Память о войне

      Дни шли за днями, истории — за историями. Продолжая, помимо бесконечной работы с воспоминаниями, — уже не только своими, но и других, — искать информацию для Кора, Игнис внезапно стал ловить себя на том, что гораздо продуктивнее ему работается не в пустом и гулком зале архива, а в обиталище Аллегро, наполненном гудящей техникой, шагами, шорохом одежды, тихой музыкой и бормотанием Варде, которая не стеснялась ни подпевать музыке, ни разговаривать с техникой. Иногда она подходила к нему, становилась за плечом и отпускала важные комментарии относительно его работы, уточняла данные, которые Игнис поневоле, в силу своей слепоты, упускал. Но никогда не задерживалась рядом надолго, соблюдая границы его личного пространства так же ревностно, как и свои собственные.       Как и обещал, Игнис привёл к Аллегро Промпто, затем Гладио. Их она расспрашивала не так долго, как его самого, в основном делая упор на межличностные отношения. После разговора с Варде Промпто полдня ходил по Инсомнии задумчивый, а потом с присущим ему энтузиазмом взялся расспрашивать местных жителей в Молоте и форпостах, то и дело присылая Игнису аудиозаписи их историй. Его помощь оказалась как нельзя кстати.       Гладиолус отнёсся к архиву более равнодушно: в его ближайших планах была свадьба, и он по уши увяз в подготовке. Но когда Игнис провожал его до выхода из архива, Амицития крепко сжал плечо друга и сказал:       — Хорошо придумано. Я рад, что ты наконец нашёл себе занятие по душе.       — Это не только моё.       — Неважно. Главное, что ты за него уцепился.       Игнис улыбнулся. Да, уцепился, словно хватом магитек-крюка за край крыши. Альтиссия встала перед его глазами живой картиной и в первый раз не вызвала болезненного укола в сердце.       Папки с воспоминаниями росли и ширились день ото дня, умножая количество анализаторской работы. Конечно, в основном этим занималась Аллегро — выстраивала на маркерной доске хронологию событий, сортировала папки, формировала архив. После окончания работ она планировала поместить его на внутренний сервер Королевского архива, записать на твердотельный накопитель, а также размножить и издать как электронную книгу. Игнис высказал здравые сомнения относительно её популярности, ведь воспоминания о прошлом для многих были болезненны, и бередить свежие раны никто не хотел. Варде ответила:       — Я тоже так думаю. Но пройдут годы, у нынешнего поколения родятся дети, затем внуки, и они захотят узнать, что происходило с миром. Как, по-твоему, поступят их родители и учителя, чьи воспоминания потускнеют от времени? Конечно же, возьмут наш архив.       Эта короткая оговорка — «наш» — согрела его душу, как глоток горячего чая.       Так же незаметно, как и привык сидеть за её столом, он перешёл с Варде на «ты». Это экономило время и упрощало общение. Они приходили в архив примерно в одно время, садились за стол с двух сторон и занимались каждый своим делом — ровно до тех пор, пока к ним не приходил очередной свидетель или не возникало темы для обсуждения. Бывало, что у Игниса не находилось занятия, или он нуждался в отдыхе, а работа Аллегро сводилась к однообразию вроде исправления ошибок в отсканированных текстах, и тогда они попросту болтали о пустяках, попутно узнавая друг о друге что-то новое.       Однажды он рассказывал о Королевских усыпальницах и силе Королей, и Варде осторожно спросила его:       — Игнис, а каково это — владеть магией?       — Что ты имеешь в виду? — ответил он вопросом на вопрос. — Ощущения?       — Ну да, — она явно смутилась, хоть и старалась это скрыть. — Ты же владел магией короля, мог призывать оружие, насыщал его силой стихий... наверное, это здорово — чувствовать, что можешь подобное?       — Конечно, — кивнул он. — Знать, что ты не беззащитен, иметь под рукой оружие... Это даёт невероятную уверенность. Я пользовался магией, которую черпал из источников Ноктис, но ощущал её как свою, мог контролировать её. Наверное, это тоже было частью его воли. Во всяком случае, я так думаю. Каждый из нас пользовался ей по-своему: Гладио воевал, накапливая чистую энергию и используя её для атак — его с детства учили этому в академии глеф; Промпто пользовался разве что Оруженосцем, в бою полагаясь на своё обожаемое огнестрельное оружие. Я же ощущал всё иначе: словно три стихии боролись во мне, стараясь выступить на первый план. Чувствовал покалывание стихии молний, свежесть стихии льда, тепло стихии огня. Подозреваю, что источником их был Ноктис, но вот странность — я никогда не задумывался, откуда беру силу. Пока ты не спросила...       — Сложно было ими управлять?       — Нет. Ну, разве что поначалу, когда я только учился. Но быстро понял суть. Забавно, что я ощущал стихии только тогда, когда в моих ладонях оказывались кинжалы — то есть, когда я обращался к магии Королей.       Аллегро вздохнула, и Игнис мог поклясться, что в этом вздохе он слышит зависть.       — Ты бы хотела владеть магией? — поинтересовался он.       — Ещё бы. Знаешь, вернись я сейчас в прошлое — пошла бы в глефы. Чисто ради того, чтобы испытать на своей шкуре ощущение сказки, получить силу и прикоснуться к чуду. У нас в приюте была девочка, аутист. Ну, то есть не совсем аутист, но с отклонениями. И она писала странные сказки про удивительные миры — наполненные магией и волшебными существами. Мы слушали её истории вечерами, включив один-единственный ночник; собирались у её кровати толпой и запоем глотали приключения героев. Она писала много, и каждый вечер было что почитать. И это чувство, что ты, как и они, можешь всё — оно не покидало...       Аллегро замолчала, погрузившись в воспоминания, а Игнис переспросил, из всего её монолога уцепившись за одно-единственное слово:       — В приюте?       Усмехнувшись, Варде подтянула к себе чашку с настоем, пригубила и ответила:       — Королевский благотворительный приют для брошенных детей. Да, я сирота. Мои родители умерли от Скверны. Ну хоть повезло в том, что приют был королевский, и контроль был не только за воспитанниками, но и за воспитателями. От знакомых из других, не элитарных заведений, мы слышали много поганых историй... не буду сейчас их повторять, там много грязи. Ну а мы... росли обласканные, ни в чём не нуждаясь, вольные искать и находить свой путь, не ограниченные выбором между техническими лицеями и мелкими училищами. Именно поэтому я поступила в высшее учебное заведение на факультет аналитической информатики, а затем поступила на работу сюда, в архив.       Несколько минут Шиенция поражённо молчал. Да, он подозревал, что Аллегро давно лишилась родителей, но чтобы сирота... это объясняло и её замкнутый, но решительный характер, и её деловую хватку, и лёгкость, с которой она говорила о самопожертвовании и смерти — она просто знала, что за неё никто не будет переживать.       Идеальное одиночество.       Очень осторожно он спросил:       — И у тебя никогда не было желания... не знаю... завести семью?       — Я слишком ценю свободу личности, чтобы размениваться на брачные отношения.       Ответ, который полностью совпадал с его мнением. Игнис молча поднял чашку, выражая согласие, и Варде ткнула своей кружкой в пузатый бок. Отпила и вернулась к анализу.       А Игнис — к своей работе.