы заставить её ходить ходуном из угла в угол и нервничать. Пчёлкин застал её врасплох, а она не ожидала, что подобное может когда-нибудь произойти между ними. Она никогда не допускала подобной мысли. А он? Он, получается, допускал? Вика покончила с уборкой по дому, а затем переместилась на кухню, когда время на часах подходило к четырем вечера. Она наверняка знала, что Надя, как обычно, не притрагивалась к кастрюлям и сковородкам, поэтому ужинать было нечего. Для Холмогоровой нет ничего лучше, чем постоять у плиты. В гостиной негромко работал телевизор, чтобы в доме не стояла круглосуточная тишина, а кухня наполнилась шипением масла на сковороде, куда позже упали несколько котлет. За этим шумом, однако, Вика услышала, как хлопнула входная дверь. – Кос, это ты? – позвала она с кухни, выключив газ и накрыв сковородку крышкой. – Сегодня снег пойдет? Когда это ты так рано возвращался? – Она выглянула из кухни в прихожую и увидела, как брат разувается у порога, свесив голову. – Отец уехал. Сказал, что неделю его не будет. – Грымза тоже свалила? – вяло спросил он. – Ага, к счастью. Кос, а что это? – девушка вдруг заметила, что его белый классический костюм весь заляпан пятнами травяного цвета. Брат поднял голову, и Виктории открылась его разбитая губа, на которой застыла запекшаяся кровь. – Космос, что произошло? – она ближе подошла к брату и, взяв его за руку, встревоженно поглядела в его угрюмые синие глаза. – Белый из армии вернулся, – ответил он без тени вселенской радости, что должна была рухнуть прмо на Вику; слегка прихрамывая, Космос прошел в свою комнату. В груди Виктории сердце совершило сальто. У неё и самой немного подогнулись колени. Она выронила из рук прихватку и, наступив на неё, побежала вслед за братом. Ей очень хотелось подпрыгнуть до потолка от счастья, сорваться с места и прямо сейчас понестись к нему, несмотря на то что он её совсем не ждет. Робкая улыбка задрожала на её алых губах, которые сегодня целовал Пчёлкин. Но вот неважный вид Космоса её взволновал. – Саша? – переспросила она, очень боясь, что ей послышалось. – А ты че, другого Белого знаешь? – Космос уселся на диван и вдруг сморщился. – Погоди, а... Что?.. Что за вид у тебя? Что у вас там стряслось? Ты почему весь в грязи? – голосок дрожал, как и она сама. Суетливо засеменив по комнате, Вика смотрела на брата. – Я ему про Елисееву сказал. А он, придурок бешенный, накинулся на меня. Как будто я виноват, что она – шлюха. Холмогорова выпятила глаза и хлопнула себя по лбу. – Кос, ты серьезно? Ты прямо так ему сказал? – Ну да. А как надо было сказать? Как это можно сказать по-другому? – Так правильно! А чего ты ожидал? О таких вещах не сообщают в лоб, братишка, а то по лбу можно потом и схлопотать. Тебе урок. – Поддержка у тебя так себе... Реально, видать, ему все мозги в армии отбили. Встретились, блин… – Космос сокрушенно разглядывал свой испачканный костюм. – Надо было всем троим собраться и рассказать. Один его держал бы, другой рассказывал, а третий на подстраховке, если ситуация выйдет из-под контроля. – Я не пойму, ты чему радуешься? Твоему брату хлебало набили, а она ржет. Вика глядела на брата с жалостью, но все-таки не могла сдержать смеха. Несчастный Космос хмуро отряхивал свою одежду. – Так, братец, давай снимай костюм. Я постираю. Он неохотно снял пиджак и передал сестре. – И рубашку тоже давай. – Да она чистая вроде. – Давай, давай. Брюки в ванную отнеси. И, кстати... тогда на танцах я видела Елисееву с каким-то мужиком. Забыла сказать. – Да её половина Москвы уже, наверное, видела, сестренка. Так что это не новость. За ужином, когда Космос соизволил выйти из своей комнаты и заявился на кухню, Вика все ещё не могла унять своей тревоги по поводу того, как Саша сейчас сносит эту странную боль. Он подрался с другом из-за невесты, которую уже и невестой-то не назовешь. Только слово осталось. И без того горячий характер Белова, кажется, закалили до предела в армии. Вика была уверена: он и сам мучается, что так поступил, что не сдержался. – Как думаешь, Кос, что теперь будет? – Виктория села за стол, но аппетит почему-то резко пропал. – Ты о чем? – отозвался брат, ковыряя еду вилкой. – Не о чем, а о ком. – А, о Белом… Ну, будем надеяться, что он не натворит глупостей. – Каких, например? – Ну, например, не попрется искать её на чужую землю. – А если... попрется? Космос шумно вздохнул, поправив лямку синих джинсов, что свисла с плеча. – Тогда беда... – Кос, поговори с ним! Убеди его... – Ага, спасибо, уже поговорил, – он указал на свою губу, которую Вика уже обработала. – Космос! Кто, если не вы? А если с ним что-то случится, а если он... – Вик! Я и сам все прекрасно понимаю. Остынет – еще раз поговорим. Она, поглядев на серьезного брата, робко добавила: – Я бы тоже могла... – А вот ты не вмешивайся!***
На следующий день Виктория рано проснулась. Космос ещё спал. С его костюмом она провозилась всю ночь, так что он преспокойно сох на балконе. Пятна еле отстирались. Космос выпил пару бутылок пива и завалился спать в испорченном настроении, все переживая из-за ссоры с лучшим другом, которого так ждал. Вика действительно ничем не могла помочь. Помирить их с Сашей она не сумеет. Она ведь его ещё даже не видела. Она понятия не имеет, каким он предстанет перед ней. А вдруг она его не узнает? Вдруг ей придется заново знакомиться с ним? Все-таки два года – срок немалый. И человек мог измениться в какую угодно сторону. И все же она уговаривала себя, что это не про Сашу. Его принципы бессменны! Его горячность бессмертна! Он привык доделывать дело до конца, он привык ставить точку. И скорее всего, что особенно пугало, история с Ленкой ещё только начинается. А Вику сегодня ждала важная встреча с любимой и единственной тетей Аней. Через два дня Анна Львовна улетает в Америку, и Виктория все ещё чувствует перед ней свою вину. Поэтому, оставив брату завтрак на столе в виде пирога с малиной, она тихонечко покидает квартиру. Очередной солнечный денек был одним из прощальных. Осень подступала все ближе, и первые листья с деревьев уже упали на землю. Двор в такую рань почти пустовал. Вика увидела лишь вдалеке бойко шагающего парня с короткой стрижкой, одетого в серую футболку, заправленную в брюки. Он шел, сунув руки в карманы, и шел прямо ей навстречу. Глядя себе под ноги и не замечая ничего вокруг, он не позволял ей себя узнать до последнего. Наконец они вдвоем оказались на тротуаре, у подъезда. Виктория замерла, едва парень поднял взгляд. Вначале она думала, что это всего-навсего очередной сон, ведь последние два года она видела его только там. Паренек точно так же остановился и спрятал обратно пачку сигарет, которую достал на ходу. Так они стояли на пути друг у друга и не верили своим глазам. – Сашка… – прошептала Виктория, делая свой первый несмелый шаг. Она ждала, что он либо испарится, и сон закончится, либо хоть что-то ответит ей наконец. – Привет, сестренка, – улыбнулся Белов, расправляя свои руки. – Скучала? Он ещё спрашивает? Нет, это точно не сон! Во сне он её целует. – Сашка… Сашка! – Холмогорова, прокричав на всю улицу, прыгнула к нему в объятия и почувствовала, как он оторвал её от земли. Закружив девушку в своих руках, Белов смеялся, удивляясь тому, что за два года она осталась такой же легкой, как пушинка, будто не ела совсем. Худенькая, стройная, хрупкая и божественно красивая. Быть может, стала чуть выше, на пару сантиметров всего. Вика не верила своему счастью. Пусть она и не невеста, но она ощутила себя ею тысячу раз за эти секунды. Ведь то, что она испытывает, способна испытать только по-настоящему верная и любящая невеста.