***
Приятная атмосфера, большое пространство, не давящее на плечи, ненавязчивая музыка, точно льющаяся, подобно реке — именно так ресторан встречает гостей. Войдя в помещение, омега первым же делом отыскивает взглядом туалет, пока альфа ищет знакомую фигуру. Стоит снять верхнюю одежду, и администратор провожает гостей до их столика, за которым их уже ожидают. — Добрый вечер, я очень рад встретиться с вами, — первым приветствует Чимин, наклоняя голову, чтобы выразить своё уважение к старшему омеге. Конечно, Чонгук рассказывал о своём папе до встречи, но сейчас, встретившись, Чимин понимает, что он кажется ещё лучше, чем раньше. Этот мужчина, несмотря на достаточно почтенные года, выглядит прекрасно. — И мне очень приятно, — Джиху тепло тянет слова, жестом приглашая сесть. — Но не стоит таких формальностей, прошу. Думаю, мы можем сразу перейти к неформальному общению, если ты не против. Сев за стол, почти сразу же официант приносит меню, из-за чего разговор останавливается на вежливой паузе до момента выбора блюд. Севший рядом с Чимином Чонгук, уже видевший это меню ранее, подсказывает проверенные блюда, которые точно должны понравиться и не навредить Чимину, чьё питание альфа старается сейчас контролировать. Разговор за столом возобновляется, когда официант, приняв заказ на еду и напитки, уходит. — Чонгук, неужели сегодня ты не закажешь фирменные говяжьи рёбрышки, тушёные в соевом соусе? — на лице омеги возникает тёплая улыбка, стоит обратить внимание, как совсем ненавязчиво его сын сжимает ладонь своего возлюбленного. — Решил сегодня попробовать что-то новое. В говяжьих рёбрышках я никогда не сомневался. Чимин пока лишь слушает, с мягкой улыбкой наблюдая за взаимоотношениями родителя и сына. Сейчас ему Чонгук открывается по-новому, и за ним очень приятно просто наблюдать. — Чонгук мне так много рассказывал о тебе, но, встретившись с тобой, ты кажешься мне чудесным юношей, Чимин, — переводит тему разговора Джиху. — Благодарю. Вы вырастили прекрасного сына, — улыбается Пак, искренне радуясь тому, что у них получается найти общий язык. — И я очень рад, что вы с моим сыном встретили друг друга, — за этими словами следует тяжёлый вздох, после которого Джиху незаметно для самого себя погружается в воспоминания. — Чонгук слышал эту историю множество раз. Думаю, он помнит её уже лучше меня самого. Но именно в этот ресторан мы впервые пошли с отцом Чонгука. Давно это было, почти тридцать лет назад... На лице Чонгука возникает немного усталая улыбка, с которой он дополняет рассказ папы об отце, которого видел лишь на фотографиях. Пожалуй, даже к лучшему, что только так. Чимину интересно. Ведь в этом рассказе затрагивается и детство Чонгука, о котором сам альфа, как и о своём отце, говорить не любил. Чимин время от времени поглядывает на Чонгука, желая убедиться, что довольно личная история никак не затрагивает его сейчас, на что получает в ответ улыбку. Еду приносят совсем скоро. И пусть выглядит всё очень и очень вкусно, Чимин не особо хочет есть, но старается через силу, пусть чувствует, как с каждым проглоченным куском пищи спутанный клубок тревоги начинает увеличиваться, заполняя собой всю грудь. Паку хочется верить, что это лишь его беспокойство, что совсем скоро это пройдёт. Кажется, он теряет нить повествования. Дурак. Не может хотя бы сейчас сосредоточиться на том, что для него и вправду важно. — Пожалуй, даже к лучшему, что мы с ним развелись, ведь… — Папа, — произносит с едва слышимым укором, на что Джиху лишь вздыхает. Пожалуй, даже к лучшему, что Чимин особо не участвует в разговоре, а лишь задаёт дополняющие вопросы, стараясь слушать настолько внимательно, насколько только может. Он улыбается уголками губ, хотя чувствует, что в горле застревает ком, который не удаётся ни сглотнуть, ни запить чаем с добавлением цитрусовых, заказанный по наставлению старшего омеги. Кажется, из-за него становится только хуже. — Всё хорошо? — Чонгук замечает потерянный взгляд омеги, спрашивая едва слышно, в ответ получая заторможенное мотание головой. И ему сложно понять, в порядке ли его возлюбленный, или же он не может сказать об этом. А может, боится показаться нелепым? — Чимин, ты уже посмотрел десерты, что-то понравилось? Или Чонгук-и уже помог с выбором? — обращается к омеге Джиху, должно быть, пробуя разрядить возникшую тишину. — Должен признать, все десерты заслуживают внимания. Поэтому, если ещё не определился, можем заказать чуть позже. В этот момент к горлу подступает желчь, которую чудом удаётся сглотнуть. Чимин спешит подняться из-за стола, сгибаясь в извинительном поклоне. — Прошу прощения, я отойду ненадолго, — пробует изобразить на лице улыбку. Он бросает взгляд на Чонгука, который, кажется, готов был подняться следом. Вот только омега уходит один, взяв с собой свою сумку. Стоит скрыться за поворотом, как из спокойного шаг становится спешным, пока сам омега зажимает рот рукой, боясь, что не успеет. На него накатывает паника, с которой он не знает, что делать. Успевает. Наспех закрывается в небольшой комнатке, тут же наклоняясь над унитазом. Сумку, кажется, бросает куда-то рядом с собой, жмурясь. Горло обжигает желчь, а наружу выходит всё съеденное за весь день: варёные яйца, зелень, чай, салат. Ничего не переварилось. Хотя раньше всё шло вполне неплохо. Казалось, он, пусть медленно, но идёт на поправку. Чимин не замечает, как от бессилия оседает на пол. Негромко играет музыка на фоне, а юноше остаётся лишь надеяться, что того, что с ним происходило, никто не слышал. Становится легче. В желудке чувствуется знакомая пустота, с которой, кажется, жить и вправду легче. Вот только Чимин не сразу понимает, что на одном разе всё не закончится. Во второй раз выходит вода и желчь, заставляя омегу плакать. Слёзы начинают катиться без желания самого Чимина, в чьём теле остаётся всё меньше сил. Ужасно хочется пить. И Чимин пьёт, зная, что совсем скоро накатит ещё одна волна, когда его вытошнит одной лишь водой. Но он не может сделать что-то ещё сейчас, убирая с лица волосы дрожащими пальцами. Сообщение. Чимин слышит звук, но ему требуется порядка десяти секунд, чтобы просто осознать это. Руки дрожат, а из глаз только-только перестают течь слёзы. @Jungook 18:03 «Маленький, всё у тебя в порядке? Мы волнуемся». — Приди ко мне… Пожалуйста. Я в туалете, ближайшая комната, — вновь всхлипывает, стоит начать записывать голосовое сообщение и понять, насколько он жалок. Насколько жалко он звучит сейчас, вновь прося Чонгука о помощи. Пак вновь не замечает, как проходит время. В чувства его приводит осторожный стук в дверь, после которого он пробует подняться. Не получается. Приходится упереться в пол руками, чтобы подняться. Оказывается, его трясёт. И трясёт сильнее обычного. Из-за этого слёзы вновь текут по щекам, разбивая окончательно. Руки абсолютно не слушаются, из-за чего от бессилия Чимин даже бьёт по двери, когда не получается справиться с замком. Потом следует новый всхлип и попытки собраться с силами. Когда же дверь поддаётся, Чонгук, войдя в комнату, тут же поспевает к Чимину, на глазах теряющему силы. — Так, тише-тише, маленький. Всё хорошо. — Нет, ничего не хорошо. Совсем. — Чимин старается утереть слёзы с лица, старается не смотреть на Чонгука, боясь даже представить, как выглядит сейчас. Его выворачивает прямо на пол. Выходит одна вода, которую Чимин выпил совсем недавно. И омега сбивается на откровенный всхлип, смешанный с просьбами о прощении за испорченный вечер. — Ты ничего не испортил, маленький… Всё… — Испортил. Весь день сегодня пошёл наперекосяк. Я… я надеялся, что этого не произойдёт. Мне так жаль. Альфа лишь тяжело вздыхает, глядя на то, как неестественно бледную фигуру начинает откровенно трясти, снимает с себя пиджак и кладёт его на тумбу, чтобы после осторожно подхватить Чимина под бёдра и усадить на неё. — Послушай меня, пожалуйста. — Несмотря на частые мотания головой, Чонгук настойчиво поворачивает лицо омеги к себе, после принимаясь растирать дрожащие ладони, с каждым движением поднимаясь всё выше и выше. — Ты ни в чём не виноват, слышишь? Это могло случиться с каждым. — Но это происходит снова и снова… — голос дрожит, как и весь Чимин, сжимаясь, но не зная, куда деть себя, чтобы перестать чувствовать себя так ужасно. — Если тебя тошнит, значит твой организм работает правильно и выявляет то, что ему не нравится. Возможно, мы слишком поспешили, — строгость быстро сходит на нет, а вместо неё куда ярче проявляется беспокойство, смешанное с теплотой, которым хочет успокоить, хотя винит в произошедшем себя — из-за собственной настойчивости. — Мы справимся, всё будет хорошо. Чонгук гладит по плечам, прежде чем, отстранившись, сразу же вернуться, но уже с бутылкой воды. — Малыш, нужно ещё попить. — Но тогда меня снова… — По телу проходит волна дрожи, и омега сдавленно выдыхает. — Нужно выпить всё, чтобы стало легче. Пожалуйста. — Чон убирает прилипшие ко лбу светлые пряди волос, давая бутылку в руки омеги, чтобы тот выпил воду в своём темпе. Сам же альфа, используя бумажные полотенца, убирает мокрое пятно на полу и собирает разбросанные вещи обратно в сумку. И поспевает к Чимину, когда тот включает воду и наклоняется над раковиной, упираясь в неё руками. Чонгук собирает волосы, второй рукой придерживая за плечо, давая воду снова, как только приступ тошноты отпускает. Дрожь отпускает не скоро. Когда Чимина перестаёт тошнить, он просит об объятиях, в которых они остаются весьма продолжительно время. — Твой папа не сильно зол на то, что мы оставили его? — спрашивает тихо, замечая, что Чонгук не отвечает на звонок. — Он поймёт. Думаю, он понимает, что на это есть причина, — Чонгук не давит в объятиях, давая свободно дышать, но оставаясь своеобразной опорой. И шепчет на самое ухо слова о том, как они сейчас приедут домой и всё станет хорошо, как Чимин сможет отоспаться в законный выходной и прийти в себя перед учёбой. А Чимин признаётся, что заплакал бы от всех этих слов, если бы слёзы текли. Поправлять потёкший макияж нет сил. Всё, что он может — стереть тонкие коричневые дорожки туши, а после не смотреть на себя, чтобы не расстраиваться ещё сильнее.***
— Наверное, мы поедем домой, папа. Извини, что не ответил, — Чонгук не может коротко объяснить ситуацию, потому ограничивается лишь этими словами. — Простите, — шепчет тихо, выдавливая из себя улыбку. Ему правда очень жаль. Он хотел показать себя с лучшей стороны, чтобы Джиху был уверен, что его сын с чудесным, красивым омегой. А теперь, чтобы стоять на ногах, приходится крепко обнимать Чонгука за руку, надеясь найти силы, чтобы дойти до машины… — Ничего, Чимин, Чонгук. Спокойной вам дороги. — В глазах старшего много вопросов, но ни один из них он не озвучивает, лишь надеясь, что сын и его возлюбленный будут в порядке. Их ждёт тяжёлый путь, но они справятся.