***
Утро встречает его опустевшей квартирой. Крис бестолково топчется у застеленного дивана в гостиной, хмурит широкие брови и растирает горячей ладонью отёкшее после нескольких банок пива и беспокойных пяти часов сна лицо. Оглядывается по сторонам, замечает чужую спортивную сумку, из которой торчат домашние вещи, и чувствует, что внутренне, где-то там, под рёбрами, что-то успокаивается. Невозможно привыкнуть к человеку всего за один день, но Крису это удается. Даже не привыкнуть, а восстановить то состояние полной уверенности и надежности, которое ему дарит присутствие лейтенанта. Сейчас они не на поле боя, не в пылу сражения, не на территории заражённых, всего лишь в его собственной квартире, но факт остаётся фактом: наличие Пирса Ниванса рядом благотворно влияет на его состояние. Не привязывайся, — проносится угрюмое в его голове, когда он уходит в ванную, чтобы наскоро принять душ. Он не собака-поводырь, чтобы постоянно быть рядом. К тому моменту, как Пирс возвращается, Крис уже стоит в распахнутом банном халате на кухне, в очередной раз поджаривая яичницу. Халат ему явно коротковат, тесен в плечах и в целом мал, но смотрится довольно. Органично. По крайней мере, Пирс застывает в дверном проёме, держа двумя пальцами один наушник на уровне лица и рассматривая оголённые по середину бедра мускулистые ноги капитана. Они торчат из-под махровой ткани, сильно натянутой на широкой спине и свободно огибающей упругие ягодицы, и ступнями скрываются в нелепых домашних тапочках в синюю клетку. Крис привыкает не зацикливаться на домашней одежде. Клэр привыкает покупать брату то, что выразит её безраздельную любовь по отношению к нему. Пирс еще ни к чему не привыкает. Поэтому в тот момент, когда Рэдфилд поворачивается к нему, он резко переводит взгляд, садясь за барный стул. Взмокший после утренней пробежки, раскрасневшийся, взлохмаченный и слегка помятый. Крис дёргает уголком губ в усмешке, а затем вновь возвращается к приготовлению яичницы. В этот раз запах гари не растекается по всей кухне: только дивный аромат поджаренных сосисок и хорошо пропечённых яиц щекочет ноздри. — Доброе утро, лейтенант, — Крис ставит перед Пирсом тарелку с завтраком. — Доброе, капитан. — Уже успел выбраться на пробежку? — Как и каждое утро, сэр, — бодро рапортует Пирс, беря в руки вилку и отламывая сразу одну треть от пласта яичницы. У Криса невольно возникает чувство дежавю. Интересно, почему бы это. — Я всё ещё надеюсь, что вы решите выбраться со мной, — Ниванс отправляет кусок яичницы в рот, пережёвывает и только после этого галантно продолжает. — Пробежка отлично прочищает мозги, сэр. — Охотно верю, лейтенант, — он ловит себя на мысли, что ему комфортно с Пирсом. Что внутри что-то будто успокаивается, затихает, находит себе место, когда он возвращается. Крис делает глоток крепкого кофе из кружки, прикрывая глаза. Он привыкает быть один. Привыкает к тому, что из собеседников у него только Клэр, возможно, некоторые из членов командования, отвечающие исключительно на рабочие вопросы и время от времени хлопающие ладонями по плечу, чтобы поздравить с успешно завершенной миссией. Рэдфилд чувствует себя комфортно среди братьев по оружию, других солдат, общаться с которыми можно открыто, просто, изредка говоря то, что на душе, мотивируя их идти дальше. Но вот выдавливать из себя напускную вежливость в магазине, неловко отвечая разговорчивой кассирше, почему он такой «хмурый бука» и почему он не хочет знакомиться с её тридцатилетней дочерью, Крис не может. Не умеет. И, что немаловажно, совершенно не хочет. — … в общем, вернусь ближе к вечеру, — слышит он обрывок фразы, с трудом отрываясь от представления всех этих до нелепости идиотских разговоров с обслуживающим персоналом. — Что? — Что? — Пирс делает шумной глоток из кружки, отодвигая пустую тарелку. — Куда ты вернешься ближе к вечеру? — тупо переспрашивает Крис, видя, как ползут вверх брови Пирса. — То есть, сюда, да, я имею в виду, куда ты пойдешь? — На базу А.П.Б.Т., сэр, — терпеливо повторяет лейтенант, очевидно, до этого момента красочно расписывающий весь свой план на день. — Нужно решить кое-какие вопросы с бумагами, по которым они начисляют выплаты. И вроде ещё что-то со страховкой. — Понял. Крис медленно кивает. В любой другой ситуации он бы порадовался тому, что его оставят в покое в собственной квартире. Когда-то Клэр даже сравнивала его с большим зелёным огром, который любит своё болото, но сейчас Крис уже не помнит его имени. Всё, о чем он думает в этот момент, так это о совершенной дурацкой мысли, что не хочет, чтобы Пирс уходил. — Хотите пойти со мной? — лейтенант заводит ту же шарманку, что и несколькими минутами ранее, заглядывая в чужие глаза. Будто щеночек, который просит печенье. — Пожалуй, нет. У меня есть дела дома. Ими и займусь, — не показывать же, в самом деле, что он абсолютно не знает, чем ему заняться. Ниванс разочарованно выдыхает. — Так точно, сэр. Тогда я приму душ, переоденусь и пойду, — Пирс встаёт из-за барной стойки, убирает в раковину пустую тарелку и кружку, медлит, а затем намывает их покрытой густой пеной губкой. И только после этого выходит с кухни, быстрым шагом направляясь в ванную комнату и оставляя Криса наедине со своими мыслями. Которых, стоит признать, немало. Какие у тебя дела дома? Какие? — мысленно корит он самого себя, вертя в ладонях кружку с остывающим кофе. — Бесцельно шататься по комнатам? Будто тень отца Гамлета, в самом деле. Из ванной комнаты слышится шум воды. Крис вскидывает голову, поворачивает её в сторону источника шума, закусывая нижнюю губу. Я не обязан ни перед кем отчитываться. Если я хочу сидеть дома, значит, я буду сидеть дома и наслаждаться этим. Я не должен выходить из дома, если кто-то, но не я, этого хочет, — почти раздражённо думает он, резко вставая с барного стула и отворачиваясь к раковине, принимаясь мыть оставшуюся посуду. — Я капитан А.П.Б.Т, и только я вправе решать, что делать со своей жизнью. А как же Клэр? — проносится бегущей строкой в его голове. Крис осекается, замирает, глядя в покрытую мелкой плиткой стену под кухонным шкафчиком. Бессонница медленно подтачивает организм. Кидает перепадами настроения, лишает возможности трезво мыслить, выставляя всех вокруг врагами. Рэдфилд устаёт от нее. Устаёт до безумия. Устаёт от четырёх стен, окружающих его, от спальни, напоминающей место заключения. Устаёт от мыслей в собственной голове и этих разрушительных диалогов, которые заставляют его то чувствовать гнев, то вину, то глухую бессильную злобу. Крис опускает голову, опираясь ладонями о края раковины. Ему определённо стоит хорошенько выспаться. Со стороны ванной комнаты слышится дверной хлопок. Пирс проходит в гостиную, и от него терпко тянет мужским, суровым гелем для душа, включающим в себе нечто вроде хвои, эвкалипта и ледяного бриза. Настоящему мужику же не пристало мыться каким-нибудь персиком, верно? Он наскоро переодевается, хватает мобильный телефон и несколько банкнот, засовывает их в карман джинсов и идёт к входной двери, чтобы натянуть кеды. — До вечера, капитан, — бодро прощается он, и, не услышав ничего в ответ, выходит из квартиры, снова оставляя Рэдфилда одного.***
Американское подразделение А.П.Б.Т. напоминает военный объект, находящийся под юрисдикцией Министерства обороны США: располагается за городом, строго засекречен, не отмечается на картах и охватывает огромную территорию, отведённую под казармы, тренировочные плацы и офисные здания. Солдаты могут проживать здесь, проходить обучение, получать новую квалификацию и постоянно совершенствовать мастерство военного дела. Кроме этого, в общеобразовательных целях здесь же проводятся лекции, позволяющие овладеть знаниями по механике, кибернетике, биологии, микробиологии и многих других областях науки. Финн Маккаули, например, довольно часто посещает различные практические занятия по обезвреживанию бомб. Разумеется, добраться до офиса на общественном транспорте или на такси невозможно. Каждое посещение согласовывается заранее, и для него предоставляется военный автомобиль с личным водителем, который получает чёткую инструкцию по передвижению по городу и за его пределами. Если же кому-то вздумается узнать, куда тот направляется, он назовет номер одной из военных баз США. И данного ответа для любого гражданского будет более, чем достаточно. Пирс спрыгивает с высокой подножки грузового трака, вздымая целый столп дорожной пыли. Он приезжает вместе с другими солдатами: некоторые из них новобранцы, прибывшие на долгие месяцы ежедневных тренировок, некоторые уже занимают более высокий ранг и сейчас вырываются из семейного круга, чтобы решить бюрократические неурядицы. Пирс бросает короткий взгляд на экран мобильника, отмечает отсутствие новых сообщений — почти с сожалением, потому что капитан вряд ли ему напишет, и почти с облегчением, что Клэр пока не интересуется его нулевыми успехами — и направляется в сторону административного корпуса. Проверка документов, важность наличия пропуска, несколько персональных досмотров — всё это ради безопасности. Иногда Пирс думает о том, что вся эта волокита отнимает намного больше времени, чем следует. Но безопасность должна стоять превыше всего. Ведь за этим он и здесь. Примерно через полчаса он уже сидит в одном из кабинетов, где напротив него располагается один стол, один стул и больше ничего. Напоминает комнату для допросов, только здесь есть окна, и через них на выкрашенный серой краской пол падает солнечный свет. Пирс слегка съезжает вниз по спинке стула, сцепляя пальцы рук на сухих мышцах живота, натянутых под светлой кожей. Он оглядывается по сторонам, думая о том, что другой филиал А.П.Б.Т, расположенный в центре города в многоэтажной высотке, нравится ему намного больше. Там просторнее — довольно иронично говорить это, находясь на территории в несколько сотен гектаров — уютнее и светлее. Там новая мебель, сотрудники в деловой одежде, и нет ощущения, при котором невольно чувствуешь себя военным преступником. Пирс слегка дёргается, когда дверь кабинета распахивается, и внутрь проходит высокий мужчина в тёмно-зеленой форме. — Лейтенант Ниванс, — он сжимает подмышкой папку с бумагами, в то время как Пирс резко поднимается на ноги. — Полковник Уоттерс, — он отдаёт честь, и Уоттерс жестом велит ему садиться. — Вольно, лейтенант. Простите, если заставил долго ждать. Вы сами знаете, какие здесь порядки. — Ничего страшного, полковник. У меня отпуск. — Верно. Надеюсь, никаких проблем? — Уоттерс, уже сидящий за столом, отрывает взгляд от разложенных перед ним бумаг. — Денежные выплаты, надбавки за работу в особо опасных условиях? — Приехал как раз за этим, сэр. — Согласно бумагам, вы должны получать определённую сумму после каждой миссии, но последний раз произошла задержка по нашей вине. Могу лично гарантировать, что это не повторится. Однако вы должны подписать здесь, здесь и здесь, что не имеете претензий к руководству из-за этой неурядицы. — Никак нет, сэр, — Пирс вновь встаёт, подходит к столу и забирает протянутую фирменную ручку, чтобы поставить подписи в указанных на бланках листах. — Отлично, лейтенант. В наше время взаимное сотрудничество должно быть ключом к успеху. Обоюдные претензии только усугубляют нашу службу. Мы должны сосредоточиться на том, что действительно важно. — Жизни людей и защита их от угрозы биотерроризма. — Именно, — Уоттерс одобрительно хмыкает. — А теперь ступайте. Ваш ждут в восьмом корпусе, чтобы возместить все убытки. А, кстати, Ниванс. — Да, сэр? — Как там капитан Рэдфилд? Пирс сглатывает. — В каком смысле, сэр? — Я слышал, что ему трудновато адаптироваться к гражданской жизни. Возможно, руководство в последнее время слишком часто кидает его на миссии, не давая возможности передохнуть и прийти в себя. Это может негативно сказаться на психике капитана. Пирс медленно мотает головой. Ладони сами сжимаются в кулаки. — Нет, полковник. С капитаном Рэдфилдом все отлично. Только вчера видел его в продуктовом магазине на Блертон-сквер. Отлично выглядит. Покупал хлопья на завтрак. — В таком случае, рад за него. Однако если вдруг узнаете, что кому-то понадобится психологическая помощь, у нас есть специалист по работе с посттравматическими синдромами, поэтому в случае чего… — Я запомню, сэр. Пирс обрывает его так резко, что сам удивляется. Грубость стоящему выше по званию не входит ни в одну черту его характера. Однако Уоттерс лишь понимающе кивает, не задавая лишних вопросов. Убирает бумаги обратно в папку, захлопывает ее и разводит ладонями в стороны. — Тогда ступайте, лейтенант. Было приятно увидеться. — Спасибо, сэр. Пирс коротко мажет ребром ладони у виска, а затем резко выходит из кабинета. Если он не хочет, чтобы Рэдфилда принудительно отправили на курсы психологической помощи, то ему определённо стоит поторопиться с тем, чтобы вытащить его из квартиры.***
Конечно, мне есть, чем заняться. Да у меня полно дел. Крис обводит собственную квартиру усталым взглядом. Миллион дел. Он медленно опускается на подлокотник дивана. Даже миллиард. Отсутствие распорядка дня, слаженности действий, четкости и соблюдения плана добивают его. Огромное количество свободного времени действует не просто угнетающе, но и вовсе губительно. Мысленно он вновь возвращается к советам Клэр: посмотреть телевизор, посидеть в интернете, выйти на прогулку. Поделать всё то, чем обычные люди занимаются в свой заслуженный отдых. Вот только ему не нужен отдых. Пирс вчера подаёт ему хороший пример уборкой. Простой, незамысловатый, но хороший. Крису это не приходит в голову. А сейчас он обращает внимание на окна. На то, что сквозь них пробивается тёплый солнечный свет, по-настоящему летний, приятный, тот, от которого он сам скрывается за тёмными стенами квартиры. И он не просто пробивается — он щедро оттеняет всю пыль, скопившуюся на прозрачной поверхности за год, все грязные разводы, оставшиеся после дождя. Крис молча рассматривает эти самые мутные пятна, свесив руки между ног и слегка сгорбившись. Он не помнит, когда в последний раз занимался уборкой. «Эй, братишка?» Крис вздрагивает. Неуклюже достает из кармана короткого махрового халата телефон, рассматривая пришедшее сообщение. «Как дела? Как ваше сожительство с Пирсом?» Крис медлит. Обдумывает. А затем начинает неторопливо стучать подушечками пальцев по сенсорному дисплею. «Всё хорошо». Отправить. «И всё? Всё хорошо?» «А чего ты ещё ждешь?» «Не знаю. Криков ужаса от наличия чужого человека в твоей квартире». Крис дёргает уголком губ в усмешке. «Пирс не чужой». «Вот как. А какой он?» Крис осекается. На мгновение его окатывает волной ледяного пота, словно он рассказывает какой-то страшный секрет, которым ни с кем не хочет делиться. «Что тебе нужно, Клэр?» Он переводит разговор. «Просто спрашиваю, как твои дела :)». «Всё хорошо». «Окей. Хочешь, заеду сегодня?» Крис обводит взглядом пустую квартиру. Решается. А затем вновь начинает строчить сообщение. «Нет, спасибо. У меня есть дела». «Вот как. Ладно, тогда увидимся позже. Целую». «До встречи, Клэр». Крис убирает мобильник обратно в карман. Поднимается с подлокотника, потягивается до хруста в спине, сначала вытягивая руки в одну сторону, подпирая левой правую, а потом в другую, надавливая уже правой на левую. Где-то на периферии сознания думает о том, что надо будет принять предложение Пирса и выйти на пробежку, а потом, может, и вовсе устроить полноценную тренировку. Нельзя ведь себя так запускать. Он коротко выдыхает, склоняя голову то к одному плечу, то к другому. Всегда надо быть в хорошей форме. После этого он уходит в ванную, чтобы взять ведро, моющее средство и скребок для мытья окон.***
— Надо вытащить его на улицу, надо вытащить его на улицу, — твердит себе Пирс, уже вечером, часам к восьми, возвращаясь с базы. — Как это можно устроить? Он задерживается на базе намного дольше, чем планирует. Помимо бумажной волокиты ему приходится заглянуть в казармы, взглянуть на отведенное ему до сих пор место, закреплённое за ним на крайний случай; заглянуть в собственный шкафчик, проверяя, всё ли там так, как он оставляет после возвращения с миссии. Договаривается по поводу выплат, навещает дежурного терапевта, который проводит небольшой осмотр, задаёт обязательные вопросы, такие как «нормально ли вы спите», «если ли в вашем расписании на день прогулки на свежем воздухе», «ваше самочувствие по шкале от 1 до 10». Посещает тренировку, на которую его приглашает один из инструкторов. — Лейтенант Пирс, расскажите этим салагам, каково быть там, вдалеке, защищая мирных граждан! — просит он, когда они вдвоем стоят перед небольшим отрядом молодых людей, каждый из которых проходит специальную подготовку до попадания на базу. Лучшие из лучших. В общем, к тому моменту, как он заканчивает демонстрировать физические способности и коротко, без особых деталей говорит о том, что служит под командованием легендарного Криса Рэдфилда, время близится к глубокому вечеру. Тёплому, пыльному, летнему. Пирса довозят до определённой остановки в самом городе, а уже оттуда он быстрым шагом направляется в сторону чужого дома. — Как вытащить его из квартиры, — повторяет он снова и снова, крепко сжимая в кармане рубашки в стиле милитари мобильник и время от времени проверяя его. — Если бы я только знал. По пути он забегает в небольшой магазинчик, который содержит худощавый пожилой араб. Покупает бутылку воды, на мгновение вставая под прохладу старого вентилятора, а затем спешно выходит обратно на улицу. Делает несколько глотков, вытирая губы тыльной стороной ладони. Еще в самом магазине он думает о том, что можно взять на ужин — во время обеда он успевает перехватить полноценный ланч в столовой на базе. В этот момент его осеняет. Настолько, что он даже останавливается посреди дороги. Продукты. Он может заставить Рэдфилда выйти за продуктами. Холодильник того если не пустой, то весьма скромный, и на этом можно сыграть. Небольшая вечерняя прогулка вряд ли кому-то повредит, тем более, что в это время на улицах меньше всего народу. Пирс широко улыбается, бодро отводя плечи назад, и ускоряет шаг. В квартиру он буквально вбегает. Та встречает его тишиной и светом. Будто кто-то протирает все предметы, убирая с них легкую дымку. Что-то неуловимо меняется, и он не сразу понимает, что. Только спустя несколько минут его взгляд останавливается на широком окне, за которыми возвышаются другие дома. Оно чистое, настолько чистое, что создается впечатление, будто его и вовсе нет. Пирс шагает ближе, неверяще рассматривая его, огибает диван, стоящий спиной к входной двери, и замечает Рэдфилда. Рэдфилда, спящего на этом самом диване. Все в том же халате, боксерах и футболке. Сжимающего в руках скребок для мытья окон, тихо выдыхающего и прижавшегося лбом к изгибу подлокотника. Пирс замирает, рассматривая его. Он сам редко спит днем — практически никогда. Только если устает настолько, что тело само валится на ближайшую поверхность. В какой-то момент он смущается. Отводит взгляд в сторону, сжимает руки в кулаки, одергивая себя. Нельзя рассматривать спящего капитана. Точнее, не так. Нельзя «любоваться» спящим капитаном. — Если что, я слышал, как ты вошел. Пирс вздрагивает. Резко поворачивает голову к Рэдфилду, замечая, как тот ворочается, так и не открывая глаз. Слышит, как он мычит, потягивается, а затем неуклюже садится, заспанно на него глядя. — С возвращением. — Да, я, капитан, сэр, — бормочет Пирс, пока Рэдфилд потирает ладонью затекшую от неудобной позы шею. — Как всё прошло? — он поднимает на него взгляд. — Отлично. Я немного задержался, появились другие дела. — Можешь не рассказывать. Я знаю, как они любят накидать всего сверху. Пирс заторможенно кивает. А затем кивком головы указывает в сторону окна. — Я вижу, вы проделали большую работу, сэр. — А? А, это. Да, я решил продолжить твою вчерашнюю инициативу. Помыл окна во всей квартире. Черт возьми, оказывается, так сложно не оставлять разводы. Не знаю, сколько часов я на это убил, — Крис смеется, и Пирс слушает этот смех, будто завороженный. — Но вроде получилось неплохо. — Да, мне сразу бросилось это в глаза. Впечатляет. — Ну и отлично, — Крис поднимается с дивана, вновь потягиваясь. — Что планируешь делать дальше? — Вообще-то, сэр, я хотел вытащить вас в супермаркет. — Супермаркет? Зачем? — За продуктами, — «главное: не сдаваться на полпути». Крис непонимающе хмурится. — Но у меня есть продукты. — Этого очень мало. В конце концов, пока я живу с вами, мы и едим вдвое больше. Так что, думаю, будет неплохо дойти до Walmart, например. — Далековато. Я знаю неплохой магазин поближе. — То есть, вы. Вы за? Это оказывается проще, чем Пирс ожидает. — Ну, да. Кажется, там довольно неплохая погода, поэтому можно и прогуляться. Тем более, я хорошо выспался. Пойду переоденусь. — А, да, конечно, хорошо. Крис проходит мимо Пирса в спальню, а тот остаётся стоять, не зная, куда себя деть. Все оказывается действительно намного проще, и он не знает, влияет на это дневной сон или в целом что-то другое, о чём он не знает. За то время, пока Рэдфилда нет, он и сам переодевается, потому что пусть после тренировки он и принимает душ на базе, одежда, выданная ему на время, всё равно слабо годится для прогулок. Больше для занятий спортом, да и то на один раз. А на улице действительно хорошо. Крис думает об этом, когда они вместе выходят из дома. Тёплый воздух окутывает его, подхватывает, заползая под обтягивающую натренированный торс футболку. Рэдфилд даже надевает шорты: удлинённые бермуды темно-зеленого цвета, в карманы которых отправляется бумажник и телефон. На улице почти нет людей, и из-за этого летний день кажется действительно отличным. Он почти забывает о том, почему всё это время не решался выходить. Идёт рядом с Пирсом, рассказывающим о своей поездке, и ловит ощущение лёгкости и спокойствия, которого лишается на долгие месяцы до этого. Магазин, о котором он говорит, располагается отдельно от домов: это небольшое здание, окружённое парковкой с редкими машинами. Из людей там буквально несколько человек, но помещение достаточно просторное, чтобы с ними не сталкиваться. Они берут тележку, в которую планомерно отправляются продукты. Крис опирается локтями о горизонтальную рукоять, толкая ее вперед и наблюдая за тем, как Пирс, будто подросток, идёт впереди, то и дело поворачиваясь к нему, чтобы спросить мнения о коробке хлопьев, пакете молока или пачке бекона. В магазине играет незамысловатая музыка, и Рэдфилд неожиданно для себя ловит от этого почти дзен. Лёгкое напряжение застывает в мышцах под одеждой, но оно настолько оттеняется разговорами и комфортом рядом с лейтенантом, что Крис старается об этом не думать. Он улыбается, кивая и продолжая разговор, время от времени даже проявляя инициативу при выборе продуктов. На кассе им требуется целых четыре пакета. Они идут вместе с ними по улице, по одному в каждом руке, слыша, как шуршит бумажная обёртка. Разговаривают, смеются и чувствуют, как заходящее закатное солнце согревает им спины. Парковка уже почти пустая, а на улицах из-за высокой температуры почти никого нет. В пакетах подтаивает упаковка мороженого, всё вокруг заливает приглушённый золотой свет, присущий только этой июльской погоде, и Крис наконец-то чувствует себя живым. Чувствует, потому что рядом идет другой живой человек.