3.
10 июля 2020 г. в 09:08
— Сколько я себя помню, я учился. Не то чтобы мне не дозволялось быть ребёнком, но у этого дозволения были определённые рамки. Игрушки мне заменяли книги, а каждый день был расписан по часам. Гувернёры и репетиторы, постоянная учёба, занятия по истории, этикету, математике. Языки, естественные науки... и постоянно звучащее слово «долг».
— Святые Шестеро, Игнис. Как вы вообще выжили? — хмыкнула Аллегро. Увидев выражение его лица, смущённо откашлялась. — Простите. Мои шутки иногда слишком неуклюжи.
— Ничего, — Игнис отпил из кружки. Он уже успел оценить травяной отвар, который Варде заваривала вместо чая. Он освежал и бодрил, горькие нотки скрашивал яркий мятный привкус. — Люди всегда удивлялись этому, я привык. На самом деле, и у Нокта, и даже у Промпто, чьи приёмные родители всю его сознательную жизнь провели в разъездах, было какое-никакое, а детство. Были сказки и игрушки, какие-то добрые и смешные воспоминания... Я же не помню ничего подобного.
— У вас не было друзей? Ну, кроме Ноктиса?
— Время, Аллегро. Я не мог позволить себе тратить на это время.
— Поразительное чувство ответственности у ребёнка.
— Да. Мне было шесть, когда я впервые увидел наследного принца вблизи. Мы встречались и до этого, но не так официально, скорее мельком, — а в тот раз нас поставили напротив. Я помню его испуганные глаза, его попытку спрятаться за отца — Нокт был очень робким. Я протянул ему руку, король Регис подтолкнул сына в спину... Помнится, я ещё почему-то подумал, что он похож на девочку. Такую большеглазую, испуганную девочку. Он даже руку мне пожал не как мальчишка — а осторожно так, как птицу, взял мою ладонь в обе руки. Мне это показалось странным, но я улыбнулся. А его ответная улыбка, яркая и искренняя, стала началом... всего.
— И что потом? — осторожно спросила Варде, когда пауза затянулась. Игнис будто очнулся.
— Потом меня перевели из родного дома в королевскую резиденцию. Поначалу я постоянно был рядом с ним. Читал ему сказки, рассказывал истории, помогал с занятиями. Он был очень одиноким. Отцу было не до него, мать умерла... он, как заблудшая душа, цеплялся за любого, кто проявлял к нему доброту. Однако, после нападения демона он стал более замкнутым и менее эмоциональным. От полученных ранений он оправлялся в Тенебре, а когда вернулся, я его не узнал. Из доброго и милого ребёнка он стал колючим и хмурым мальчишкой. Уже тогда над ним, как и надо мной, довлело это жестокое слово «долг».
Аллегро вздохнула, выражая то ли сожаление, то ли гнев. Игнис решил проигнорировать это и продолжил:
— Учился он старательно, но неохотно. Скорее, по инерции, оправдывая ожидания. Никогда не придавал учёбе особого значения, но осознавал значимость. В возрасте десяти лет Нокт стал тренироваться с Гладиолусом. Поначалу неохотно — оба испытывали друг к другу скрытую неприязнь. Гладио считал его зазнавшимся королевским сынком, Ноктис же воспринимал его как очередного гувернёра, не более. Но потом случилась история с Ирис, когда та потерялась в королевском саду, а Нокт её прикрыл, взяв вину на себя, и с тех пор они стали общаться с Гладио на равных.
— А Промпто?
— По настоянию отца Нокт ходил в обычную школу, чтобы быть, как выражался его отец, «ближе к народу». Там и познакомился с Промпто. Это было уже в старших классах. Ну тут, думаю, сам Промпто расскажет подробнее.
— Да, я спрошу... — Аллегро задумалась. — Игнис. Вы сказали «на равных». Я правильно понимаю, что Ноктис вёл себя не как наследный принц? Без этой лишней напыщенности и зазнайства?
— Именно. Этим он и располагал к себе. Никогда не ставил себя выше других, осознавая, что та самая пресловутая избранность не определяется его личными достижениями. Нокт стремился стать хорошим воином, но знал, что любая королевская глефа легко его победит. Хотя он очень вырос над собой во время наших путешествий.
— В смысле, как воин?
— И как воин, и как король. Из юноши, обременённого лишь простыми проблемами — как сдать экзамен, как победить босса в «Королевском рыцаре» — он превратился в уверенного в себе и сильного духом молодого человека, который шёл вперёд, несмотря на трудности и потери. Шёл, даже когда я предлагал ему остановиться. Шёл, когда нас не было рядом. И дошёл... до конца.
В наступившей тишине слышался мерный шорох страниц. Что-то зажужжало, остановилось. Аллегро выдохнула, встала, и, разряжая атмосферу, механическим голосом произнесла:
— Сканирование окончено, пожалуйста, извлеките книгу.
Она прошагала через комнату, нажала несколько тумблеров и кнопок. Гул техники поутих, даруя осознание, насколько же он был раздражительным. Для слуха Игниса — особенно.
Книга с глухим хлопком шлёпнулась о стол. Аллегро раздражённо выдохнула:
— Так и знала, что древнелюцисский он не распознает. Придётся набирать вручную.
Она привычно сновала по комнате. Снова поставила сканирование, села к компьютеру, стремительно набрала несколько слов, кликая мышью в перерывах.
— Не молчите, Игнис. Рассказывайте. Я запишу потом, вы просто рассказывайте.
Он усмехнулся.
— Аллегро, это больше походит на предложение выговориться.
— Разве не за этим мы здесь? — хмыкнула та. — Ну то есть, я не заставляю, конечно... Можете ограничиться фактами. Но принесёт ли это пользу?..
Игнис помолчал. Снова пригубил отвар. Тот уже успел остыть, но вкусовых качеств при этом не потерял.
Сосредоточившись на воспоминаниях, он снова заговорил. Рассказал о совершеннолетии принца, о его отношениях с отцом, перескочил на тот злосчастный день, шестнадцатое мая, когда Инсомния была объята огнём, а они, будучи всё ещё в неведении, толкали «Регалию» по дороге к «Молоту», перешучиваясь и веселясь. Рассказал о Софьяре и Аурум, о дороге к Причалу Галдина, вспоминал детали путешествия...
Вдруг он заметил, что Варде перестала печатать и странно притихла. Оборвав фразу, Игнис прислушался и спросил:
— С вами всё в порядке?
— Да, я просто заслушалась. Вы хороший рассказчик. Несмотря на то, что я своими глазами видела эти бесконечные степные равнины Даски и зелёные холмы Лейде, я будто переживаю это впервые. И завидую, на самом деле. Мне так и не довелось пройти по ним своими ногами. Мы ехали без остановок до самого Лесталлума...
Стул под ней скрипнул, когда она повернулась. Её голос прозвучал твёрдо и решительно, но Игнис уловил нервный перестук пальцев по дереву стола.
— Вы попали в Лесталлум после событий шестнадцатого мая? — поинтересовался он.
— Да. Впрочем, это совсем неважно. Мои воспоминания о том дне ограничиваются лишь бесконечной дорогой, ведущей прочь из Инсомнии, и вполне объяснимым для любого живого существа желанием выжить. Ваши же — гораздо ценнее, поэтому нам следует сосредоточиться на них.
Аллегро говорила отрывисто и резко. Игнис кивнул, извиняясь, но где-то внутри него возникло иррациональное желание разговорить вечно замкнутую Варде, вытащить из неё детали её побега, её жизни вне Инсомнии. Что-то подсказывало ему, что рано или поздно она всё же поддастся. И, успокоившись этой мыслью, Игнис продолжил свой рассказ.