Память о войне

      Они шагали к жилым кварталам привычной дорогой: бывало, оба заканчивали работу в одно время, и тогда можно было продолжить начатый разговор, просто двигаясь в одном направлении. Благо, их дома стояли в паре десятков метров друг от друга.       Игнис знал эту дорогу наизусть: вдоль высокой железной решётки дворца, затем налево, к зданию Королевского музея Люциса, под полуразрушенной автомагистралью к давно не работающему фонтану, потом на западный выход площади и три квартала вниз. Пересечь шоссе — и вот они, жилые дома.       — «Домой»... «Дом»... Мы так легко бросаемся этим словом. Ты замечал?       Аллегро замедлила шаг. Слева потянуло гнилой сыростью, из чего Игнис сделал вывод, что они дошли до фонтана.       — С чего это вдруг тебя потянуло порассуждать об этом?       — Да я задумалась... Вот смотри. Многие из нас потеряли родных. Мы стали одинокими, разучились создавать социальные связи, хотя это — самая большая необходимость в наше время. Живём в этих маленьких квартирах, как муравьи...       Неправильность царапнула сознание. Он резко перебил:       — Стоп. Ты ошибаешься.       Аллегро удивлённо замолчала. Уже мягче Игнис объяснил:       — Муравьи живут колониями.       Затхлая влажность неприятно щекотала нос. Он хотел отойти, но шорох пальто слева дал понять, что Варде села на край фонтана, лишив его этой возможности.       — Значит, ты понимаешь, какую мысль я хотела донести.       Конечно, он понимал. Что понятия «одиночество» и «дом» несовместимы. Что домом можно назвать что угодно, лишь бы там было хорошо. Даже работу, как иногда Аллегро. Промпто употреблял слово «дом» даже в отношении палатки, в которой они ночевали, и это было... нормально. А вот нынешняя квартира Игниса на четырнадцатом этаже многоэтажного здания домом для него не являлась. Совсем.       — ...индивидуальный подход, — донеслось до него. Пока он раздумывал, Аллегро продолжала говорить. — Есть люди, которым хорошо в одиночестве. До определённого момента я думала, что и я из таких. Оказалось, нет.       Она встала, каблуки зацокали по вымощенной камнем площади. Темп её шагов был неспешным, а ритм — неровным. Игнис двинулся в её сторону, догнал, зашагал рядом.       — Могу я спросить, что послужило поводом?..       — Пожалуй, это слишком личное, — ответила Варде. Её голос изменился, в него влились странные нотки — то ли печаль, то ли напряжение.       — Прошу прощения.       — Не надо, Игнис. Идём.       Поёживаясь от ветра, в молчании они дошли до его дома. Варде привычно буркнула «увидимся», каблуки зацокали по асфальту. По мере их удаления Игнис вдруг ощутил беспощадный приступ одиночества, рефлекторно зажмурился и выдохнул:       — Постой.       Шаги стихли.       — Что?       — Могу я пригласить тебя на чашку кофе? — поинтересовался он, стараясь говорить нейтрально и дружелюбно.       Минуту она колебалась. Пальто тихо зашуршало, когда Аллегро сунула руки в карманы. Затем Варде выдохнула, словно решаясь.       — Пожалуй... да.       Знакомое, но забытое чувство — по венам разлились тепло и удовлетворение, как в те моменты, когда Ноктис вцеплялся зубами в свежеприготовленное пирожное, или с надеждой спрашивал: «Ты меня прикроешь?», или хохотал над шутками Промпто так, что щемило сердце.       Аллегро подошла к нему. Усиливающийся ветер взметнул её волосы, хлестнул ими. Игнис толкнул ладонью дверь и аккуратно придерживал её, пока она не зашла внутрь.       В лифте они ехали в молчании. Шиенция прислушивался к её дыханию, ровному и спокойному. Звякнул колокольчик из динамика, сигнализируя об остановке. Игнис провёл Варде чуть дальше по коридору и открыл дверь слева.       — Ух ты, — удивилась Аллегро, снимая у порога туфли. — Это чем так вкусно пахнет?       — Апельсиновым печеньем. Кофе вкуснее пить с чем-то, — Игнис принял в руки её пальто и повесил на вешалку, в первый раз предсказуемо промахнувшись мимо крючка.       Воцарилось молчание. Затем Варде произнесла:       — Каждый раз, когда ты говоришь, что готовишь сам, я буквально заставляю себя в это верить. Это слишком нереально звучит.       — Я хотел доказать себе, что смогу, — начал Игнис и запнулся. Аллегро пришла на помощь:       — Если сможешь готовить, сможешь и бороться... сможешь помочь королю?..       — Да.       Маленькая прихожая была слишком тесной для них двоих. До Игниса доносились запахи пыли, дороги, металла, а ещё её духов — слабый древесно-пудровый аромат...       Внезапная догадка озарила его. Аккуратно, под спину подтолкнув её к комнате, он спросил:       — Аллегро, у этого пальто синий цвет?       — Что-о? — ошарашенно произнесла она. — Да. Как ты узнал?!       Игнис заулыбался: его охватило давно забытое чувство веселья. Он зашёл в комнату, по пути наступив ногой на тапочки, которые Варде решительно проигнорировала, наткнулся на неё, ошарашенно застывшую у порога, хмыкнул и коротко объяснил суть своего вопроса.       — Совпадение, как пить дать, — отрезала Аллегро. — Я не помню тебя. Но кто его знает... — и вдруг охнула: — Ух ты, кинжалы! Те самые?!       — Да, — кивнул Шиенция, проходя на кухню, отделённую от основной комнаты невысокой перегородкой, на которой расположилась столешница. Вся эта конструкция служила ему обеденным столом.       Кинжалы он носил в перевязи с тех пор, как развеялась магия королей. Белый свет, заливший мир, оставил им чистое небо, горечь потери и материальное оружие в руках. Игнис ясно помнил, какую непривычную тяжесть обрели кинжалы в тот момент, когда не стало Нокта...       Он сглотнул ком в горле и взял со стола турку.       — Слушай, я сейчас глупость спрошу, — в голосе архивиста звучали совсем детский восторг и просящие нотки. — Можно потрогать?       — Будь осторожна, — усмехнулся он в ответ. — Они остро заточены.       Засыпая кофе в турку, Игнис мог только представить себе, как она осторожно касается холодного металла, как медленно ведёт пальцами по чёрному треугольнику в середине лезвия, по завиткам на гарде, похожим на крыло.       Металл звякнул о металл.       — Тяжёлые, — с уважением в голосе сказала Аллегро и вздохнула. Положила кинжал обратно. — Хотела бы я уметь фехтовать...       — Зачем тебе? — на автомате спросил Игнис, стиснув кулак с зажатой в нём палочкой корицы. Та треснула на три части, распространяя свой аромат. — Сейчас в этом нет нужды.       Шорох одежды и скрип стула позади него оповестил о том, что Варде села на стул у перегородки. Стукнулась локтём о столешницу, зашипела.       — Ну и что, всё равно было бы здорово. Закипает!       — Могу тебя поучить, если хочешь, — без задней мысли предложил Шиенция, поспешно отставляя с огня восхитительно пахнущую специями и кофе турку. Разлил кофе по чашкам, поставил одну перед Аллегро. Откинул со стоящей на столе тарелки полотенце, и запах печенья и апельсинов ещё сильнее разошёлся по дому.       — А молоко есть? — не смущаясь, спросила Варде. Игнис молча потянулся к холодильнику, поставил перед ней кувшинчик с жирными сливками, потом сахарницу. Сел за стол, сжимая в пальцах толстостенный горячий фаянс.       Зазвенела ложечка в чашке. Аллегро взяла печенье, хрупнула краем. Запила кофе.       И воцарилась тишина.       Не напряжённая. Не опасливая. Уютная. Тёплая.       Всё это выглядело чертовски... правильно. Иррационально, но правильно. Кто она ему? Кем её назвать?.. Другом? Единомышленником?       Кофе отнюдь не прояснял мозги. Скорее, усыплял бдительность. Испугавшись этой мысли, Игнис заставил себя сосредоточиться.       — Спасибо за предложение, — вздохнула архивист, продолжая прерванный разговор. — Проклятье, почему я не встретила тебя раньше? Когда эта война ещё шла... Ведь мы оба в то время находились в Лесталлуме. Тогда твоё предложение научить меня обращаться с оружием было бы актуальным.       — Зачем тебе это? Ты ведь не воин.       — Ты не понимаешь. Я все эти годы корю себя за то, что ничего не предприняла. Что за эти десять лет сидела сиднем в Лесталлуме, пока глефы и охотники умирали за его стенами... Я должна была бороться, как они, но я не умела... не умею. Я только мозгами работать умею, но что им с этого?       Игнис напрягся.       Вот она, возможность спросить. Упустить её значило и дальше мучиться сомнениями. Он этого не хотел.       Дотянувшись до стены, Игнис включил верхний свет.       — Лесталлумская электростанция работает благодаря и твоим усилиям. Это «что с того»?       Стукнула о столешницу неловко поставленная чашка.       — Так ты знаешь, — обречённо сказала Варде.       — Аврора рассказала мне.       Из её уст вырвался грустный смешок.       — Сейчас ты спросишь, почему она, а не я. Почему я всё время говорила тебе о том, что ничего не делала. Ответ на поверхности, Игнис. Я не считаю это достижением. Это мог бы сделать любой более-менее подкованный программист. Парочка их уже была в распоряжении Холли, просто Аврора об этом не знала, думая, что я одна там пашу. А я... да я просто делала свою работу! Лишь бы занять себя хоть чем-то. Лишь бы не думать о... демонах.       Её голос стал сухим и отрешённым:       — Игнис, не слушай меня. Не слушай просьбы научить драться. Это всё бравада, фарс, пустая болтовня. Я трусиха. Я всю жизнь, до дрожи боялась демонов, и боюсь их до сих пор. Я не могу поверить, что их больше нет, что Скверна больше не угрожает людям. Мои родители умерли от неё, их обоих забрала тьма, и я поклялась на могиле, что отомщу. А потом... потом поняла, что слишком труслива для того, чтобы выполнить эту клятву. И вина за это преследует меня до сих пор. За то, что я не смогла... не могу убивать. Я никогда не смогу... даже гарулу... даже саблеклыка. Даже защищаясь, поднять руку на живое, будь оно даже демоном. А зная, кто они такие на самом деле... что, если бы я была глефой, что, если бы случилось так, что мне пришлось бы поднять руку на собственных родителей?..       Аллегро умолкла, и в маленькой квартире воцарилась пронзительная тишина, в которой стук сердца казался набатом. Игнис сглотнул горькую кофейную слюну, ощущая одновременно облегчение и печаль.       — Мои соболезнования...       — Не надо.       — И прости.       — Забудь. Я понимаю. Это было ожидаемо. Все сомневаются, и я тоже. Мне всё время кажется, что мы не сможем довести дело до конца, что архив так и останется никому не нужными папками на сервере.       — Сможем, — уверенно сказал Игнис. Аллегро умолкла.       Он протянул к ней руку с открытой ладонью.       Архивист медленно положила свою руку поверх, царапнув длинными ногтями центр ладони.       Цель, которую так давно искал Игнис, стала ещё более явной для него. Теперь — довести дело до конца. Он поднял чашку и повернул к Варде боком:       — За общее дело.       — Давай, — согласилась та.       Фаянс цокнул о фаянс. Аллегро отпила кофе и протяжно выдохнула. Хрупнула очередным печеньем.       Подняв голову, Игнис щурился на лампу. Белый свет чуть размытым по краям кругом пробивался сквозь заплывший бельмом глаз и растворял в душе Игниса последние крохи одиночества.