Семь смертных грехов

      Тэмин хочет пожелать спокойной ночи Джонгу. Он делает это в течение уже очень многих лет, и это стало каждодневной привычкой. Но он так и не может до него достучаться и, подумав, что тот уже уснул, хотя обычно Джонг ложится поздно, точно позднее двенадцати, плетётся обратно, в свою часть коридора, зевая и потирая сонные глаза. Внезапно Тэмин видит, как в начале коридора приоткрывается зелёная дверь, и из неё выходит Джонг, смотрит внутрь комнаты странно завороженным взглядом, дверь закрывается, и он поворачивается к ней спиной, прижимаясь затылком. — Д-Джонг? — спрашивает удивленно Тэмин, он вообще не ожидал увидеть его выходящим из комнаты Джинки-хёна. — Тэмин? Что ты тут делаешь? — глаза Джонга томные и сладкие, а голос низкий и интимный. Тэмин никогда не видел таких его глаз, и ему невероятно интересно, что было в этой комнате, отчего Джонг такой пылающий. — Т-тебя искал, но нашел там, где не д-думал найти, — улыбается Тэмин. — Всё в по-порядке? — Да, конечно, — Джонг отрывает спину от полотна зелёной двери и отряхивается, словно скидывая с себя чьи-то липкие щупальца, глаза опять становятся проникновенными, а голос поднимается на несколько тонов. — А как ты? — Ты разговаривал с Дж-Джинки-хёном? — спрашивает Тэмин осторожно.       Он знает, что между ними что-то было в ту ночь, на самом деле он видел то, что не должен был видеть, но они об этом не догадываются. Он понимает, что прошло много лет, что всё изменилось, что, возможно, им двоим сложно быть рядом друг с другом. Их отношения всегда казались Тэмину слишком таинственным, натянутым настолько, что он и раньше ощущал между ними дрожащий, сверкающий всполохами молний воздух, а сейчас же это дрожание становится просто невыносимым, такой силы, что кажется, когда они просто находятся в одной комнате, всё вокруг уже готово взорваться и превратить всех в пыль. — Да, мы немного пообщались, но он уже принимает ванну и ложится, так что не заходи к нему. — Н-не нужно на меня давить, Джонг, — хмурится Тэмин, складывая руки на груди, недовольный тем, что тот позволил себе лишнего с ним. — Я не… — старший замолкает, удивленно смотря на Тэмина. — Прости, я не хотел, я просто… устал. — Выдыхает Джонг, и его взгляд становится виноватым. — Ничего, я только хо-хо-хотел пожелать тебе спокойной ночи, не могу заснуть без этого, — мягко говорит Тэ, взволнованно касаясь руки Джонга, чтобы приободрить.       Ему так хочется его тепла. Этот дом внушает ему страх и ужас, а ещё чувство одиночества. Он хотел бы всю ночь провести рядом с этим сильным, немного грубоватым с остальными, но всегда безгранично нежным с ним мужчиной. К Джонгу он до сих пор испытывает странные эмоции, он пустил его в свою душу, но как брата и только. И ему нравятся их отношения, близкие настолько, что со стороны кажутся любовными, на самом деле таковыми не являясь. Но иногда их близость слишком сильно сдерживает его. — Ох, Тэ, спокойной ночи, малыш, — Джонг тянет его к себе и мягко касается прядки, которая упала на нос, заправляя её Тэмину за ухо. — Жаль, что мне нельзя провести эту ночь рядом, чтобы быть уверенным, что с тобой всё будет в порядке, — ласково бормочет он в ухо, на что Тэ разочарованно закусывает губу. — Все будет х-хорошо, честно, — уверяет старшего Тэмин. — Я с-справлюсь.       Он отодвигается от Джонга, и, махнув ему рукой, идёт неуверенной походкой в свою комнату, ощущая дрожь в коленях, потому что ему предстоит спать абсолютно одному в комнате жуткого дома. Он с содроганием молится, чтобы завтра утром его тело не нашли висящим так же, как тело его лучшего друга. Чтобы хоть как-то успокоить себя, он думает о паре кусочков торта, желательно с банановым кремом и шоколадом, а можно и с клубничкой сверху.       До сегодняшнего дня Тэмин был в порядке. Он уже несколько лет как справился с булимией, справилась и его психика, он очень много времени потратил на то, чтобы восстановиться. Сейчас он уже не настолько помешан на диете, он не считает калории и одновременно с этим не объедается в стрессовых ситуациях, а в психологическом плане старается при любых намёках на возвращение депрессии или панических атак сразу обращаться за помощью к психотерапевту. Он уже выявил то, что является для него триггером, после которого возникает дикое желание наесться до отвала, и всегда это связанно с неуверенностью в себе, в своём теле, в своей сексуальности. Ещё, конечно же, это связано со смертью Кая.       Он занимается танцами, работая хореографом–постановщиком, самым молодым в Корее. Несмотря на то, что он хорошо контролирует своё тело, ощущая каждую мышцу, связку, их движение, работу, несмотря на то, что все те, кто видит его в танце, говорят, как он прекрасен и как его тело гибко и красиво, он постоянно в этом сомневается. Ему кажется, что он недостаточно хорош, что с ним что-то не так, сразу за этими мыслями следуют мысли о том, что он родился не в своём теле, что он должен был родиться девушкой. Может быть, родители именно поэтому его не любили, потому что он был мальчиком, а они хотели девочку? Может быть, поэтому Кай никогда не обращал на него внимания? И, в конце концов, может быть, поэтому Тэмину так хочется цепляться за широкие плечи и выгибаться на постели от прикосновений горячих, мужских, сильных рук?       В какой-то момент он понял, что с завистью смотрит на балерин, которых время от времени встречает по работе, отмечая, какие у них тонкие гибкие талии, и как красиво на них смотряся мужские руки, когда партнеры по танцу обхватывают пальцами эти талии почти вокруг. Тэмин чувствует себя толстым и неповоротливым, не способным на красивую линию спины или ноги. Он завидует невероятно тонким рукам и худым лодыжкам девушек и их невысокому росту, потому что слышит от многих танцоров, с которыми репетирует, что им нравится, когда девушка ниже, что это так сексуально и трепетно. Тэмину тоже хочется быть сексуальным и трепетным для мужчин. И иногда у него получается привлечь чьё-то внимание, но все портит Джонг, который извечно следит за тем, чтобы знакомства младшего не доходили до чего-то интимного. Именно поэтому у Тэмина ещё не было секса, ему уже двадцать пять, а он до сих пор девственник.       Понурясь от тяжести мыслей, Тэмин входит в комнату и прикрывает дверь. Здесь приятно пахнет летними полевыми цветами. Тэмин обожает этот запах, он очищает его рассудок и помогает вернуть тонус. Комната небольшая, но уютная: солнечно-жёлтые стены, светлая мебель, полутороспальная кровать, развернутая изголовьем к окну. Тэмин любит, когда утром солнце падает на него и освещает всю комнату нежным тёплым светом, скользя по белоснежному постельному белью и пробираясь к приоткрытой руке или ноге. Тэмину нравятся сложные современные дизайнерские формы, но всё должно быть со вкусом и не перегружено, иначе ему становится не комфортно. Уборная здесь небольшая, с отдельной душевой кабиной и узкой, но длинной ванной, в которой удобно устроиться, вытягивая уставшие после тренировки ноги, один в один как в его части дома, который они купили вместе с ребятами. Он живет с Джонгом на одном этаже, у них на двоих огромная гостиная с плазмой и приставкой и целая комната со старыми игровыми автоматами, а ещё маленький тренировочный зал, который Тэмин использует редко, но всё же использует.       Не имеет значение, что комната похожа и обстановка один в один, Тэмину тут неприятно, просто оттого, что он знает, что в любой момент может случиться что-то жуткое и страшное. Он взял с собой снотворное и антидепрессанты, когда Минхо забирал его из дома, после того, как пришло сообщение от Отправителя. Он уже принял душ до того, как вышел пожелать спокойной ночи Джонгу, и расправил постель, чтобы сразу лечь и, приняв снотворное, уснуть, желательно до утра. Ему совсем не хочется видеть кошмары, которые часто являются ему, врываясь во сны о танцах и постановках номеров, эротические зарисовки его сознания и даже во сны о сладостях. Тэмин раздевается до боксеров и футболки и ложится на пахнущее цветочным кондиционером белье, прикрывается тёплым одеялом и с задумчивостью смотрит на высокий потолок. Он успевает только один раз закрыть глаза, как сразу проваливается в сон.       Ему снится что-то вкусное и сладкое, пока он не просыпается от странного звука, напоминающего скрежет собачьих когтей о дверь. У Тэмина никогда не было собаки, но он всегда представлял этот скрежет именно так. В комнате темно, хотя он оставлял светильник у кровати, боясь спать в полной темноте, и холодно. Он вздрагивает от ощущения чьего-то присутствия, но, обведя комнату взглядом, не замечает ничего необычного. Ему непривычно жутко, в темноте эта комната совсем иная: солнечно-жёлтые стены выглядят тусклыми и неравномерно окрашенными, словно краску размазали кругами чьи-то грязные ладони. Небольшой гардеробный шкаф, выглядящий пузатым из-за своих непропорциональных размеров, покосился, потеряв одну из ножек, а дверь почему-то видится не жёлтой, как была раньше, а кроваво-красной. Тэмин судорожно нажимает на кнопку лампы, но свет не включается. В дверь опять кто-то скоблит, в этот раз громче.       Тэмин сжимается в комок, закрываясь одеялом, чтобы спрятаться от этого звука, но он продолжается, тревожный и назойливый. Страх сковывает горло, не давая дышать полной грудью, воздуха не хватает, и Тэмину приходится вынырнуть из-под одеяла, чтобы сделать вдох. Он с опаской смотрит на дверь, переводит взгляд на небольшой диванчик, стоящий слева от кровати, и замирает. Его сердце останавливается и, кажется, отказывается биться дальше, потому что он видит на диванчике своего отца, скрючившегося и трясущегося, точно его одолела какая-то жуткая болезнь. Отец плачет, тянет к нему скелетообразную руку и что-то шепчет. Тэмин молчит, со страхом и отвращением смотря в лицо отца, ссохшееся и облупленное. А потом отца тошнит прямо на пол, из его потрескавшегося рта выливается мерзкая, пузырящаяся жижа, её так много, что она растекается всё дальше и дальше, воняя тухлятиной.       А дальше происходит мучительно ужасающий сюрреализм, от которого Тэмина начинает буквально морозить. Тело отца медленно, с отталкивающе гадким звуком отрывающейся от костей плоти, распадается на части: отваливаются руки, с мерзким щелчком ломается кость правой ноги, и она падает с дивана прямо в вонючую лужу рвоты, потом слетает голова с плеч и катится в сторону. Тэмин с омерзением смотрит на то, как из глазниц вываливаются черви, слизни и опарыши, а искривлённый, изрезанный непонятными эмоциями рот пытается что-то сказать. Тэмин не шевелится от холодного шока и паники, которые окутывают его полностью с головы до пят и заставляют быть замершим и впитывающим эту отвратительную картинку. Он против воли вслушивается и вздрагивает, потому что слышит своё имя, с печалью и мольбой произносимое ртом отца. И самое страшное — это зубы, которые медленно сползают, демонстрируя корни и тонкие, похожие на червяков нервы, свисающие ниточками с уже голых десен.       Он просыпается в поту и с дико стучащим сердцем, подскакивает на кровати, разворачивается, чтобы голова оказалась над полом, и его тошнит, сильно и, кажется, слишком долго, выворачивая весь желудок наизнанку. Слёзы льются из глаз, а из носа струятся остатки непереваренной с ужина пищи и желудочного сока. Тэмин пытается вздохнуть и у него получается, горло и носоглотку обжигает кислый мерзкий привкус. Он наконец-то откидывается на подушку и вытирает трясущейся рукой сначала потный лоб, а потом и рот с носом. Нужно пойти помыться и протереть полы, но ему настолько плохо, что нет сил даже до конца протереть губы от рвотных масс. Он на минуту затихает и с ужасом осознает, что в дверь по-прежнему кто-то скоблит, всё также настойчиво и беспрерывно. Солнце ещё не взошло, и в комнате горит лампа, оставшаяся включенной, — это успокаивает. — Тээээммииинн, — слышит он затяжной тихий звук, словно из-под толщи воды. Голос кажется ему смутно знакомым. — Тээмммиин. — Раздается снова. Тэмин понимает, что звук идет со стороны двери, там кто-то скребется и стонет его имя.       Он вскакивает с кровати, неожиданно и резко узнав голос, и с дикими глазами, и дрожью во всём теле подбегает к двери и распахивает её, находя на пороге того, кого не рассчитывал увидеть здесь, только не в эту ночь. — Минхо? — ошарашенно выдыхает Тэмин, осознавая, что это и правда он.       Его окатывает ледяной волной мурашек, потому что старший завалился на бок, словно сломанная кукла, его ноги одеревеневшие, а руки безвольные. Тэмин пытается втащить Минхо к себе в комнату, что у него получается не сразу. Тэ осознает, что с ним что-то совсем не так, он не выглядит побитым, на нём нет крови, у него вроде бы ничего не сломано, но тело, одетое только в пижамные брюки, кажется не родным.       Тэмин прикрывает дверь и пытается разглядеть лицо Минхо в полумраке. Он осторожно откидывает его голову назад и подкладывает под неё собственные кроссовки, которые оставил у двери вечером. Предельно аккуратно убирает промокшую от пота отросшую челку с глаз назад и в ужасе застывает, глядя в то место, в котором раньше был большой красивый шоколадно-карий глаз, а теперь лишь кровавое месиво, будто к этой части приложили раскаленную кочергу и выворотили всё так, что от глаза ничего не осталось. Второй вроде бы в порядке, но Тэмина одолевают сомнения. Минхо слабо дышит и стонет, протягивая к нему липкие от пота пальцы, хватает за футболку, испачканную каплями рвоты. — Тэмин… Тэмин… — шепчет старший, сжимая футболку ещё сильнее, от чего ворот начинает рваться. — Я тут, М-Минхо, вот видишь. Посмотри на меня, открой глаза… глаз, — Тэмин вздрагивает, понимая, как страшно это звучит. До него только сейчас доходит, что у Минхо больше нет одного глаза и никогда не будет, он никогда больше не посмотрит так, как раньше, двумя здоровыми, нежными и невероятно красивыми глазами. Тэмин начинает плакать, бережно приподнимая голову Минхо, обхватывая её обеими руками, и прижимая к груди здоровой стороной.       Старший слабо что-то бормочет ему в грудь, рука соскальзывает с футболки и падает на пол. Тэмин резко вскрикивает, отстраняя голову Минхо от себя, боясь увидеть, что тот умер, но длинные, слипшиеся от пота ресницы здорового глаза дрожат, а губы двигаются, хоть ничего и не шепчут. — Минхо, подожди секунду, я сейчас. Давай я позову ребят, — Тэмин вскакивает на ноги, даже не замечая, что перестал заикаться, и пытается открыть дверь, но у него не выходит. Он дергает ручку и так и сяк, но дверь не поддаётся, начинает истошно кричать и стучать по полотну, в попытке привлечь внимание ребят, спящих в своих комнатах, но тщетно.       Тэмин кидается к телефону, чтобы вызвать скорую, потому что он видел вчера вечером, что сеть есть, но, когда он берёт телефон в руку, он так и не может включить его, хотя ставил на зарядку прямо перед сном, чтобы утром была полная батарея. Он со злостью кидает телефон на кровать и обхватывает голову руками, начиная рыдать от своей слабости и невозможности ничем помочь человеку, которому так и не сказал о своих чувствах. Но разве сейчас это так важно? Нет, конечно нет. Это секундное помешательство и жалость к себе. Секунда проходит, и все его мысли возвращаются к Минхо и его травме.       Он бежит обратно, садится на колени и понимает, что тот либо уснул, либо потерял сознание, но дышит. Чтобы убедиться в этом, Тэмин наклоняется и прикладывает ухо сначала к сердцу, которое бьется пусть и слабо, но зато равномерно, а потом и к немного приоткрытому рту, из которого вырывается тёплое дыхание. Слава всем богам, он жив, хотя бы просто жив.       У Тэмина трясутся руки, и он не представляет, чем может помочь. Он быстро идёт в уборную, кидает в раковину маленькое полотенце для лица и мочит его прохладной водой. Рана на месте глаза Минхо не кровоточит, что кажется Тэмину странным, ведь если бы это случилось сегодня ночью, то кровь бы точно ещё текла. Он лишь надеется, что не проспал несколько дней, что вполне реально в этом диком месте.       Хорошенько намочив полотенце, он возвращается к Минхо, трепетно касается лба, протирая его от пота, потом также тщательно, но аккуратно протирает здоровый глаз, нежно проходясь влажными пальцами по бархатным длинным ресницам и вздыхая. Он старается не смотреть в пустую глазницу, так болезненно зияющую перед ним. Тэмин протирает всё лицо, медленно спускается по шее с крупным кадыком, потом очищает от пота сильный, идеально проработанный торс и каменный пресс, даже в расслабленном виде выглядящий впечатляюще, бережно проводит полотенцем по широким плечам, предплечьям, полностью исполосованным вспухающими дорожками вен, и кистям. Возвращаясь из уборной со стаканом воды, он с облегчением замечает, что Минхо шевелит ногой, а потом приоткрывает здоровый глаз, болезненно слабо смотрит на Тэмина и что-то бормочет. Тэмин присаживается рядом, чтобы услышать, что он говорит. — Тэмин… Тэмин… — шепчет Минхо сухо и хрипло, словно не пил уже несколько дней.       Тэмин приподнимает его голову, чтобы напоить, подносит стакан к губам, наклоняя. Минхо пытается сделать небольшой глоток, но давится, и вода выходит обратно в стакан. Тэмин убедившись, что в ней нет крови, опускает голову Минхо на подушку и опять бежит в уборную, мочит новое, чистое полотенце, возвращается ко всё ещё шепчущему его имя старшему и, очень внимательно следя за тем, как течёт струйка, выжимает небольшую порцию воды с полотенца в рот. Минхо наконец-то делает глотательное движение и тяжело вздыхает. — Тэмин, — снова шепчет Минхо и тянется к нему рукой. Тэмин ловит его кисть и прижимает к сердцу. — Минхо, просто отдохни, ладно? Я бы отнес тебя на кровать, но я же худее тебя в два раза, — нервно хихикает Тэмин, понимая насколько напряжён.       Он даже сам не понял, что делал всё на автомате. Хотя в его жизни было не особенно много таких моментов, когда ему нужно было спасать чью-то жизнь или просто действовать быстро и собрано, без паники, но несколько раз при нём падали или что-то повреждали танцоры, а, соответственно, Тэмин уже не теряется в таких ситуациях. — Тэмин… ты жив? — почему-то с печалью и одновременно надеждой спрашивает Минхо. Из его глаза по щеке к виску стекает слеза, которая отзывается ужасной болью в сердце Тэмина. Он начинает плакать, опять. — Да. Вот же я, живой, — всхлипывает Тэмин, перебирая пальцами длинные и сильные пальцы Минхо, аккуратно поглаживая другой рукой его по волосам, пытаясь разделить в ласковом жесте запутавшиеся пряди. — Я так сильно люблю тебя, — внезапно говорит Минхо, на что младший ещё сильнее всхлипывает, мягко касаясь его губ и качая головой. — Не говори мне это, только не сейчас, — плачет Тэмин, смотря на почти закрывающийся единственный глаз. — Если я не проснусь… — Нет, нет, Минхо! С тобой всё будет хорошо, и ты скажешь мне это, когда проснёшься, ладно? Ладно? Ладно? Ладно? — всхлипывает Тэмин и шепчет вновь и вновь, понимая, что Минхо его уже не слышит. — Чёрт, чёрт!       Он судорожно ищет пульс на запястье, долго и упорно, пытаясь нащупать бьющуюся венку, умоляя Минхо не покидать его. Его пальцы дрожат, и он всё никак не может успокоить эту дрожь, чтобы почувствовать пульс, но всё же справляется с ней и с благоговением находит спасительные толчки крови, почти стонет от облегчения и начинает нежно целовать попавшийся под губы безымянный палец и шептать в безумном страхе и бреду: — Ты же проснёшься? Обещай мне, что ты проснёшься, Минхо. Я не слышал этих слов, понял? Не слышал их! Ты должен проснуться и сказать мне это ещё раз так, чтобы я услышал.       Он сидит около Минхо ещё около часа, покачиваясь и прижимая его руку к груди, словно позволяя сердцу старшего забирать биение своего сердца, деля их на двоих. А потом стаскивает с кровати одеяло, даже не замечая, что не вытер воняющее пятно рвоты, расположившееся около кровати и до сих пор не прополоскал рот. Его совсем не волнует этот отвратительный запах и привкус. Всё, что его волнует — это Минхо, его слабый пульс и дыхание. Он ложится с ним рядом, прямо на деревянный пол, осторожно проверяет пульс старшего ещё раз, всматриваясь в его лицо и надеясь, что то, что на нём отражается это спокойствие и безмятежность, а не вечное безмолвие. — Если бы я мог сказать тебе, что я правда чувствую, что чувствую, когда ты рядом. Если бы всё было так просто. Если бы я осмелился ещё раз, всего один раз…       И Тэмин замолкает, понимая, что даже бессознательному Минхо ему трудно сказать, что у него на душе. Насколько же он слаб и насколько труслив, насколько ему страшно признаться и себе, и ему в том, что старший значит для него больше, чем он показывает? Тэмин утыкается носом в плечо Минхо и вдыхает его древесно-пряный аромат, смешанный с горьковатым запахом пота и сладковатым цветочным запахом, идущим от одеяла, которым он укрывает их обоих, и наконец-то засыпает.