Семь смертных грехов

      Тэмин спит очень плохо: ворочается, просыпается каждый час, смотрит на Минхо, который сначала засыпает очень крепко и даже ни разу не поворачивается, так и лежа на спине, но потом несколько раз, кажется, приходит в себя, что-то взволнованно шепча, на что младший только гладит его по руке, пытаясь успокоить.       К утру Тэмин наконец-то засыпает. Ему снятся кошмары, один за другим, словно калейдоскоп страшных картинок, мучающих сознание. В последнем из них он бродит во сне по лесу. Лес мрачный и тёмный, стволы чёрными призраками встают на пути, как только Тэмин вроде бы находит выход. Пахнет влажностью и прелым мхом, а ещё болотом. В ночи слышны звуки копошения, будто какой-то небольшой зверёк роет нору, эти звуки пугают Тэмина ещё больше, когда он выходит на небольшую поляну, освещённую луной, и видит огромную склизкую, жирную гусеницу, ростом с него, ползущую по стволу упавшего дерева. Тэмин давится криком и пытается убежать, но не может, потому что под ногами вместо травы поляны оказывается болото, засасывающее его в свои тёмные, густые как желе воды. Тэмин пытается схватиться за что-нибудь, чтобы не уйти вниз, но руки слишком трясутся, чтобы найти опору, и он захлебывается мерзкой жижей, затекающей в рот и нос, не дающей вздохнуть.       Он просыпается с ощущением этой массы на языке и в носу. Он так сильно дрожит, полностью мокрый от пота, что ему еле удается коснуться запястья Минхо, чтобы проверить пульс, он ровный и уверенный. Тэмин облегчённо выдыхает, разворачиваясь на полу, и ищет рукой телефон. Вспомнив, что он кинул его на кровать, разочарованно стонет. Вставать не хочется, потому что ему холодно и мокро, хоть он и прикрыт одеялом. В итоге он все-таки заставляет себя подняться и, трясясь от озноба, находит телефон на месте, на котором оставил вчера. Он снова не может его включить, нервно вытаскивает батарею и вставляет обратно, ставит на зарядку и понимает, что телефон даже не высвечивает батарею. — Чёрт, — ругается Тэмин, кладя телефон на тумбу рядом с кроватью. Он идёт к двери, дергает ручку и осознаёт, что всё напрасно, дверь по-прежнему закрыта. — Что же делать? — Тэмина до сих пор трясёт, да так сильно, словно он всю ночь провёл не под тёплым одеялом рядом с горячей кожей Минхо, к боку которого он ласково прижимался, пытаясь спрятаться от своего страха, а в том самом болоте, холодном и мерзком.       Раздающаяся трель телефона сильно пугает Тэмина, и он почти вскрикивает. Звонит его мобильник, который только что был мало того, что выключен, так ещё и не заряжался. Он бежит к кровати, чтобы поднять трубку, кидая попутно взгляд на спящего Минхо, которому, кажется, даже громкий рингтон нипочём. Телефон замолкает раньше, чем Тэмин успевает ответить. На экране высвечивается время «18:01» и один пропущенный вызов от Джонга. Тэмин пытается перезвонить, что получается не с первого раза, потому что сеть прыгает, постоянно появляясь и исчезая вновь. — Джонги? — умоляюще спрашивает Тэмин, слыша в трубке помехи. — Тэмин, — радостно приветствует его Джонг. — Ты жив? Всё в норме?       Младший настолько рад слышать голос Джонга, что на его глазах наворачиваются слёзы, и он всхлипывает, стирая выступившую в уголке глаз влагу. — Да, всё нормально, я жив. Ты как? — Тэмин заходит в ванную, чтобы не разбудить Минхо, и старается говорить тише. — Я в норме, Чимина я проверил, Кибома тоже, не могу дозвониться до Минхо, — слышит Тэмин недовольный голос Джонга. — Наверное, опять спит так крепко, что не разбудить. — Он у меня, — кратко отвечает Тэмин и уже предчувствует вопросы. Он присаживается на край ванны, обхватывая одной рукой себя за плечо, пытаясь согреться. — Что? — неверяще спрашивает Джонг. — Он спал с тобой? — Да, он пришел ночью, — Тэмин знает, что Джонг будет злиться, но старший на удивление спокоен, и его голос даже кажется довольным. — И что? Чем вы занимались? — вкрадчиво любопытствует Джонг.       Тэмин вспыхивает, напряжённо теребя пирсинг в пупке сквозь тонкую ткань влажной от пота футболки. Он даже не думал о чём-то таком из-за волнения за здоровье и жизнь Минхо, хотя ночевать вместе с ним — это отдельный вид мазохизма. — Ничем. Я не знаю, что случилось, но у Минхо… — делает он продолжительную паузу, собираясь с силами. Думать об этом и сказать это — совсем разные вещи. Тэмину кажется, что сказав правду, он сделает её невозвратимой и реальной, словно озвучивание способно поставить точку, после которой уже ничего нельзя изменить, — у Минхо не стало глаза. — Что? — ошарашенно спрашивает Джонг. — Не заставляй меня это повторять, — просит Тэмин. — Я не смог ни открыть дверь, ни вызвать скорую, ничего не смог, даже довести его до кровати, — шепчет он разочарованно. — Он не в сознании? — Нет, он, кажется, спит. Он был почти в сознании, когда я нашёл его на пороге. Он просыпался несколько раз и говорил что-то непонятное, — грустно говорит Тэмин, вставая с края ванны. — Ты не можешь открыть дверь изнутри? — уточняет Джонг, а Тэмин слышит, как тот возится, видимо, натягивая одежду, в трубке слышится далекий звук застёгиваемой ширинки. — Я сейчас подойду к твоей комнате, попробую снаружи, ладно? — Отлично, только я не знаю, в каком она теперь коридоре, — Тэмин приоткрывает дверь в ванную, смотря на спящего Минхо.       Его тёмные волосы, мягко разметавшиеся по подушке, которую Тэмин подложил вместо кроссовок, мило завиваются на кончиках, а оголённая грудь вздымается ровным тактом, что бесконечно радует. Подсохшие губы слегка приоткрыты, а одна из рук покоится на одеяле, расслабленная и бездвижная. На фоне белого пододеяльника она выглядит особенно загорелой. — Вижу твою дверь, Тэ, — наконец-то говорит Джонг. — Она оказалась почти рядом с моей, в том же коридоре. Я сейчас попробую её открыть.       Тэмин видит, как ручка двери дергается несколько раз, он тоже хватается за неё, пытаясь провернуть, но ничего не выходит. — Чёрт, — говорит старший раздосадовано. — Я помню, что в прошлый раз нельзя было открыть комнату снаружи никому, кроме хозяина, похоже, в этот раз всё также. Постучи в дверь, я проверю, есть ли звук изнутри.       Тэмин прижимается ухом к двери, пытаясь понять, в какой точке теряется звук, и стучит. Звук оказывается глухим, будто стучит он не по дереву, а по толстой бетонной стене. Это кажется странным. — Ничего, значит, комнаты звуконепроницаемые. Странно, что ты изнутри не можешь её открыть, — задумчиво тянет Джонг, стучась. — Я слышу тебя, — тут же говорит Тэмин. — Ещё одна странность, значит, дело не в толщине твоей конкретной двери. Я вчера смог с первого раза достучаться до Джинки, и к тебе в комнату снаружи звуки проникают. — Похоже на то. Когда пришел Минхо, я услышал, как он скребется в дверь, — вспоминает Тэмин, оглядывая дверное полотно, и проводит по нему рукой.       Обычное окрашенное дерево, старое, это да, но примечательное только узорами, которые сопровождают все деревянные предметы в его комнате: вырезанные по дереву изображения еды. — Ему было совсем плохо? — спрашивает старший. Тэмин слышит в трубке его шаги. Наверное, Джонг решил вернуться в свою комнату. — Да, — выдыхает Тэ. — У него кровь? Глаза совсем нет? У него есть синяки или травмы? — Нет, кровь не идет. Глаза совсем нет, травм и синяков, вроде бы, тоже. Я осмотрел почти всё тело, — говорит Тэмин, изучая взглядом умиротворенное лицо Минхо, с болью пропуская место травмы. — Ничего не понятно. Ладно, давай так, просто дождёмся, когда он придет в себя, и тогда станет ясно. Не думаю, что он проспит долго, уже шесть вечера. Я сам только недавно проснулся, как и остальные. — Я тоже, — подтверждает слова Джонга Тэмин. — Как думаешь, это дом заставляет нас так спать? — Скорее всего, это не просто так. Я видел ужасные кошмары, даже после стольких часов сна, я всё равно не бодр и не свеж, а ты же знаешь, что мне в принципе нужно мало сна. Обычно хватает пяти-шести часов для восстановления. Но не здесь, — бурчит Джонг. — Тэ, я сейчас приму душ, и потом ещё раз с тобой свяжусь, если хочешь. — Договорились, — кивает Тэмин. — Я тоже собираюсь помыться. — Вот и замечательно, только не падай духом, ладно? Мы сможем со всем справиться, и позаботься о Минхо, — голос Джонга звучит мягко и ласково. — Постараюсь. Если он проснется, я дам знать, — уверяет Джонга Тэмин, стоя около двери, облокотившись о неё и не сводя взгляда со спящего Минхо. Из-за этого разговора он даже позабыл о холоде, слишком волнительно для того, чтобы думать о себе. — Пока, Тэ, — кидает Джонг и отключается.       Тэмин решает принять душ, пока Минхо спит, но перед этим он сильнее его укутывает, аккуратно и нежно убирая пряди волос со лба. Тэмин не смеет посмотреть на место его отсутствующего глаза, предпочитая изучать взглядом бордовые приоткрытые губы и маленькую родинку, расположившуюся справа и чуть ниже них. Он всхлипывает, осторожно проводя по ней кончиком прохладного пальца, ему страшно и одиноко, не смотря на то, что Минхо рядом. Тэмин чувствует себя слабым и беззащитным, потерянным ребёнком, таким же, каким он был после того, как исчез его отец, а мать забыла о его существовании. Эти воспоминания причиняют ему такую боль, что слёзы опять просачиваются из души, попутно выворачивая её наизнанку, и скатываются по щекам. — Минхо, я такой слабый. Почему я такой слабый? — спрашивает Тэмин, наклоняясь к Минхо ближе. — Я хочу быть сильным ради тебя, но я слабый. — Тэмин нежно целует Минхо, мягко касаясь губами родинки. Старший неожиданно вздыхает и шепчет: — Тэмин? — хрипло и сухо. Младший пугается и резко отклоняется, ощущая, как вспыхивают щеки. — Минхо? — неуверенно лепечет Тэмин, заглядывая в здоровый глаз. Ресницы слабо дрожат, но потом всё-таки глаз приоткрывается. Минхо щурится и пытается сфокусировать взгляд на Тэмине. Тэмин видит, как зрачок сначала сужается из-за света, а потом расширяется, когда наконец-то взгляд находит его. — Минни, ты в порядке? — к концу фразы голос срывается, становясь ломким.       Минхо опять тянется пальцами к Тэмину, словно мечтает коснуться его и проверить, не ошибочна ли его догадка. Тэмин чуть наклоняется, чтобы Минхо достал рукой его лицо. Когда длинные сильные горячие пальцы нежно проводят по нижней губе младшего, лаская влажную кожу, Минхо с облегчением стонет, будто от этого прикосновения зависела его жизнь: — Слава Богу. — Минхо, тебе больно? — спрашивает встревоженно Тэмин, вглядываясь в единственный глаз, пытаясь понять, какая помощь ему может понадобиться. — Да, немного, но главное, что ты в порядке, — шепчет Минхо и печально улыбается, ласково гладя большим пальцем подбородок Тэ, на что тот смущённо опускает глаза. — Мы в твоей комнате? — Спрашивает слабо старший. — Ага, ты пришёл ко мне ночью, — беспокойно ёрзает Тэмин. — Может, ты сможешь подняться и перелечь на кровать? Ты всю ночь проспал на полу, — грустно говорит он, не позволяя себе поднять глаза, потому что Минхо до сих пор гладит его, но уже по скуле. — Да, пожалуй, смогу, если ты поможешь мне подняться, — мягко поднимает он подбородок Тэмина, чтобы тот наконец-то посмотрел на него. Тэмин сконфуженно замирает. Он изучает взглядом лицо Минхо, и вздрагивает, когда взгляд останавливается на ране. — Что? Теперь я не такой красавчик, как был? — Несмешно шутит старший. А Тэмин качает головой. — Ты всё такой же красивый, — и Тэмин, осознав, что только что сказал, пристыженно отворачивается, заставляя Минхо убрать свою руку с его лица. — Знаешь, если для того, чтобы услышать эти слова от тебя, я должен был потерять глаз, то, пожалуй, это не такая уж большая цена.       Тэмин молчит, не желая больше продолжать этот опасный разговор. Он и так уже сказал лишнего, а ведь он столько лет не разрешал себе даже малейшего послабления, боясь, что Минхо поймет, что Тэмин что-то чувствует к нему. А Тэмину это не нужно, ему не нужно, чтобы Минхо знал, как он мечтает о нем, одновременно запрещая себе претворять мечты в реальность. — Ладно, давай я помогу тебе подняться, — меняет тему Тэмин, откидывая одеяло с Минхо, и неожиданно вздрагивает от того, что видит Минхо полуобнажённым. Вчера, когда Минхо пришел к нему, Тэмину было не до того, чтобы возбуждаться от такого вида, но сейчас, не смотря на беспокойство за старшего, он всё же не может не скользнуть взглядом по широким плечам, сильным мышцам груди, каменному прессу, дорожке волос от пупка, эротично идущей к резинке домашних штанов, а потом по сильным рукам, исчерченным вспухшими венами, после взгляда на которые Тэмину становится жарко. — Ты в одной футболке и боксерах, надеюсь, ты в курсе, — Минхо улыбается, а Тэмин спохватывается и робко тянет футболку вниз, пытаясь прикрыться. — Боже, Тэмин, — выдыхает мягко Минхо, и Тэмин ещё сильнее натягивает футболку, покрываясь мурашками, когда оглядывает то, как выглядит.       Ему стыдно за то, что он совсем забыл из-за всего происходящего, как одет, к тому же футболка для сна тонкая, и поэтому темные соски просвечивают сквозь растянутую светлую ткань. Он вспыхивает ещё больше, прикусывая нижнюю губу. — Я сейчас мигом, переоденусь, только ты не смотри, — умоляет смущенно Тэмин.       Минхо кивает, а младший запоздало замечает, что щеки старшего тоже полыхают. Он заставил его смутиться, от этого пальцы Тэмина совсем не слушаются, трепетно дрожа и цепляясь за ткань. Тэмин заходит в ванную и с облегчением обнаруживает халат, накидывает его на себя, на секунду смотря в зеркало. Выглядит он слишком взбудораженным: с потными, растрепанными волосами, блестящими глазами и красными щеками, которые так упорно выдают его чувства. Тэмин разочарованно стонет, наконец-то замечая, как неприятно от него пахнет. Он быстро полощет рот, решая, что почистит зубы после того, как поможет Минхо перелечь на кровать. — Я уже думал, что ты пошел принимать душ, — сонно комментирует Минхо, когда Тэмин теребит его за плечо. — Нет, просто сполоснул рот, меня вырвало ночью, так что прости, у кровати будет неприятно пахнуть, но я все протру, честно, — стыдливо говорит Тэмин. — Тебя снова тошнит? — беспокойно спрашивает Минхо, когда Тэмин помогает ему приподняться. Старший очень тяжелый и горячий, словно у него жар. — Нет, то есть да, — неуверенно тянет Тэмин, пытаясь принять вес Минхо на себя. — Не знаю. — В итоге заканчивает младший, доводя Минхо до кровати с той стороны, рядом с которой нет лужи рвоты. — Черт, я будто пробежал спринт, — жалуется Минхо, когда наконец-то садится на кровать. — Ты не помнишь, что случилось? — осторожно спрашивает Тэмин, отлучаясь для того, чтобы поднять одеяло с пола и принести его. — Помню, но я так слаб, что, боюсь, не способен рассказать. Можно я ещё немного посплю? — спрашивает Минхо. — Конечно, — бормочет Тэмин и накрывает Минхо одеялом, видя, как он тут же прикрывает глаза и проваливается в сон.       Тэмин осторожно прижимает ладонь к его лбу и обеспокоенно поправляет одеяло, отмечая, что старший совсем горит. У него точно поднялась температура, но Тэмин не знает, насколько.       Младший решает, что ему пора привести сначала комнату, а потом себя хоть в какой-то порядок. Он находит на полке в шкафу стопку полотенец, берет одно из них и, намочив, тщательно вытирает уже подсохшее пятно у кровати, и, не придумав ничего лучше, кроме как закинуть эту тряпку в мусорное ведро, он наконец-то скидывает халат и футболку с боксерами и заходит в душевую кабинку. Быстро, но тщательно моется, смывая пот и ночные кошмары.       Он облажался перед Минхо, показал слишком многое, чего не следовало бы показывать. После того, как Тэмин увидел Минхо в уязвимом состоянии, после слишком острых переживаний за его жизнь, он ослабил защиту, непредусмотрительно и одновременно так желанно. Не смотря на боязнь выдать свои чувства, Тэмин все же где-то, совсем глубоко внутри, хочет, чтобы Минхо узнал всё, что он любит, жарко и уже давно. Но признаться в желаниях — значит упустить контроль, а он только недавно привел всё в порядок. Что он будет делать, если снова окажется в его горячих объятьях? Он потеряет голову, как и в прошлый раз? Сойдет с ума от страсти? Только подумав об этом, Тэмин возбужденно стонет, а затем испуганно зажимает рот рукой.       Ему нельзя представлять его обжигающие руки на своем теле, это только сильнее расшатывает нестабильную психику. Ему нельзя допустить Минхо к себе, он не хочет ещё раз испытать боль от потери любимого. И если тогда Кая он любил безответно, даже не попробовав отношения с ним, не поняв, каково это — любить и быть любимым, и его смерть вызвала в нём такие изменения, такую боль, то что будет, если умрет Минхо? Если покинет его так же, как Кай, навсегда, вырезав остатки больного сердца из груди после того, как они попробуют, как они решатся. Тэмин точно этого не переживёт.       Именно по этой причине ему хочется разделить любовь и отношения, не обременённые обещаниями и клятвами. Он бы хотел как Чимин, просто получать удовольствие, не привязывая себя к любовникам чувствами. Любить Минхо, не разрешая коснуться и слишком сильно привязаться самому, а спать с кем-то другим. Но Джонг не позволяет ему этого сделать. Старший считает, что секс без любви разобьёт Тэмина на осколки, хотя сам делает то же самое. Это кажется Тэмину несправедливым, но ему трудно пойти против воли старшего, он надеется, что Джонг в нужный момент скажет «да», и это будет лучшим выбором, чем тот, который бы сделал сам Тэмин. Первая любовь причинила слишком много страданий и осталась несбыточным сном, а оттого Тэмин собирается оставить несбыточным сном и вторую. В его сознании опять вспыхивают кадры с повешенным Каем.       Эти неразборчивые, разрозненные мысли завязывают плотный узел в желудке, и Тэмин ощущает паническое желание съесть что-нибудь, а лучше много всего. Он бы съел огромный торт и сразу же запил колой, а потом он бы съел, например, целый килограмм жареного мяса, лучше с рисом и овощами. Из-за мыслей о еде живот начинает крутить так сильно, что Тэмин приседает в душевой кабинке, сжимаясь от подступающего чувства дикого голода и потребности наполнить чем-то желудок. Он буквально чувствует, как все его органы напрягаются до дрожи. Он жадно глотает горячую воду, которая льётся на него сверху. Еды тут нет, и он не знает, когда сможет хоть что-то поесть, ему страшно, что он умрет от голода, ему страшно, что дверь никогда не откроется.       Волнения о Минхо уходят на второй план, когда Тэмин поднимается с пола душевой кабинки, копается на полках, пытаясь понять, можно ли съесть что-то из того, что тут стоит. Гели для душа, шампуни, мыло — всё это совсем не подходит, тем более в составе всякая гадость, хотя сейчас Тэмин съел бы и такое, но его останавливает то, что комната не открывается, и если он отравится, то останется тут навсегда. Он лихорадочно тянется к верхней полке и видит тюбик зубной пасты, с благодарным выдохом выхватывает его из стакана и, открыв крышку, выливает почти половину себе в рот и старается проглотить, давясь. Вкус мерзкий, но это не важно, главное чем-то заполнить пустоту внутри и заставить себя успокоиться. Вторая часть тюбика заходит сложнее, потому что паста пенится в горле и от этого не хочет проходить дальше. Тэмин падает на колени и зажимает голову руками, понимая, что делает что-то ужасное, что вредит себе, но не может остановиться. Он громко плачет навзрыд, пытаясь прополоскать рот, который щиплет от мятного усилителя вкуса. Все его тело сотрясается, но сквозь пелену капель он слышит низкий голос: — Тэмин? С тобой все в пор… — голос замирает, дверь душевой кабинки резко раздвигается, а Тэмина подхватывают чьи-то сильные руки. Он ничего не видит перед собой, кроме смазанной картинки. Его трясет так сильно, что зуб на зуб не попадает, а руки и ноги сводит судорогой. — Ты что, съел пасту? Господи, боже, Тэмин. — Испуганный шёпот.       Тэмина зачем-то опускают в ванну, он абсолютно голый и сжавшийся в комок, как маленький, только родившийся котёнок, лежащий в позе эмбриона. Его мутит, и он привычным жестом лезет себе в рот двумя пальцами. Это такой заученный механизм, что он почти превратился в инстинкт. Его опять приподнимают, пытаясь поставить на колени, на что он тихо всхлипывает и подчиняется. И его тошнит прямо в слив, он прижимается головой к краю ванной и сотрясается всем телом, выплескивая пузырящуюся жижу. Тэмин делает ещё одно движение пальцами, и его снова тошнит, и только сейчас он замечает на своей спине нежные поддерживающие прикосновения теплых ладоней. Кто-то аккуратно просовывает руку к животу и мягко поглаживает напряжённо сжатые мышцы. Тэмина снова тошнит, и в этот раз в слив попадает желчь. Похоже, паста полностью вышла. Он пытается еще раз засунуть пальцы в рот, но ему не дают, жестко сжимая запястье и отводя его ото рта. — Хватит, она вся уже вышла, остановись, — голос дрожащий и безумно напуганный.       Руку держат крепко, аккуратно переворачивают с коленно-локтевой позы, усаживая на ягодицы. Тэмин обхватывает колени руками и плачет, трясясь от отвратительного ощущения пустого живота и саднящего горла, а ещё чувства омерзения к самому себе. Кто-то включает воду, он слышит, как она плескается около его ног, и его правой ступни случайно касаются чужие руки, которые пытаются смыть остатки рвоты и отмыть ванну. А потом Тэмин сквозь слезы видит, как загорелые пальцы затыкают слив и настраивают воду. И когда Минхо снова нежно дотрагивается до его спины, Тэмин униженно всхлипывает и дергается в сторону от мягкого прикосновения. — Не нужно, — с мольбой говорит он, пряча лицо. Ему стыдно за то, что случилось только что. — Нужно, Минни. Где у тебя таблетки? — спрашивает Минхо уже ровнее. — В джинсах в шкафу, — выдыхает Тэмин отрешенно. — Подожди секунду, я сейчас принесу, — он уходит и быстро возвращается. — Вот, выпей. Одну, да? — Да, — отвечает Тэмин. — Спасибо. — Говорит он и морщится от боли в горле. Он принимает стакан из дрожащих пальцев и закидывает горькую таблетку в рот, делает глоток воды. Горло неприятно саднит, когда таблетка прокатывается по пищеводу в пустой желудок. — Ты меня безумно напугал, — говорит Минхо, забирая стакан из пальцев Тэмина. Тэмин наконец-то поднимает на него глаза. Минхо встревоженный и растрепанный, брюки мокрые, и его слегка потряхивает, выглядит он измученно. — Прости, — мямлит Тэмин, снова закрываясь от старшего руками. — Не нужно просить прощения, Минни, давай я помогу тебе отмыть волосы. Прости, я забыл их придержать, совсем растерялся, — Минхо садится на колени около ванны и тянет руку к голове Тэмина. — Нет, я сам, не нужно. Ты весь промок из-за меня, ты ещё слаб. Зачем ты пришёл? — Тэмин откидывает руку Минхо, отстраняясь к дальней стороне ванны, показывая, что не хочет прикосновений. Вода почти набралась, а Тэмин дрожит, но не от холода, а от всей ситуации, которая произошла на глазах старшего. Он прижимает колени ещё ближе к себе, и слышит беспокойный выдох Минхо. — Я проснулся от того что услышал, как ты плачешь и испугался, что что-то не так, — старший больше не пытается погладить Тэмина, и Тэмин немного расслабляется. Передние прядки волос все измазаны желчью и пастой. Он чувствует себя неправильным, не таким, как все нормальные люди. Таким его никто не должен был видеть, а особенно он. — Иди ложись, я всё сделаю. Прости, что заставил тебя волноваться, — шепчет Тэмин, начиная смывать с кончиков волос желчь. Минхо перекрывает воду и всё-таки касается младшего, на что Тэмин дёргается, но не отталкивает руку. — Ты шутишь? Не нужно извиняться. Тебе было плохо, прости, что не смог ничем помочь, я не знал, что делать, — пытается оправдаться старший, Тэмин удивленно смотрит на него. Минхо сам ещё не пришел в себя, но уже пытается защищать его. Как глупо. — Ты и не должен был знать. Мне жаль, что ты увидел это, — говорит младший печально. — Кажется, мне опять нужно помыться.       Тэмин чувствует себя немного лучше, таблетки начинают действовать, успокаивая и приглушая эмоции, образы и мысли, которые врывались густым, плотным потоком, но они не помогают приглушить стыд от своей беспомощности. — Давай ты помоешься, отдохнешь и расслабишься, а я пока сполоснусь в душе, а то я весь мокрый, и после ночи совсем потный, — предлагает Минхо. — Но у тебя ведь совсем мало сил. Хочешь, я помогу тебе помыться? — спрашивает Тэмин и, понимая, что только что предложил, смущается, но всё равно смотрит в глаз Минхо уверенно. Даже собственный стыд и смущение не могут помешать ему помочь. — Нет, я быстро, просто сполоснусь, думаю, мне хватит на это сил, — говорит старший, нежно касаясь волос Тэмина. Он, немного шатаясь, встает с колен и тянет за шнурок на брюках, видимо, собираясь раздеться. Тэмин прикрывает глаза, быстро дыша, не готовый к такому скорому развитию событий.       Он слышит, как Минхо сначала копается где-то недалеко, скидывая одежду, а потом закрывает дверцу душевой кабинки, она прозрачная только спереди, а ванна находится сбоку, поэтому Тэмин не видит обнаженного Минхо под каплями воды. Младший наконец-то вытягивает ноги, выдыхая и откидывая голову на бортик ванны. Он теряется в пространстве, ощущая теплоту воды и вроде бы отступивший из-за таблеток голод и страх. То, что Минхо стало чуть легче и он может ходить, расслабляет, давая надежду на то, что всё наладится, пусть и не сразу.       Тэмину трудно понять, как теперь смириться с тем, что у Минхо нет глаза, но его удивляет то, как хорошо старший справляется с потерей. Возможно, к нему скоро придет понимание чуть позже, задавит болью и осознанием того, что ничего больше не вернуть, как и всё в жизни. Тэмин решает помыться быстрее и выйти до того, как закончит Минхо. Он споласкивает голову, убирает капли рвоты с шеи и ключиц, встает из ванны на теплый коврик, чистит зубы без зубной пасты и тщательно моет лицо, вытаскивает пробку из слива и заворачивается в мягкое желтое полотенце, вспоминая, что нужно принести Минхо одежду и нижнее белье.       Он быстро выходит из ванной, в спешке одевается, обнаруживая привычную одежду и плавки в шкафу. Подбирает для Минхо нижнее белье, футболку и свободные спортивные штаны, которые, скорее всего, окажутся короткими и слишком узкими, ведь Тэмин ниже на целых десять сантиметров и уже в бедрах и ягодицах. Берёт с полки большое полотенце. Чтобы зайти в ванную комнату, он собирается с силами, обещая себе максимально незаметно проскользнуть и, не смотря по сторонам, оставить вещи на тумбе рядом с душевой кабиной. У него всё получается, пока он случайно не взглядывает в зеркало у двери, в котором отражается кабинка.       Минхо стоит к Тэмину спиной с поднятыми вверх руками и тщательно моет голову. Тэмин пристыженно, но завороженно наблюдает за тем, как сквозь запотевшее стекло прорисовывается подкаченное загорелое тело, а потом Минхо поворачивается лицом, и Тэмин давится воздухом, когда скользит взглядом слишком низко и видит то, что точно видеть сейчас не хочет. Или хочет? Он судорожно открывает дверь и спешит выйти из ванной. Снаружи он накидывает на мокрые волосы полотенце, пытаясь уговорить свое тело так ярко не реагировать. Пока Тэмин возится, суша волосы, выходит Минхо. — Мне не очень хорошо, Минни, все-таки душ забрал слишком много сил, — измученно говорит старший. Тэмин поворачивается, тревожно смотря на него. Он выглядит совсем уставшим. — Конечно, давай я тебе помогу дойти до постели, — говорит Тэмин, предлагая Минхо своё не очень широкое плечо для помощи. — Спасибо, — благодарит Минхо и опирается.       Они доходят до кровати, и Минхо с блаженным выдохом ложится, а Тэмин прикрывает его одеялом, незаметно для старшего касаясь его шеи, проверяя температуру. Он горит. Плохо. — Ты как? — Более менее, в горизонтальном положении легче, голова раскалывается, рана немного саднит, и второй глаз чувствует себя неважно, — честно отвечает Минхо. — Ты не расскажешь, что случилось? — делает ещё одну попытку Тэмин и надеется, что старший откроет завесу тайны. Минхо молчит, словно обдумывая, стоит ли довериться Тэмину. Младший не хочет давить и принуждать, он просто волнуется и хочет понять, что же всё-таки случилось. — Если тебе трудно, не говори. — Видя замешательство, отступает Тэмин. — Нет, мне нужно рассказать, хотя бы тебе. Я слишком долго хранил эту тайну, и она превратилась в гниющую рану, которая съедает меня заживо, причиняя боль, — мучительно шепчет Минхо, смотря в потолок.       Тэмину на мгновение становится страшно, потому что голос старшего пропитан скорбью и острым одиночеством. Минхо всегда казался ему невозможно, даже чересчур, сильным и ответственным, а ещё неуязвимым. Но сейчас он видит перед собой сломанного и ранимого человека, пусть ему двадцать семь, но он выглядит моложе с этим выражением лица. — Ты же знаешь, что отец бросил нас с матерью, когда мне было семь? В то лето я ещё в первый раз встретился с Джонгом в нашем загородном доме. Отец ушёл, оставив нас с мамой вдвоем. Он никогда не был идеальным отцом, но я любил его, не смотря на то, что он заставлял меня идти путём, которым идти я не хотел. Он заставлял меня заниматься спортом с детства, одеваться определённым образом, вести себя и держаться в обществе так, чтобы я случайно не опозорил его. Он привил мне любовь к дорогим вещам, к успеху и богатству, приучил меня оценивать людей с позиции силы и власти. Я всегда завидовал таким, как Джонг, — детям, свободным от предрассудков, детям, которым позволено было быть детьми. Я завидовал их свободе и тому, что им разрешено было выбирать свой путь, делать только свои ошибки, мне же оставалось следовать уже намеченному пути отца, не сворачивая с проторенной тропинки, — брови Минхо хмуро изгибаются.       Он не смотрит на Тэмина, но Тэмин будто чувствует, что так он ещё ближе, потому что не пытается сдержать чувства, открывает их, показывая нежную сердцевину, так долго бывшую закрытой крепкой кожурой. — После того, как он нас оставил, мама начала пить, не справившись с горем и стыдом. Семье с нашим достатком не положено было раскалываться, да ещё и так внезапно. Мы даже не узнали, куда он ушел, он просто исчез, не оставив следов, но сейчас я думаю, что он предпочел кого-то другого в роли своей супруги и ребёнка. Он был способен на это, со временем я узнал о нем гораздо больше, чем хотел бы узнать. Они с матерью не особенно ладили, и я никогда не знал почему. Но потом, когда я стал чуть старше, она рассказала мне, что он изменял ей, постоянно. Но самым омерзительным было то, что она всё равно его любила, не смотря на измены и унизительное отношение, не смотря на то, что он бросил нас, — глаз Минхо блестит от слёз, Тэмин осторожно накрывает его пылающую из-за температуры кисть своей рукой. Старший ничего не говорит на это, смотря в потолок, словно перед его взглядом все болезненные воспоминания детства. — О том, что мать была в курсе, куда ушел отец, я узнал только тогда, когда мне исполнилось четырнадцать. Я учился во втором классе средней школы, наши отношения с ней с каждым годом с исчезновения отца становились всё хуже, она отдалялась от меня, медленно и постепенно, но неудержимо. Я был предоставлен самому себе, тогда я учился в элитной школе для мальчиков и почти не появлялся дома, всё свободное время проводя на бейсбольном поле. Мать всё также пила, становясь раздражительной без рюмки крепкого алкоголя. Нет, она не трогала меня, не била и не кричала, просто я больше не чувствовал её любви, — Минхо наконец-то опускает глаз и смотрит на Тэмина печально и как-то совсем по-детски уязвимо. Его красивые губы дрожат, а тёмные густые брови болезненно сжимаются на переносице.       Младший смотрит нежно и ласково и аккуратно касается пальчиками длинных и сильных пальцев Минхо, в желании поддержать. Он может позволить себе это, хотя бы на несколько десятков минут, видя, как плохо и больно любимому. Ему хочется обнять его, прижаться и вдохнуть родной запах, хочется сказать, что он рядом, что он не оставит его. — Я знаю, что твоя мама тоже забыла о тебе. Я слышал, что тебя забрали соц службы, — говорит тихо Минхо, смотря на Тэмина с сожалением. Тэмин опускает ресницы, кусая нижнюю губу, ему не хочется говорить о своей матери, слишком болезненные воспоминания. — Давай не будем об этом, — с мольбой просит он. Рука Минхо выскальзывает из-под его руки и накрывает сверху, сжимая маленькую кисть. — Да, конечно, малыш, — трепетно шепчет Минхо, а Тэмин вспыхивает от того, как старший его назвал. Впервые так откровенно нежно, что кружится голова, а дыхание ускоряется. Из его губ это звучит по-настоящему чувственно, не так, как из губ Джонга — по-семейному мило. — Расскажешь дальше? — спрашивает Тэмин, чтобы скрыть своё смущение. — Да, — соглашается Минхо, но всё также сжимает руку Тэмина в своей, даря тепло. — Я случайно увидел их переписку на компьютере, когда зашёл в мамин кабинет, пока она спала. Она писала отцу, что любит, что ждет его домой, что каждое его письмо — это надежда на возвращение. А он писал ей, чтобы она прекратила преследовать его, что он её никогда не любил и не полюбит, что он воспользовался ей, чтобы скинуть на её плечи мое воспитание. Именно тогда я понял, что она — не моя родная мать, что отец оказался в достаточной мере предприимчивым, чтобы найти женщину сразу после смерти моей родной мамы и поручить ей заботу о ребенке. Это было бы не настолько отвратительно, если бы он не бросил потом нас. Он был настоящим монстром, настоящим моральным уродом, который просто сбежал, испугавшись ответственности или я даже не знаю чего. И он продолжал мучить её, присылая унизительные отписки, вместо того, чтобы исчезнуть навсегда, а она надеялась на его возвращение, при этом перестав уделять мне хоть какое-то внимание. Я был зол на неё, но после того, как прочитал их переписку, перестал винить её в холодности, ведь она была мне даже не родной, а всё равно продолжала так или иначе быть мне ближе, чем отец, который ни разу за это время даже не написал мне и не встретился со мной. — Минхо сжимает руку Тэмина сильнее, ища поддержки.       Младший пододвигается ближе, поднимая ноги с пола и устраивая их на постели рядом с Минхо, прижимая колени к груди. Минхо аккуратно выпускает ладошку Тэмина из своей руки и касается голой щиколотки, обхватывая пальцами её вокруг, они с легкостью обвивают её полностью. Младший вздрагивает, но ногу не убирает, ощущая горячее прикосновение. — И что ты сделал дальше? — спрашивает Тэмин, чувствуя, что не хочет, чтобы Минхо убирал свою руку и прекращал ласковые, едва заметные поглаживания. — Я написал отцу, чтобы он больше не смел ей отвечать, что, если он напишет ей ещё хоть слово, то я сообщу в полицию, что он меня избивал и склонял к сексу, хоть это и было ложью, и если его не посадят, то это точно подпортит его репутацию, которой он всегда дорожил. Общество простило ему уход из семьи, но вряд ли простило бы педофилию. Отец ничего не ответил, а я подчистил после себя историю. Через несколько месяцев я увидел результат своих необдуманных действий: мама стала пить ещё больше, теперь уже почти не просыхая. Она забросила работу, перестала нормально питаться. Хорошо, что наше состояние позволяло нам тратить деньги, ни копейки не зарабатывая, — Минхо прикрывает глаз.       Тэмин любуется его длинными тёмными ресницами, а пылающая рука старшего, медленно продвигается по ноге, мягко касается голени и нежно поглаживает чувствительную кожу, заставляет Тэмина замереть и перевести взгляд на его пальцы. Он не решает оттолкнуть, хотя ощущает, как рождается дрожь в теле, где-то глубоко внутри, около сердца. Ему стыдно, что он чувствует это, потому что сейчас ему нужно сосредоточиться на рассказе Минхо, но тёплые пальцы слишком сильно отвлекают. Тэмину интересно, понимает ли Минхо, как действуют на него любые его прикосновения? — Я завидовал, завидовал отцу, — шепчет обреченно старший. Тэмин удивленно вскидывает брови. — Завидовал тому, что, не смотря на то, что он такой ублюдок, его всё равно любили. Скорее всего, его любила моя родная мама, иначе не стала бы рожать ребенка от этого изверга, точно любила моя мачеха, с ума по нему сходила, а ведь он ничего за всю жизнь не сделал, чтобы заслужить её любовь. А я, ещё не совершивший в своей жизни ничего плохого, уже был никому не нужен: ни отцу, ни мачехе, ни родственникам, которые даже не интересовались тем, как мы живём, поддерживая решение отца об уходе.       Тэмину становится не по себе от того, как Минхо говорит о проблемах своего взросления, словно испытывая разочарование в себе самом. Младший знает, что это за чувство, ведь он точно такой же — вечно недовольный своей внешностью, телом, сексуальностью. Но он никогда не думал, что Минхо — этот красивый, высокий, с идеальным телом, голосом, характером, мужчина может так сомневаться в себе. — Минхо, ты же понимаешь, что твоей вины в этом нет? — Тэмин теребит Минхо за плечо, чтобы старший взглянул на него. — Это вина твоих родителей, а не твоя.       Минхо смотрит внимательно, изучающе. Тэмин понимает, что говорит очевидные вещи, но поверить в них даже самому получается не всегда. — Ты не знаешь всего, Минни, я виноват во многом, — выдыхает Минхо, вновь прикрывая глаз. — Я никогда не забуду то письмо, которое решился написать. Тогда я и не думал, что все закончится трагедией, я просто хотел, чтобы мама больше не думала об отце. Мне хотелось, чтобы она заметила меня, забыв о нем. Мне помог приятель из школы, мы вместе распечатали письмо на принтере и подделали подпись секретаря моего отца, я нашёл бумаги на дом, которые были подписаны отцом и им, как поверенным лицом. Я подложил письмо с почтой, чтобы было как можно менее подозрительно. Мама забрала почту из ящика только через несколько дней, но я не спешил, мне просто нужно было удостовериться, что она прочитает его, и она прочитала, конечно же. — Минхо внезапно напрягается, а его рука останавливается, сжимая лодыжку Тэмина чуть крепче, чем раньше. Младший задерживает дыхание, понимая, что рассказ Минхо подходит к особенно больному моменту. — В этом письме было написано о смерти отца в автокатастрофе. В тот день я стоял около её двери, слыша, как она плачет, читая письмо. Это было жестоко, я знаю, но тогда я совсем не понимал, насколько сильно она была к нему привязана. Любовь — странная штука, она заставляет людей чувствовать и делать такое, что не всегда можно предсказать. Со временем я и сам в этом убедился, — Минхо приоткрывает глаз и проникновенно смотрит Тэмину в самое сердце, отчего младший почти задыхается от чувств и опускает взгляд. — Я услышал, как она рвет письмо на части, крича и рыдая. Мне хотелось помочь ей, утешить её, объяснить, что отец не стоит её слез. Но я опоздал. Когда я наконец-то решился войти, она уже стояла с пистолетом у виска, решив покончить со всем раз и навсегда. Я не готов был такое увидеть, я не знал, как реагировать, поэтому просто застыл на месте, не говоря ни слова. Если бы я тогда хоть что-то сказал, хоть что-то сделал, даже просто подошел бы к ней или как-то обозначил свое присутствие в комнате, она бы не сделала этого, но я просто стоял и смотрел на её согнутую от горя и тяжести спину, на руку, сжимающую холодную сталь пистолета. Выстрел показался мне таким громким, разрывающим ушные перепонки, в кино звук совсем другой, а в реальности это оглушительно. Но звук это ещё не все. То, как это выглядело, было последней каплей. Как её тело несуразно упало на пол, как дёрнулось в последний раз, как кровь потекла красными лентами от её головы, пачкая ковер — было настолько страшным, что я не мог смотреть на это, но и оторваться тоже не мог. В момент выстрела я и сам не понял, как оказался на коленях, прижимая руки к ушам, но, почему-то забыв прикрыть глаза, — Минхо начинает трясти, его рука ещё сильнее впивается в лодыжку младшего, уже причиняя боль. — Минхо, — зовет Тэмин, осторожно касаясь пальцами его подбородка, на что Минхо вздрагивает и немного расслабляется, отпуская ногу из стальной хватки. — Прости, малыш, — судорожно вздыхает старший, прикрывая глаз предплечьем, не давая Тэмину увидеть свои слезы, которые тонкой дорожкой бегут из уголка глаза, но Тэмин всё равно их замечает. Его сердце ноет от боли, которая пытается найти хоть какой-то выход наружу. Скрывать это — слишком нестерпимо, и он всё-таки поддается. Он порывисто приподнимается, спуская ноги вниз, и ласково целует Минхо в запястье. Старший тут же замирает, а Тэмин испуганно отклоняется назад, прикрывая лицо ладонями. — Тэмин, — зовет Минхо, бережно касаясь его волос. — Посмотри на меня.       Тэмин мотает головой, закрывая ладонями пылающие щёки. Пусть это был всего лишь невинный, вроде бы дружеский поцелуй, но губы Тэмина мучительно горят от прикосновения к его коже. — Ладно, не смотри, — тихо соглашается Минхо и нежно вплетает пальцы в волосы младшего, отчего по телу Тэмина бегут мурашки. — Я проснулся сегодня ночью в своей комнате после очередного кошмара, думая, что проснулся окончательно. До сих пор не знаю, был ли это сон или реальность. Комната показалась мне какой-то не такой, словно она изменилась в мелочах, я просто приподнялся в постели, и вдруг увидел маму, которая точно так же, как и в тот страшный день, стояла ко мне спиной, держа пистолет в руке. Этот кошмар снился мне не впервые, поэтому я отнёсся к нему с неизбежным принятием. Но в этот раз он был слишком реальным, даже запахи, которые я помнил, все были на месте: запах дорогой деревянной мебели, чистящего спрея для ковра, маминых духов, а потом густой и металлический запах крови, когда она выстрелила. Звуки тоже были слишком реальными, в точности как в тот день. Через несколько повторяющихся заходов этого кошмара, я заметил, что мама тоже меняется, как и комната. — Минхо настойчиво пытается отнять руки Тэмина от лица. Младший сначала упирается, но потом всё-таки поддается. Он взглядывает на Минхо, который смотрит на него с болью и грустью, приподнявшись и оказавшись так близко, что его дыхание касается кончиков волос Тэмина. Старший осторожно подцепляет его подбородок, заставляя не отворачиваться и не опускать голову. — Я увидел тебя, Минни, там, в своей комнате, вместо мамы.       Когда Минхо говорит это, в его глазе отражается испуг, настоящий, словно он видит сейчас это перед собой. Тэмин напряженно сглатывает. — Меня так глубоко это поразило, так глубоко ранило, когда я увидел, как ты поднимаешь руку с пистолетом к виску, что закричал, настолько громко, что сорвал голос, но ты меня не услышал. Ты был как заведенная игрушка, выполняющая определённые последовательные действия. Я нашел себя привязанным к кровати простынями, а потому не смог прийти к тебе на помощь. Но, не смотря на мои мольбы, крики, не смотря на то, что я пытался выбраться из постели, чтобы уговорить тебя не делать этого, ты всё равно нажал на курок.       Минхо смотрит на Тэмина с тревогой, вглядываясь и, возможно, страшась, что может увидеть в его глазах какую-то тень, какие-то мысли или чувства, которые способны привести к такому же плачевному результату, как мысли и чувства его матери. Тэмин молчит, смотря в ответ, он не знает, что Минхо видит в них сейчас, но надеется, что поддержку и спокойствие. — Мне стало так больно, так страшно, что я потеряю тебя навсегда, не успев ничего сделать, спасти, помочь. Когда ты упал на ковер, я почувствовал, что не смогу жить без тебя, у меня будто вытащили сердце наружу, и оно, всё кровоточащее и саднящее от боли, взорвалось вместе с тем выстрелом. Я наконец-то смог выпутаться из простыней, которые меня связывали, и пополз к тебе. Мои ноги не слушались, а руки почему-то не хотели нормально двигаться. Я видел твоё тело перед собой, мне казалось, что ты не дышишь, что ты больше никогда не улыбнёшься мне своей нежной улыбкой. Мои глаза заболели, я чувствовал, как они кровоточат, они отказывались смотреть на этот ужас. Весь пол был в липкой красной теплой крови, а твои волосы слиплись из-за неё, а на месте правой части головы было кровавое месиво, словно всё вывернули наизнанку, — голос Минхо дрожит, а из глаза струятся слезы. — Я здесь, — шепчет Тэмин, чтобы успокоить Минхо. — Я рядом.       Минхо нежно касается его нижней губы, оглядывая Тэмина и останавливаясь на правом виске. — Это было настолько реально, что мои глаза не выдержали этого, и я просто почувствовал, как один из них вытекает наружу. Боль была невыносимой, но мне было плевать на неё, мне нужно было проверить, что ты не умер, что мне всё это почудилось. Я полз, пока не подполз близко, но почему-то так и не смог разглядеть тебя и коснуться. Ты постоянно ускользал, а я пытался достать тебя руками, скреб ими по ковру, но так и не понял, где начинается твоё тело. А потом наконец-то я увидел тебя перед собой, живого и здорового, и это было настоящим благословением, — Минхо отпускает подбородок Тэмина и притягивает его к себе, крепко обнимая, заключая полностью в свои горячие объятия. — Я так боялся, что это правда, что тебя больше нет, но ты жив и здоров, всё такой же, как и прежде. — Шепчет Минхо на ухо, а Тэмин сжимает его футболку на груди от переполняющих эмоций. Он мечтает, чтобы Минхо никогда не отпускал его, вот так обнимая и прижимая к себе, но всё заканчивается слишком быстро. Минхо отстраняется и ложится обратно, откидываясь на подушку. — Но я здесь, я никуда не делся, - смущённо шепчет Тэмин, смотря на то, как старший изучает его мягким взглядом, полным слёз и любви. — Не полежишь со мной? — с надеждой спрашивает Минхо. — Я не… — начинает Тэмин. Он хочет отказаться, но не может, только не сейчас, когда Минхо так уязвим перед ним. — Я не против. — Заканчивает он, взволнованно кусая губы. Минхо пододвигается к другому краю, и Тэмин скованно устраивается рядом, но на расстоянии, опасаясь ложиться слишком близко. — Иди ко мне ближе, не бойся, — просит Минхо, на что младший беспокойно ёжится, не решаясь подвинуться.       Минхо поворачивается к нему лицом, младший чувствует его взгляд на своей щеке и ресницах, потом на носу, взгляд останавливается на губах и так и не скользит дальше, отчего Тэмину становится горячо. А потом старший притягивает его к себе. Ему хватает одного решительного, но мягкого движения рукой, перехватив Тэмина за талию, чтобы пододвинуть его к себе на действительно опасное расстояние. — Минхо, что ты делаешь? — пугливо спрашивает Тэмин, пытаясь выпутаться из его объятий. Старший дышит ему прямо в ухо, разгоряченно и часто, опаляя жарким дыханием кожу. — Просто хочу почувствовать тебя, почувствовать, что ты рядом со мной, что ты все такой же живой, как и прежде, — шепчет Минхо. — Отпусти, — мямлит Тэмин, слабо ёрзая и ощущая, как горит его кожа от чужих прикосновений, и как ярко бьется сердце от неоднозначного шепота. — Не нужно. — Дрожаще просит Тэмин, не в силах оттолкнуть. Ему на самом деле так нравится его настойчивость, так будоражит мощь его рук, даже теперь, когда он слаб, они всё равно такие же сильные, как и всегда. — Просто расслабься, я хочу немного полежать с тобой рядом. Ты такой теплый и так вкусно пахнешь, — бормочет Минхо, нежно тыкаясь носом в шею, отчего младший почти взвизгивает, не ожидая настолько откровенных прикосновений. — Я ничего не сделаю с тобой, не бойся. — Совсем неразборчиво шепчет Минхо и, прижимая Тэмина ещё ближе к себе, утыкается тому в шею.       Тэмин сначала не верит, в то, что происходит: Минхо слишком близко, его тело слишком обжигающее, а у Тэмина сердце, готовое выпрыгнуть из грудной клетки, у него потные ладошки и ком в горле от близости Минхо. Он какое-то время возится, пока старший не говорит ласково где-то за ухом: — Ты такой милый и смешной, когда так ёрзаешь, — и эти слова заставляют Тэмина замереть.       Он пытается успокоить свое тело, но дрожь не хочет проходить. Скорее всего, Минхо думает, что младший замёрз, потому что на пару мгновений отпускает его и делится одеялом. Тэмин уже успевает облегченно выдохнуть и немного отодвинуться, но старший опять притягивает его к себе, устраивая ладонь на животе Тэмина. — Ты осуждаешь меня? — спрашивает тихо Минхо. Тэмин напряженно пытается понять, к чему он задает этот вопрос. — Осуждаешь, что из-за меня погибла моя мама? — Нет, — просто отвечает Тэмин. — Не осуждаю. — Но почему? — в голосе Минхо слышно удивление и неверие. — Потому что ты не виноват. Ты не знал, что все может так закончится, а если бы знал, то точно бы не подложил то письмо. Разве нет? — Тэмин поворачивает голову, оказываясь лицом к лицу с Минхо. Он замечает во взгляде старшего сомнение. — Да, конечно, но я же подложил, — Минхо говорит это с бессилием.       Тэмин понимает, что ничего уже не изменить, что назад дороги нет и вернуть жизнь матери Минхо невозможно, но жить с таким тяжелым грузом, постоянно думая о своей вине, при этом на самом деле не являясь виноватым — это ужасно, это должно заставлять все внутренности гнить заживо, а душу выворачиваться наизнанку. — Если у тебя не было умысла убить маму, а у тебя его не было, то твоей вины тут нет. Никто не знает, как поведет себя человек в той или иной ситуации, предугадать это невозможно, — говорит Тэмин, снова смотря в потолок. — Пожалуй, ты прав. Мне нужно обдумать это, — тяжело вздыхает Минхо.       Они лежат молча довольно долго, Тэмин чувствует беспокойный взгляд Минхо на своем лице, а сам просто наслаждается близостью, той близостью, которой не позволял себе наслаждаться все эти годы. Он обещает себе собраться, ещё немного полежать вот так в его горячих объятиях, и наконец-то собраться. А потом ещё пять минут и ещё пять минут, но обещания рушатся одно за другим, пока Минхо не начинает нежно поглаживать пальцами его живот, ощутимо касаясь пирсинга в пупке через футболку. Тэмин тут же вздрагивает, и его накрывает горячей волной желания, щёки вспыхивают огнем, а тело напряженно натягивается. — Минхо, — томно и едва слышно стонет Тэмин, и сам шокируется от такой яркой реакции. Он испуганно откидывает руку старшего от себя, раскрывается и садится на постели спиной к Минхо, спуская ноги вниз. — Котёнок, — зовет его старший мягко и сонно. Похоже, он почти уснул, а Тэмин опять всё воспринял слишком остро. — Всё в порядке? — Уже более осознанно, но также слабо спрашивает Минхо.       Тэмину нужно как-то отвлечься от этой ситуации и привести мысли в порядок. — Как насчет того, чтобы поговорить с ребятами? — спрашивает Тэмин наугад, не решаясь посмотреть на Минхо, прикрывая футболкой промежность, боясь, что его возбуждение будет видно. — Я такой сонный и слабый, может, не стоит? — тихо спрашивает Минхо. — Тебе опять хуже? — Тэмин поворачивается. — Немного. Хотя знаешь, я бы просто хотел услышать их голоса, — старший улыбается.       Тэмин с благодарностью хватается за эту возможность, он напуган своей вспыхнувшей страстью, едва сдержавшейся в узде. Перед звонком он аккуратно касается горящего лба Минхо ладошкой. Жар так и не спал, что заставляет Тэмина всё больше волноваться и нервничать. Он решает сделать холодный компресс, чтобы хоть как-то сбить температуру. Мочит полотенце и кладет его на лоб старшему, на что Минхо благодарно кивает. Тэмин набирает Джонга, он отвечает сразу. — Привет, Джонги, — говорит Тэмин, крепко сжимая телефон в руке, пытаясь успокоить дрожь. — Алло? Да, да, Тэ, — Джонг взволнован, это слышно по голосу. — Минхо хочет поговорить, — Тэмин кидает взгляд на старшего, а тот кивает, прикрывая глаза. — Черт, правда? — Ага, я поставлю на громкую? — Ладно, хорошо, ставь, — соглашается Джонг.       Тэмин кладет телефон около Минхо, чтобы его было лучше слышно и ставит на громкую связь, а сам идет проверять дверь: она по-прежнему не открывается. Минхо совсем недолго говорит с ребятами, стараясь их успокоить, но Тэмин видит, как его глаз почти закрывается от усталости. — Хорошо, даю Тэмина, — еле слышно шепчет Минхо.       Когда Джинки просит Тэмина отойти подальше от Минхо и делает предположение о заражении крови, младшего это так сильно пугает, что руки в секунду холодеют. Он даже не подумал о заражении и о том, что это может быть причиной не желающей спадать температуры. Тэмин возвращается к Минхо, который уже уснул, и с неохотой рассматривает рану. Она выглядит неплохо. Он осторожно нажимает на кожу, чтобы понять, есть ли там гной или опухоль, но ничего не происходит, а кожа кажется совсем зажившей, будто затянулась уже давно, что немного успокаивает Тэмина. Минхо никак не реагирует на прикосновение, и это тоже радует, значит, рана не болит настолько сильно, чтобы его разбудить. Тэмин перезванивает ребятам и описывает всё так подробно, как только может. Слова Джинки о том, что, возможно, жар у Минхо из-за переутомления после травмы ещё больше убеждают, что переживать не стоит, что всё наладится.       Тэмин сам не понимает, как их разговор приводит к вопросам о еде. Когда Джонг спрашивает о голоде, желудок Тэмина болезненно сжимается, точно прирастая к позвоночнику. Он вновь ощущает дикое желание съесть всё, что угодно, лишь бы не чувствовать эту свербящую пустоту внутри. Младший слишком грубо отвечает Джонгу, хоть и понимает, что тот просто волнуется за него, но разговоры о его болезни заставляют чувствовать себя унизительно слабым. Старший предлагает посмотреть вместе аниме, на что Тэмин в итоге соглашается, хотя ему не особенно хочется, но всё-таки он осознает, что так будет лучше. Пока спит Минхо, просмотр даст шанс отвлечься и от мыслей об их близости и от голода.       Пока Джонг не связывается с ним, Тэмин снова проверяет дверь, которая не поддается. Ему кажется, что они здесь замурованы навечно. Если будет совсем плохо, можно использовать окно, но со второго этажа прыгать опасно, а особенно в таком состоянии как у Минхо, поэтому пока можно терпеть — он будет терпеть.       Он быстро умывается, ополаскивая лицо и шею, возвращается обратно, внимательно оглядывает Минхо, подтыкает вокруг него одеяло и переворачивает компресс холодной стороной на лоб. Ему наконец-то пишет Джонг, что он уже в он-лайне и ждет его в трансляции. Тэмин удобно устраивается рядом с Минхо на кровати, надевает наушники, которые в итоге всё-таки отыскивает в джинсах, попутно глотает таблетку, чтобы успокоиться и забыть о чувстве голода.       На трансляции только он и Джонг, остальные заняты другими делами, как пишет старший. Но Тэмину все равно, он рад Джонгу, и они переписываются, в основном обсуждая сюжет Наруто и то, как любят в нем затягивать бои. Тэмин иногда поглядывает на Минхо, рассматривая его подрагивающие ресницы и приоткрытые губы. Старший несколько раз что-то несуразно шепчет во сне и переворачивается на бок, смешно пуская слюни на подушку, отчего Тэмин тихо посмеивается и чувствует к нему нежность. Такой милый и сладкий во сне, такой беззащитный, что младшему трудно сопоставить этот его образ с образом обычного бодрствующего Чхве Минхо: сексуального, сильного и решительного. И именно эта разница, которую Минхо так запросто показывает Тэмину, заснув у него на глазах, щемяще отдается в сердце, словно подтверждая, что с этого момента сдерживать себя будет ещё труднее.       В трансляции Тэмин проводит почти два часа. Он несколько раз встает, чтобы проверить дверь, но все напрасно. Минхо просыпается, когда на телефоне высвечивается «22:15», Тэмин как раз смеётся над очередной шуткой Джонга, который до сих пор сидит в гостиной, чтобы посторожить оставшуюся еду с ужина, если их комната всё же откроется. Полчаса назад к ним присоединились Кибом с Чонгуком, поэтому трансляция перерастает в вечные смешные перепалки между Кибомом и Джонгом. Чонгук пишет редко, как и всегда при Джонге, но от него приходят сообщения в личку. — Привет, Минни, — хрипло, но с улыбкой говорит Минхо. — Ох, Минхо, привет, — вздрагивает Тэмин, не заметив ранее, что Минхо уже проснулся.       Он откладывает наушники в сторону и тянется ко лбу старшего, чтобы проверить температуру и убрать компресс, который он менял уже несколько раз. Лоб оказывается на удивление прохладным, как и шея, на которую он опускает пальцы, стараясь точно убедиться, что жар прошёл. — Кажется, температура спала, и знаешь, я чувствую себя гораздо лучше, будто наконец-то выспался и пришёл в себя, — говорит одухотворенно Минхо, ловя кисть Тэмина пальцами. — Ты хорошо спал? Кошмары снились? Ты что-то шептал во сне, — Тэмин старается мягко отобрать руку у Минхо, но тот держит крепко, пристально смотря ему в глаза. — Нет, я спал как ребенок. После того, как ты сказал, что я не виноват, что ты не осуждаешь меня, мне стало гораздо легче, даже не знаю почему. Когда именно ты говоришь это, я верю. Мне кажется, что я могу верить тебе одному, даже о том, что я хороший человек, не смотря на ошибки прошлого, — старший говорит это с грустью и одновременно с надеждой. — Ты хороший, Минхо, даже не сомневайся, — уверенно говорит Тэмин. — Ты самый хороший из всех, кого я знаю.       И потом Минхо делает то, чего Тэмин совсем не ожидает. Он нежно и трепетно касается губами его запястья, смотря Тэмину в глаза. Младший тут же начинает задыхаться от прикосновения горячих губ. Он ощущает, как сердце пытается выпрыгнуть прямо из грудной клетки. Старший следит за его реакцией, ласково продвигаясь губами к ладошке, а Тэмин плавится, опять начиная дрожать. У него совсем нет желания убирать руку, он хочет продолжения. — Котёнок, — жарко шепчет Минхо прямо в середину ладони, и младший чувствует чужой горячий влажный язык, медленно скользящий по коже, и не сдерживает бесконтрольного стона, который оглушает его самого своей откровенностью. Взгляд Минхо темнеет, становясь почти черным от страсти. Его настойчивые губы возвращаются к ладони, заменяя собой язык. — Минхо, — опять нежно стонет Тэмин, ощущая, как всё вокруг него тонет в дымке от собственного желания. Он отчаянно сжимает простынь во второй руке, чтобы не потерять себя окончательно. — Какой же ты вкусный, — пылко и низко говорит Минхо, от его слов Тэмин нетерпеливо закусывает нижнюю губу. — Остановись, — умоляет он, ощущая, как твердеет его возбуждение.       Это нехорошо, ещё немного и пути назад не будет, ещё немного и Тэмин больше не сможет контролировать своё тело, отдаваясь желанию полностью. Минхо на удивление быстро останавливается и аккуратно отпускает руку младшего, но смотрит на него всё так же разгоряченно. — Я люблю тебя, — говорит Минхо, а Тэмин, прижимая исцелованную ладошку к груди, вздрагивает. Он был готов к любым страстным словам сейчас, даже к словам: «я хочу тебя», но только не к признанию в любви. — Я люблю тебя уже больше десяти лет, Тэмин. — Продолжает Минхо. — И сколько раз ты бы мне не отказывал, сколько бы раз не говорил «нет» на мои просьбы пойти на свидание, я всё равно буду любить тебя, всегда. Я хочу, чтобы ты знал это.       Тэмин чувствует, как его сердце умоляет ответить взаимностью, поведать, как любит, как мечтает биться в такт с его сердцем, но Тэмин не успевает ничего сказать, потому что дверь с внезапно громким щелчком раскрывается, пугая младшего. — Неужели она открылась, — Минхо почти смеётся от облегчения, а Тэмин смотрит на дверь, не понимая, почему это случилось именно сейчас, когда он уже был готов признаться в своих чувствах. — Пообещай мне, что ты не забудешь о том, что я тебе сказал, — Минхо приподнимается на постели и мягко целует Тэмина в лоб, отодвигая пепельные прядки в сторону. — Хорошо, — соглашается Тэмин с лёгким разочарованием, но одновременно с ощущением правильности произошедшего.       Он сразу звонит Джонгу, чтобы обрадовать, на что Джонг говорит, что они ждут их внизу в гостиной с остатками ужина, и если Минхо нужна помощь, то они втроем могут подняться и помочь. Но Минхо стоит на ногах уверенно, лишь слегка опираясь на плечи Тэмина, а Тэмин чувствует, что всё приходит в норму, когда наконец-то отправляет первую ложку риса в рот. От ужина осталось не так уж и много, но пару мисок риса и кимчи вполне могут сойти за неплохую трапезу, особенно, когда ты не ел уже целые сутки. Желудок младшего благодарно урчит, и Тэмин ощущает себя как никогда живым.       Кибом шутит про Наруто и последнюю серию, половину которой Тэмин пропустил, из-за того, что разговаривал с Минхо. Чонгук, слегка потухший из-за ссоры с Чимином, о которой он написал Тэмину в личке, не раскрывая подробностей, понуро ковыряет край стола. Джонг почти весь ужин не спускает по-отечески обеспокоенного взгляда с Тэмина, всякий раз проверяя, хорошо ли тот жует. Сам же Тэмин изредка смотрит на Минхо, особенно, когда тот не глядит на него. Он наблюдает за тем, как аппетитно он хрустит маринованной редькой, как довольно улыбается на шутки Кибома, как умело подцепляет палочками зеленый лук и отправляет себе в рот. Они сидят вместе почти полтора часа, поменяв места у стола на места на креслах и диванах. Джонг умудряется разжечь камин, подкидывая в него дрова, которые находит сваленными в неаккуратную горку рядом с книжным шкафом, и в гостиной становится теплее и уютнее. — А где Чимин и Джинки-хён? — спрашивает Тэмин, удобно устраиваясь в кресле, сворачиваясь клубком. — Джинки отписался, что устал, и у него болит нога, поэтому он ляжет раньше, а Чимин еще дуется после ссоры с Чонгуком, — отвечает Кибом, разваливаясь на одном из диванов, и блаженно вздыхает, смотря на огонь в камине. — Что вы не поделили? — спрашивает Минхо Чонгука.       Чонгук качает головой, давая понять, что не хочет сейчас это обсуждать. Он тоже лежит на диване, чуть поодаль. Джонг с Минхо делят одну кушетку на двоих, комфортно откинувшись на спинку. — Сейчас это место не выглядит настолько пугающим, — говорит Джонг, складывая ногу на ногу. — Согласен, с огнем в камине здесь даже не так мерзко, но тут явно стоит поработать дизайнеру, — скептически выдает Кибом, оглядывая обшарпанные стены. — Мне, очевидно, не нравится цвет стен и эти книжные шкафы, я бы поставил их иначе. — Боже, хён, ты как всегда, — прыскает Тэмин, а остальные подхватывают его смех, но их прерывает вибрация телефонов. Джонг успевает вытащить свой первым. — Чхве Минхо, дом благодарит тебя за принесенную жертву. Твой грех смыт кровью и болью, как и обещано. Глаз не вернется, но есть надежда, что его потеря послужит тебе напоминанием о том, что зависть в твоем сердце убивает тебя. И теперь, не видя половины, ты будешь завидовать в два раза меньше. Глубоко внутри ты понимаешь, что жертва, которую ты принес сегодня, должна была быть принесена. Она справедлива и заслужена. Дорогие гости, не забывайте, что ночь вы всё также обязаны провести порознь, каждый в своей комнате. Дом ждет вас в своих объятиях, но у вас ещё есть время обсудить или сделать то, что вы считаете нужным. Спокойных и справедливых вам снов, — Джонг читает с ненавистью и гневом. — Ах, вот что это было. Жертва, блять, — злобно шипит Кибом. — Этот Отправитель ебанутый псих, серьезно. Какая жертва? Это просто издевательство какое-то.       Тэмин смотрит на Минхо. Старший ещё не успел рассказать остальным о том, что произошло с ним прошлой ночью. Младший отмечает, что Минхо смотрит на телефон как-то стыдливо. Неужели, он правда думает, что эта жертва справедлива? — Пожалуй, можно согласиться с тем, что я заслужил это, — вдруг говорит Минхо, а остальные замолкают. — Что? — шокировано спрашивает Чонгук. — Я говорю, что заслужил это, — подтверждает свои слова Минхо. — Да ты тоже спятил, — фыркает Ки. — За что ты заслужил такое? Никто такого не заслуживает, Минхо. — Кажется, я должен вам рассказать кое-что, — выдыхает Минхо и вопросительно смотрит на Тэмина. Тэмин кивает в ответ, поддерживающе смотря на старшего.       Он не хочет, чтобы кто-то слышал, что Минхо видел во сне его вместо матери, он не хочет, чтобы Минхо признавался таким образом в своих чувствах, и Минхо, будто ощущая его нежелание, пропускает этот момент, описывая всё очень кратко и поверхностно, без подробностей. Он рассказывает историю своего детства, а потом переходит ко сну. Когда старший говорит о том, что его глаз вытек, Кибом приподнимается, садясь на диване, а Чонгук прикрывает рукой рот, ошарашенно смотря на Минхо. Рассказ заканчивается быстро, и все молчат, не зная, что сказать. — А я и не подозревал, что именно из-за этого, ты так много времени проводил у господина Кима в кабинете, — в итоге говорит Кибом. — Он старался хоть как-то привести мою психику в порядок, — кивает Минхо, нервно потирая переносицу. — Курить хочу, — говорит Джонг, напряженно смотря на Минхо. — Аналогично, — соглашается Ки. — Всё бы отдал за пару сигарет, но у себя в комнате я так ничего и не нашел. — У Джинки есть алкоголь, — тянет Джонг, поднимаясь с дивана и вороша дрова в камине длинной и грязной кочергой. — Везёт же ему, хоть какое-то расслабление, — с завистью говорит Ки. — Может быть, это потому что у нас дома сигарет нет? Мы же вчетвером бросили почти три года назад, — спрашивает Чонгук. — Пожалуй, это вполне логично, — соглашается Кибом после пары минут раздумий.       Они около двух часов обсуждают дом, комнаты, Отправителя, своё прошлое, пансион и то, что произошло с Минхо. Ночь приходит внезапно, а усталость наваливается неожиданным грузом на плечи. Тэмин зевает уже седьмой раз, пытаясь разлепить глаза, сжимаясь в клубок в кресле. Камин погас, потому что Джонг полчаса как не подкидывает дров, совсем задремав на диване. Чонгук тоже уснул. Кибом и Минхо не спят, обсуждая работу: Кибом делится своими мыслями по поводу переустройства нового офиса Минхо, а Минхо посмеивается над рвением Ки, которое тот всегда проявляет, когда дело касается дизайна интерьера или одежды.       Тэмин незаметно для себя засыпает, положив голову на подлокотник, и просыпается только тогда, когда чувствует, как его несут чьи-то руки. Он недовольно ворчит, прося не трогать, но услышав низкий смешок и поняв, что этот смех принадлежит Минхо, тут же открывает глаза. Старший несёт его по коридору, каким-то образом поднявшись с ним по лестнице. — Минхо, поставь меня! — просит Тэмин, толкая Минхо в грудь. — Давай донесу тебя, а потом поставлю, ладно, мой маленький принц? — смеется старший, а Тэмин смущенно замолкает.       Минхо доставляет его прямо до двери и наконец-то опускает на пол. — Не носи больше меня на руках, — фырчит смущенный Тэмин. — Ты так сладко спал, что мне было жаль тебя будить, — Минхо мягко касается щеки Тэмина и опять, уже второй раз за вечер, целует младшего в лоб. — Ты же ещё слабый, — ёжится Тэмин от поцелуя. — Я достаточно сильный, чтобы носить на руках того, кого безмерно люблю, — говорит Минхо тихо. — Молчи, — умоляет Тэмин и поворачивается к старшему спиной, хватаясь за ручку и пытаясь ускользнуть от него как можно скорее. — Я буду молча носить тебя на руках и целовать, если ты так этого хочешь, — шепчет Минхо в затылок и вдруг слишком жарко прижимается к Тэмину сзади, накрывая сжавшую ручку двери кисть младшего своей рукой. — Спокойной ночи, — пищит Тэмин практически на ультразвуке от чувства горячего тела сзади, которое так соблазнительно касается его, согревая теплом. — Сладких снов, котёнок, — говорит Минхо, отпускает руку Тэмина и отходит в сторону.       Тэмин быстро заходит внутрь, захлопывает за собой дверь и садится на пол, неосознанно теребя языком верхнюю губу и думая о том, что ещё чуть-чуть, и он сам будет умолять Минхо о прикосновениях и поцелуях.       Комната встречает Тэмина новым постельным бельем на кровати, больше не пахнущим Минхо, на что он разочарованно вздыхает. Тэмин умывается, замечая, что полотенце, которым он вытирал рвоту, уже не лежит в ведре. В шкафу он находит точно такую же стопку чистых полотенец, как была вчера вечером. Это удивительно. Тэмин с трудом представляет, как это всё осуществляется. Вряд ли Отправитель сам стирает полотенца, сушит их и складывает в шкаф, это было бы слишком странно.       Почему-то, младший думает о том, что это сам дом делает так, чтобы их комнаты всякий раз были обновлены, словно стерты и заново восстановлены в своём первозданном идеальном варианте. Каждая комната хранит в своих стенах маленький мирок, связанный с хозяином, охраняемый дверью, не дающей пробиться тому, что находится внутри, наружу, словно чья-то душа или голова, наполненная мыслями, которые невозможно увидеть, пока сам хозяин не захочет их высказать. С этими догадками Тэмин засыпает, но, как и в прошлую ночь, его сон совсем не спокойный.