Take me down Deeper down
***
Даже несуществующее небо посмело содрогнуться, когда он занёс в портал Вызывателя. Они вышли в кровавом лесу, у выступа на горе, что немного напоминал собой пещеру, в пугающей близости от горящего светом обрыва — лишь один неверный шаг и можно было оступиться в пылающую пропасть. Вокруг вились искалеченные кудрявые деревья, высокие настолько, что кружили голову; на бордовой залитой редстоуном траве закручивались незнакомые Стиву цветы и растения, напоминающие папоротники и полынь. Мужчина мягко спустился с обсидиановой рамки и, осторожно придерживая Алана, присел на вьючную траву у стены пещеры. Всё было в этом месте едино — красное, пульсирующие, монотонное… Пахло сладковато как прелое сено. От Алана пахло хвоей и морозом даже здесь. День или ночь? В Аду не было времени и казалось, что застыло одно мгновение — бесконечное время агонии. Прижимая к себе всё такого же холодного юношу, Стив сильно зажмурился, сотрясаясь от дрожи: всё, всё кричало об усталости и немыслимости происходящего, ведь сознание только-только разрешило понять произошедшее. Ни один даже самый яркий детский кошмар не дарил столько эмоций, как последние несколько месяцев и бессонная ночь после долгого пути в метели. И после того, как оставался момент до верной гибели, — Энтити занёс острую сияющую косу над ними, точно пародируя портрет смерти, — их защитило немыслимое. После произошедшего не верить уже невозможно. Не верить в себя, в Херобрина, в разрушенный мир, на могиле которого он родился и вырос — невозможно! — Чёрт побери… — спрятал боль в холодной ткани на груди тихо дышащего Вызывателя. В Аду не пройти по прямой. Чёрная нерушимая крепость непоколебимо стояла в густоте красного тумана и невозможно было отвести заворожённый взгляд от её величества. Вокруг простирались скалы, парящие острова и знойные кровавые леса, спутанные воедино пульсирующими лианами и искривлёнными ветвями. В Аду было жарко. Но Стив мёрз. Усталость безмерная — не подняться… Мольба о нескольких спокойных минутах. И он решил продолжить путь только после того, как сердцебиение усмирится. Как повезло, что вокруг ни души.***
Впервые Стив смог задремать, даже не предполагая, какое время суток было в Верхнем мире — но какая разница, если в Незере времени не было вовсе? Как странно — в той старой книге, что когда-то ему дал библиотекарь, писалось, что кровати в Аду взрываются — попросту вспыхивают и подрываются подобно динамиту, порой прямо в руках путешественников, желавших смастерить их на привале… Но здесь, в этой комнате, — она пахла по-особенному сладко, будто свечами, — кровать казалась бездонной чёрной дырой, затягивающей его в себя. И мягкие перьевые подушки, и несколько тяжёлых тёмных одеял, и плотные шторы, прячущие за собой искусственное сияние светокамня — всё… Комната была создана специально для гостя Ада на пепелище искусственного пространства крепости. Мысли — рой пчёл. Стив сжал волосы на голове, но не почувствовал ничего. Самообладание — тонкая ненадёжная нить. Только бы поспать… Алан в приступе. Нужно спать! Лежит на полу, бьётся головой. Сейчас будет сон, сознание такое тяжёлое. И Энтити занёс над ними острое лезвие! Воспоминание о нём поработило всю дрёму, Стив спрятал лицо в мягкой ткани в попытке заткнуть бесконечные жужжащие мысли о том, что случилось бы, ударь он их двоих, жалких и беспомощных… Нужно было быть готовым к его появлению. Идиот, это явно не просто так! Один раз — случайность, второй — уже закономерность! Вспыхнул — резко ударил подушку. Хватит! Раздался тяжелый выдох, скрипнула кровать и мужчина сел на её край. Ожидание своей участи — невыносимая пытка, которую осилить можно было лишь действуя. Раз сон не шёл, значит не имеет смысла заставлять себя в него погрузиться, беспокойные мысли никак не уймутся. Одной из них было состояние Алана. Игнорировать его странность бесполезно, она очевидна, как луна в ясную ночь — настолько же безумна и бледна. Что с ним? Стив захотел его проверить. В любом случае, если с ним сейчас не происходит ничего странного, он сможет предупредить Алана о том, где они находятся. Испугается же… И так, подремав от силы пару минут, мужчина нашёл в себе силы встать и двигаться дальше. Он наскоро оделся, отчего-то затянул ремень слишком сильно, закрепил ножны. Куртка осталась брошенной на полу у кровати, ведь Ад и так невыносимо жаркий. В глазах мужчины сияли немного безумные звёзды. … За дверью тянулась череда коридоров, запутывающихся в лабиринт из тёмного кирпича. Последнее, чего хотел бы Стив, так это нападения жителей крепости на себя — апатичные пылающие ифриты, что жгут под собой землю, очень сильные соперники когда злы. Уставший, нервный, истощённый Стив — слишком лёгкая жертва. Ему не приходилось сражаться с Адскими существами даже когда он шёл от портала с бессознательным юношей на руках, и от чего существа нижнего мира были так не заинтересованы в нем гадать не приходилось. В коридорах не было никого, и до небольшой комнаты, созданной специально для Алана, мужчина добрался быстро. Он тихо приоткрыл дверь и заглянул во внутрь — темноту разрезала полоска света от настенного факела. Алан неподвижно лежал на небольшой кровати у стены, будучи закутанным в собственный тёплый плащ. Видя сотый сон, он медленно дышал. Выглядел так, будто всё было естественно. Когда он спал так в последний раз — на боку, свернувшись калачиком на твёрдом матрасе, это было побегом от мыслей об убийстве, но и тогда, и сейчас он выглядел до ужаса беззащитно. Стив устало прислонился головой к дверному косяку, задумываясь. Днём юноша отправил под лёд группу разбойников и пожилого картографа, картина стояла перед глазами как самый красочный и страшный сон. Руки вызывателя вознеслись к небу раньше, чем Стив успел договорить свою фразу — резко и гневно, и эмоции читались в порыве его рук больше, чем в лице. Наоборот его лицо было монолитной маской из папье-маше. «Связан ли с этим Дух Далёких Земель? — думал Стив, упираясь взглядом в каменный пол. — Безумие окутало его, а затем появился Энтити. Возник перед Аланом, а не передо мной. Почему? Собирался убить со спины? Это очень неуверенный жест. Хотел бы — давно бы прикончил, а не прятался…» — Людской век до страшного мучителен и короток, — за спиной раздался спокойный голос и Стив резко обернулся, нервно перехватив меч. Херобрин нехотя отметил напряженность мужчины, будто тот был готов взорваться в ту же секунду, но предпочёл об этом промолчать. — Я не рекомендую тебе привязываться к ним, Стив. Будет больно отпускать… — Если можно сделать его жизнь спокойней, я уже буду благодарен перед смертью за это, — перед Херобрином он медленно остыл, но отчего-то отходить от комнаты не захотел — намеренно или нет, не ясно. — Смотри, чтобы смерть была естественной, а не по чьему-то злому умыслу. И тебя, и мальчишку желает убить хозяин Далёких Земель — такая неудача! Для него будет только на руку твое неустойчивое состояние, а привязанность к вызывателю станет режущим тебя кинжалом. Так что успокойся. Стив прикрыл дверь и устало прислонился к ней спиной, коря себя за то, что слишком взведён и беспокоен. В таком состоянии легко потерять контроль и стать лёгкой добычей для хищника — даже сейчас, помня Херобрина как надёжное и безопасное существо, что было при нём даже в воспоминаниях о прошлой жизни, расслабиться до конца он не мог. Улыбался Херобрин как хищник, говорил как хищник. Под ним — тоже. К чёртовой матери всё произошедшее! Только вот смотрел как хищник, яростно защищающий своих близких, только Стив. — Не указывай мне, — в это мгновение Стив считал врагами всех. — Когда есть возможность спать — спи, восстанавливай силы, — вопреки агрессии в свой адрес произнёс Демон. — Ты не можешь вечно играть в героя, каким бы сильным ты себя не считал. Выставить защиту, находясь в человеческой оболочке — опасно и безрассудно, я не понимаю, как ты совладал с собой и остался в сознании. Но есть вариант… — Херобрин стянул с руки перчатку и приподнял ладонь, словно предупреждая, что сейчас коснётся. Стив не двинулся с места, опуская взгляд на кисть — она бледная как снег — Херобрин коснулся его груди. Боли, вопреки ожиданиям Демона, почти не последовало. Энергия была немного колющей и буйной, вытекающей сквозь его пальцы с частотой немного учащенного сердцебиения. Демон нервно заметил, что его сердцебиение участилось тоже. Поразительно. Нахмурившись, он поднял взгляд на Стива — в синих глазах море перед штормом, полное решимости больше, чем когда-либо. Знакомое до ужаса. — Какую защиту я успел выставить? — мрачно спросил он. — Единственное, что я сделал — испугался за свою жизнь. Как самый обычный человек. Рука Херобрина опустилась, он надел перчатку назад и отступил на шаг, задумчивым взглядом скользя по тускло освещённому коридору. На лице Демона не читалось конкретных эмоций, во всяком случае, Стив не пытался их прочитать. Молчание говорило само за себя, и через несколько мгновений Херобрин нехотя ответил: — Ты не человек и никогда им не был. Вот подтверждение: сам того не желая, ты воспользовался своими силами, — поднял на мужчину глаза, осмотрел его остро, странно, — один раз и невольно, но они вырвались. Не всё так безнадёжно. От непрекращающейся тревоги или от нечеловеческой усталости Стив не придал слишком большого значения словам Демона. Голова ужасно болела и пульсировала в форме нимба, окружающего голову, и мужчина лишь позволил себе медленно прислонить её к стене. Хотелось взвыть от усталости. «Ты воспользовался силами», — еще раз прозвучало в разуме хриплым голосом Демона. И какими бы немыслимыми ни были его слова, Стив уже не имел права отказаться от них, ведь чувствовал это немыслимое сам. — Мне нужно что-то ещё, — удивительно тихо произнёс Стив, — покажи мне то, что сподвигнет меня на воспоминание. Сам же говорил, что времени нет… Если это позволит мне лучше защищаться и защищать, я на многое готов. — Хорошо. Но ты должен успокоиться и отпустить Вызывателя, лишние переживания ни к чему, — после этих слов его лицо вновь стало привычным, по-лисьему хитрым, будто прежний разговор, вызвавший сомнения, резко забылся.***
Долина песка душ — одно из самых жутких мест Нижнего мира, напоминающее Стиву дышащее пьянящей отравой кладбище. Сам воздух в нём — влажный, липкий, густой, обволакивающий руки и тело. Этот кусочек адской бездны был особенно сильно похож на пещеру, что держится на столбах из базальтового сталагната и ноет, дышит и безостановочно гудит. Именно в этих краях было до одури темно, мужчина чувствовал себя здесь особенно незащищённо. Бирюзовый туман наполнял огромный чёрный грот, как вода в подземелье, пока увиденные в темноте белые острые кости, казалось, вот-вот двинутся с места. Под ногами — серый песок, больше напоминающий оставшийся после пожара пепел. Насколько далеко он уходил под землю? Стив медленно двинулся с места, спускаясь с отвесной скалы — песок податливо сыпался вниз, но удерживал в себе обувь, будто не желая отпускать что-то горячее и живое. Шаг за шагом, задумчиво вслушиваясь в тихий шелест голосов, раздающихся со всех сторон, мужчина спускался вниз, стараясь зацепиться уставшим замыленным взглядом за что-то помимо темноты. Но она была абсолютна. Белые тонкие очертания скелетов заставляли напрягаться всё тело, держать холодную ладонь на витой рукояти сияющего легким светом меча; защищаться и нападать — мантра, заложенная в крови, принятая сотни лет назад каждым из его предков. Всё, что мертво, двигаться не может, но твари двигались и желали убить. Никто из жителей спиральной деревни не спрашивал причин. Но Стив спросил, зная, что ему ответят: — Кто эти чудовища? Я говорю о скелетах и мертвецах. — Когда-то давно они были людьми, но кое-кто заставил их восстать из последнего сна, — ответил Херобрин. — Не все восставшие покойники внешне напоминают привычных жителей деревень, верно? — Внешне они схожи с народом, что приходит ко мне в видениях. Это всего лишь догадка. Я пытаюсь разобраться. Рядом вдруг вспыхнуло пламя — разгорелся огонь с блеклыми бирюзовыми бликами, беспокойно пляшущими внутри. Будто оживившись, это место порождало новые и новые огни, возникающие на случайных местах. Песок душ осветился вокруг них, и Стив с отвращением заметил очертания лиц в песчаных волнах. Они выглядели отчаявшимися и отвратительными, исказившимися в своей боли, и вызывали они лишь одно чувство — жалость. Глубокую мерзкую жалость за все их грехи. — Ты прав. Все они единый народ, и отличие скелетов от их менее разложившихся друзей лишь в том, что вторые могут заражать деревенщину. После того как ты исчез, всё подверглось изменению, — последнюю фразу Демон будто произнёс немного тише, она вырвалась прежде, чем он успел её осмыслить. — Пауки и криперы были нормальными, но успели адаптироваться к опасной среде. Забавно, но все эти создания прежде всего порождения Верхнего мира. Как ни крути, рождённые под солнцем, они и будут поклоняться солнцу. Опасная среда. И солнце. Долина песка душ наводила на Стива тревогу. Он старался держать в неспокойной голове мысль, что сейчас он был здесь не один, у него была цель, и как бы души ни желали затянуть его в серый песок, у них не получится. Мужчина был жив. В прошлый раз, когда он шёл от портала до места заточения Херобрина, осматриваться и погружаться в собственные ощущения времени не было. Тогда внутренний таймер был сломан. Сейчас Стив готов был позволить себе окунуться в этот омут с головой. Тишину развеял лёгкий звон, и неясный сквозняк коснулся волос. В нос ударил запах, немного напоминающий аромат вымоченных в спирте роз, — слишком резкий аромат, — мужчина прикрыл нижнюю часть лица рукой, забывая, как нужно дышать. Что-то странное. Они остановились у каньона, и каменные стены окутал бирюзовый размашистый свет, будто внизу раскрылся портал. С утробным воем из расщелины вырвался гаст. Нервный шаг назад — спина коснулась груди стоящего позади Демона, его руки безболезненно легли на плечи замершего мужчины, останавливая его. Стив вознёс взгляд вверх к потолку и в лёгком бирюзовом свечении увидел очертания огромного полупрозрачного создания, своей тонкой оболочкой напоминающего медузу. Гаст был прекрасен ровно настолько же, насколько до смерти пугал своим существом. Тонкие вьющиеся щупальца, шедшие из глубины его тела, двигались в воздухе как в воде; он не летел, а скорее плыл, напоминая своим движением красоты глубокого сна — тонкий, как дым, как галлюцинация. До страшного чарующий. На его лице, лежащем на прозрачном полотне тела, была лишь глубокая печаль. Чёрные глаза сонно закрыты, под ними залегли тёмные дорожки слёз, будто въевшиеся в оболочку тела. Стив ожидал, что существо, почувствовав его присутствие, неминуемо нападёт и распахнёт горящую изнутри пасть, но гаст лишь тихо мурлыкал подобно кошке, неторопливо плавая под каменным сводом. Рука мужчины опустилась и он неподвижно следил за созданием Нижнего мира, уже почти не обращая внимания на голоса обречённых душ. Голос гаста похож на плач. Прикосновение к телу Стива — не пытка. Глубоко погружённый в мысли, что скручивались в животе переживанием, Демон медленно провёл кончиками пальцев вверх по плечам; Стив ощутил горячую волну, пронёсшуюся по телу, и невольно закрыл глаза. Прикосновение Демона было ярким, казалось тысячу раз знакомым и ясным как солнце. Солнце. Над головой толстый слой камня, защищающего мрачный мир Незера от глубокой смертоносной Пустоты. И ничего более. Светокамень — вспышка и фикция; он сжал сильнее, и Стив услышал своё желание — погрузиться в знакомый водоворот ещё раз. Вопреки тревоге и усталости. То самое чувство не отпустило, не уснуло, выло внутри как голодный пёс — всю ночь, весь день, ещё ночь, и вот снова. Эта энергия естественна и течёт в нём с кровью. Она двигалась внутри, за толстые цепи крепко держала осколки памяти, всплывающие из пустоты в самые неожиданные моменты; осколки памяти, что возвращались постепенно при контакте с небезразличным существом. Именно касание к Херобрину было ключом, безошибочно открывающим двери подсознания. И в последний раз касание вернуло в чувства… Ненадолго разбудило в нём божественность. А если попробовать ещё раз? В самом деле, если не память, то дрожь. Он вызывает чувства. Симпатия, гнев. Очарование, страх. Смотреть и опасаться. Он привлекает, но обжигает, как солнце. Стив медленно приоткрыл глаза и оглянулся, очерчивая взглядом мужской профиль: грациозные черты лица были едины с окружающей их адской бездной, а белые глаза как никогда были наполнены той морозной пустотой, которая как раз и придавала ему жизнь, то далёкое нечто, что смотрело на Стива ровно так же, как тысячи лет назад — нет, значительно больше, — в безграничной вселенной хаоса задолго до их рождения, — боже, это особенное чувство пронзило грудь кинжалом, Херобрин очаровывал своей демонической недоступностью и исключительностью, как ливень длиною в сутки после засушливого лета… Уже не разобрать, какого рода неспокойные тёплые ощущения, давящие на всё тело — появились ли они до перерождения, или расцвели во время боя, или пережитого глубокого страха совсем недавно — когда…? Животрепещущее — внутри, в сердце и животе, отзывалось на знакомый лик. Демон всегда был красив и силён; такого, как он, невозможно не любить. По-особенному. Это чувство выше принятой в людском обществе любви. «Потрясающе то, что ты начал нравиться мне, хотя я не помнил ни мгновения, что провел с тобой прежд «Правда? Как трогательно». Стив помнил разговоры той ночи слово в слово. Он не солгал. … Бездна горела бирюзовым пламенем, гаст парил над головой, тихо моля создателя о собственной смерти. Ему было невыносимо существовать в вечной праведной агонии; рождённый оплакивать, безнадёжно брошенный в самой густой мгле, где кроме пьянящего запаха гари и дыма не видно ничего, он горевал о вечном; из чувств — печаль, страдание, знание о том, как тяжело умирать; брошенный на грани бессознательного, гаст создан для постоянного пролития горестных слёз. Стив слышал его болезненные крики, плач, зов — где ты, где ты, — будто шептал он давно погибшему существу. Когда Стив попросил показать нечто особенное, Херобрин привёл их гроту в песке душ. Естественно назвать страшное местно кладбищем — под ногами, в стенах, в воздухе — всюду были человеческие души. Самым ярким, безумным и прекрасным созданием был именно гаст, и мужчина решил, что именно на него они должны были взглянуть. Или всё же… Картина скрывала что-то особенное? Чёрный мрак укрывал одеялом, и казалось, что весь мир исчез. Мысли о страшном естестве опасности в лице смертоносного черноликого существа ненадолго покинули разум, — Стив доверительно откинулся немного назад, и ладони Херобрина полностью прильнули к его плечам. Душа Стива была наполнена почти до краёв: ощущение энергии больше нельзя было игнорировать. С каждой секундой приближался момент, когда тело переполнится. Казалось, ещё немного и он вознесётся. — В ту ночь, когда я вдруг вспомнил больше, чем знал прежде, мой разум потерял границы — тихо сказал он, — и теперь это странное чувство всё время со мной. Я будто часть Вселенной. Вижу картины прошлого, ощущаю эмоции, которые когда-то испытал, и всё кажется правильным. Я не имею права отказаться. — Вспоминаешь… — казалось — безразлично, казалось — без волнения. Но это иллюзия. Внутри хрупкого и безумно чувствительного человеческого тела уже бушевал ураган — небо затянуло в волнительном предчувствии, и Херобрин еще раз подумал о том, что быть в чужой оболочке опасно. — От себя не скрыться, твои ощущения естественны и правильны. Попробуй погрузиться в них ещё. Стив спокойно и задумчиво оглядел парящее над пропастью создание, внутренне захлёбываясь в бездне стремительно ломающейся души; на грани реальности и сна, в стеклянных коридорах памяти на плоскостях возникали солнечные блики. Он старался уловить их, увидеть сразу все, но, как и прежде, они исчезали раньше, чем были замечены. Напоминало попытку вспомнить сон через несколько минут после пробуждения — бессмысленно и болезненно. Если бы только кто-то мог помочь и направить… — О чём плачут гасты? — устало спросил Стив, вновь рассматривая, настолько он сейчас мог, лицо собеседника. — Они оплакивают смерть, — тихо отозвался Демон, мягко отпуская его. Стив не двинулся, оставаясь на своем месте, потому Херобрин обошёл его. — Пожалуй, тебе любопытно, чью именно? — Да, — и снова мир погрузился в тишину. — Они созданы, чтобы вечность оплакивать смерть Бога Верхних земель, — в его тоне, в его голосе образовалась сталь. Мужчина вздрогнул от неё, будто просыпаясь, и задержал распахнутый взгляд на грозно стоящем напротив Херобрине — сейчас он стал страшен. — Богом был ты. Богом был ты. Ладони Херобрина вдруг накрыли его щёки и Стив едва отшатнулся назад, тут же замирая, словно поражённый молнией. Сейчас это ощущалось особенно сильно, — взгляд глаза в глаза, голодный и мрачный, словно натянутое полотно ночного неба — сильно. Его руки, чуть подрагивающие, опустились на кисти Демона. О чём же он думал? О потере, в память о которой он создал существ, оплакивающих смерть вечно. — Разве не больно видеть гастов и каждый раз вспоминать как… Бог погиб? — тихо спросил мужчина, безотрывно глядя на Херобрина. — Больно, но от этого не скрыться, — честно ответил он. — Ещё больнее видеть его лицо каждый раз без возможности снять. — Ты видел лица в зеркалах? — зачем спросил? — Я их разбивал. Не смотрел в отражение воды, когда поднимался наверх, — он медленно наклонил голову, и его взгляд смягчился, голос перешёл на шёпот. Невыносимо, тем более, когда главный страх — страх видеть его — давно вернулся. Прямо сейчас — рядом. — И теперь, когда ты здесь, я могу вернуть свой прежний облик. Херобрин был безмерно похож на Стива, но именно похож, не идентичен. Под гнётом тьмы, живущей внутри, его облик был мрачен и холоден. — Но ты не возвращаешь, — руками едва сжал запястья демона, словно не позволяя ему отпустить и отдалиться. — Зачем? — Тогда я потеряю твой дар, — на бледном лице медленно расцвела хитрая, но болезненная улыбка, соединяющая в себе каждый тревожный день и одинокую ночь, — если я вернусь в свой облик, как же мне потом… страдать? Зачем тебе это? Безжалостно оставленный в одиночестве, единственный выживший во всей вселенной — маленькая крупица огромной космической пустоты, Херобрин. Я не знал, что так произойдёт. Они все умрут. Безжалостное создание, единое с огнём и палящей магмой, чернотой самых глубоких пещер пылающего, дышащего мира — жертва людских страданий…? Тебе было больно. Тёплые человеческие руки скользнули вниз и легли на его талию. Окружая его мягкими касаниями, Стив будто погружал руки в жидкий азот, не способный нанести ему вреда; эти эмоции безмерно ценны и вместе с тем болезненны. — Ощущал ли ты что-то помимо страданий? — тихо спросил мужчина. — До страшного давно, — улыбка не сходила с демонического лица. — Может… уныние? Ещё было бессилие. Одиночество. Мы проиграли. Гнев и усталость, прежде окутывающие Стива, были затменены спокойной энергией, контролирующей разум. Она напоминала медленно тлеющие угли — не пламя, но даёт тепло. Спокойствие было в его жестах, в его руках и разуме; ладони надёжно лежали на талии Херобрина, затем переместились на его поясницу, вдруг крепко прижимая к себе. Что творилось в голове Демона? Мужчина бы очень хотел знать, но догадаться не мог. Руки Херобрина в ответ опустились на плечи Стива, не смея двинуться больше, и в тот момент, когда Стив решился, — звёзды проглянули из-за туч, и мягкое напряжение окутало тело, решение было именно его, — Херобрин обнял его за шею и встретил поцелуй с принятием, свойственным лишь ему. Будто он это ожидал изначально. Знал, что сделает Стив. Пальцы мягко пронеслись по тёмным волосам, оглаживая их, и он немного наклонил голову, меняя угол. Губы горячие, влажные — нежно до искр в глазах, — плач гаста непременно жалобный. И если гасты — это выражение эмоции, то как же Ад напоминал могилу… Все умерли! Стив обнял его сильнее, прижимая к своей груди, и Херобрин на мгновение прервался, взглянув в глаза, и здесь, кротко поцеловав в последний раз, крепко обнял. Он смотрел на тёмный грот, увеяный обречёнными душами, навсегда утонувшими во тьме, и проклинал дни, проведённые здесь. Долина холодна. Объятия теплы, но так незнакомы. — Ты не будешь один, — тихо произнёс Стив, проводя ладонью по его напряжённой спине, — во всяком случае пока я здесь. — Не обещай того, что от тебя не зависит, — усмехнулся Херобрин, — как бы ты ни был уверен в своих силах, смерть унесет за собой даже бесконечно сильных существ, — он отпустил мужчину и отступил на шаг, мгновенно прерывая любые касания, — тебе ли не знать? — Во второй раз меня хоронишь? — ответная нахальная улыбка, сложенные на груди руки. — Будь осторожен, — он мягко отступил на шаг назад, а улыбка не сходила с губ. Казалось, Херобрин был спокоен и безмерно беспечен, но Стив понимал, что это не так. Интуитивно чувствовал. Демон протянул ему руку и задумчиво сказал: — Теперь, когда я вижу в твоих глазах достаточно жизни, позволь рассказать одну историю. Она повествует о вечном хаосе и храме, возведённом в нём. Мир вокруг будто замер и голоса душ больше не были слышны. Гаст, тонувший в горьком воздухе, медленно погрузился на дно грота, отправляясь в долгий глубокий сон, способный избавить его от мучений. Рука Стива легла в чужую и Демон сжал её, мягко протянув за собой. Возможно сейчас что-то поменялось, Стив был спокоен, а страх ушёл вслед за белым адским существом на самое-самое дно. Он обрёл то, чего даже не просил — спокойствие. Когда Стив прикасался к Демону, то чувствовал себя защищённым.