21 год жизни

      После второй бутылки я уже ничего не помню.       Просыпаюсь возле трассы. Где именно — не понятно. Встаю и осматриваюсь. Это трасса моего городка. Вещи на месте, я в сухой одежде. Вина нет, половины сигарет тоже. А как я сюда попала — неважно. «Не дома, не на казни, вот и хорошо», — думаю, успокаивая себя.       Я иду по обочине трассы, до которой не доходит свет фонарей, прочь от городка. Из-за введения комендантского часа во всём городе поменяли фонари: они автоматически отключаются после десяти часов вечера. А вот за городом на трассах и шоссе менять почему-то не стали.       Я неспешно шагаю, рассматривая обочину, далёкие моря пшеницы и льна и дорогу в полной тишине. Однако в голове не спокойно. Всё думаю о том, где Рон, и сожалею о своих словах. Мне хочется вернуться к нему, но гордость не позволяет. Также много мыслей о моей способности. Вдруг он боится меня, поэтому так легко упал, когда я толкнула его? Как обычно, хочется всего и сразу, а получаю мало и постепенно. Во всём виноваты гордость, недоверие и неумение сосредоточиться.       Погружённая в раздумья я не слышу, как подъезжает машина. Кто-то хватает меня сзади за плечи и куда-то пытается затащить. Я с ноги бью ему в колено и, разворачиваясь, ударяю локтем по челюсти. — Ты кто?! — Поворачиваюсь к нему и добиваю ногами в живот, отбивая его органы, как мясо на Рождество. Но меня кто-то вовремя останавливает, хватая за спину. Ещё пару ударов, и я бы открыла свою способность или вызвала внутреннее кровотечение. —  Чего вам надо?! — обращаюсь к женской фигуре, которая схватила меня. Ничего не понятно из-за совокупления множества факторов: на девушке и парне маски и балахоны, плохое освещение на обочине. Поэтому происходит драка. Хотя больше похоже на лёгкое избиение с моей стороны. Я бью её в колено и локтем под рёбра. — Нас прислал Рон! — кричит девушка и получает удар в переносицу. Она отходит, прикрывая рукавом нос, под свет фонаря и снимает бандану, которая скрывает лицо от шеи до глаз, раскрывая свою личность. — Забрать тебя! — произносит Джесс, присаживаясь на корточки. Вытирает рукавом кровь из носа и кашляет в одышке, обхватив себя руками.       Сондеро — осознание того, что каждый человек имеет настолько же яркую и сложную жизнь, как твоя. К моему глубокому сожалению, эта эмоция заставляет меня задуматься на секунду: а стоит ли моя обида того, что они пережили? — Я предатель. Отстаньте от меня!       Как бы плохо Рон ко мне не относился, как бы плохо он до меня не жил — проверка приравнивается к измене. Особенно, когда сказал, что любишь. И это после того, как я раскрыла свою душу. Возможно я не права и потом пожалею об этом, но всё же разворачиваюсь и хочу уйти, но меня останавливает крик Джесс. — Мы всем такие проверки устраиваем! Хватит истерить по этому поводу! — Встаёт и идёт к Вахтераму. Она помогает ему встать и ведёт к машине. Я наблюдаю за ними по непонятным для меня причинам. — Мы не можем быть в тебе уверены! Никому нельзя доверять! Сама же знаешь, — помогает ему сесть в машину. К сожалению, она права. В нашем мире и в данной ситуации с законами доверять никому нельзя. Никогда не знаешь, кому можно раскрыть свою сущность и душу. — А Рону без тебя плохо. Он о виселице думает, не зная жива ли ты ещё. — Прикуривает. — Успокойся, и поехали с нами.  — Хм, — задумываюсь. «Я не готова стать причиной его смерти… Всё же он дорог мне», — думаю про себя, и произношу: — Вы серьёзно? — Да, мы едем в Эз, — бормочет Вахтерам, взрывая косяк. — Пересекать границу? — Прикуриваю. — Да, — отвечает Джесс и садится рядом с Вахтерамом. — То есть вы хотите, чтобы я доверилась тем, кто не верил мне, и пошла на верную казнь? — Выдыхаю и подхожу к машине. Это мой шанс уехать отсюда, да и Джесс права… Доверять — рискованное дело. — Так хочет Рон. — А, ну если Рон хочет, то я с вами! — съязвив, чтобы скрыть свои настоящие эмоции, сажусь в машину на переднее сиденье. — Поехали. — Отлично бьёшь, — Вахтерам протягивает раскуренный косяк с заднего сиденья.   — Спасибо. — Затягиваюсь.       Мы отъезжаем от места происшествия и направляемся в город. Джесс включает Waves — Dean Lewis. Прекрасную музыку и уютную атмосферу этой длинной ночи и красивых, пустых и широких улиц города нарушает вопрос Джесс. — Кстати, тебя вставило? — смотрит через зеркало заднего вида на меня. — В каком смысле? — Недоумевая, втягиваю едкий дым в лёгкие. — Странно, я думала ты догадаешься, что в вино подмешан феназепам. — Вы ненормальные или да?! Я вообще не помню, что со мной было!  — Что помнишь? — Помню, что купила ещё одну толстовку… И всё. — Пытаюсь вспомнить, но напрягать извилины больнее, чем когда-либо. Размышлять не так больно, чем вспоминать. — Как ты могла хоть что-то купить на фальшивые деньги? — Оу, вот здесь всё просто. — Игнорирую боль в висках. — Я с Кевином по пути к его дому разменяла всё в каком-то магазине на купюры разной суммы. И, если вы не заметили, они настоящие. До этого там было пять пачек пятитысячными по сотне штук в каждой, а сейчас тысячными и сотками шесть пачек по тысяче купюр в каждой, — раскрываю все карты то ли из-за отходосов, то ли из-за канабисса. — То есть у тебя сейчас два ляма в рюкзаке? — спрашивает томно и совсем не заинтересованно Джесс. Но в её тоне я слышу нотки восхищения, однако и я довольна собой. — Два с половиной, если быть точной. — Самодовольно приподнимаю уголок рта, создавая полуулыбку победителя. Одну ногу закидываю на другую и, дотягивая косяк, выбрасываю его в открытое холодное окно. — Твою мать… — протягивает Вахтерам и задумывается на пару секунд. — Мы богаты!  — Не мы, а — я, — улыбаюсь, смотря в окно. Мне никто не возражает.       Всю оставшуюся поездку мы едем молча по ночному городу. Я в последний раз рассматриваю родные улицы и мысленно прощаюсь с городом. Наверняка уже никогда не побываю на этих улочках и в этих магазинах. Хотя и не была никогда. Возможно, я больше никогда не смогу сюда вернуться: этот город меня отверг, как и эта страна. Меня это совсем не огорчает, скорее радует. Будто, уехав от сюда, оставляю свою боль, проблемы и воспоминания здесь. Наивная.       Позже, я всё же засыпаю в своих сахарных мыслях.