Семь смертных грехов

      Он спускается к ужину и входит в приоткрытую дверь гостиной последним, когда часы около камина бьют ровно семь раз. На него смотрят четыре пары карих глаз, и он делает неопределенный жест руками, как бы говоря: «что поделать, но успел же» и внимательно оглядывает присутствующих. Минхо и Тэмина нет, как и обещал Отправитель. Чонгук, как и всегда до боли красивый со своими чёрными отросшими волосами, завивающимися на кончиках, влажными губами и тёмными глазами, в которых можно утонуть, чёткой линией подбородка и стройным, сильным телом. Одетый в голубые рваные джинсы и белую футболку с длинным рукавом, он выглядит так очаровательно, что Чимин замирает, любуясь. Младший нежно улыбается, проходясь ласковым взглядом по всему его телу и чуть пристальнее по лицу, как бы проверяя, что с Чимином всё хорошо. Старший тает от этого взгляда как мороженое, он всегда от него таял и теперь тоже, но он слишком горд, чтобы показывать это перед остальными. Он ревностно охраняет их любовь, ему нравится понимать, что остальные совсем не знают того, что между ними действительно происходит, наверное, думая, что их любовь односторонняя. Он глазами говорит Чонгуку, что всё нормально и просит его не беспокоиться, Чонгук слабо кивает и шепчет ему взглядом о своей любви и преданности, сердце Чимина трепетно отзывается.       Кибом стоит в углу около книжного стеллажа, нервно потирая ключицу худыми пальцами. Кибом не смотрит на Чимина, как чаще всего и бывает, зато на Чимина смотрит Джинки, пристально и изучающе. Чимин ещё в первый день заметил его заинтересованность, но теперь он в ней убедился. Это ему льстит, дразня и подпитывая гордость. Джинки чертовски хорош с ног до головы, красив и горяч, и он, судя по всему, не против испытать свою страсть на Чимине. А самое сладкое — это то, как Джонг в свою очередь смотрит на Джинки. Младший видит это, видит, как Джонг пылает, пожирая взглядом старшего, как его глаза горят собственническим огнем. Чимину интересно, что чувствует Джонг, видя, как его самая большая страсть увлечена другим. Чимину хочется немного поиграть. — Как спалось? — улыбается он, эротично потягиваясь, словно котик.       О, он прекрасно знает, как хорош собой и то, как нужно двигаться, чтобы привлечь внимание мужчины. Карьера модели оставляет определённый отпечаток на личности. Чимин знает, как подать себя и какой ракурс у него самый выигрышный. Глаза Джинки жадно блестят, скользя по телу и лаская откровенно и настойчиво. — Отвратно, — подает голос Джонг, дико смотря в глаза Чимину и предупредительно качая головой.       Он в белой рубашке и джинсах в облипку, а под его тёмными опасными глазами залегли тени, отражающие беспокойный сон их обладателя. Чимин фыркает, не на фразу, а на то, как Джонг помечает территорию, словно Чимин его, и не имеет права заигрывать с Джинки. Он всё такой же ребенок, каким был и раньше, он до сих пор не разобрался в себе и своих желаниях. — Бывало и хуже, — мягко говорит Джинки, изучая Чимина заинтересованным взглядом. — Куда уж хуже? — вопрошает Кибом, как всегда резко и грубо.       Кибом в отличие от Джонга не просто лезвие ножа, нет, он самый острый пик самого острого копья. Чимин уже давно привык к его ненависти, а гордость помогает игнорировать неприязнь со стороны старшего. Не смотря на это, он никогда не уступает ему в колкостях, пусть и говорит их чисто ради того, чтобы побесить. — Что там с Минхо конкретнее? — Чимин проходит к столу, отмечая, что этот ужин скуднее прошлого, но тоже очень даже ничего. — Тэмин точно не уверен, что с Минхо, потому что Минхо только несколько раз просыпался и шептал что-то в бреду, но то, что у него нет глаза — это точно, — Джонг хмурится и дёргает ногой. — Вы пробовали открыть дверь снаружи? — задает вопрос Чонгук не Джонгу, а Кибому. Чонгук бы никогда не стал разговаривать с Джонгом, они слишком друг друга не выносят, а точнее Чонгук не выносит Джонга и причина в Чимине и его благосклонности к старшему. — Конечно, пробовали, — кивает Кибом, подходя к столу, и садится на стул, около которого стоит явно его блюдо: пицца. — Ты же знаешь, что снаружи её может открыть только хозяин комнаты, а раз изнутри у Тэмина не выходит, значит, Отправитель не хочет, чтобы она открывалась. — Раздражают меня эти манипуляции, — недовольно морщит нос Чимин, ища глазами хоть что-то, что он любит и, находя суп с мидиями и морепродуктами, присаживается рядом. Он замечает недалеко от себя коробочку с китайской едой и подзывает глазами Чонгука, чтобы он сел рядом. — Кто бы говорил, — раздраженно хмыкает Кибом, стреляя злым взглядом в сторону Чимина. — Мы сейчас правда хотим обсуждать твои необоснованные претензии ко мне, Ки? — невозмутимо кидает Чимин, беря в руки палочки и ложку. Он знает, что за этой его фразой последует взрыв, и Кибом его не разочаровывает. — На хуй иди, — зло говорит Ки. — Как всегда предсказуем, — парирует Чимин, кидая быстрый взгляд в сторону молчащего Джинки, который так и стоит около стола, опираясь на трость. Он в клетчатых фетровых брюках и рубашке с жилетом. Джинки ловит его взгляд и на маленькую долю секунды уголок его пухлых губ ползет вверх. — Началось, — закатывает глаза Джонг, который уже подошел к столу.       В итоге они все наконец-то усаживаются за ужин и смакуют его почти в полном молчании, пока Джинки не спрашивает: — Вы тоже встали недавно? Я не помню, что было ночью, только кошмары, но я к ним настолько привык, что, вроде как, эта ночь показалась мне точно такой же, как и все остальные в эти десять лет, — он аккуратно разрезает сочный стейк ножом и, подцепив вилкой небольшой кусочек, отправляет его в рот, с удовольствием прикрывая глаза.       Почему-то это внезапное признание заставляет всех замереть. Джонг первый поднимает глаза и смотрит на Джинки удивленно и неверяще. Чимин видит, каким холодным взглядом одаривает его Джинки. — Да, я тоже видел кошмары, — коротко и жестко говорит Джонг, снова возвращаясь к креветкам в кляре и вареному крабу. — Я всю долбанную ночь вертелся как уж на сковородке, словно меня жарили заживо, — комментирует до сих пор злой Кибом. Джинки хмыкает и отправляет в рот ещё один кусочек стейка, запивая вином. — А я проснулся таким потным, что меня можно было выжимать. Надеюсь, когда я ещё раз открою комнату, постель снова будет свежая, иначе мне придется спать в другом месте, — говорит Чимин, с наслаждением разрывая раковину и сдирая с неё мясо зубами. — Можешь вечерком зайти ко мне, детка, — говорит, хищно улыбаясь, Джонг, приглашая Чимина в свою постель.       Но на сегодня у него уже есть другие планы, с Джонгом можно развлечься в любое время после этой недели, а в эту неделю Чимину хочется другого секса, особенно если второй так на него настаивает своим пристальным и одновременно горячим взглядом. Чимин соблазнительно ему улыбается, мягко цепляя языком верхнюю губу. — Благодарю, но откажусь, — отвечает Чимин, бросая взгляд на Чонгука, который всё это время следит за их разговором, замерев.       Чимин мягко улыбается ему, видя его приоткрытые, испачканные в соусе губы и скрывая за своей улыбкой желание податься вперёд и нежно облизать их, стирая следы. Он прекрасно понимает, что их поцелуй невозможен. Желанен до дрожи, но невозможен. — Можно не говорить о сексе за столом? — презрительно выдает Кибом, вытирая пальцы салфеткой и откидываясь назад на спинку стула.       Его отросшие разноцветные пряди волос падают яркой волной, прикрывая один глаз. Он красив, Чимин всегда это признавал и признает сейчас, но характер портит всю его красоту, она становится холодной и острой, вспарывающей все внутренности насквозь. Он как ледяной принц с сердцем из куска синего льда, с тонкими глазами и скулами, с ключицами, о которые запросто можно порезаться, если ты все еще жив после пристально-металлического взгляда. Беспощадная, морозная красота.       Резкий звук отвлекает Чимина от того, чтобы колко ответить Кибому на его фразу. Все вздрагивают, смотря на то, как на зеркало, висящее над камином, надвигается сверху что-то похожее на белый экран, который используется при презентациях. Он медленно опускается до конца, останавливаясь ровно в том месте, где начинается камин, и телефон каждого пиликает. — У меня есть для вас интересное кино, уверен, вам стоит взглянуть. Позвольте мне погрузить вас в воспоминания, — читает спокойно Джинки, поставив бокал вина на стол. Он задумчиво потирает ножку бокала пухлыми пальцами и кидает быстрый растерянный взгляд на Кибома. Кибом смотрит в ответ и пожимает плечами. — Придется пойти, — делает вывод Чимин, аккуратно вытирает рот и смотрит на Чонгука, переживая за него. Чонгук выглядит потерянным.       Они встают из-за стола, перемещаются в сторону камина и рассаживаются вокруг него на диваны и кресло. Джонг выбирает кресло, Кибом и Джинки, прихвативший бокал, в котором всё ещё на дне осталось немного вина, садятся на диван. Чимин и Чонгук выбирают второй диван, удобно устраиваясь. Чимин незаметно для других шепчет Чонгуку: «Люблю тебя, малыш», и Чонгук вторит ему мягко и влюблённо: «И я тебя, хён».       Свет резко выключается, и гостиная погружается во тьму. Кибом недовольно ворчит, но потом вспыхивает свет, льющийся почти с потолка из проектора, и Чимин чувствует, как рядом сидящий Чонгук начинает дрожать мелко и часто, а всё потому что на экране появляется фотография его брата. Джин здесь совсем маленький, но его легко узнать по улыбке. Фотография старая и затертая, немного размытая. — Что это за фигня? — спрашивает Кибом, пораженно замирая. — Это же Джин! — Да, — слышит Чимин печальный выдох Джинки, который сидит слева.       Чимин всматривается в его глаза, желая увидеть причину печали, но, конечно, прочитать её просто невозможно. Чимин приобнимает Чонгука за плечо, аккуратно прижимаясь к его боку, ощущая его дрожь и заглядывая в широко раскрытые испуганные глаза. — Гукки, всё в порядке, слышишь? Я рядом, малыш, просто дыши, ладно? — Чимин держит себя в руках и шепчет специально спокойно, чтобы передать своё спокойствие Чонгуку, но его губа дрожит от волнения за младшего. Он только недавно отпустил ситуацию с братом, и Чимин не хочет возвращения его суицидальных мыслей.       Чонгук будто не слышит его, уставившись на экран, на котором меняются кадры из жизни Джина. Чимин тоже смотрит, видя фотографии маленького Чонгука, цепляющегося за руку Джина, они оба смеются. Потом сцены меняются, и в этот раз Чимин видит Джина в стенах пансиона, его фотографию с зачисления, он выше и симпатичнее большинства одноклассников. Ему около десяти, он грустный и выглядит отрешённым, даже его глаза не смотрят в объектив камеры.       Чимин знает, что их бросил отец, прямо перед тем, как Чонгук родился, а мама в тот год, когда была сделана эта фотография, погибла в автокатастрофе, Чонгуку было всего шесть. Потом картинка меняется, и Чимин слышит хриплый вздох отклонившегося назад и закусившего губу Джинки. На экране изображен он, улыбающийся, как и всегда открыто и широко, а рядом стоит Джин, выражение лица которого разительно отличается от выражения на прошлом фото, он тоже улыбается, ярко и искренне.       Все последующие фотографии включают в себя то фотографии двух братьев, уже подросших, то фотографии Джина с Джинки или с Джинки и Кибомом. Для того, кто не знает ни о чем, эти фотографии показались бы обычными фотографиями, но после всего произошедшего даже радостные моменты, изображенные здесь, кажутся пропитанными болью и безысходностью. Через несколько фотографий экран гаснет, а свет включается. Чимин жмурит глаза от яркости и наконец-то смотрит на Чонгука, и его пронзает страхом. Чонгук беззвучно плачет, всё ещё смотря на погасший экран, его глаза также широко раскрыты, он даже не жмурится после включения света, а его плечо кажется ледяным. — Гукки? — сипло от тревоги зовет Чимин. Он не слышит, как Джинки рядом с ним тоже плачет, потому что слишком занят Чонгуком. Чонгук не отзывается, роняя слезы на белую футболку. Его губы плотно сжаты в прямую линию, а кадык дёргается, когда он сглатывает. — Гукки, я… чем я могу помочь? — Чимин глотает слезы, держа себя в руках, но все его внутренности скручиваются нервным узлом. Чонгук молчит. Чимин нащупывает блистер с таблетками в камране джинсов, собираясь дать их младшему. — Я уже обещал, что прикончу этого козла, так вот, ещё раз, — говорит Кибом. — Я убью тебя, тварь, найду, и кишки тебе выпущу. — Зло кричит Кибом.       Чимин удивлённо смотрит на него, видя, как наливаются кровью его глаза, какими жёсткими становятся губы, как белеют костяшки его пальцев, когда он сжимает трость Джинки, которая, видимо, выпала из рук старшего. Джинки бледный, и на его бескровном лице отражаются боль и шок от увиденного, а по щекам на подбородок скатываются слёзы. Он так же, как и Чонгук, абсолютно неподвижен. Чимин поворачивается к Джонгу, а тот сидит в кресле, сутулясь и пристально смотря на Джинки, его руки сложены на груди, а глаза горят непонятным огнём, и если бы не сжатые брови в знаке сожаления и сочувствия, то Чимин бы подумал, что он злится. — Эти фотографии, — слабо отзывается Джинки, его бледные губы еле шевелятся. — Эти фотографии, откуда они у него? Это наши фотографии, те, на которых есть я и Ки, они были только у меня, я их оцифровал с пленки, когда появилась первая возможность, но никуда не выкладывал и никому не пересылал. — Отправитель знает всё о нас, думаю, он смог взломать твой компьютер, — говорит Чимин, всё ещё обнимая Чонгука, и кладет руку на его колено. — Он сложно запаролен и я бы сразу узнал о взломе, — качает головой Джинки. — Ты что, хранишь какие-то тайны, что твой комп настолько охраняем? — спрашивает Кибом. — А вы нет? — равнодушно задаёт вопрос старший. — У меня есть свои причины на то, чтобы никто не знал историю моей жизни. Это просто опасно, и для меня, и для Элисон.       Элисон. Так вот как зовут его жену, она правда у него есть, потому что, когда он называет её по имени, в его глазах внезапно вспыхивает тепло и нежность, а ещё грусть.       Свет опять выключается, и экран освещается, на нем вспыхивает фото следующего погибшего. Это Крис. Он не был ничьим братом из оставшихся, но это не делает просмотр его детских фотографий легче. Они с Луханом сидят на помосте в саду у дома и играют в камешки, потом фотографии их вместе с собакой, которую они оба обнимают с двух сторон, а потом они, видимо, попали в пансион, потому что окружение, в котором братья появляются, Чимину знакомо. Мелькают фотографии их с Юнги, с Намджуном и Хосоком, а потом появляется и Джонг. Он лыбится в камеру и хитро подмигивает, показывая знак победы, по-собственнически обнимая за талию Лухана, а потом и их обоих. Экран снова потухает. — Гукки, ты как? — нежно спрашивает Чимин, когда свет вновь включается, а Чонгук наконец-то поворачивает к нему заплаканные глаза и печальное лицо, его губы дрожат и нос совсем красный. — Кажется, чуть лучше, — он всхлипывает и кладет голову на плечо Чимину, осторожно опуская свою холодную, трясущуюся руку поверх сжимающих его колено пальцев Чимина. Чимин облегченно выдыхает, значит таблетки не понадобятся. — Ты как, Джонг? — спрашивает Кибом.       Чимин поднимает на Джонга глаза, отмечая про себя, что тот жуёт губу, нервно теребя подол рубашки, и его глаза почти полны слез, но он их вовремя смаргивает, не давая пролиться. — Я нормально, — хрипло, но уверенно говорит старший и отворачивается.       Свет опять выключается, в этот раз это Юнги. Чимин жмурится, чтобы не видеть его фотографий. Его он знал достаточно хорошо, чтобы боль от потери прорезала сердце и оставила его кровоточащим. Чимин с закрытыми глазами ощущает, как Чонгук поддерживающе сжимает его пальцы, словно говоря, что он рядом. Свет включается. — Он был тем ещё засранцем, но, черт возьми... — выдыхает Джонг. Он сильно сжимает зубы, почти рыча от злости, а на его глазах слёзы, — он был лучшим соседом, о котором только можно мечтать. — А еще классным ди-джеем, — говорит Чимин и слышит, как Кибом одобрительно хмыкает.       Свет снова гаснет, а теперь это Намджун. Он дружил с Хосоком и Каем, где-то среди фотографий затерялись фотографии с Джинки и Кибомом на общешкольных олимпиадах, один раз промелькнул смущенный Тэмин, которого Намджун таскал за щеки. — Он был слишком умным для того, чтобы так погибнуть, — говорит Ки после того, как свет вспыхивает вновь. — Все они были слишком, чтобы погибнуть вот так, — кивает Джинки. Его плечи округлились, а спина согнулась под грузом боли и страшных воспоминаний.       За Намджуном появляется фото Лухана, и Джонгу вновь приходится скрывать слезы. Крис и Лухан были его любовниками, и пусть эти отношения казались какими-то странными, неоднозначными, но всё-таки они были вроде как счастливы друг с другом. Два брата смогли без вражды поделить одного Джонга между собой, а он одаривал их одинаковым количеством внимания, как сам говорил. — Не знаю, что мне придётся сделать, чтобы найти Отправителя, но я это сделаю, клянусь, — опустошённо говорит он, смотря покрасневшими глазами на экран.       Затем Хосок. И опять Чимин закрывает глаза, пусть он знал его не очень долго, но всё же он так хорошо к нему отнёсся, когда Чимин пришел в танцевальный кружок, о котором узнал от Тэмина.       Свет тухнет, и на экране возникает лицо Кая. Чимин его не особенно знал, он знал только то, что Кай играл в бейсбол вместе с Минхо, а ещё что он был лучшим другом Тэмина. Его фотографии с самого детства словно кричат о том, что он с рождения сирота: приютские спальни на нескольких человек, столовые, серые коридоры, обшарпанные стены. А потом в его жизни появляется Тэмин, и ещё Тэмин и снова Тэмин. Затем они попадают в пансион, и Кибом с Джинки стоят на одной фотографии с Каем, Тэмином, Хосоком и Намджуном на церемонии зачисления. Вспыхивает несколько кадров с Минхо на бейсбольном поле. Когда свет включается, Чимин слышит облегчённый выдох Кибома, потому что Кай был последним, кто умер. — Хорошо, что Тэмина тут нет, иначе он опять перестал бы говорить, — падает голос Джонг справа, он сжимает пальцами виски и растирает их, видимо, борясь с подкатившей головной болью. — Да, согласен, но меня пугает то, что они с Минхо не могут выйти. Что, если и дальше всё пойдет также? Они могут умереть от голода, — говорит Кибом, зачёсывая челку назад дрожащей рукой, а потом расстегивает верхние пуговицы свободной синей блузы, оголяя начало груди. В гостиной и правда стало душно, и Чимин наконец-то чувствует, что рука Чонгука согрелась. — Нужно попробовать вскрыть дверь, — говорит Джонг, понуро уставившись на руки. — Каким образом? — спрашивает Кибом. — Даже не знаю, но попробовать всё равно нужно, — убежденно настаивает Джонг. — Согласен, — кивает Джинки, первый раз за всё время поддерживая слова Джонга.       Чимин смотрит на Чонгука, а Чонгук в ответ кивает, аккуратно убирая ладонь с руки старшего, на что тот разочарованно вздыхает, и обтирает вспотевшую кисть о джинсы. Они все напуганы и не знают, чего ждать от этого дома. Воздух прорезает трель телефона. Джонг с трудом вытаскивает мобильный из кармана узких джинсов. — Тэмин! — говорит Джонг и берёт трубку. — Алло? Да, да, Тэ. Чёрт, правда? Ладно, хорошо, ставь. — Отвечает он и подходит к диванам поближе, присаживается перед остальными на корточки и разворачивает телефон. — Минхо очнулся, он хочет поговорить.       Чимин судорожно сжимается, ожидая самого страшного. Что если Минхо скажет, что умирает, что если он звонит, чтобы попрощаться? Паника в его глазах, возможно, видна остальным, но он её даже не скрывает. Минхо очень дорог ему, он стал первым человеком в пансионе, который помог ему, который отнёсся с пониманием и поддержал. Ему было все равно, кем Чимин был до этого, откуда пришёл и что делал. Он просто принял его таким, какой он есть, проникнувшись и в секунду стерев грань между «своими» и «чужими». В этом был весь Минхо, он, как принц на белом коне, добрый, отзывчивый, заботливый и настоящий. — Алло, меня слышно? — спрашивает слабый хриплый голос. — Да, — отвечает Джинки.       Он наклоняется вперёд, опираясь на трость, которую Кибом ему отдал, и его белая челка рассыпается по лбу, прикрывая узкие глаза, сегодня оставшиеся без подводки. — Со мной всё нормально, — говорит Минхо еле слышно. — По крайней мере, я не умираю, и у меня не идет кровь, всё затянулось. — Он хрипло кашляет.       Все облегченно выдыхают, а Кибом тихо матерится. — Что случилось, Минхо? Вы ещё закрыты? — спрашивает Джонг. Он смотрит в глаза Чимину, а Чимин лихорадочно кусает губу, смотря в глаза Джонга в ответ, ища поддержку. — Дверь не поддается. Тэмин пробует её открыть, но безрезультатно. По поводу глаза, давайте я расскажу завтра, сегодня я уже не выдержу ещё один раз всё это описать. Я слаб, меня морозит и, кажется, температура поднялась. Тэмин за мной хорошо ухаживает, не беспокойтесь, — его голос к концу фразы совсем увядает. — Ладно, отдыхай и пей больше воды, — говорит Кибом.       Он ничего не упоминает о еде, и все остальные тоже. Чимин знает, что сейчас им всем страшно говорить об этом, поэтому они стараются избегать этой темы. — Хорошо, даю Тэмина, — еле слышно говорит Минхо. В трубке раздаются звуки копошения и напуганный голос Тэмина. — Да, я тут. Минхо устал, он недавно проснулся, мы немного поговорили, и теперь он опять засыпает. — Тэмин, послушай, — вдруг вмешивается Джинки. Чимин удивленно вскидывает на него глаза, кажется, ему есть, что сказать. — Да, хён? — настороженно спрашивает Тэмин. — Отойди от Минхо подальше, — просит старший.       Все напряженно замирают, ожидая, что он скажет дальше. Джинки хмурится, он серьёзен и сосредоточен. — Хорошо, — соглашается Тэмин. — Минхо, я в туалет, ладно? Скоро вернусь, ты пока засыпай, — слышится глухо, — я тут. — Послушай, — Джинки замирает на мгновение, обдумывая слова. — Тебе нужно хорошо осмотреть его глазницу, ты можешь это сделать? — Эээ, — тянет Тэмин неуверенно. — Что ты имеешь ввиду? Как осмотреть? — У Минхо жар, а значит, может быть заражение, — говорит Джинки безжалостно, Чонгук прикрывает рот рукой, Чимин видит его большие, испуганные глаза. — Заражение? — пугливо переспрашивает Тэмин. — Да, заражение. Осмотри глазницу, есть ли там опухоль или, возможно, отёк. Если там есть открытая рана, посмотри наличие гноя. И перезвони, договорились? Только не паникуй, заражение — это не страшно, если вовремя дать антибиотики, — Джинки пытается успокоить Тэмина, но у него самого голос совсем не спокойный. — Ладно, я попробую, — соглашается тихо Тэмин. — Я перезвоню, как только что-то выясню. — Отлично, — отвечает Джонг и кладет трубку.       В гостиной повисает гнетущая тишина. Все просто смотрят на горящую заставку телефона, на которой изображена луна, и молчат. Чимин молится всем известным богам о том, чтобы Тэмин перезвонил и сказал, что всё в порядке и что никакого заражения нет. — Что нам делать, если у Минхо правда заражение? — спрашивает Чонгук, смотря на Кибома.       Кибом качает головой, мягко отвечая на взгляд. Чимин щурится, не понимая, почему Чонгук ищет ответы у Кибома. — Нужно посмотреть, может быть, тут есть аптечка, — Джинки сжимает трость пальцами, задумчиво ковыряя её концом подгнившую плошку паркета. — Какая аптечка? Думаешь, Отправитель оставил бы нам аптечку? Мы тут не на отдыхе, если ты не забыл, — говорит Ки. Он злится, как и всегда, его ответом на любые сложные ситуации всегда являются гнев и раздражение. — В этот раз у нас есть все необходимое, даже любимая еда, возможно, где-то есть аптечка, — соглашается с Джинки Чимин. Джонг тоже кивает. — Ты знаешь, что нужно принимать при таких травмах? — спрашивает Чонгук, обращаясь к старшему. — Знаю, — кивает Джинки, наконец-то немного расслабляясь. Он недовольно потирает правой рукой шею и разминает плечи. — Если мы найдем аптечку, там должны быть антибиотики и спирт, иначе в ней тут нет никакого смысла. — Как ты повредил ногу? — задает внезапный вопрос Кибом. Джонг кидает на него удивлённый взгляд, но потом переводит его на Джинки, ожидая ответа. Чимин тоже его ждет. — Мне разрезали сухожилие ножом, — безучастно отвечает Джинки, будто его это совсем не трогает. Джонг роняет телефон на деревянный пол, и он так и лежит там, пока все смотрят на рукоять белой трости в форме головы кролика. — Блять, — ругается Кибом.       Джонг смотрит на ногу Джинки, будто пытаясь увидеть его травму, но, конечно, она прикрыта носком и брюками, а оттого не видна. — Давно? — спрашивает Чонгук дрожащим голосом, его глаза выражают сочувствие и понимание. Чонгук тоже испытывал физическую боль в прошлом, и Чимин знает, что он думает об этом сейчас. — Восемь лет назад, — отвечает Джинки. — Эта история не для сегодняшнего вечера, так что даже не спрашивайте. У нас есть дела поважнее.       Телефон пиликает и Джонг его поднимает, кликает на приём вызова и ставит на громкую связь. — Хён? — зовет Тэмин. — Да, Тэмин, — откликается Джинки. Он гипнотизирует телефон глазами, как и все остальные, ожидая новостей. — Я осмотрел глаз, точнее, глазницу… в общем, вы поняли. И, вроде бы, ничего похожего на отёк или опухоль не нашел. Там всё затянулось, оно красноватое, но не опухшее, как будто ране уже много времени. Как такое возможно? — спрашивает Тэмин. Все переглядываются. — Не знаю, Тэ, может быть, хм… нет, у меня нет никаких объяснений. Что сам Минхо говорит о своих ощущениях? Что у него болит и где? — Он сказал, что рана просто саднит и тянет, а болит голова и ещё второй глаз, но он видит и выглядит здоровым, — в трубке слышно включенную воду и то, как она набирается в стакан. — Это хорошо. Возможно, Минхо просто сильно утомлён после травмы, тогда присматривай за ним и проверяй температуру. Положи холодное полотенце на лоб, чтобы снять жар, — инструктирует старший, по его виску вниз скользит капелька пота. — Я уже, — говорит Тэмин, и мы слышим его глотки. — Молодец, Тэмин, ты отлично справляешься. У меня к тебе тоже вопрос, — Джонг вплетает пальцы в волосы и сжимает их, отчего вены на его сильных пальцах и кистях вспухают. — Да? — Чувство голода сильное? — обдумав, всё-таки спрашивает Джонг. Чимин тревожно дергается от этого вопроса, Чонгук ерзает на сиденье, а Кибом хмуро смеряет Джонга недовольным взглядом. — Ну, нет, — мнётся Тэмин. — Я даже не вспомнил о голоде.       Джонг нервно кусает губы. Они все, кроме Джинки, знают, что разговоры о булимии не могут привести ни к чему хорошему, потому что Тэмин всякий раз реагирует на них по-разному: иногда молчит, иногда обижается, иногда просто отнекивается. — Тэмин, послушай, мы знаем о твоих проблемах, пожалуйста, не скрывай от нас своё сос… — умоляет Джонг. — Да, сильное, — резко прерывает его слова Тэмин. Ему не нравится, это слышно по раздражению в голосе. — Тебе нужно успокоиться, Тэмин. Это всё из-за стресса. Мы знаем, что ты голодный, ты не ел почти 24 часа, но это не такое уж долгое время. Проблема в стрессе, тебе нужно просто отвлечься, да? Давай посмотрим вместе фильм, у тебя же хорошо ловит интернет? Может быть, посмотрим все вместе на трансляции? — Джонг выглядит возбужденно, глазами требуя поддержки всех остальных. — Это хорошая идея! — соглашается Кибом. — Точно, мы посмотрим кино или, может, аниме. На какой там мы серии Наруто остановились в последний раз? — спрашивает Чимин. — На сто семьдесят третьей, — подтверждает Чонгук. Тэмин напряженно молчит и потом вздыхает. — Ладно, давайте. Минхо как раз уже уснул, у меня где-то были наушники, и мы можем посмотреть Наруто вместе. — Отлично! — довольно заключает Джонг. — Мы сейчас немного поболтаем с ребятами и встретимся с тобой на трансляции через минут пятнадцать, хорошо? — Да, через пятнадцать, — уже немного энергичнее и веселее говорит Тэмин и кладет трубку.       Все молчат какое-то время, обдумывая разговор. Чимин смотрит на Кибома, который неосознанно и отрешенно гладит подлокотник дивана. — Отправитель кое-кого забыл, — внезапно для самого себя говорит Чимин. Все удивленно поднимают на него глаза. — Нас было пятнадцать, а не четырнадцать.       Был ещё один мальчик с ними в ту неделю, он просто пропал в первую же ночь, но его труп они так и не нашли. Его никто, кроме Чимина, не знал, потому что он перевелся в пансион в конце мая, прямо перед самым окончанием года, и оказался в одном классе с Чимином, потому что был его погодкой. Он был закрытым и таинственным, а ещё он совсем не говорил, даже не отвечал на вопросы учителей. Он просто смотрел перед собой или в окно, и его глаза, казалось, видели какой-то другой мир, потому что были бесстрастны, но одновременно глубоки. — Тэхён, — шокировано подтверждает Кибом. — Ким Тэхён, он пропал в первую же ночь. — Пропал, но мы так и не нашли его тело, — задумчиво говорит Джинки, потирая переносицу. — Может, он не умер, поэтому его нет на фотографиях? — Тогда где он? — задает резонный вопрос Джонг, вставая с корточек и вновь садясь в кресло. Он закидывает ногу на ногу, крутя телефон в руках. — Может, это он — Отправитель? — делает предположение Джинки. — Мы уже думали об этом, но никаких ниточек, связывающих Тэхёна и дом, так и не нашли, — Чимин откидывается назад на спинку дивана. — Я тоже ничего не нашел за эти десять лет, — Джинки встает и морщится, наступая на больную ногу. — Вы не будете против, если я на пару часов вернусь в свою комнату? Моя нога совсем разболелась, хочу принять горизонтальное положение, расслабить ступню и приложить лед, иначе завтра буду хромать еще сильнее. — Конечно, иди, — кивает Чонгук, и кидает быстрый взгляд на Чимина, Чимин понимает всё без слов. — Мы тоже отлучимся, ладно? Нам с Чонгуком нужно поговорить. — Мы же вроде договорились, что будем смотреть с Тэмином Наруто, — недовольно бросает Кибом, высокомерно смотря Чимину в глаза. — Посмотрите втроем, а мы придем через часок, а потом и хён подтянется, как отдохнет, — уговаривает Чонгук. Кибом сразу сдается, махнув рукой.       Чимин опять щурится, он стал всё чащё замечать, что Кибом сразу затухает, стоит Чонгуку вмешаться в их с Чимином перепалку. Ему кажется, что Кибом слабеет перед Чонгуком, теряя весь свой запал и злость, а Чонгук же в свою очередь всё чаще старается загладить острые углы между Чимином и Кибомом, и всегда обращается к Ки, будто так проще, будто он знает, что Кибом сразу отступит. Чимин не знает, когда все это началось между ними, но то, что их отношения изменились — это однозначно.       Они втроем выходят из гостиной, дверь с легкостью поддается, на что они облегчённо выдыхают и переглядываются. Джинки хромает сильнее, чем обычно, Чонгук задумчиво смотрит в пол, а Чимин изучает взглядом спину старшего. — Твоя нога разболелась из-за нервов? — спрашивает он, делая первый шаг на лестницу. — Да, когда сильный стресс, старая боль даёт о себе знать ещё острее. У меня ПТСР с повышенной тревожностью, и в стрессовых ситуациях тело может реагировать неоднозначно. Иногда это судороги, иногда затекает всё тело, и я не могу шевелиться, а иногда просто болит нога. Мне нужно расслабиться и принять ванну или полежать, алкоголь тоже может помочь, хотя я стараюсь не прибегать к нему часто, — Джинки встаёт посередине лестницы и, слегка облокачиваясь на грязные перила, даёт себе несколько минут отдыха. — ПТСР, это после той недели? — спрашивает Чонгук.       У Чонгука тоже ПТСР, сопровождающееся затяжной депрессией и паническими атаками, но в последние несколько лет стало гораздо лучше. Чимин раньше постоянно следил за Чонгуком, чтобы не пропустить каких-то звоночков, которые могут помочь в предупреждении очередной ПА. Он научился различать его взгляды до малейших изменений, он знает частоту его пульса, температуру тела на ощупь, знает то, как он реагирует в стрессовых ситуациях, как холоднеют его руки и ноги, как замирают зрачки. Он всё это знает и знает, что нужно делать в таких случаях. В его кармане всегда лежат нужные таблетки, хоть в этом году они ни разу так и не пригодились. — Не только, но я не хочу сейчас говорить об этом, — Джинки разворачивается и поднимается дальше.       Они идут в правый коридор, после этой ночи Зеленая комната Джинки и Фиолетовая комната Чонгука расположились по соседству. — Удачи, — кидает Джинки и заходит в свою комнату. — Увидимся через пару часов, — отвечает Чимин, смотря, как его широкая спина исчезает в дверном проеме. — Гукки, секунду, — зовёт Чимин, останавливая Чонгука прямо в момент, когда тот открывает дверь своей комнаты. — Что у вас с Кибомом? — Решается спросить он.       Чонгук удивлённо вскидывает брови, а потом прячет глаза. Чимин ожидал чего-то подобного, но вот только не ожидал, что ему будет настолько больно. Неужели, его догадки не беспочвенны? Он всегда отличался проницательностью, но ему бы так хотелось, чтобы в этот раз она его подвела. — Между вами что-то есть? — спрашивает Чимин, а его голос срывается. Он тянется пальцами к руке Чонгука, лежащей на ручке двери. — Не знаю, что мне нужно сказать, Чимин, — наконец-то отвечает Чонгук, вздрагивая от контакта, когда Чимин всё-таки касается его. Они оба молчат. — Правду, — мрачно говорит Чимин. — Я и сам пока не уверен, — Чонгук смотрит в пол, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Возможно, он мне нравится.       Эти слова заставляют Чимина отшатнуться, как от удара, и сделать несколько шагов назад, чтобы увеличить расстояние между ними. Сейчас он слишком сильно повержен этим заявлением, чтобы спокойно перенести близость Чонгука. — Но… — Чимин на пару секунд замирает, сглатывая и подбирая слова. — Но я думал, что мы с тобой… — У него так и не выходит сказать это.       «Вместе»? Но как это наивно прозвучит после жестоких слов Чонгука? Чимин ничего не понимает, он запутался, будто попав в паутину, липкую и мерзкую, а он чувствует себя пойманной мухой, пытающейся выбраться. Ему неприятно из-за этой ситуации, его гордость оказывается задетой так сильно, что по коже пробегают колючие мурашки гнева. Предательство. Он ненавидит предательство. Он никогда не позволяет никому себя предавать, он доверяет только тем, кто стоит доверия, обычно он не ошибается. Но вот она — роковая ошибка. — Чимин, мы с тобой вместе, ничего не изменилось, — уверяет Чонгук, делая шаг в его сторону. Чимин отступает, качая головой. — Я просто немного запутался. — Его глаза умоляют не уходить, а губы говорят такие ужасные вещи, причиняя боль. — Запутался? — Чимин уже чувствует, как на него накатывает горькое разочарование. И в себе, и в Чонгуке, и в их «любви». — Буквально сорок минут назад ты шептал, что любишь меня, а теперь ты говоришь, что тебе нравится Кибом. Это мало похоже на «запутался», это скорее похоже на «лгал тебе всё время». — Я не лгал, клянусь, — испуганно отрицает Чонгук, пытаясь дотянуться до Чимина, но Чимин не дает, отходя назад и предупредительно выставляя перед собой руку. — Не нужно, не хочу слышать это, — отрицательно качает головой Чимин.       Он разворачивается, его сердце громко бухает в груди, отдаваясь болью во всех органах. Он порывисто стучит в дверь Зелёной комнаты, она тут же открывается, будто Джинки все время ждал, когда это случится. — Чимин, постой, — умоляет Чонгук со слезами на глазах. — Прости, я не хотел. Это не то, о чём ты думаешь. — Пытается он оправдаться.       На пороге стоит удивлённый Джинки, который, возможно, ничего не слышал, но последние слова Чонгука точно до него долетели. Чимин задает ему немой вопрос, а Джинки кивает, отходя, и пропуская его внутрь. Чонгук успевает схватиться за косяк двери, останавливая ее закрытие. — Чимин, прости, я правда… — Он не заканчивает, потому что Чимин зло говорит ему: — Я сказал, не хочу слышать, — и захлопывает дверь, толкнув Чонгука, чтобы он отпустил косяк.       Чимин разворачивается к двери спиной и прижимается к ней затылком, съезжает вниз и прикрывает глаза руками. Джинки ничего не говорит, и Чимин не видит, где он, потому что глаза застилают злые слезы обиды. — Чёрт, — ругается он.       Выхватывает телефон из кармана, стирает слезы и быстро набирает смс Ки: «Можешь последить за Чонгуком сегодня вечером? Посмотри, чтобы у него не было ПА, таблетки я ему отдал». Ответ приходит быстро: «Понял, поднимаюсь». Чимин встаёт, беря себя в руки, и вновь открывает дверь, находя Чонгука стоящим у стены и горько плачущим. Сердце сжимается смотреть на его слезы, но Чимину больно, он помнит его предательские слова. Достает из кармана джинс блистер с таблетками и суёт Чонгуку в руку, а потом позволяет себе один поцелуй в лоб, от которого Чонгук вздрагивает и всхлипывает, закрывая лицо руками. — Прости, не сегодня, дай мне прийти в себя. Твои слова ранили меня слишком глубоко. Кибом присмотрит за тобой, он уже поднимается. — Я тебя люб… — начинает Чонгук. — Нет, Чонгук, — отрезает Чимин и вновь закрывает дверь, прислоняется к ней лбом и по его щекам текут горячие слезы.       Он никогда бы не подумал, что всё закончится вот так, что он потеряет Чонгука так скоро после признания. А ведь он думал, что у них всё только начинается. Телефон пиликает, и Чимин читает: «Почему он плачет, Чимин? Если ты причинил ему боль, я тебя в порошок сотру, урод. Только попадись мне на глаза сегодня». От этого несправедливого наезда Ки Чимину хочется выть, ведь именно Кибом и виноват в их ссоре. Да как вообще так вышло, что Чонгук влюбился в него? Чимин уже начинает воскрешать в голове воспоминания, пытаясь найти тот момент, когда они могли сблизиться, но ничего особенного не находит.       Он совсем забыл, что в этой комнате находится ещё один человек, к которому он так бестактно ввалился, да ещё и сделал его невольным свидетелем ссоры. Чимин неохотно поворачивается, откидывая челку и стирая слёзы рукавом безразмерной толстовки, которую он выбрал сегодня утром, желая ощутить себя уютнее и теплее в этом мрачном особняке. Джинки стоит совсем близко, протягивая бокал с коричневой жидкостью и льдом. Его глаза ласковые и участливые, а губы растянуты в виноватой улыбке, словно это не Чимин тут устроил представление перед ним, а наоборот. — Алкоголь? — спрашивает он. — Много алкоголя, — кивает Чимин и принимает бокал из теплых рук.       Очень много алкоголя, чтобы забыть сегодняшний вечер как страшный сон.