Де(кон)струкция

      Трепан был прав еще кое в чем: Ранг действительно пришел на следующее собрание клуба. Он не хотел казаться трусом — во-первых. Во-вторых, он надеялся все-таки увидеться с Фройдом, а тот пропадал то на семинарах (они не были выдумкой, что немного облегчало Рангу принятие), то в библиотеке, то просто — неизвестно где. Однако он обещал, что придет, и сдержал слово.       Ранг снова оказался в его компании — и намеревался провести с Фройдом весь день. Взгляды Трепана выводили из равновесия, но не могли ничего изменить. Ранг держал Фройда под локоть и изо всех сил старался не влипнуть в одну из творческих инициатив, которые наверняка разлучили бы их.       Он решил не говорить о поцелуе, как и обо всем, что Фройд мог узнать от Трепана… Пусть думает, что это была обыкновенная пьяная несдержанность, что Ранг забылся и распространил свободу «Темных вечеров» на их комнату. Какая разница! Между ним и Фройдом сложилось нечто, что куда больше дружбы. Они коллеги. Им интересно друг с другом. Это-то Трепан точно не может разрушить!       Ранг будет стараться лучше. Будет соответствовать ожиданиям, бросит навязанную фаталистичную теорию бессмысленности, сделает… что-нибудь. И все станет как прежде, как было до «Темных вечеров». Даже лучше.       Сегодня свободу высказаться получил Стайлор — один из немногих случаев, когда черно-белое пространство «Темных вечеров» осветилось яркими красками. Он принес много краски — разноцветной, флуоресцентной, с отчетливым химическим запахом, похоже, в ее составе было что-то возбуждающее. Ранг, получив такой мазок на стекло честплейта, вскоре начал дрожать от желания отыскать Флэтлайна. Его всегда можно попросить снять напряжение — это самый простой способ, самый ни к чему не обязывающий. И вроде как Флэтлайн охотно позволял себя использовать, так что это его выбор…       Но, во-первых, Ранг дал себе слово сдерживаться. Вот, Фройду тоже уже раскрасили руки. Они теперь сверкали кислотно-зеленым, как и область вокруг линз. И Фройд ни на кого пока не полез! Во-вторых, Флэтлайн, как оказалось, был занят.       У него в руках корчился, извивался и хихикал мех, которого Ранг видел впервые. Тонкий, с белым корпусом, вытянутым шлемом, по конструкции он напоминал Персептора, но был меньше и хрупче.       Ранг не сразу понял, что новенький испуган. Он смеялся — но это потому, что Стайлор, сидя у него на коленях, рисовал на нем, как на белом холсте, самыми разными цветами. Забирался кистями в стыки брони, под честплейт, к шее, между ног. В сдавленном хихиканье едва удавалось расслышать «н-не надо» и «хватит».       Стайлор брызгал светящимися каплями на Флэтлайна и на сидящего рядом Персептора, и на всех остальных, кто тоже смотрел. Инферно, Сандер, Таскс, Лоуб, Нокаут… Трепан. Квикмикс нетерпеливо расхаживал вокруг. Даже обычно пассивно игнорирующая чужие выступления Эйрахнид приблизилась. Ей открывался наилучший вид.       — Кто это? — тихо спросил Ранг у Фройда.       — Кажется, его зовут Кварк. Персептор привел его, я слышал.       — Мне кажется, он не хочет…       — Он согласился, — уверенно возразил Фройд.       Ранг с сомнением покосился на Стайлора. Захваченный творческим порывом, тот продолжал действовать. Постепенно белизна уступала ярким пятнам, дикому узору, завораживающему, но тревожному. Кварк тоже носил очки поверх оптики — не так плотно сидящие, как у Ранга. Они съехали и испачкались в краске. Он попытался закинуть их обратно, тряся головой, но Стайлор стянул их и передал Персептору.       — Они тебе не идут, — он погладил Кварку лицевую. — Я сделаю лучше.       — В-верни-и, — простонал Кварк, дергая ногами. Стайлор был тяжелее, да и Флэтлайн все еще его держал. — Я н-не… мне нуж…       По его губам скользнула кисть, оставив лиловую полосу. Краска затекла Кварку в рот. Он выгнулся и застонал.       — Заработало, — Квикмикс потер ладони. Сам он был весь в голубых и лиловых пятнах. — Я ж сказал, ну. Ох-х, хорош! Спасибо за зрелище, Перси!       Кивнул ему, Персептор обратился к Кварку тоном, который показался Рангу пугающе спокойным для эмоциональной, тревожной сцены:       — Ты завораживающе прекрасен.       Ранг, нервно потирая заляпанное краской стекло, поймал Квикмикса за локоть и развернул к себе.       — Что происходит?       — Ну, ты знаешь, — тот улыбнулся, демонстрируя раскрашенные денты. От него исходил тяжелый возбужденный фон, как и от многих вокруг. Рангу мгновенно стало неуютно. — Инженеров мы неохотно пускаем. Вот, Персептор и привел нам Кварка.       — В каком… смысле?       — Стайлор демонстрирует, как много силы может быть заключено в чем-то невесомом, — с другой стороны возник Трепан. — Фройд, тебе понравится. Ты уже чувствуешь?       На самом Трепане Ранг заметил лишь немного случайных брызг. Его больше смущало, что Кварк продолжал сопротивляться. Сначала он отбивался, теперь просто дергался… а вскоре его движения стали носить более откровенный характер. Краска не просто пахла возбудителем, она явно реагировала с покрытием, и реакция раздражала нейросеть. А когда она попадала под броню, на кабели… Невнятные крики сопротивления сменились возбужденным аханьем и тоскливыми стонами. Стайлор продолжал работать, а Кварк фонил и раздвигал детали, ведясь корпусом за кистью.       — Готов уже, — прокомментировал Квикмикс.       — Сегодня цвет торжествует, — проронил Трепан. — Вечера не обязаны всегда быть темными.       — Да Кварк под этой штукой будет всю ночь искрить, — довольно заметил Квикмикс. — На всех хватит.       Ранг не мог примириться с услышанным. Он правильно понял, что Персептор оплатил свое присутствие здесь тем, что привел меха, которого буквально заставят сейчас принимать участие в крайне яркой, но едва ли желанной им оргии? То есть, Ранг пропустил начало, но он все еще сомневался, что Кварк — Кварк, который несколько кликов назад просил оставить его в покое, — правда хотел, чтобы его превращали во всеобщий свитч.       — Мне это не нравится, — сказал он Фройду негромко, отводя его в сторону.       — Я думал, ты закончил с… предрассудками, — говоря, тот наблюдал, как Кварк вздергивает ноги и пищит, пока Стайлор, уже сам сбивчиво вентилируя и возбужденно ерзая, красит его бедра снизу. Флэтлайн запустил палец Кварку в рот и размазывал внутри краску. Облизывал сам и продолжал снова.       — Это… аморально! Причем здесь предрассудки? Кварк не…       — Ты знаешь наши правила, — возразил Фройд. — Он захотел.       Правила! Трепан дал ему понять, что думает о правилах. Увы, тогда они были один на один, Фройд не слышал их разговора… и хорошо, что не слышал. Но все же…       — Это н-низко… он сейчас уже не сможет сказать, хотел бы он этого или нет!       — Как и ты. Но роль божественного символа тебе понравилась, — напомнил Фройд.       — …посмотри, какую дозу на него извели, — настаивал Ранг. — Уверен, это опасно.       — Квикмикс сказал бы, если так. Он произвел эту краску. К тому же, с нами всегда несколько медиков старших курсов.       — Да что с тобой? — удивленно воскликнул Ранг. — Скаттерган стал странно вести себя и пропал — всем налить. Фарма и Нокаут чуть не зарезали друг друга — а вас беспокоит Рэтчет. И теперь тебе все равно, понимал ли Кварк, куда его привели ради респекта?       Казалось невероятным, что Персептор, спокойный, ко всем обращающийся с уважением, тихий мех, поступил бы так со своим товарищем. Может быть, Ранг и правда стал параноиком после того, как Трепан напал на него?       — Ты снова вспомнил Скаттергана, — заметил Фройд. — Он не первый, кто испугался и ушел. Почему это тебя волнует?       — Ты хоть помнишь, как Сандер говорил о том, что хотел бы перепрошить Рэтчета?       — Ох, — во взгляде Фройда сверкнуло сочувствие. — Ты не можешь принимать всерьез все, что говорит Сандер. Он пишет на себе молитвы Мортилусу. Мы пишем их на нем. Мы с тобой.       Ранг затряс головой:       — Я беспокоюсь. Что… что с Кварком будет, если после всего этого… он испугается?!       — Ранг! — Фройд потер пальцем свою зеленую маску и задел оптику. Выключил ее на миг, а потом снова запустил. — Вспомни себя, пожалуйста. Тебе понадобилось время, чтобы втянуться, но ты стал символом «Темных вечеров». Теперь твой альтмод — легенда. Ты — воплощение идеи нереалистичности происходящего. Хотя ты никогда не верил в это, тебе все же нравилось, что с тобой делают, — оптика опять погасла. Фройд мотнул головой. — И вот, ты решил позанудствовать о морали?       — Вы здесь… Я… — Ранг едва мог подобрать слова. — Я думаю, я тоже — ваша жертва.       Фройд запрокинул голову.       — Значит, ты чувствуешь себя жертвой? — уточнил он. — Тебя воспевают здесь. Ты охотно пользуешься всем, что мы тебе даем.       — Вы — пользуетесь, — взволнованно возразил Ранг. Из-за жжения на стекле не получалось успокоиться и заговорить хотя бы на тон ниже. — Так совпало, что вам попалась интересная игрушка. Ты привел меня, не зная, как удобно получится, но ты получил свои очки за это, да?       — Ранг…       — Но Кварк? Я же вижу, что он интересен им только своей слабостью. Они напали на него, как стая шарктиконов. Кварком собираются воспользоваться, а Трепан хочет, чтобы ты на это смотрел. И вот что меня волнует — ты не против! — он перевел вентиляцию и повторил: — Праймус, ты не против…       К Кварку уже подключились — Квикмикс заслужил первое место, Стайлор — почетное второе. Флэтлайн был не против побыть снизу и подстраховать, чтобы никто не раздавил маленького партнера, пока тот неистово насаживается на скрутки, шланги, пальцы и все, что в него стремятся запихнуть. Сандер бросал полные ожидания взгляды на Фройда; его локаторы при этом горели красным, а глифы древних молитв сверкали сегодня по всему корпусу.       Ранг заметил и то, как Трепан смотрит в их сторону вместо того, чтобы наслаждаться разноцветной оргией, учиненной под его началом. Вокруг него вертелся размалеванный Таскс, не получая внимания.       Это какая-то… странная… изощренная месть? Показать Рангу его же — только более жалкую и слабую копию? Мог ли он такое спланировать?       — Мир наполнен несправедливостью, — напомнил Фройд. — Например, пессимистично было бы сохранять альтмод только ради высшей воли, если эта воля делает тебя несчастным, но ты при этом всегда предпочитал скрывать его, чем просто от него отказаться. А когда появился шанс использовать альтмод хоть как-то, хотя бы став идолом нескольких наркоманов, ты им воспользовался. И не притворяйся, что это всегда смущало тебя. Ты получаешь от этого невероятное удовольствие, Ранг. Ты тоже не веришь, как и все здесь, что Праймус определяет мораль или является мерилом истины, поэтому можешь не упоминать его больше.       — Мне надоело, — пробормотал Ранг, отшатываясь. Всплеснул руками. — Этот мистический бред о темноте, страсти и безумии. Мне надоело. Я здесь не затем, чтобы понять «бездну творчества», это правда. Но и ты — не за этим! Никто… Вы просто прикрываетесь красивыми словами. Я… я тоже, но я собираюсь закончить с этим, Фройд.       — Вот как, — сухо отозвался тот.       — Я не собираюсь падать во тьму. И знаешь, ты… как специалист. Ты все понимаешь. Ты всегда был умнее меня, мыслил шире, чем я… ты раньше меня понял, что все это — ложь, и просто умело притворяешься, что ты — часть этого. Ты пользуешься ситуацией, и вот это — аморально, Фройд. Давай… давай прекратим это. Я хочу уйти, — Ранг понизил голос. — Уйдем вместе.       — Видимо, я ошибся в тебе, — протянул Фройд. — Ты прав. Можешь не приходить на следующую встречу, если в основу своих наблюдений собираешься положить мораль. Мне нравится вид, — добавил он, глядя поверх Ранга.       Тот обернулся. В какофонии флуоресцентных пятен невозможно было разобрать, где чья деталь. Цвета смешались. Где-то в центре Кварк, прошитый насквозь чужими кабелями, давился чьим-то измазанным в краске шлангом. В стороне неподвижно сидел Персептор, как и всегда — наблюдая и не вмешиваясь. Но он больше не казался Рангу безобидным простаком, заблудившимся на чужой вечеринке.       Все здесь — не те, кем притворялись. Как вообще идея саморазрушения ради раскрытия личности могла показаться правдоподобной? Ранг в последний раз взглянул на Фройда, равнодушно скрестившего руки и вскинувшего подбородок. Демонстративно увлеченного оргией.       Внутри оборвалось что-то, и слова закончились. Он сказал не то, что собирался, но обратного пути не было. Ранг чувствовал себя раздавленным, вытолкнутым в открытый космос, но он уже был один раньше, и терялся, и путался, и боялся, и разочаровывался в себе… ему было больно, пока он пробирался наружу. Тяжело смывать краску и подавлять взбудораженные протоколы интерфейса.       Теперь он жалел, что выбросил фигурки. Пожалуй, он не решился бы в ближайшее время их раскрашивать, но они всегда помогали ему обрести спокойствие и порядок в мыслях.       Придется собирать коллекцию заново.