Семь смертных грехов

      Нас прерывает скрипучий звук открывающихся ворот, они медленно и не спеша распахиваются, приглашая на вальс со смертью. Мы тут же становимся серьезными, переглянувшись. — Полагаю, мы должны пройти внутрь. Время пришло, — говорит Минхо и смотрит на Кибома.       Ки кивает, нервно потирая тонкими изящными пальцами острую ключицу, и морщит милый носик с септумом, в который вдет пирсинг с розовым камешком. Все напряжены и готовы к самому худшему. Я сжимаю челюсть и смотрю на ворота хищным и жёстким взглядом. Что ж, если мне не оставили выбора, участвовать в бойне или не участвовать, тогда я буду волком, а не овечкой. И ни один из нас не окажется овечкой.       Мы проходим в ворота, я держу Тэмина за руку, она холодная и дрожит. Чонгук и Чимин как всегда идут вместе, тихо разговаривая. Кибом обсуждает с Минхо произошедшее только что. Его волнует, что Чонгук так внезапно раскрылся и даже заплакал. Он идёт впереди всех, прямо перед нами с Тэмином. Его бедра, обтянутые дорогой тканью брюк, раздражают своей идеальной округлостью сильных мышц, а Его широкая эротичная спина так и маячит перед моим взглядом. Я ловлю себя на том, что смотрю на Его белые, наверное, невыносимо мягкие волосы и пирсинг в левом ухе, покачивающийся в такт шагам.       Я хочу Его до дрожи в ногах. Хочу раздеть Его полностью, снять с Него этот дорогой костюм, слой за слоем, обнажить нежное, крепкое тело, хочу убрать холод Его глаз, хочу видеть их сверкающими напротив моего члена. Хочу жёстко сжимать Его мягкие волосы в сильных пальцах, заставляя прогнуть сексуальную спину дугой, пока буду вбиваться в Него сзади, глубоко и беспощадно. — Тэмини, всё в порядке, малыш? — спрашиваю я, ощущая, что рука Тэ становится совсем слабой.       Я вглядываюсь в его трясущиеся, пухлые губы и мягкий профиль, испуганные глаза. Мне его жаль. С первого дня знакомства в пансионе, когда мы столкнулись с ним в коридоре (в тот момент я шел в комнату Кибома после душа, чтобы забрать свои наушники, который тот у меня одолжил на время), он мне понравился. С меня слетело полотенце из-за того, что он случайно на меня наткнулся, потянув за ткань, чтобы удержаться на ногах. Я стоял перед ним абсолютно голый и совершенно несмущённый, а он наоборот — абсолютно одетый и невозможно смущенный, совсем юный и невинный, а еще красивый, слишком красивый, как ангел, сошедший с небес на грешную землю. Он — особенный, я с первого взгляда это понял, а ещё он — мой. — Н-нет, Джонги, — дрожащим голосом говорит Тэ.       Я останавливаюсь, притягиваю его к себе и обнимаю. Он худой настолько, что кажется, рассыплется в моих руках, если сожму его крепче. Он всегда был таким: худощавым, гибким и словно выточенным из самой дорогой породы дерева, тонкой, гладкой и выразительной. И именно из-за его исключительности мне приходится постоянно следить, чтобы ему не сделали больно.       Самое ужасное, что все хотят от него только одного: и мужчины и женщины видят его исключительно любовником в своей постели, но ни один из них не способен понять его сути. Он нуждается в любви, как маленький котёнок, и в нежности, такой невероятной, чтобы забрать у него всю боль пережитых событий. Из меня не очень хороший антидепрессант, я грубоват и всегда таким был, но зато за моей широкой спиной он чувствует себя защищенным. Я знаю, что не дам его сердцу разбиться, мне претит видеть в его глазах разочарование. Он вляпывается в истории, а я его вытаскиваю. Хорошо, что свою душу он бережет сам, не пуская в неё никого, кроме меня, отталкивая всех остальных. Пусть он психует иногда на меня и мою защиту, но в итоге, я знаю, что он благодарен, потому что ему катастрофически не везет с партнерами. — Малыш, я обещаю, что всё будет хорошо. Ты же веришь мне? — спрашиваю я, тихо шепча ему на ухо. — Верю, но-но-но мне это не помогает, с-слишком много воспоминаний, — хнычет Тэ мне в волосы. Я осторожно отстраняю его от себя и опять беру за руку, смотря в глаза. — Ты же знаешь, я могу быть куда опаснее, чем Отправитель. Я думал, ты уверен в моей силе. — Ты сильный, Джонг, но м-м-мы на его территории, а значит, он сильнее, по крайней мере, з-здесь, — шепчет Тэ, отвечая на мой взгляд своим испуганным. — Нас семь, Тэ, мы — взрослые мужчины, а значит, способны всё это пройти. Мы вместе — это самое важное, даже Джи...нки здесь, — спотыкаюсь я на середине Его имени. У меня холодеет внутри от того, как это имя звучит из моих уст. Имею ли я право произносить его после того, что сделал? — Ты прав, нужно просто успокоиться и п-п-принять действительность. Если мы будем бо-бо-бороться и не терять надежду, у нас будет хоть какой-то шанс вы-выжить, — кивает Тэмин.       Дорожка петляет в сторону сквозь лес. Уже стемнело, ни одного фонаря не горит, все они лишь смотрят на нас свысока, посмеиваясь над нашими страхами. Он по-прежнему идет впереди, подсвечивая одной рукой дорогу перед собой фонариком на смартфоне, а второй всё также сжимая ручку трости. Мне хочется окликнуть Его, сказать хоть что-то, но я не могу. Чимин и Чонгук сзади нас тихо обсуждают какой-то новый фильм, на который ходили недавно. Я рад, что они пытаются отвлечься от мрачных мыслей, это лучше, чем погружаться в них.       У меня ощущение, что лес пытается дотянуться до нас своими корявыми ветвистыми пальцами, схватить за рубашку, всосать в свою влажную густую середину и больше никогда не отпускать, давая нам разложиться между папоротниками и скормить себя корням ненасытных деревьев, насекомым, тысячными полками живущим во мхе. Этот лес способен на многое, даже на убийство, как и любое место, окруженное ржавым забором.       Наконец, мы выходим к дому, который вырастает перед нами серо-чёрным гигантом. Он совсем не изменился, всё такой же потертый и старый. Дерево, навалившееся на флигель, за эти десять лет полностью его разрушило, уже нацеливаясь своими ветвями на окна первого этажа. Мы встаем около красной, ещё более облупившейся за время двери, и переглядываемся. — Ну что? Первым опять буду я? — спрашиваю, а мой голос дрожит. Мне мерзко, что я настолько слаб, но сейчас мне некогда храбриться. Все знают, что я чувствую. — Хочешь, я это сделаю? — спрашивает Минхо, стоящий справа от меня. — Нет, Минхо, спасибо. Мне кажется, это должен сделать я.       Тянусь к бронзовой, грязной ручке в виде головы собаки, обхватываю кольцо, которое торчит из её пасти, и три раза стучу, затаив дыхание. Замок тихо щелкает, давая разрешение на вход, я поворачиваюсь к ребятам. Уверен, на моем лице паника и страх.       Кибом нерешительно кивает, и я тяну дверь, которая с неожиданно громким скрипом раскрывается наружу. На нас обрушивается смрадный запах дома, прогнившего ещё больше. Я отшатываюсь, потому что мои глаза начинают слезиться от этой вони, и натыкаюсь на Него, а Он теряет равновесие из-за больной ноги, но я во время подхватываю Его за руку, возвращая на место, и мои глаза встречаются с Его глазами.       Сказать, что я тону в них — ничего не сказать. Я заворожен их ледяным спокойствием и холодной непроницаемостью. Его тело горячо и сексуально, как зной пустыни, а глаза, будто снега Антарктиды, морозные и бесконечно глубокие. Я хочу сделать Его своим, полностью подчинить, связать и доставить себе самое сладкое удовольствие от обладания Его телом. Хочу кончить от того, как эти глубокие, холодные глаза будут умолять меня отпустить, пока Его влажный рот будет занят другим. — Ну, пойдем уже, чего ждать-то? Всё равно нам нужно это сделать, — говорит Кибом, поторапливая нас. Я отрываюсь от Его глаз и киваю, первым переступая порог проклятого дома.       Мой шаг заставляет скрипнуть первую влажную и распавшуюся на части половицу. Я вздрагиваю, проходя внутрь, и зажимаю чувствительный нос пальцами. За мной следует растерянный Тэмин, за ним Минхо и Кибом, потом Чимин и Чонгук, и Он закрывает ставни двери, замок которой вновь щёлкает, разделяя нас и остальной мир, который даже не представляет, что будет твориться в этом доме в ближайшую неделю. Чонгук кликает выключателем, всё вокруг освещается мутным, желтоватым мигающим светом, заставляя тени на стенах танцевать причудливый танец, пугая ещё больше. — Вот это вонь, мама дорогая! Неужели тут и в прошлый раз так несло? — спрашивает Кибом, морща нос и окидывая запущенный интерьер брезгливым взглядом. Для его дизайнерского сердечка, уверен, вся эта обстановка словно кусок сырого мяса на белой скатерти обеденного стола. — Да, но стало ещё хуже, — подает голос Чимин.       Он складывает руки на груди, показывая, что не собирается касаться тут ничего, пока мы не пройдем на второй этаж. И он и Кибом — оба ужасные брезгуны, вечно донимающие нас проверками общего дома, опрыскивая всё вокруг средствами с хлоркой и антисептиками. Редко проводящие время вместе, но в этом внезапно нашедшие общий язык, они убивают нас желанием жить в идеально чистом месте, заползая даже на нашу территорию и плюя на личное пространство. — Какой же мерзкий з-запах, я уже не могу, сейчас меня с-стошнит, — слабо говорит Тэмин и сжимает живот, наклоняясь. — Так, Минни, давай без этого, — умоляет Минхо. — Сейчас поднимемся, и запах будет лучше, ты же знаешь.       Это правда, так воняет только в холле, на кухне и в мансарде. На втором этаже и в гостиной запах более сносный. Мы не знаем, почему так, но скорее всего из-за того, что тут более влажно, чем в других помещениях. Мой телефон пиликает, как и телефоны всех остальных. Мы удивленно смотрим на экраны. «Ещё раз, здравствуйте, мои гости! Рад приветствовать вас в пристанище для грешников. Телефоны держите при себе, так мне проще будет с вами общаться. Всё, что нужно для жизни в ваших комнатах и гостиной, как и в прошлый раз. Ли Джинки может оставить себе свою трость, если она ему необходима. Вы обязаны пройти в комнаты и приготовиться к ужину, который состоится ровно в 11 вечера в гостиной. Не опаздывайте, друзья, иначе вы все умрете». — Искрометное чувство юмора, — недовольно бурчит Чонгук, потирая пальцами лабрет в нижней губе в виде тонкого колечка с маленьким фиолетовым камешком. — Это точно, ему бы на телевидение, — поддакивает Кибом. — Все готовы? Поднимаемся? Не знаю, где чьи комнаты в этот раз, но думаю, что в ближайшие минут пятнадцать мы все их найдём, — говорю я и иду направо, выбирая правое крыло второго этажа. Эта лестница менее разрушена, поэтому кажется более безопасной.       За мной идут Тэмин и Он. Мне не нравится, как неустойчивы ступени и как они прогибаются под моим весом. Надо быть аккуратнее. Я крупнее Тэмина, поэтому, если они выдержат меня, то Тэ точно выдержат. Насчет Него мне трудно сказать, скорее всего, мы весим примерно одинаково. Мы успешно преодолеваем лестничный пролет и входим на второй этаж. Минхо слева машет рукой, а я киваю, мы разделяемся. Я с содроганием смотрю в длинный коридор второго этажа. — Не забывайте, что коридор тоже небезопасен, хотя я сомневаюсь, что что-то случится сейчас, но всё же будьте осторожны, — предупреждаю я, включая мерцающие светильники, которые тянутся вдоль стен коридора.       Они маленькие и поэтому почти бессмысленные, за освещенной полоской следует полоска полная мрака, делая коридор призрачно-раздробленным на части. Медленно ступаю по настолько потёртым коврам, что их изначальный цвет не представляется возможным угадать, прохожу первую пару дверей слева и справа, всматриваясь. В прошлый раз мы жили справа, на каждой двери висела табличка с именем, а теперь мы, кажется, будем жить слева. — Похоже, это твоя комната, — говорю я, обращаясь к Нему, отхожу в сторону, чтобы пропустить вперед. — Отлично, — отвечает Он. Его первое слово мне за сегодня. — Что ж, удачи с поисками, надеюсь, вам повезет также как и мне. — Он улыбается Тэмину. — Удачи, хён, встретимся в о-одиннадцать, — смущенно говорит Тэмин, растягивая свои пухлые, чувственные губы в мягкой улыбке. — Пойдём, — зову я его.       Тэмин берет меня за руку, сжимая её и всё ещё смущенно улыбаясь. Я вижу, как Он открывает дверь и входит внутрь тёмно-зеленой комнаты, дверь с громким звуком захлопывается. — Мне он н-нравится, Джонги, — шепчет Тэ, заглядывая мне в глаза. — Тебе все нравятся, Тэ, будь осторожнее, мы совсем ничего о нём не знаем, — я отвлекаюсь от рассматривания дверей, и мы проходим дальше. — Это д-д-другое, Джонг, мне он правда нравится, — говорит взволнованно Тэ.       Я удивлённо смотрю в его большие карие глаза миндалевидной формы, пытаясь понять, что эти обворожительные глаза увидели в Нём необычного, такого, что заставило их обладателя после пары десятков минут говорить о Нём так восторженно. Тэмин в принципе влюбчивый, но не настолько, чтобы выделять кого-то особенно, как Его в данный момент. Меня это беспокоит ещё сильнее, потому что я действительно не знаю, чего ожидать от всей этой ситуации. — Тэ, сейчас нам некогда впадать в агонию чувств, у нас тут свои дела, которые нужно закончить, — говорю я, останавливаясь напротив жёлтой двери. — А вот и твоя комната. Давай просто оставим всё как есть, пока не узнаем о нём хоть что-то. — Хорошо, Дж-Джонг, но не нужно делать вид, что тебе плевать, потому что я знаю, что тебе не плевать, — проницательно говорит Тэмин, берётся за ручку двери и резко вскрикивает. — Что такое? — спрашиваю я удивленно. — Меня что-то у-укололо! Чёрт, так больно... — Тэмин по инерции сует большой палец в рот, и его телефон внезапно пиликает. Он кликает на экран, заставка расцветает каплями крови.       «Тэмин, добро пожаловать в желтую комнату, надеюсь, тебе здесь будет комфортно. Укол, который ты почувствовал — это чип, он теперь у тебя под кожей, отсчитывает время пребывания в этом доме. Если не будут исполнены правила игры, твой таймер остановится, и ты умрешь. Каким образом — тайна, но ты узнаешь, если рискнешь. Удачи и вкусных моментов». — Э-это что, шутки такие? — совсем слабым голосом спрашивает Тэ, почти роняя телефон, на который я смотрю через плечо. — Похоже, что нет, какие-то новые правила, — выдыхаю я и сжимаю его худое плечо. — Ненавижу это п-поганое место, ненавижу этого по-поганого Отправителя, чтоб его, — зло говорит Тэмин. Я рад, что он злится, гнев лучше паники, уж лучше пусть ненавидит это место, чем боится. — Мы разберемся с ним и с этим домом, раз и навсегда, слышишь? — говорю я, он кивает. — Ладно, пойду, мне нужно найти свою комнату. Такое ощущение, что она в другом крыле. — Д-давай скорее, осталось не так много времени до ужина. — Помню, Тэ, а ты умойся и приведи себя в порядок, хорошо? — я поворачиваюсь, похлопав его по плечу, и ступаю по коридору дальше. Он засасывает внутрь своей длинной, полосатой пасти, как песчаный червь из фильма «Битлджус».