Destiny

      В коридорах подполья тихо. Настолько тихо, что можно услышать размеренное дыхание идущего впереди тебя тёмноволосого мальчугана.       — «Возможно, это самовнушение, » — думал про себя Антон, шагая вслед за новым знакомым.       Ему было абсолютно всё равно, в какую из комнат его приведут и с кем познакомят. Ведь он не имеет права жаловаться на окружающую его обстановку, не может что-либо поменять в этом месте или же как-то изменить людей, потому придётся притираться к новым условиям и находить общий язык с новыми людьми. В принципе, здесь довольно комфортно: в помещении сухо и тепло, освещения более чем достаточно, а о твоей образованности заботится наставник. Хотя «заботится» — громко сказано. Из слов Арсения можно было чётко уяснить, что каждый работает сам на себя, а помощь можно получить лишь при крайней необходимости.       — «Стоило бы также задуматься об их воспитательных мерах, » — размышлял парнишка, потирая до сих пор саднящую от боли щеку.       — Пришли, — вдруг остановился Выграновский, осторожно приоткрывая дверь и тут же поясняя: — никто не любит, когда здесь ошивается шпана вроде нас.       Ещё за слоем бетонной стены можно было услышать едва различимые звуки выстрелов, потому, даже когда при первом шаге в помещение белый свет лампы резко забил в глаза, можно было сразу понять, что эта комната оборудована под своеобразный тир.       Да, Антон не прогадал: двери выходили прямо на тренировочную площадку, откуда можно было стрелять по мишеням разного типа, расположенным на приличном расстоянии друг от друга.       — Да сколько можно?! — послышался женский голос откуда-то слева, на что вошедшие тут же метнули свой взгляд к источнику звука.       — Ирка опять злая, — с тяжёлым вздохом констатировал Эд, медленным шагом продвигаясь вглубь помещения.       Убедившись в том, что магазин* пуст, русоволосая девушка с шумом отбросила пистолет на ближайшую тумбу и направилась в небольшую площадку, огороженную сеткой.       — Даже не удосужилась подобрать гильзы, — продолжал знакомый, наклоняясь за предметом, о коем шла речь.       Вслед за молодой особой проследовал уже известный мальчишке голубоглазый брюнет, вид которого выдавал его волнение и даже небольшую ошарашенность.       — Любовные интриги? — не удержался Антон, озвучивая свой вопрос вслух.       — Типа того.       Помимо ребят и молодой парочки, в помещении находилось ещё несколько человек. Вот только они уже давно привыкли к этой ругани в их коллективе, потому, не обращая никакого внимания на очередной скандал, продолжали свою тренировку. А ведь на площадке находилась чуть ли не целая витрина с оружием — как бы не поубивали друг друга…       Ну а мальчишки любопытные: без капли страха за то, что им могут сделать замечание, намереваясь оказаться как можно ближе к эпицентру этой вакханалии, они прошмыгнули к ближайшему столу, на котором находился верстак, начав с ним возиться, будто тот был им действительно интересен.       — Пустые обещания, Арсений, — доносилось сквозь шумы выстрелов.       — Ты не понимаешь…       — Прекрасно понимаю! Ты и до этого был сильно загружен.       — Да, но сейчас на меня ещё и подопечного взвалили… — пытался оправдаться Попов.       — Нечего подбирать всякую шваль, если знаешь, что не потянешь!       Последние слова будто эхом отразились в черепной коробке Антона.       «Шваль». А действительно ли это про него? Нет, светловолосый прекрасно понимал, что речь идёт именно о нём, он просто-напросто не мог сообразить, чем он заслужил себе подобное прозвище, тем более со стороны незнакомого человека? В его детской голове никак не могло отложиться простое — за что его так все ненавидят? Взять тех же родителей: отец постоянно бил и унижал мальчика, частенько повторял что-то про то, как им с супругой хорошо жилось без этого мелкого грязного выродка; ну а мать тихонько наблюдала за этим со стороны, даже не думая вмешиваться. Конечно, когда Антону было всего пять лет, он навсегда запомнил первый и последний раз, когда его «дорогая» мамаша вмешалась в спор меж им и соседским мальчуганом, наотрез отказывавшимся отдавать назад полюбившуюся мягкую игрушку Антона. Тогда-то она действительно по-настоящему включила свой материнский инстинкт и проявила толику заботы о своём чаде. Спустя какое-то время паренёк не раз размышлял об этом инциденте. Он не знал, правда ли его мама решила вступиться или же это была показуха для других — более взрослых людей? Но интересоваться не было смысла.       И так постоянно: его отовсюду гонят, ругают буквально за то, что он просто живёт на этом белом свете, ему горько, обидно за всю сложившуюся ситуацию, что сил нет…       — А это уже не тебе решать, — вдруг чётко произнёс Попов, выводя этой фразой своего подопечного из транса.       — Что? — в искреннем недоумении распахнула глаза Ирина.       — Не тебе судить того, кто находится у меня в подчинении. Ты разбрасываешься такими словами, хотя сама недавно была тем ещё отродьем.       С каждым последующим словом, произнесённым Арсением, лицо девушки заходилось в смешанных эмоциях, начиная от гнева и заканчивая растерянностью. Но парень продолжал говорить:       — И что бы с тобой стало, не попади ты в это место?       Взгляд брюнета с начала разговора тоже изменился: теперь он был более уверенным и пронзительным, направленным прямо в сторону собеседницы, которая не только из-за разницы в росте, но и из-за недоступной ей силы и власти сразу стушевалась, в какой-то мере даже слегка склонив голову вниз.       И обстановка бы накалилась ещё пуще прежнего, если бы со стороны выхода не донёсся чей-то мужской голос, прерывая очередные склоки:       — Эд? Ты чего здесь забыл?       На пороге стоял крепко слаженный высокий парень с негустой растительностью на лице. Он был непримечательно одет, однако по выражению лица, что выдавало всю его суровость и холод, можно было сделать вывод о том, что он тоже занимает определённый пост в ОПГ.       — Сколько раз я тебе говорил здесь не ошиваться? — парень подходил всё ближе и ближе, однако внимания на стоящего рядом Антона так и не обратил.       — Почему я должен тебя искать? Если было сказано идти в свою комнату, значит, там ты и должен сидеть. Ты меня понял?       — Да, Руслан, — чуть поник Выграновский, понимая, что оплошался.       — А это кто? — наконец поинтересовался парень, замечая стоящего рядом светловолосого мальчугана.       — Это… — попытался было объяснить Эдуард, но тут же был прерван всё тем же неким Русланом:       — Неужто новенький? Ну и кто тебя притащил?       — А какая тебе разница? — вдруг вмешался появившийся из ниоткуда Арсений, встав между своим подопечным и новоприбывшим. На такое действо парень лишь усмехнулся:       — Просто хотел узнать, за кем он закреплён, и если уж он ничей, то можно было бы поиздеваться над ним, поэксплуатировать… — на секунду Руслан прервался, тут же заглядывая в голубые глаза, с издёвкой выдавая двоякую фразу: — Поиграться…       Хоть это и было слабо заметно, но Попов напрягся. Его брови сдвинулись, а на скулах играли желваки.       «Что его могло так задеть?» — думал Антон. — «Не мог же он разозлиться из-за меня? Из-за совсем незнакомого ему человека».       — Я, — твёрдо выдал брюнет. — Я его сюда притащил. И это прихоть Серафима. Если хоть пальцем тронешь этого пацана, то глава сам лично отрежет тебе яйца.       Все в помещении умолкли. В воздухе вновь повисло напряжение. Абсолютно каждый понимал, что Руслан имел неосторожность косвенно затронуть прошлое Попова; каждый был ошарашен потоком слов от Арсения, который обычно был молчалив. Но только не Антон. За своим наставником он почти не видел незнакомого ему парня, не видел его эмоции, потому боялся пошевелиться. Он понимал: сейчас что-то будет.       Но к его счастью и удивлению окружающих, Руслан неожиданно рассмеялся, через мгновение похлопывая своего товарища по плечу:       — Да ладно тебе, Арсен, я же шучу.       — Херовые шутки, — огрызнулся голубоглазый, сохраняя строгое выражение лица.       — Собственно, я пришёл за мелким, поэтому мы, пожалуй, ретируемся, — цинично произнёс парень, наигранно пытаясь показать культуру своей речи. — Пошли Эд, у меня для тебя появилось задание.       На указание (по-видимому, от своего наставника), Выграновский послушно прошёл к выходу, не забыв перед этим кинуть жест извинения своему новому знакомому. Но Антон не был никоим образом расстроен или зол на то, что его покинули. Больше всего его волновало состояние Попова. Что он чувствует? Пошлёт ли он всё к чёрту, покинув это помещение? Или ещё хуже — выместит ли он всю свою злость на ни в чём не повинном мальчике?       Но как только брюнет обернулся, светловолосый тут же лицезрел взволнованный и… тёплый (?) взгляд. И даже несмотря на это паренёк всё равно слегка шугнулся руки наставника, что через мгновение мягко опустилась на голову подопечного, слегка взъерошивая пшеничные пряди.       Они молчали, не говоря друг другу ни слова. Но Антон прекрасно понимал, что теперь-то он действительно под настоящей защитой. Теперь хотя бы кому-то не плевать на его судьбу.