Danger Days. COVID-19 edition

Вдох. Болезненный до темноты в глазах выдох. Сколько ни дыши, кислорода всё меньше. Сердце бешено тарабанит в ушах, пока Фрэнк продолжает бежать. Кто-то вопит от боли, повсюду, куда ни взгляни, пустыня заволочена клубами не то дыма, не то песка, выстрелы бьют огромным молотком по ушам и по сердцу, и Фрэнк считает: один, второй, третий. Он соотносит количество выстрелов с количеством вскриков. Глаза щиплет и заливает чем-то густым и горячим, но он бежит не от вспышек, он бежит им навстречу. Он делает прыжок, группируется, и груда искорёженного дымящегося металлолома в последний момент спасает его от дыры в затылке. Вспышка со свистом пробивает голову паука на погнувшемся куске металла, который ещё недавно был бампером. Фрэнк осматривается. В трёх метрах от него фигуры в чёрных шлемах сходят с асфальта на песчаную обочину и направляют автоматы на покосившийся деревянный сарайчик. Трррра-та-та-та-та! Под взрывной волной щéпок, за решетом трухлявых стен никого, лишь беспокойный дым клубится и поднимается к солнцу. Фрэнк облегчённо выдыхает. За густым кустарником на пригорке с востока на секунду мелькает розовый наколенник Дока, и через мгновение: БАМ! Кактусы взлетают в воздух, порубленные куски зелёной мякоти приземляются в пробитую снарядом воронку. Фрэнк зажимает уши и падает на землю. Он морщится от боли — пальцы нащупывают в волосах что-то тёплое и липкое — перекатывается на другой бок и пытается открыть глаза. За тёмными кругами и ослепляющими искрами кружится асфальтовая дорога. Фрэнк моргает несколько раз и, когда его взгляд наконец обретает фокус, замечает на другой стороне от дороги неподвижное тело. Синее пятно очерчивается в знакомую куртку, а огненные пряди волос моментально вызывают в носу воспоминание о едком запахе краски. Лёгкие Фрэнка схлопываются внутри него, как лопнувший бумажный пакет. Задыхаясь в беззвучном всхлипе, он из последних сил собирает свои конечности в кучу и поднимается на ноги. За спиной свистят вспышки, тяжёлые ботинки перебежками топчут каменистую почву. Фрэнк поднимается в полный рост и летит через горячий асфальт, перепрыгивает через мелкие кустарники и падает на колени рядом с парнем. Глаза Джерарда закрыты, его жёлтый бластер валяется рядом, как забытая в песочнице никому не нужная игрушка. Измазанные в густой крови пальцы подрагивают над огромной алой дырой в животе. Фрэнк в истерике зажимает рану обеими руками, взгляд снова мутнеет, и только теперь он замечает, что с его челюсти стекают слёзы, шлёпаются на синюю пыльную кожу куртки. — Джи, нет! Нет, нет, нет! Открой глаза! Животный, нечеловеческий крик звучит как будто со стороны, Фрэнк едва узнаёт собственный голос. — Очнись, Джерард! Ресницы Джерарда слегка дрожат, он медленно открывает глаза. Тёмно-карий цвет радужки кажется ещё глубже на фоне землисто-серого лица. Фрэнк узнаёт глаза своего отца. Тоже на земле, тоже в ёбаной луже крови. Губы Джерарда слабо шевелятся, и Фрэнк наклоняется ближе, ловит каждое слово. — Я просто выхожу из игры, но она продолжится без меня. — Джерард слабо улыбается. Фрэнк отчаянно мотает головой, вытирая рукавом слёзы, из-за которых опять начинает мутнеть взгляд. — Нет, нет, нет… Держись, ты не можешь вот так, сейчас! Тебе ещё столько нужно сделать! Фрэнк не получает ответа, всё, что остаётся — лишь беспомощно наблюдать за тем, как в чёрных глазах медленно угасает свет. Кисти Джерарда начинают дёргаться в судорогах, он подносит пальцы к волосам парня и ласково заводит их за ухо. Губы начинают что-то тихонько мычать. Фрэнк трясётся всем телом, целует дрожащие пальцы и прижимает к своей груди. Кладёт голову на плечо Джерарда. Медленное мычание складывается в смутно знакомую мелодию. — Там за окном таится целый мир, но что ты знаешь о нём? Знакомый мотив звучит всё громче и уносится вверх, в небеса. Сталкивается с границами небесного купола и разливается вниз тягучим дождём. Фрэнк поморщился — что-то нестерпимо щекотало кончик его носа — и… открыл глаза. Он лежал на пледе, расстеленном на жёсткой каменистой почве, сбитый в комок спальный мешок зажат в ногах. По его лицу пробежали кончики чёрных волос, оставляя за собой россыпь мелких мурашек, а их обладательница растянула губы в ласковой улыбке и продолжила напевать: — На дикой скорости мы быстрей, чем свет, так что, друг, держись… Она погладила Фрэнка по голове, попутно вытряхивая из его волос заблудившиеся песчинки. Фрэнк поморщился, раздражённо почесал щёку и приподнялся на локтях. Солнце уже поднялось из-за горизонта и тихо наблюдало за происходящим с утреннего голубого неба. Слева, в нескольких метрах от них, дымился небольшой костёр. Кола сосредоточенно помешивал что-то в котелке, а Рэй тряс копной непослушных волос в негромком смешке над какой-то шуткой Джерарда. Красные волосы были небрежно заправлены за уши, ладони обхватили железную кружку, а на лице у парня играла лёгкая безмятежная ухмылка. Кофеин ещё не смыл остатки сна с его румяных щёк, и Джерард тихонько зевнул, прикрыл рот кулаком и улыбнулся Рэю в ответ. — И если всем нам не осталось мест в раю, то мы просто, мы просто, мы просто… встаём и бежим! — радостно воскликнула Док, торжественно кивнула головой в знак окончания своего выступления и протянула Фрэнку руки, — Двигай булками, золотце, приключения уже заждались! Она призывающе подёргала пальчиками. Фрэнк принял помощь и, тихо крякнув, встал. Под ногами хрустела земля, какая-то летающая тварь зажужжала над ухом. Пустыня ещё не успела раскалиться до горячей сковородки, и прохладный ветер потрёпывал волосы, впиваясь маленькими иголочками мурашек в кожу ещё сонной головы. Ноги несли к Джерарду. Хотелось потрогать его тело, пощупать лицо, убедиться, что он цел и невредим и завтрак не вываливается из огромной дыры в его животе. Фрэнк закрыл глаза и медленно вдохнул, давая своим нервным окончаниям по всему телу сигнал, чтобы хоть немного успокоились. Это был худший из всех его кошмаров. Фрэнк подошёл к костру и, кратко поздоровавшись со всеми, опустился на песок рядом с Джерардом. Тот не растворился пыльным облаком в воздухе. Вместо этого он улыбнулся и протянул Фрэнку кружку с чаем. — Доброе утро! Фрэнк благодарно кивнул и заглянул в кружку — на дне, под толщей солнечно-золотистой жидкости, плескались маленькие травинки. В голове у него до сих пор вихрем гуляли ночные погони, выстрелы и лужи крови. Которых никогда не было. От теперешнего спокойствия и тишины немного укачивало. Фрэнк глянул в светло-зелёные глаза. Солнце очертило в них каре-жёлтое колечко вокруг зрачка. — Ночью всё было тихо? Никто не проезжал? — Не-а. Порядок. — Джерард взял с костра палочку с дымящейся сосиской и аккуратно подул. — Ага, кроме твоих стонов ничего интересного, — заметила Док, плюхаясь на покрывало напротив. У неё в руках хлопнула огромная пачка сырных чипсов. — Моих? — лицо Фрэнка обдало жаром. Он поднял глаза на подругу — та расплылась в довольной шипперской улыбке. — Твоих. — Док хихикнула. — Я что-то говорил? — Нет. Только стонал его имя. — Док кивнула на Джерарда. Тот улыбнулся и повернулся к Фрэнку с вопросительным выражением лица. — Если б у BL/ind. были шпионы-койоты, плакала бы наша конспирация! Фрэнк выдавил из себя усмешку и отхлебнул чай, упорно игнорируя любопытный взгляд Джерарда. — Так что, когда выезжаем? — он повернулся к Коле. — Через тридцать минут. — Кола, который игнорировал всеобщие смешки, сосредоточенно поглядел за горизонт. — Солнце уже встало, скоро будет пекло. Хотя бы километров двести с ветерком проехать. — Проедем, — кивнул Рэй. — Я с утра уже глянул карту. Сможем ненадолго укрыться от жары в лесу, а заночуем в заброшенном городке. В десять часов они уже пересекли границу с Невадой. Из «зелёной» Зоны безлюдной Мохаве они снова въезжали в «жёлтую» — на территории штата ещё сохранялись жилые шахтёрские городки, а значит, неизбежно подрастали и роковые показатели смертности. Люди здесь существовали настолько тихо и уединённо, что никому не было дела до промчавшейся мимо разукрашенной тачки. Ближайшие к дороге дома стояли будто в полусне, грели покосившиеся бока на жарком солнце. Иногда вдалеке, на бескрайних пышнозелёных равнинах появлялись стада овец, охраняемых всего одним-двумя пастухами — никаких жёлтых рвм-жилеток, только широкие соломенные шляпы от жгучего солнца. Маленькие фигурки, как если бы нарисованные на книжной странице. Пойзон уверенно жал на газ, и пушистые комочки безразлично блеяли вслед понтиаку. На этот раз Фрэнк выпросил себе сиденье рядом с водителем и теперь мог успокаивать себя физическим ощущением мнимого контроля. В нескольких сантиметрах от него — родное плечо, за лобовым стеклом — бескрайний простор пустынь. Его нос с упоением вдыхал остатки ванили на алых волосах (он что, вообще не потеет?), но глаза были напряжённо устремлены вперёд. Если кто-то появится на горизонте, Фрэнк увидит незваных гостей первым и успеет среагировать. Успеет защитить. — Курочки мои, в график укладываемся? — раздался голос Дока. Она только что закончила болтать со слушателями в утреннем эфире и вытащила наушники из ушей. — Вчера весь день потратили на то, что можно было сделать за четыре часа, — ответил Кола. — Но Калифорния кишит поселениями бейсболистов и киностудий, сама знаешь. Пришлось попетлять, сегодня по Неваде всё нагоним. — И я бы ещё пострелял, — вмешался Фрэнк. — Да, тренировка не помешает. Больше никаких прорезиненных дорожек в нашей жизни, пора привыкать к камням и песку. Прорезиненных дорожек… В памяти Фрэнка всплыл спортзал в подвале, шумное дыхание и тяжёлый запах пота, смешивающийся с тонкими нотками скрипящей под «джампинг-джеками» резины. Один из последних вечеров накануне отъезда. Ещё чёрные, необкромсанные патлы Джерарда разбросаны по полу, как крылатая корона Ланы дель Рей на Мет Гала. Он лежит на спине и льёт воду из бутылки-поилки прямо себе на лицо. — Не знаю, как ты, я сегодня сплю здесь, — выдохнул Фрэнк, падая с последних двух отжиманий прямо носом в пол. «Прогресс начинается именно в тот момент, когда кажется, что ты уже больше не можешь». Может, Кола всё ещё агент ЦРУ под прикрытием и проводит на них эксперименты? — Потому что единственное, чего я ещё не умею, это долетать по воздуху из подвала до своей комнаты. — Фрэнк… — Ещё у меня только что отвалилась жопа. — Фрэнк. Пойдём, покажу кое-что, — Уэй уже поднялся на ноги и теперь нависал над вонючей, растёкшейся по полу тушкой Фрэнка и хитро ухмылялся одним уголком губ. — Ты вообще слышал, что я сейчас говорил? Кончики их пальцев были легонько сцеплены между собой, пока Джерард аккуратно вёл его по каменной лестнице. В потолке над бильярдной скрипнул люк — Фрэнк ни разу не был там, на самом верхнем этаже дома. Эта комната располагалась даже выше джерардовского балкона, с которого он впервые увидел в подзорную трубу своего нового угрюмого курьера. — Помнишь, я обещал показать тебе, что там? — Джерард смотрел вниз из квадратного проёма и, улыбаясь, протягивал руку. На его сияющем лице не было и следа двухчасовой пытки в зале. — Прости, сорок восьмая по счёту ступенька иссушила во мне последние капли любопытства. — Давай пропустим тот этап, где ты ворчишь, и ты просто дашь мне свою грёбаную руку. Фрэнк собрал остатки своей воли (отвалившуюся жопу) в кулак и, насупившись, пролез в люк. Они стояли в просторной комнате, с трёх сторон окружённой засыпающим вечерним городом. Стеклянные стены почти исчезали в темноте, открывая взгляду мигающие огоньки далёких окон и разлившуюся по небу акварель заката. Боль в ногах забылась в ту же секунду. Взбудораженный видом, Фрэнк тихо выдохнул. — Как тебе? — Я… будто в зазеркалье «Сумерек». — Почему? — Джерард выглядел искренне удивлённым. — У тебя стеклянный дом как у Калленов, но у Эдварда в комнате было всё, кроме кровати, а у тебя… всё не как у людей. Или вампиров. Фрэнк кивнул на большую белую кровать посреди комнаты. Кроме неё и прозрачных занавесок в помещении больше ничего не было. Абсолютно. Вообще. — Что ж, у меня тут более эротическая адаптация сего произведения. Та, что с серыми оттенками... — Джерард подошёл к Фрэнку вплотную и, приподняв пальцами подбородок, прикусил его нижнюю губу. — Тебе нравится заниматься любовью в аквариуме? У Фрэнка застучало в ушах, рука невольно забралась в ещё влажные волосы Джерарда. Тот усмехнулся и приложил палец к губам Фрэнка, словно заставляя его замолчать. Подошёл к окну и нажал на кнопку, которую Фрэнк не заметил сразу — занавески в пол мягко задвинулись, создавая невесомую полупрозрачную завесу. — Если серьёзно, ты замечал, что только состоятельные люди могут позволить себе огромные лаконичные пространства, не захламлённые вещами? — Джерард обвёл комнату руками. — Эта спальня — ширма. Я играю роль богача, которому нечего скрывать. Просто ёбаная комната с ёбаной кроватью, потому что мне так захотелось, понимаешь? Джерард подошёл к окну, поманил Фрэнка к себе и приоткрыл занавеску. — Видишь? Уличные фонарики? Там, где он стоял, стеклянная дверь вела на крышу. За небольшим возвышением крыши, спрятанная от дороги, открывалась уютная площадка с яркими плетёными ковриками и двумя подушками. Гирлянда с круглыми фонариками-лампочками тянулась от стены спальни к большой квадратной трубе. Щелчок ещё одной кнопки на стене — и лампочки загорелись мягким тёплым светом. Место было просто чудесное. — Я соорудил эту зону, чтобы по вечерам сидеть на крыше, пить мохито и рисовать. Приносил с собой мини-холодильник или обогреватель — в зависимости от погоды — и проводил здесь многие часы. Впрочем, они пролетали незаметно. — Это типа тайного места? Которое принадлежит только тебе? — кивнул Фрэнк. Джерард тепло улыбнулся. — Да. Вроде того. Он замолк на несколько секунд, раздумывая о чём-то, а потом вдруг взял Фрэнка за руку. В этом жесте была некоторая нерешительность и даже… смущённость? — Только в последнее время я всё чаще думаю о том, как здорово было бы сидеть там не одному. Знаешь, когда всё закончится, и не будет больше кружащих вертолётов, не будут считать по головам и никому не надо будет прятаться в подполе… Джерард прислонил лоб ко лбу Фрэнка и сказал тихо-тихо: — Мне всегда было достаточно только себя, но теперь всё, к чему я прикасаюсь, кажется пустым и неполным. Ты завершаешь картину. С тобой всё становится правильным. В груди затрепыхалась огромная птица, уголки глаз защипало. Фрэнк сплёл пальцы с Джерардом, опуская его на кровать, и мягко прикоснулся губами к его шее. Разгорячённая кожа их тел всё ещё пахла прорезиненным полом спортзала. Сейчас, сидя в машине и вспоминая ту ночь, Фрэнк почувствовал, как горячая волна захлёстывает его тело. Он незаметно сделал глубокий вдох и сжал руки в кулаки. Иногда бывают дни, которые не привносят в твою жизнь ровным счётом ничего. Иногда эти дни превращаются в недели и в месяцы. Ты просто существуешь, пока мир сходит с ума, и надеешься на то, что донесёшь себя до завтра. Спустя время ты не вспомнишь эти дни, даже если этого захочешь. Но ты не захочешь. Это череда непрекращающегося кошмара, тревог и безумия. Твои разум и эмоции притупляются от шока, пока ты не становишься куском глыбы, накрытым пыльной простынёй, катаемым туда-сюда по проложенной дорожке рутины. Но даже если сегодня ты не смог сделать абсолютно ничего, чтобы это прекратить, простого твоего существования достаточно. Режима самосохранения достаточно. Ты сохранил себя до завтра, чтобы дать себе шанс попробовать ещё раз. На то оно и зло, чтобы его нельзя было так просто победить. В такие дни хочется просто смотреть на него. Чтобы не слышать вопросов «что такое?» и «у меня что-то с лицом?», а просто смотреть, и смотреть, и смотреть, как будто только пока твои глаза обрисовывают контур лба, щёк и скул, считают каждую морщинку, веснушку, ресницу, крапинку радужки, жизнь продолжает своё течение и имеет хоть какой-то смысл. Фрэнк повернулся к Джерарду на три жалкие секунды, жадно запасаясь топливом для своего сердца, пока тот не оторвал глаз от убегающей вдаль ленты горного серпантина. К вечеру россыпи маленьких, будто игрушечных домиков в горах стали встречаться им всё реже, уступая место лесным массивам. На заднем сидении развернулась нешуточная битва: Джет Стар, ещё час назад наконец свернувший карту в трубочку и передавший её Гоулу («огромный знак Парадайз Вэлли, мимо не проедете»), пытался перегорланить Доктора Антисмерть в скарамушах, Галилеях и Фигаро, замахиваясь на ноты, о существовании которых сам Фредди Меркьюри, вероятно, и не подозревал. Кола сидел посередине и безуспешно затыкал уши пальцами, а Пати Пойзон заливался смехом, время от времени начиная изо всех сил лупить ладонью по рулю в такт песне. Солнце уже начало прятаться за линию горизонта, и когда Фрэнк наконец увидел вдалеке большой зелёный знак с названием заброшенного городка, в котором они планировали заночевать, он мысленно облегчённо вздохнул. «Парадайз Вэлли»*. Что ж, долгожданная передышка сейчас и правда казалась раем. Каким бы жутким ни оказался в самом деле город-призрак, который ещё в начале эпидемии потерял свою последнюю сотню жителей, никакие нагоняющие ужас развалины не могли бы заставить их отказаться от ночлега. Фрэнк повернулся к Джерарду, чтобы предупредить о нужном повороте, и поймал на себе ласковый взгляд. — Ты сегодня контролируешь ситуацию, да? — Джет Стару полезно иногда отдыхать. Мне не сложно. В подтверждение этим словам на заднем сидении Торо нечеловеческим голосом заревел: «ЛЕТ МИ ГОООООООО! МАМА МИЯ МАМА МИЯ». Фрэнк прыснул. По его виску покатилась очередная капелька пота (в машине всё ещё было невыносимо душно), и Джерард аккуратно смахнул её большим пальцем. Прошептал что-то, но за какофонией голосов Фрэнк увидел лишь беззвучно шевелящиеся губы. Когда они оба перевели взгляд обратно на дорогу, было слишком поздно. Трррра-та-та-та-та! Внизу что-то бухнуло и громко заскрежетало. Понтиак повело влево и закружило на месте. Тормоза истошно завизжали. — Бластеры! Прыгай! Голос Джерарда обрушивался как гром, автоматная очередь не прекращала бить по ушам. Чувствуя, как кровь бьётся в висках, Фрэнк вытащил свой бластер и, распахнув дверь, в последний момент выкатился на дорогу из несущегося к обочине автомобиля. Считаные секунды. — Я прикрою! Из-за покосившегося здания, которое, судя по вывеске, лет пятьдесят назад было бакалейной лавкой, на дорогу вышли несколько фигур в чёрных балаклавах. Все держали в руках автоматы — и даже не целились. Автоматная очередь била по всему, что попадало в поле их зрения. Со всех сил впечатывая ушибленные локоть и плечо в асфальт, Фрэнк пополз по дороге к колючим кустам. Бам! Бам! Это был его собственный палец на его собственном курке. Кто-то вскрикнул. Фигуры впереди бросились врассыпную, один из плащей мелькнул за деревянным зданием лавки. Фрэнк переводил прицел с одной обочины дороги на другую и не прекращал огонь. Бам! Бам! Бам! У края его глаза летали вспышки ещё трёх бластеров. Вскрик — в тридцати метрах справа один из плащей тяжёлым бесформенным мешком выпал на дорогу из-за помятой телефонной будки. — Стой! Бросай на землю, живо! Док и Кола теперь стояли на середине дороги и держали ещё двух стрелков на мушке. Док тяжело дышала, в её голосе звенели сталь и ярость. Лица не было видно из-за маски. — У нас раненый! Мы не копы, вы тоже. Если не хотите сдохнуть на дороге, как размазанные под колёсами крысы, прекратите блядский огонь и дайте помочь нашему человеку! В опустившейся темноте Фрэнк не сразу заметил Джет Стара. Он сидел на коленях, прислонившись плечом к дверце автомобиля, и судорожно рылся в поясной сумке с аптечкой. Кола и Док стояли не двигаясь, не издавая ни звука. Ветер поднял с дороги и закрутил пыль в хлёстком вихре. В повисшей тишине Фрэнк услышал тихий шум — и повернул голову. За углом большого склада, отделяющего Дока и Колу от укрывшихся стрелявших, Джерард медленно сползал вниз по стене, проскальзывая ногами по грязному песку. По его груди расползалось большое красное пятно.