***
— Итак, что ты хочешь? Кофейня рядом с парком оказывается действительно милой. Графичная, с высокими столами вдоль панорамных витрин, за которыми стоят барные табуреты. Несколько столиков в центре зала, где располагаются люди с ноутбуками и бумажными стаканчиками с кофе. На улице тоже есть места, огражденные от основной пешеходной зоны небольшим забором, по верху украшенным зеленью и небольшими фонариками, зажигающимися под вечер. Уличная веранда скрывается под просторным навесом, создающим комфортную тень. Все это Крис успевает отметить еще в тот момент, когда они только заходят внутрь. Профессиональным взглядом капитана, так сказать. Порой сложно отключиться и перестать оценивать помещение на предмет того, где можно укрыться, спрятаться, занять стратегически выгодное положение, если придется отбиваться от зараженных. — У нас сегодня круассаны с апельсиновым джемом со скидкой. Крис несколько раз моргает. — Всего 3,99, если возьмете большой латте, — услужливо подсказывает бариста по ту сторону стойки, наблюдая за двумя потенциальными посетителями. — Мы пока думаем, — Пирс успевает вклиниться до того, как Крис возвратится с очередной миссии, пусть и мысленной, обратно в реальный мир. Бариста понимающе кивает и переводит взгляд в сторону, оставляя мужчин наедине друг с другом. — Я знаю, что здесь вкусно, — наконец отвечает Ниванс на чужой вопрос, пока Крис все еще тщетно пытается отвлечься от собственных мыслей. — И могу вам посоветовать. — Да нет, я. Я разберусь сейчас. Просто глаза разбежались, — Крис слегка хмурится, отмахиваясь. — Так что ты хочешь? — Я ведь покупаю вам кофе. — Нет. — Но это вы выиграли. — И это я твой капитан, по вине которого ты получил увечья, — Крис указывает пальцем на ободранную коже на чужой ключице. — И я несу за тебя ответственность. Поэтому я тебя угощаю. Пирс дергает уголком губ в усмешке. — Ладно, уговорили. Я буду большой латте и сэндвич с курицей и сыром. Двойной, если можно. — Ты можешь хоть половину прилавка взять, — Крис опускает взгляд с вывесок на застекленную витрину. — Десерт? Пирожное? Они выглядят симпатично. — Иногда я беру пончики, — простодушно признается Пирс, пожимая плечами. — Но сегодня не хочется. — Они вкусные? — Да, весьма. — Что еще тут посоветуешь? — Ну, кофе тут весь неплохой, — Пирс вновь пожимает плечами. — Без всяких там изысков, знаете. Не как в Starbucks. Сэндвичи очень недурственные. За десерты не ручаюсь, мало что брал. Панини тоже хорош. — Вот этот? — Да. Так что на ваш выбор. Вы хотите посидеть здесь или пойдем домой? Домой. Криса почему-то прошибает от того, как Пирс это произносит. От того, что Пирс называет его квартиру домом. Странно об этом подумать. — Можем посидеть здесь для разнообразия. Выберешь столик? — Да, капитан. Пирс охотно кивает, оглядывается по сторонам, а затем идет в сторону выхода, чтобы занять столик на улице. Под навесом не так печет солнце, но зато все тело окутывает приятное тепло прогретого летнего воздуха. Идеальное сочетание. Крис еще пару мгновений наблюдает за тем, как Пирс падает на стул, как потягивается, высовываясь из-под навеса и щурясь на солнце. И только потом делает заказ. На улицу он выходит с двумя стаканчиками с кофе, большим латте и суровым американо, а также бумажным пакетом, в котором аппетитно шуршат завернутые в салфетки сэндвич с курицей и сыром и панини с тонкими ломтиками салями и моцареллы. Он не знает, вкусно ли это, но ничто не мешает ему попробовать. — Пожалуйста, лейтенант, — Крис ставит импровизированный завтрак на столик, усаживаясь за него напротив Пирса. — Все, как вы заказывали. На всякий случай в пакете еще сахар. — Спасибо, сэр. Крис наблюдает за тем, как Ниванс снимает крышечку со стаканчика, чтобы засыпать туда содержимое двух небольших пакетиков. Как с серьезным видом все размешивает, а потом вновь накрывает белую пенку крышкой. Как достает из пакета завернутый в шуршащую салфетку сэндвич и откусывает от него большой кусок, довольно жмурясь. — Ну как? Вкусно? — интересуется Крис, получая в ответ одобрительное мычание. Он достает еще теплый панини, откусывает от него немного, поначалу чувствуя во рту лишь кусок поджаренного хлеба. Второй кусок позволяет лучше понять всю прелесть этого горячего бутерброда. Оказывается весьма сносно, и он делает большой глоток кофе, запивая сухомятку. — Ну как вам? — интересуется уже Пирс, наблюдая за ним. — Нравится? — Да, неплохо. Пожалуй, можно будет как-нибудь заглянуть к ним еще. Какое-то время они едят молча, обмениваясь лишь ничего не значащими «м, а правда весьма неплохо» и «говорил же, тут хорошо готовят». Когда и панини, и сэндвич подходят к логическому завершению, Крис неожиданно чувствует, как в кармане шорт вибрирует мобильник. — Прости, один момент, — извиняется он, доставая телефон и рассматривая небольшой экран. «Привет, братец :) Как твои дела?» — Все хорошо, капитан? — Пирс делает глоток из своего стаканчика, чувствуя, как приятно перемешивается вкус сэндвича с лаконичными кофейными нотками. — Да-да, это Клэр. Спрашивает, все ли в порядке. Пирс на мгновение напрягается. — А, хорошо. Понял. Крис на мгновение поднимает на него взгляд. — Все хорошо? — Да, конечно. Почему-то ему кажется, что Клэр пишет не просто так. «Все хорошо. Мы с Пирсом выбрались на пробежку». «На пробежку, значит? Носитесь в парке за фрисби?» «Нет, Клэр. Мы пьем кофе сейчас». «Ты пьешь кофе в кофейне возле парка? Пирс, это ты?» Крис усмехается. «Это была его идея, но я вроде как не возражал. Тут хорошо». «Ясно. Я рада ;)» Крис уже собирается отложить телефон, как тот вновь вибрирует в его руке. «Как ты смотришь на то, что я загляну сегодня на ужин?» «Зачем?» Кажется, он отправляет ответ намного быстрее, чем полагается, чтобы его не сочли невежливым. «Вообще-то я твоя сестра, Крис. Мы давно не виделись, и я соскучилась». — Капитан? Вы в порядке? — Пирс, все это время наблюдающий за сменяющимися эмоциями на лица Рэдфилда, все-таки решается задать мучивший его вопрос. — Что? А, да. Она просто хочет прийти сегодня на ужин. — На ужин? Пирс вздрагивает. Перспектива встречи с Клэр его напрягает. Слегка. Буквально чуточку. Потому что они вроде как в сговоре. И это звучит очень плохо, очень-очень плохо. И Клэр сама по себе вызывает у него смешанные чувства, потому что она отличная девушка, а еще она сестра капитана, и ему при ней всегда немного неловко, а сейчас они в сговоре, и ему настолько неловко, насколько только может быть. — Да. Думаю, это можно устроить. — Устроить? — Да. Конечно, я не уверен, что это хорошая идея, пока ты живешь у меня. Поэтому, если ты возражаешь, я увижусь с ней позже. Честно говоря, я и сам не горю желанием, — Крис спускает с губ смешок. — Клэр чудесная, но… — Нет-нет, сэр. Если вы хотите увидеться с сестрой, то я не буду против. Правда. — Уверен? — с сомнением смотрит Рэдфилд, пока Пирс торопливо заталкивает в рот остатки сэндвича и быстро кивает. — Абсолютно. Мы ведь уже знакомы. Виделись, когда она приезжала на базу. Клэр отличная девушка. Очень милая. То есть, сэр, Клэр, она… — Не старайтесь, лейтенант. Я ведь не ее строгий отец с дробовиком, чтобы сейчас укорять себя в личностной оценке моей сестры. Она и правда очень милая. Пирс сглатывает. — Да, сэр. Хорошо. Простите. — Я напишу ей, что она может прийти к семи. Нужно будет что-нибудь приготовить, наверное. Я не силен в таких вещах: обычно она сама все решает. — Я бы мог сделать лапшу с курицей. Это не так трудно, но довольно вкусно. — Я уточню у нее. Ты в порядке? Крис слегка хмурится, пытаясь понять, почему его лейтенант выглядит столь встревоженным. Почему торопливо ест, вертит в руках стаканчик с кофе и смотрит по сторонам. Мысль о том, что встреча с Клэр может так его взволновать, почему-то отзывается глубоко внутри глухой ревностью. Полегче, лейтенант, это же моя сестра. Или. Ты же не можешь что-то к ней испытывать? Крис хмурит брови, мотает головой и быстро набирает ответ на сообщение. Предлагает лапшу с курицей, спрашивает, стоит ли что-то заказать. И чего Клэр вообще хочет от ужина. — Мы можем идти, капитан? — Пирс поднимается из-за стола, сминая пустой пакет из-под бутербродов и засовывая его в такой же пустой стаканчик из-под кофе. — Да, конечно. Я только хотел кое-что сделать. Из кофейни они уходят с большой коробкой пончиков, покрытых разноцветной глазурью.***
В семье Нивансов все званые ужины — то есть, любые ужины с наличием гостей — проходят примерно по одному сценарию. Все начинается с того, что миссис Ниванс оккупирует кухню и никого туда не пускает. Исключение составляет лишь Пирс, на которого она добродушно ворчит, когда тот заваливается за очередной бутылочкой пива отцу, который в это время смотрит телевизор в гостиной. Затем, когда большая часть блюд переходит в состояние «готово ровно наполовину», Ниванс-младший начинает накрывать на стол. Стелется белоснежная — или с рисунком — скатерть, раскладываются столовые приборы, и все это под гул телевизора из гостиной. Ближе к приходу гостей вся еда успешно трансформируется в готовые произведения искусства, с кухни тянет запеченной индейкой и яблочным пирогом, а мистер Ниванс покидает свое излюбленное кресло, чтобы поцеловать жену, потрепать по макушке сына и встретить гостей. Основное действие начинается за ужином, потому что именно в момент собрания и домочадцев, и гостей за столом происходит самое главное чудо — миссис Ниванс подает свою стряпню. А готовит миссис Ниванс не хуже Гордона Рамзи, по скромному мнению Пирса. Несколько часов длится ужин, в ходе которого уничтожаются закуски, основное блюдо, половина бутылки бренди и десерт. Затем отец идет провожать гостей, а Пирс помогает матери убрать со стола, после чего отправляет ее на заслуженный отдых, а сам принимается за мытье посуды. Именно поэтому в ужинах Пирс кое-что понимает. Что, однако, полностью не соответствует тому, что понимает в ужинах Крис. Рэдфилд давно отвыкает от этой старой американской чопорности. От необходимости надеть рубашку перед тем, как встретить гостей, от большого количества блюд и создания домашней обстановки. Все это остается далеко в прошлом, скрывается в недрах памяти вместе со светлыми воспоминаниями о родителях. Об их совместных посиделках, о, кажется, даже настольных играх, где отец постоянно поддается, чтобы Клэр улыбалась еще чаще, чем обычно. После их смерти они пару раз пытаются играть, и Крис тоже ей поддается. Однако это вызывает лишь светлую грусть в сердцах у обоих, но никак не радость. Поэтому сейчас и Крис, и Клэр совершенно забывают о традиционном понятии «званого ужина». Они постоянно куда-то торопятся, часто заказывают еду на дом, и Клэр уже перестает рассчитывать на то, что брат может встретить ее домашней стряпней и предложить, как в старые добрые времена, скоротать время за беседой в гостиной. Клэр скорее заваливается к нему с коробочками китайской лапши, они едят, пока младшая Рэдфилд вытягивает из старшего хоть немного информации о личной жизни и самочувствии, просит его не закрываться настолько глухо от других людей и время от времени шутит. Так и проходят званые ужины в доме Рэдфилдов. По крайней мере, старшего из них. Именно поэтому, когда Пирс вслух начинает рассуждать о том, что надо приготовить салат и основное блюдо, так как десерт в виде пончиков у них уже есть, Крис вопросительно приподнимает брови. — Ты же вроде хотел приготовить цыпленка, — напоминает он, тем самым пресекая попытки вовлечь его в приготовление салата, закусок и чего бы то ни было еще. — Да, но разве к столу не требуется что-нибудь еще? — озадаченно уточняет Пирс, стоя со списком покупок у входной двери. — Закуски? Напитки? — Можешь взять пива и газировку. — Мне приготовить только цыпленка? — Может, лучше вообще заказать его? Клэр придет, и мы просто выберем ближайшую доставку, чтобы не заморачиваться. — Но это ведь не домашняя еда. Не для ужина. Крис устало выдыхает. Ужин еще не начинается, а он уже чувствует себя вымотанным. — Ладно, поступай так, как знаешь. Буквально через час Крис уже стоит на кухне, наблюдая за тем, как Пирс готовит. Как в соевом соусе жарит нежное куриное мясо, из-за чего на всю квартиру раздается сладковато-пряный аромат. Как отваривает пасту до идеального состояния, бдительно отчитывая время до прихода Клэр. И как добавляет к этому свежую брокколи и спаржу, чтобы блюдо смотрелось еще более. Изысканно? «Откуда ты все это умеешь, — думает Крис, с искренним восхищением наблюдая за тем, как Пирс возится на его кухне, напевая себе под нос, — откуда только?» Когда Клэр наконец приходит, Крис встречает ее у входной двери, неловко улыбаясь и протягивая мускулистую руку, чтобы забрать легкую кожаную куртку, накинутую поверх тонкой светлой рубашки. — Пахнет вкусно, — замечает младшая Рэдфилд, широко улыбаясь. — Китайский дворец на Брэдфорд-роуз? — Пирс. — Пирс? Крис многозначительно кивает в сторону кухни. Клэр с интересом смотрит через его плечо, а затем приглушенно смеется. Тянется, чтобы обнять брата, сжав его в объятиях чуть дольше, чем следует, и направляется на кухню. — Пирс? Ты готовишь ужин? — Привет, Клэр, — жизнерадостно отзывается Пирс, поворачивая голову к вошедшей на кухне девушке и тут же смущенно улыбаясь. — Рад тебя видеть. — Это взаимно. Клэр порывисто шагает к нему, и Пирс только и успевает, что раскинуть руки в стороны, удерживая дуршлаг с пастой над раковиной, прежде, чем его обнимут. Крепко, почти по-семейному, окатывая его смущающим чувством неловкости. Все начинается хорошо. Пирс покупает в магазине вино, и Крис разливает его по бокалам. Они садятся за стол, и Пирс раскладывает по тарелкам цыпленка, пасту и тушеные на пару овощи. Не хватает только зажженных свечей, чтобы полноценно воссоздать атмосферу традиционного американского ужина. Поначалу им всем немного неловко. В основном Пирсу, который в целом чувствует себя неловко рядом с сестрой капитана, боясь показаться ей недостойным этой огромной чести — заботиться о Рэдфилде во время миссий и оберегать его. Затем уже Крису, который чувствует себя так, будто знакомит лейтенанта с родителями в надежде на их одобрение. И почему-то очень хочется это самое одобрение получить. Совершенно никакой неловкости не испытывает Клэр, с улыбкой переводящая взгляд с Пирса на брата и обратно. Потому что где-то глубоко внутри она понимает то, что не понимает ни один из них. Можно называть это как угодно: от всевидящей женской интуиции и до киношной нелепости, когда два человека, очевидно, что-то испытывающих друг к… Клэр тихо смеется, прикрывая рот ладонью, когда Крис неловко просит Пирса передать еще пасты, и тот тянется через весь стол с таким суровым и одновременно трогательным «да, капитан». Точно, почти киношная нелепость. Говорит в основном Клэр. Сначала расспрашивает о рабочих моментах, интересуется успехами на миссиях, а затем делится последними достижениями ТерраСейв, касающихся помощи людям, пострадавшим от биотерроризма. Тема успевает исчерпать себя до того, как обстановка за столом накалится до предела, и плавно перетекает в бытовые вопросы: последний просмотренный фильм, посещенное место, прочитанная книга. Детские воспоминания, ностальгические нотки и улыбка на лице Клэр, когда она накрывает ладонь брата своей и мягко сжимает ее. Изначально Крис думает, что ужин будет плохой идеей. Но неожиданно для него все выходит совсем наоборот. Первоначальная неловкость исчезает, и вместо нее остается лишь невероятный комфорт в компании двух, пожалуй, самых близких ему людей. Где-то внутри еще тихо кипит ревность, когда Пирс смеется от шуток Клэр или когда они переглядываются так, что внутри что-то щемит, но Крис душит это чувство. Сейчас он не хочет разбираться в его первопричине. Он хочет слушать. Слушать мелодичный голос сестры, обаятельный и мягкой, как всегда. Спокойной, но вместе с тем открытой, невероятно родной и любимой. Слушать смех Пирса, наблюдать за тем, как он широко улыбается, как заботливо накладывает ему еще курицы в соевом соусе или добавляет на тарелку брокколи. Пить вино из высокого бокала, слегка морщась от излишней вычурности, но все равно наслаждаясь — он сам удивлен этому ощущению — вечером. В самом конце ужина Пирс ставит чайник, с позволения Криса хозяйничая на его кухне, и достает коробку разноцветных пончиков. Пока он отходит от стола, чтобы достать кружки, Клэр наклоняется ближе к брату, с улыбкой глядя ему в глаза. — Ну как? — Как что? — Как Пирс, — Клэр бросает короткий взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Ниванс занят кружками и завариванием чая. — Как вы живете, как все вообще? — Отлично, — Крис пожимает плечами. — Отлично? И все? — Я не понимаю, что ты хочешь услышать. — Тебя не смущает, что он постоянно рядом с тобой? Не раздражает его присутствие? — Он и так всегда рядом, — растерянно отвечает Крис, и Клэр тихо вздыхает. — Да, но обычно на миссиях. А сейчас вы не капитан и лейтенант. Вы просто двое взрослых людей, которые могут расслабиться. Хотя, как я вижу, он все равно обращается к тебе на «вы». — Так получилось, — буркает Крис, понимая, что Клэр в чем-то права. В рамках повседневной жизни этот официоз порой звучит даже слишком странно. — Я рада, что вы поладили. Не помню, чтобы хоть с кем-нибудь ты выглядел таким. Таким. Крис непонимающе приподнимает брови. — Осторожно, горячий чай, — Пирс возвращается за стол, ставя чашки перед Клэр и ее братом. — Спасибо, Пирс, — благодарит Крис, и тот улыбается в ответ, отходя обратно к стойке за коробкой с пончиками. Рэдфилд переводит взгляд на сестру, и та одними губами заканчивает свою мысль: Счастливым. На самом деле, Клэр имеет в виду немного другое. Ей хочется сказать, что брат впервые за долгое время выглядит спокойным. Расслабленным. Отдохнувшим. Что в нем нет того застывшего напряжения, от которого едва ли не звенит воздух. В нем появляется нечто совсем иное, нечто теплое, родное, знакомое Клэр откуда-то из подросткового возраста, когда Крис еще не стал угрюмым капитаном отряда Альфа. Пончики действительно оказываются выше всяческих похвал. Им достаются в розовой, зеленой, голубой, желтой и кремовой глазури — по две штуки каждого вида. Клубничный, фисташковый, черничный, с ананасовым джемом и пользующийся большой популярностью пончик сникерс с мелко дроблеными орешками и шоколадом. С горячим чаем, удивительно лаконично вписывающимся в теплый летний вечер, все они уходят буквально за полчаса. Когда последний пончик по-честному делится на троих (им оказывается классический с клубничным джемом), Клэр мечтательно выдыхает. — Предлагаю проголосовать, какой был самым вкусным. — Ананасовый, — выносит вердикт Пирс, широко мазнув языком по большому пальцу, на котором еще осталась клубника. — Крис? — Клэр поворачивает голову к брату, и тот слегка хмурится, окидывая критическим взглядом пустую коробку. — Фисташковый. — Неожиданный выбор, — Клэр мягко обхватывает ладонями кружку, поднося ее к губам и делая маленький глоток. — А я, пожалуй, выберу сникерс. — Хороший выбор, — Крис слегка салютует в воздухе кружкой с чаем, вызывая у сестры искреннюю улыбку. Когда они последний раз сидят так по-семейному? Сейчас он уже и не вспомнит. Часам к десяти, если не позже, когда Клэр уже собирается уходить, Пирс предлагает ее проводить. Неуклюже, немного неловко, вскидывая руку и ероша волосы на затылке, потому что и капитан, и его сестра вопросительно вскидывают брови в ответ на это предложение. Кажется, их обоих озвученная мысль повергает в тупик, и Пирс невольно задумывается — всего на мгновение! — о том, насколько часто Клэр слышит подобное. Насколько часто хоть кто-нибудь вызывается ее проводить? Младшая Рэдфилд кажется настолько матерой и серьезной, что сама кого угодно может сопроводить в темную подворотню в самом неблагополучном районе, но в то же время. В то же время, она девушка, и ее положено как-то оберегать. По крайней мере, так думает Пирс, выросший на подобном воспитании и впитавший его с молоком матери. Однако Клэр с улыбкой благодарит его за предложение, но утверждает, что дойдет сама. — Может, хотя бы вызвать тебе такси? — Крис сжимает в руках мобильник, пока Клэр надевает ботинки. — Нет, спасибо. Там сейчас отличная погода: только стало немного прохладнее, да и народу немного, так что я с удовольствием пройдусь. — Напиши мне, как будешь дома. — Хорошо. — Только не забудь. — Да, Крис, — нараспев тянет Клэр, а затем тянется, коротко целуя его в щеку. Тот смущенно буркает что-то себе под нос, пока девушка шагает к Пирсу, чтобы повторить с ним то же самое. — До встречи, Пирс. Тот замирает истуканом, сглатывает, неловко вскидывая руку, чтобы махнуть ею уже в тот момент, когда за девушкой закрывается дверь. В квартире тут же повисает полная тишина, в котором двум мужчинам отчего-то становится очень некомфортно. Пирсу — потому что он смущен тем, что Клэр целует его в щеку на глазах у брата. Крису — потому что Клэр целует Пирса в щеку, а тот выглядит смущенным. Почему это он выглядит смущенным? Крис сверлит Пирса мрачным взглядом, пока они оба стоят в коридоре в этом неловком молчании. Ты что, ревнуешь его? Крис щурит глаза, приоткрывает слегка губы и хмурится. Смакует эту мысль, несмотря на всю ее абсурдность. Это мой лейтенант. Никто вроде и не оспаривает эту истину, но что-то внутри Криса неприятно скребется. Пирс мажет языком по собственным губам, сглатывая. — Капитан? — Пирс? — Все хорошо? Крис молчит пару секунд, оценивая ситуацию. — Да, все отлично. Пирс с облегчением выдыхает. — Хорошо. Я пойду, уберусь на кухне тогда, — он проходит мимо Криса на кухню, и тот слышит шум включившийся в раковине воды и звон посуды, когда Пирс принимается ее мыть. Крис стоит еще несколько минут в коридоре, а потом идет вслед за ним. — Пирс? — Капитан? — он поворачивается к нему, держа в руках грязные чашки. — Я тут подумал, что — Пирс вопросительно склоняет голову к плечу. Крис пытается подобрать слова, чтобы закончить фразу. Что я ревную. Что я неистово и совершенно искренне ревную. Между тобой и Клэр что-то есть? Я видел, как ты смотрел на нее весь вечер, и все это вот это вот самое. В раковине шумит вода, а на мыльной губке тихо лопаются пузырьки пены. Пирс все еще испытующе смотрит прямо в глаза капитана, а тот чувствует себя настолько безоружным, насколько, пожалуй, не чувствует, находясь в окружении зараженных с последней пулей. Крис поджимает губы. — Что, если ты сейчас не слишком занят, я бы хотел кое-что сделать. — Что, сэр? — Мы убирались с тобой на днях, но я тогда не пустил тебя в спальню. Может, если ты не слишком устал, мы могли бы. Убраться там тоже. Крис сглатывает, не разрывая зрительной контакта. В раковине все еще шумит вода. — С радостью, сэр. Пирс улыбается. Улыбается так, что у Криса что-то глухо ухает глубоко вниз. Он даже забывает об этой скрипучей ревности, потому что ему становится в одно мгновение все равно, что там может получиться между Пирсом и его сестрой. Все, что сейчас имеет значение, это его присутствие на кухне, в этой квартире, в этой самой жизни и в этот самый момент. Я просто рад, что ты здесь. И все равно Крис мешкает перед тем, как они войдут в спальню. Потому что это место, куда он не пускает никого. Потому что это то сокровенное, личное, находящееся где-то глубоко на подсознании, закрытое и запертое на миллион замков. Потому что именно здесь он мучается бессонницей, мучается воспоминаниями и страхами, теми самыми, которых у «легендарного Криса Рэдфилда» просто не может быть. Крис считает до десяти прежде, чем дернет за ручку. Его спальня не отличается особой роскошью. Здесь у стены изголовьем стоит кровать параллельно окну, в котором виден дом напротив. Здесь располагается шкаф, в котором полно пустых полок. Здесь же валяется походный рюкзак, который он разбирает наполовину еще в первый день по возвращении домой. Здесь одновременно есть все и нет практически ничего. На одной из прикроватных тумб в рамке стоит его фотография с Клэр, когда они были еще детьми. Кроме этой единственной детали ничто не указывает на то, что тут живет именно он. И все же Пирс почтительно замирает на входе, когда перед ним открывают дверь. Осматривается почти настороженно, проходя внутрь. Вокруг слишком мало вещей, способных сказать что-либо об их владельце. Если во время уборки в гостиной он думает, что квартира слишком обезличенная, то в спальне он окончательно в этом убеждается. Пирс обводит взглядом небольшое помещение, в котором Крис щелкает переключателем верхней лампы, которой, стоит отметить, он почти никогда не пользуется. Все кажется пустым и холодным, неуютным и почти чужим. И все же оно принадлежит Крису. Но. Пирс еще раз обводит взглядом помещение. Что здесь убирать? Расставлять по полкам ничего не надо, и из дел можно назвать разве что наспех застеленную кровать. Пирс поворачивает голову, бросая взгляд на застывшего у двери Рэдфилда. Что-то меняется в нем, когда он заходит в комнату. Когда опускает плечи, горбится слегка, хмурясь. Когда застывает, напряженный, скованный, смотрящий с почти отчаянной неприязнью. Когда молчит, становясь еще более угрюмым, чем обычно, и поджимая губы. Когда выглядит совершенно несчастным. — Капитан? — наконец решается окликнуть его Пирс, и Рэдфилд будто выныривает из этого состояния глубокого отчаяния, услышав его голос. — Что? — Я бы начал со шкафа, если вы не возражаете. Разобрал вещи, закинул в стирку, перестелил постель. — Да, конечно. Давай так и поступим. «Может, было слишком опрометчиво начинать сразу с такого личного? — думает Пирс, наблюдая за тем, как Рэдфилд подходит к шкафу и распахивает створки, — как лезть в чужое грязное белье». Белье капитана. Щеки Пирса обжигает румянцем. Он мотает головой, будто пытаясь стряхнуть его, а затем подходит к распахнутому настежь шкафу. Вещей там оказывается действительно немного, но все они валяются в таком хаотичном порядке, что производят впечатление даже какой-то заполненности. — Никак не могу прибраться, — почти неловко буркает Крис, рассматривая заваленные полки. — Все в порядке, — Пирс тянется, беря одну из футболок, отряхивая ее и критически рассматривая. — Откладывайте сразу в сторону то, что надо стирать, а что нет. Вскоре рядом с ними вырастают две небольшие кучки. Чистых вещей оказывается закономерно меньше, но и грязные на самом деле не грязные, а всего лишь мятые, потертые и выглядящие так, будто их носили до этого лет сто. Пирс относит их в ванную комнату, где запускает стиральную машину, и возвращается в спальню уже под ее монотонный гул. Рэдфилд как раз стягивает наволочку и простыню, откидывая их в сторону, и Пирс забирает их, чтобы сложить в корзину с грязным бельем. На секунду, стоя в ванной, он берет одну из чужих футболок, не попавших в первую партию, и прижимается к ней носом, вдыхая знакомый запах капитана. — Пирс? Что дальше? Он вздрагивает, поспешно откладывая ее в сторону. — Думаю, надо все застелить чистым бельем, а потом вытереть пыль везде. Затем уже можно вымыть полы. С каждым небольшим действием Крис чувствует, что ему будто бы становится легче дышать. Будто бы ком, до этого момента засевший где-то глубоко в глотке, рассасывается, оставляя после себе лишь легкую прохладу ночи, пробирающуюся через открытое окно спальни. Рэдфилд не делает ничего особенного: разбирает шкаф, перестилает постель, слушает, как шумит стиральная машина. Вытирает вместе с Пирсом пыль, а затем самолично моет полы, буквально выметая все дурные мысли под чужим присмотром. Пирс не осуждает, не говорит ничего — он просто тихо помогает, беря каждую вещь так бережно, что у Криса щемит внутри. После уборки спальня словно преображается, и даже не столько внешне, сколько внутренне — в душе Рэдфилда. Он видит все ту же постель, но на этой заботливо взбитая лейтенантом подушка. Все тот же шкаф — но в нем вещи, разложенные и в будущем выстиранные и высушенные. Тот же пол, те же стены и окно, прикрытое шторами — и все же что-то меняется. Все дурные мысли словно уходят, улетучиваются вместе с пылью, вместе с невидимой грязью, смытой шваброй. — Мы закончили? — Крис присаживается на край постели, осматриваясь по сторонам. — Здесь так легко дышится. — Просто открыли окно, сэр, — Пирс отмахивается, не понимая, не чувствуя того, что творится в чужой душе. — А до этого было душно. — Пожалуй. Я не могу ему это объяснить. — Одна деталь, сэр, — Пирс присаживается на пол у чужого рюкзака, из которого еще торчат вещи. — Нужно с ним закончить. Крис опирается локтями о колени, наклоняясь слегка вперед. Он не хочет его трогать. Не сейчас. — Можно будет убрать его в шкаф, чтобы не мозолил глаза, — Пирс подхватывает рюкзак с пола, шагая ближе к капитану. — И мы закончили. Крис поднимает на него взгляд. В рюкзаке не лежит ничего особенного. Там грязные и рваные футболки, сменные брюки. Аптечка, которую стоит перебрать. Все, что касается вооружения, остается на базе, так что на дне рюкзака максимум перочинный нож — остальное подотчетно АПБТ. И все же он не хочет его трогать. Не хочет заново возвращаться ко всему тому, что и так переживает из года в год, изо дня в день, не считая редких отпусков, в которые мысли все равно его не отпускают. Нельзя вернуться на неделю к мирной жизни, а потом вновь погрузиться во все то дерьмо, от которого он старается оградить гражданских. От которого он старается уберечь хороших людей. Таких, как Клэр. Таких, как Пирс. — Ладно, давай сюда, — Крис забирает рюкзак из чужих рук, и тот падает на пол между его ног. Расстегивает его, доставая все из карманов. Все, абсолютно все. Сваливает какие-то бумажки, мелочи, скрепки, обертки, даже свернутые носки, в одну кучу, пока Пирс с интересом за ним наблюдает. И с каждой вываленной вещью он все острее ощущает это странное чувство освобождения. Непонятное ему, почти символическое, но такое осязаемое от вида вещей, лежащих рядом на полу, в то время как рюкзак становится все легче. — Это все, капитан? Крис обводит критическим взглядом небольшую кучку, после чего несколько раз встряхивает рюкзак, прислушиваясь. Тот остается совершенно пустым — даже документы остаются на полу, не найдя укромного уголка в карманах. — Да. Это все. — Почти никаких вещей. Если с вами что-нибудь случится и кто-нибудь найдет его, то вряд ли догадается, что он ваш. Не считая документов, конечно, — смеется Пирс, а затем наклоняется, чтобы поднять паспорт. Отходит к тумбочке, кладя его рядом с будильником, а затем возвращается обратно, присаживаясь на корточки. Крис наблюдает за ним, за каждой эмоцией на его лице, за этой красивой улыбкой. Если со мной что-нибудь случится и кто-нибудь найдет его, то никто не догадается, что он мой. Крис смотрит на чужую макушку, пока Пирс сортирует его вещи. И вряд ли пойдет меня искать, опираясь лишь на него. — Это обертка от протеинового батончика? Когда вы только успели его съесть? — с улыбкой спрашивает Пирс, не поднимая головы и не замечая чужого взгляда. Кроме тебя, Пирс. Пирс заканчивает с сортировкой, разделяя все на нужные вещи, которые отправляются обратно в рюкзак, и на то, что надо выкинуть или постирать, почистить, что угодно из этого. Выпрямляется, держа все в руках, и разворачивается, чтобы выйти из комнаты, пока Крис провожает его взглядом. Пожалуйста, Пирс. Найди меня, если со мной что-нибудь случится. — Мы закончили, капитан, — кричит Пирс уже из кухни, куда идет выкидывать пустые обертки и ненужные бумажки, вытащенные из рюкзака. Крис медлит, а затем резко встает с кровати, вспоминая слова Клэр. — Пирс? — Да, сэр? — он поворачивает голову, когда Рэдфилд врывается на кухню, сокращая расстояние между ними до минимума и замирая в нескольких миллиметрах от него. «Он все равно обращается к тебе на «вы». — Крис, — слова слетают с его губ быстрее — или, наоборот, намного медленнее, чем он принимает решение. — Ты можешь называть меня Крис. Лицо Пирса вытягивается, а сам он приоткрывает губы в немом удивлении. Крис смотрит на него, хмурится, сжимая руки в кулаки. Сердце бешено колотится в груди, но еще ни разу за последние несколько дней, если не недель, он не дышит настолько легко, как сейчас. — Сейчас мы гражданские, и поэтому ты не должен обращаться ко мне по воинскому званию. Ты можешь называть меня просто… — Крис. По его спине ошпаривающей толпой проходятся мурашки, а короткие волоски на теле встают дыбом. Рэдфилда натурально прошивает насквозь, и весь мир словно перестает существовать на ту долю секунды, что он слышит собственное имя, произнесенное чужим голосом. Скажи это еще раз, прошу тебя, скажи еще раз. — Да, — пересохшими губами соглашается он вместо этого. — Вот так. Пирс улыбается уголками губ, не сводя взгляда с чужих глаз. Такой мальчишка. В его взгляде столько тепла, столько радости и почти щенячьего восторга от такой простой вещи. — Крис, — повторяет он, улыбаясь шире. Внутри груди Рэдфилда разливается невероятное тепло. Да. Это мое имя. В чужих глазах столько всего, что он и сам теряется, и все его желания сводятся только к одному — слышать, как Пирс называет его по имени, видеть, как шевелятся его губы в такт этому звуку. Пожалуйста, скажи это еще раз, Пирс. Я бы никогда не подумал, что это так хорошо.