Де(кон)струкция

      Ранг не мог описать словами, как ему стыдно за вчерашнее поведение. Половина событий потонула в тягучем, не пугающем, но безжалостном беспамятстве. Вторая половина представляла собой отрывки, плохо совместимые между собой, которые сводили с ума, как только обострялись в памяти.       Он… переходил из рук в руки. Ощущал прикосновения деталями, о чувствительности которых не подозревал. Мехи, которых он впервые видел, буквально прилипли к нему: гладили, трогали, крутили. Скользили руками по стеклу над голубым сиянием. А он позволял…       Коннектом Ранг бы это не назвал. Подключения никто не задействовал, файерволы не взламывали, мусорного кода наутро он не нашел. Его сканировали, исследовали швы трансформации, но не больше. Он даже не знал, кто точно был рядом, например, участвовал ли Фройд в изучении его альтмода. Обычно, трансформированный, Ранг лишь засекал энергетические метки окружающих в смешанном электромагнитном поле. А в том состоянии, в каком он пребывал, они вели себя как призрачный код: то исчезали, то дублировались, то неожиданно изменялись.       Да, коннекта не было. Но было что-то невозможно, неприлично эротичное в том, что с ним делали. Он точно не должен был всего этого позволять.       Как он трансформировался и добрался до общежития, Ранг помнил смутно. Собственное падение приводило его в ужас: он стал посмешищем в первый же вечер. Дым Квикмикса, световые эффекты и издаваемые Сандером звуки дезориентировали его. В итоге его развезло при нескольких десятках других студентов! Которым он должен был показаться достойной… умной компанией! Ранг плохо понимал, какие именно социопсихологические эксперименты они ставили, а может, они увлекались философией, такое бывает как с мехами, работающими в прикладной сфере, так и с гуманитариями. Но он повел себя неприлично и теперь не понимал, как появиться в учебном корпусе.       Это помимо того, что он едва мог стоять.       Фройд же начал утро с фразы, которую Ранг уж точно слышать не хотел:       — Все будут очень тебя ждать завтра.       Ранг издал кашляющий звук кулерами. Он был уверен, что придется менять все мембраны на фильтрах после общения с Квикмиксом. И он не представлял, как встать на самокат, не говоря уж о том, чтобы снова вентилировать наркотическим дымом.       Он вспомнил, как Трепан презрительно взглянул на него, услышав об альтмоде. Наверное, так же он будет смотреть, если они встретятся на территории института. Они, конечно, с разных курсов, с разных факультетов, но они посещают одну библиотеку, и одну заправку, и…       — …ты в порядке?       Ранг не мог вспомнить, оказывался ли в руках Фройда вчера. Это одновременно обескураживало и внушало надежду. Но скорее — обескураживало.        «Поэма» Сандера довела его до этой безумной потери контроля? Или все-таки смеси Квикмикса? Или энергон, который Фройд дал ему — а он не проанализировал? Не хотелось наговаривать на Фройда, хотя именно он пригласил Ранга на «Темные вечера». Оставалась слабая надежда, что Ранг до сих пор что-то не так понял.       — Знаешь… я не уверен, что это мое, — выдавил он. — Слишком… экспрессивно… и физиологично.       Фройд пожал плечами:       — Недостаточно целомудренно для тебя?       Ранг смущенно замотал головой:       — Я просто представлял себе… дискуссии. Не… не творческие вечера…       — Это ты так смягчил «пьяную оргию»?       — Праймус, Фройд!       — Не позволяй социальным надстройкам и предрассудкам общества мешать тебе раскрываться, Ранг. Помнишь, что я говорил? Свобода. Мы забываем обо всех ограничениях на «Темных вечерах» и пробуем абсолютно все, что допускает внутренняя свобода друг друга.       — Внутренняя свобода? — переспросил он сердито — и вдруг обнаружил, что очков на нем нет. Они лежали рядом на столике. Ранг торопливо нацепил их, пряча оптику. — Т-ты вынудил меня трансформироваться!       — Ты жалеешь?       — Шлак, да!       Он задумался уже после того, как выкрикнул это — громче, чем собирался. Вообще-то… вообще-то, на самом деле, ему немного спокойнее от того, что больше не нужно хранить эту нелепую, никому кроме него не нужную тайну. Расспрашивая Ранга про альтмод, студенты с «Темных вечеров» будто тыкали пальцем в порванный шланг, и ему было больно и противно. Но после трансформации он не помнил ни вопросов, ни смешков. Деталей в целом сохранилось мало, но все стремление к нему было пропитано только интересом. И он никогда раньше не оказывался центром столь концентрированного внимания.       — Подумай до завтра, — посоветовал Фройд, разумеется, не обидевшись. Его ничто не выбивало из колеи. — Твой альтмод произвел фурор, не спорю. Но плохо ли это, а?       И он вышел, а Ранг откинулся на платформу и застонал. Силы отправиться на лекции сегодня его едва ли посетят.