Глава 5. Тэмин. Воспоминания
22 апреля 2020 г. в 22:21
Если спросить у Тэмина, с чего началась его история, то он, конечно же, скажет, что с Кая. Но это не так. Его история, как и история любого человека, началась с его родителей. Отец и мать Тэмина, как они сами ему рассказывали, встретились случайно в продуктовом магазине: она уронила пачку с готовым кимчи, а он поднял её. Они любили друг друга, но жизнь внесла свои коррективы. К сожалению, сначала бедность, а потом и отдаление из-за неё, сделали их любовь замерзшей, ожидающей новой весны, но так и не дождавшейся её. И даже такой прекрасный цветок, как Тэмин, не мог спасти их заледеневшие сердца.
Тэмин родился в середине 1993го года, в сезон дождей. И если бы родители действительно взглянули на него внимательно, а не были загружены постоянным добыванием денег, то, наверное, поняли бы, что такой летний тонкий росток нуждается в постоянной заботе и ласке, чтобы превратиться в самый роскошный цветок на свете. Но они были заняты, а он был слишком стеснителен и нежен, чтобы быть в достаточной мере требовательным.
Его воспитанием занималась исключительно мама, потому что им не хватало денег, чтобы платить за детский сад. Со сверстниками он встречался только тогда, когда выходил на прогулку, и то всего на полчаса в день, из-за этого он был бледным и болезненным, всё время проводя в обшарпанном доме, читая то, что попадалось под руку. Хорошо, что мама научила его читать очень рано, иначе он бы сошел с ума один, без друзей. Пока мама работала за швейной машиной, он сидел в углу и перебирал страницы книг, с картинками или без, погружаясь в истории, или рисовал, или играл с паззлами, которые любил собирать, складывая из разрозненных кусочков картинки на полу.
Отец же дома почти не появлялся. Будучи постоянно в разъездах, он не принимал абсолютно никакого участия в жизни ребенка. Тэмин точно не знал, какие отношения у родителей. Ему всегда казалось, что отец, когда приезжал, старался дистанцироваться от мамы. Между родителями витала недосказанность, но кто был в ней виноват или хотя бы из-за чего она вообще появилась, Тэмин не имел никакого понятия. И для его маленького нежного сердечка ледяные пики родительских взглядов были так невозможно остры. Со временем уязвимое, чувствительное детское сердечко по примеру родительских покрылось корочкой льда.
Когда пропал отец, Тэмину было пять. Он едва ли помнил тот день, когда маме сообщили по телефону, что отец уже неделю как не появляется на работе. Мама заплакала, впервые Тэмин увидел, что она тоже умеет плакать. Он думал, что его родители были не способны чувствовать такие сильные эмоции. Поиски продлились долго, почти полгода, но его так и не нашли. А самым странным было то, что никаких догадок, куда же он пропал, у полиции не было. И если бы не та ледяная корка, покрывшая сердце, Тэмин бы вряд ли смирился с пропажей отца так скоро.
Они с мамой съехали из съемного небольшого дома в комнату в общежитии на окраине, их жизнь превратилась в бесконечные, непроглядные будни, в которые они лишь пытались выжить. Психическое здоровье матери пошатнулось, и уже через год она погрузилась в прострацию: могла просидеть на одном месте, даже не шевелясь, весь день с иголкой и ниткой в руках, так и не притрагиваясь к шитью. Тэмин же отгородился от всего этого кошмара, строя в углу себе маленькое убежище из картонных коробок, которые подбирал на улице. Он не ел, бывало, сутками, свернувшись клубком на грязном полу и смотря в одну точку, пытаясь превратиться снова в маленькое семечко, желая вернуться назад и не прорастать на такой неблагополучной почве. Но вернуть всё обратно было невозможно.
В шесть Тэмина забрала соц служба, потому что мать полностью забыла о его существовании. Когда ей сказали, что её лишают родительских прав, она просто пожала плечами и махнула рукой, а потом, уже в приюте, Тэмин узнал, что она умерла, выпав из окна общежития. Тэмин был настолько худым и слабым, что его сначала отправили в больницу, чтобы вколоть хотя бы какие-то витамины и помыть. Он лежал на больничной койке и думал, что, наверное, жизнь состоит только из маленьких и больших коробок. Сегодня — ты в маленькой коробке, а завтра — в большой. Но какая, по сути, разница, если самая главная коробка у тебя внутри? А что, если на свете нет ни одного человека, способного её открыть, эту коробку? Ведь сам Тэмин давно потерял к замку ключи. Потом, через много лет, он понял, что лучше бы эти ключи никогда не находились.
В тот первый день в приюте, когда он зашёл в небольшую комнатку на пятерых, согласно количеству кроватей, он сразу же встретил взгляд любопытных карих глаз. Мальчишка был смуглым, с чёрными волосами и со смешным широким носом, на кончике которого виднелось грязное пятно.
— Привет, ты кто такой? Новенький? — спросил мальчик, заталкивая в нос палец и ковыряясь.
Тэмин слегка опешил от таких манер. Родители хоть и были бедными, но ругались, если он вел себя неприлично в присутствии других, особенно взрослых. А ковыряться в носу — однозначное табу.
— Ты чего молчишь? Может ты немой, как Сынхо? Он постоянно пишет в блокноте, ему отрезал язык пьяный отчим, поэтому его привезли сюда месяц назад. Нет, не похоже, что ты немой. Ты очень красивый! Разве мальчики бывают такими красивыми?
Тэмин смутился, отходя от мальчишки на шаг, потому что тот потянулся грязной рукой к волосам, а Тэмин ненавидел, когда чужие трогают его волосы.
— Меня зовут Тэм-мин, — голос дрогнул, и получилось смазано.
— Ого, и голос у тебя тоже красивый, и кожа белая, ты похож на аристографа, — довольно сказал мальчик, отклоняясь назад и заводя руки за спину.
Он был в чём-то, напоминающем школьную форму: синие шорты, мятая рубашка и вязаная синяя жилетка, на которой было пару небольших дыр в районе горловины, на одной ноге — гольфа, а на второй — носок, коленки измазаны в грязи, а отросшие волосы спутаны.
— Аристократа, — поправил его Тэмин.
Он нервничал из-за пристального разглядывания, а особенно от того, что мальчик не хотел от него отходить, кружа вокруг, вглядываясь в каждую его черту и подмечая вслух:
— Какие у тебя волосы! Наверное, очень мягкие. Вот бы мне такие волосы! И глаза у тебя большие! Ты точно кореец? Разве у корейцев бывают такие большие глаза? — задал он вопрос.
— Ты не сказал, как тебя зовут, — сказал Тэмин, убирая прядь со лба.
Уже наступило лето и в комнате было душно, всё его лицо вспотело, а из-под длинной челки по лбу к переносице текла тонкая капля пота, неприятно щекоча кожу.
— Ой, точно, Кай меня зовут. Тебе сколько лет? Мне пять, — гордо выдал Кай, выпячивая грудь вперед, отчего показался Тэмину еще младше, чем был.
— Мне шесть, — ответил Тэмин.
Кай тут же выдохнул и опустил голову, дергая за нитку, которая торчала из жилета.
— Ну вот, ты меня старше, почему они не берут тех, кто меня младше? Вечно я самый мелкий, — Кай насупил нос и зло посмотрел на Тэмина.
Тэмин растеряно пожал плечами. Не сказать, чтобы Кай ему не понравился, он просто не знал, как общаться с мальчишками своего возраста, он привык к одиночеству.
Удивительно, но он довольно быстро освоился в приюте. Его любили все нянечки и вечно выделяли среди остальных, приговаривая, какой же он красивый, какие же у него большие глаза и милый, мягкий характер. Он почти не создавал проблем, только если тем, что вечно всё терял. Вот он держит карандаш в руке, а вот его уже нет, и он удивленно обнаруживает его под соседним столиком. Наверное, отвлекся и выронил, не заметив. Тэмин постоянно витал в облаках, и это было его второй проблемой, первой было нежелание открываться другим людям.
Каким бы он не был внешне милым, мягким и неконфликтным, внутри он оставался холодным и отстраненным. Как бы ярко он не улыбался всем вокруг, сердце его так и не научилось улыбаться, оставаясь осторожным и притязательным. И от того, что оно было таким, оно постоянно вздрагивало, когда этот мальчишка по имени Кай, врывался в личное пространство Тэмина, игнорируя недовольные взгляды, будто специально не замечая их.
Кая было много, он был везде, куда бы Тэмин ни посмотрел, куда бы ни пошел. Кай заполнил тишину Тэмина своим звонким, высоким смехом и вечно измазанным в грязи лицом. Он хватал его за руку, запускал пальчики в его волосы, обнимал его, не спрашивая разрешения. Тэмин сначала испуганно отбрыкивался от прикосновений, закрываясь руками и недовольно вздыхая, потом просто привык, а ещё через какое-то время понял, что сам ждал этой ласки.
В итоге Кай так и остался единственным другом детства, он вечно крутился рядом, иногда надоедая, потому что был слишком активным для спокойного и размеренного Тэмина. Кай вытаскивал его на игры с мальчишками, подначивал на всякие пакости, даром, что виноватым оставался именно он, потому что никто из нянечек не мог подумать, что Тэмин способен натворить столько бед.
Однажды, спустя год после того, как Тэмина привели в приют и уже тогда, когда он осознал, что наконец-то, возможно, нашел те самые ключи от своего сердца, они с Каем покрасили антикварный стол директора приюта в красный цвет, решив познакомиться лично с современным искусством, книжку о котором Кай принес Тэмину. Попало обоим, но больше Каю, Тэмина только пожурили, а Каю досталось дежурство по горшкам — самое ненавистное наказание.
К тому времени в приют взяли целых семерых мальчиков младше них, а некоторым было вообще по два-три года. Они не ходили ночью в туалет, потому что им было страшно идти по длинному коридору до уборной, поэтому под каждой кроватью стоял горшок, который нянечки выливали и мыли утром. И именно это наказание они любили использовать, когда кто-то из старших делал пакости. Помыть почти семь горшков с утра пораньше — занятие не из приятных, учитывая, что мелкие могли сходить не только по маленькому, но еще и по большому. Кай протестовал, но потом всё-таки шел мыть, надевая на нос прищепку и тихо шипяще матерясь, чтобы никто из нянечек не услышал его ругань. Тэмин стоял рядом и подбадривал, подавая кусок мыла и губку в нужный момент.
В пансион ребят отдали прямо из приюта, Тэмину было восемь, а Каю семь. Не смотря на то, что Кай был младше на год, казалось, он старше. Он рос и становился крепче, вечно носясь на улице и играя с мальчишками в активные игры. Его неуемная энергия, вечно любопытный взгляд и желание выделиться среди толпы поражали Тэмина, но сам он так не мог и не хотел. Тэмин всё также предпочитал спокойные игры, например, викторины. Он уже привык к такому положению вещей, что Кай — заводила, которому вечно попадало, а он — всегда за его спиной, защищенный и оберегаемый тем, кого любит.
Удобство школы - пансиона заключалось в том, что там можно было и жить и учиться. Правда, летом и зимой во время каникул многие разъезжались, поэтому в коридорах было пусто, но зато тихо, что не могло не радовать Тэмина, ведь он не любил шум.
Он так и не изменился, оставаясь тихоней и интровертом, не подпускающим к себе никого чужого. Даже в пансионе, где, казалось бы, началась новая жизнь, он не захотел заводить друзей, ему хватало одного. Кай всегда был рядом, всегда поддерживал, сжимал в своих объятиях, защищал, даже дрался за него, когда один из мальчишек назвал Тэмина размазней, а другой сказал, что Тэмин больше похож на девочку, чем на мальчика. Кай кричал им, что Тэмин — особенный, и поэтому может быть похож на кого угодно, даже на осьминога, а они все равно ничего не поймут, ведь Тэмин не такой как все.
В тот вечер Тэмин плакал в их комнате, а Кай, потирая ушибленную в драке коленку, шептал ему, что никогда его не оставит, всегда будет на его стороне, что Тэмин — самое важное в его жизни, и никто не сможет их разлучить, ни за что на свете. А Тэмин плакал не из-за того, что его оскорбили, а из-за того, что его сердце, замороженное и застывшее когда-то, дрожало от чувств, таких сильных, таких горячих, что казалось, они сожгут его дотла. Он мечтал, что коробка внутри него раскроется, но когда она раскрылась, он почувствовал себя уязвимым настолько, что испугался.
Он начал меняться: стал более требовательным к вниманию Кая, ему не нравился никто, особенно те, кто пытался завоевать доверие его друга. Иногда он вредничал настолько, что Каю приходилось отменять тренировки по бейсболу, которым он начал заниматься в начале предпоследнего класса младшей школы, в свои 11 лет. Тэмин сам не понимал, что с ним, почему он стал ревновать Кая к другим, ведь раньше ему было всё равно, с кем тот проводит время. Его сердце разрывалось на части, когда он видел, как его друг улыбается другим.
Одновременно с этим, Тэмин настолько доверился Каю, полностью и безоговорочно, что ему казалось, что обратись весь мир против них двоих, они всё равно смогли бы выстоять, настолько они были близки и сильны вместе. Кай же постепенно начал отпускать Тэмина. Старший чувствовал, что младший хочет больше свободы, и его это печалило. Чем больше Кай отдалялся, тем более вредным становился Тэмин. Они начали ссориться, выясняя отношения, оба на взводе говорили друг другу такое, о чём потом жалели.
Тэмин знал, что Кай хотел всего: дружбы, активности, популярности, любви учителей. А Тэмину нужен был Кай, весь, без остатка, всё его время и внимание, вся любовь и ласка. Хотя он еще не до конца осознавал причин своих чувств, но уже начал догадываться, что с ним что-то не так и с его отношением к Каю тоже что-то странное.
Он должен был чем-то заняться, чтобы отвлечься от этих разрушающих эмоций, и он пошел на танцы. И, когда впервые Тэмин начал двигаться в такт, повторяя движение за учителем, он ощутил детский восторг. Всё его существо зазвенело в воздухе, а сам он задохнулся от чувств. Тэмина захватило так стремительно, накрывая волной неизведанных ощущений, что когда он остановился, его тело затрепетало, желая продолжения, и он заплакал. Ему было двенадцать. Нет, не так. Двенадцать лет он потерял, не танцуя.
Он жил в танце, полностью превращаясь из стеснительного, слабого, забитого и ломкого в сильного, гибкого, чувственно открытого. Это перевоплощение его самого поражало настолько, что после танцев он ещё долго не мог вернуться в реальность, стоя под тёплыми каплями в душе. Возможно, через танец проявлялись какие-то глубинные черты его характера, недосказанные мечты. Такой он — сильный и таинственный, нравился ему больше, чем настоящий он — слабый и напуганный.
Тэмин надеялся, что танцы помогут ему занять сердце и душу, они это сделали, конечно, но именно танцы заставили его осознать чувственность своего тела, эмоциональность души. Нет, он никогда не ощущал себя особенным, как говорил Кай, но во время танца он чувствовал своё слияние с музыкой, течением времени, пространством. Тэмин не был особенным, его чувства были особенными.