***
Половицы деревянного домика скрипели уже не первый час. Утреннее солнце впервые за две недели ярко светило в окна, отбрасывая на пол тёплые лучи. В доме было неспокойно. Камин жарко трещал от подкинутых в него недавно лёгких сосновых дров. В дверной проём в свете солнечного утра вошёл высокий юноша. Мельком осмотревшись, он быстро юркнул в дом, который был наполнен запахами трав. Быстро пройдя к кухонному столу, он положил на него охапку ветвистой травы и быстро нашарил среди кухонной утвари ступу. После этого юноша торопливо растолкал в ней пестом промытую траву. Тяжело вздохнув и не прерывая заготовки, незнакомец обернулся к кровати, что стояла подле камина. Хрустальные глаза его с беспокойством наблюдали за девушкой в постели. Она была в одной лишь ночной рубашке. Волосы её, слипшиеся от пота, растрепались из вчерашнего пучка. Под щеками и лбом кипела кровь, а глаза судорожно подрагивали, как и конечности. Сжав челюсти от выжигающей внутренней тревоги, юноша быстро оказался подле неё. Руки и ноги раненой были примотаны к боковым стойкам кровати, а предплечья были развёрнуты внутренней стороной кверху. Глубокие ссадины и следы когтей уродовали нежную белую кожу от локтей до запястий. Белые бинты были насквозь пропитаны кровью и желтоватой гнойной жидкостью. Борясь с содроганием, незнакомец аккуратно размотал их, открывая глубокие впадины местами достигающие костей. Девушка даже не дёрнулась, в настолько глубокой горячке она находилась, но чуткая нечеловеческая натура юноши быстро уловила расползающуюся от тела девушки энергию внутренней боли. Бережно, стараясь не касаться открытых ран, юноша стал еле слышно шептать слова на своём родном языке. Сизые синяки у краёв ран стали еле заметно рассасываться. Глаза юноши были закрыты, и светлые брови сошлись к переносице в священном наговоре, который призывал тело девушки к исцелению. Растерев в своих ладонях промытый полевой хвощ из ступы, незнакомец аккуратно наложил сочащуюся соком траву на раны девушки, продолжая шептать слова исцеления. Грудь девушки стала вздыматься выше, но глаза так и не открывались. Юноша нахмурился. Раны были не смертельными, тогда почему же она так долго не приходит в себя? Если это не яд, и не хворь, с которой даже медицина его народа не справляется, то что это может быть? Что заставляет девушку так долго бродить в пространствах, которые народу юноши неведомы? Дав время травам напитаться воздухом, парень не стал обматывать предплечья марлей. Взгляд его медленно поднялся от запястья к тонкому плечу, к виднеющейся через белое платье ключице, алому болезненному румянцу… Чистый хрустальный взор остановился на приоткрытых губах, иссохшихся от жара. Юноша почувствовал сжимающееся в груди сердце от той беспомощности, в которой лежала девушка. Ресницы её еле дрожали, волосы прилипли ко лбу, и, не сдержав порыва, незнакомец нежно убрал их, задержав руку на щеке. Кровь пульсировала и, казалось, вот-вот прожжёт кожу. Юноша закрыл глаза и сосредоточился, собирая всю свою благодать для того, чтобы помочь девушке развеять этот полыхающий внутри ураган. Хоть немного охладить её варящийся, словно в кипятке, разум. Энергия струилась по кончикам его пальцев, переходя в скулу девушки белеющими еле заметными соцветиями соприкосновения. Юноша улыбнулся, раскрыв глаза. Сердце замедлило свой бег, а дыхание совсем чуть-чуть, но выровнялось. Не имея сил отвести взгляда от девушки, гость вспоминал то, что произошло в лесу. Он давно выслеживал эту тварь, потому что та выслеживала её. Она манила молодого человека с того самого дня, как он увидел, как она снимает свои босоножки по пути к орешнику для того, чтобы босиком пройтись по поросшей травой тропинке. Однако вокруг дома кружил и Глаулун*. Белый Зверь рыскал в окрестностях берегов реки, вернувшись после долгого отсутствия. Его здесь не ждали, и когда стражи донесли до юноши эти новости, тот сразу всё понял и помчался к её дому. Точнее к дому этого существа, которое когда-то было человеком. Юноша помнил этого странного, чудаковатого ученика Беорна. Его звали Мельфазор. Они виделись как-то раз мельком, но даже тогда было понятно, что с учеником что-то не так. Тогда юноша брёл вдоль западных границ Лихолесья, возвращаясь из дальнего пути. Дом Беорна лежал меж холмистых лугов прилесья, недалеко от берега Великой Реки. Гость был наслышан об ученике единственного оборотня, оставшегося в Средиземье, поэтому не без интереса посматривал на дом, пока огибал лес с запада, намереваясь войти на Тайную Эльфийскую тропу. На заднем дворе в то время колол дрова Мельфазор. Зорким взглядом юноша увидел странную особенность во внешности парня: от шеи к горлу подступали красные отметины, словно стягивающие кожу. «Несчастный, — подумал тогда путник. — Наверное сильно обжёгся когда-то». Однако потом случилась история, которая надолго запомнилась юноше. Мельфазор вдруг выронил из рук топор, едва успевая одёрнуть ногу, прежде чем острие лезвия воткнулось в землю. Глаза парня забегали, в ужасе глядя вокруг. Несмотря на жару, его стал бить озноб, и наблюдатель был уверен, что красные отметины выросли ещё больше, перекидываясь на область линии челюсти. Мельфазор упал наземь и стал рвать на себе волосы, яростно поглядывая в сторону леса. Белая пена клочьями стала выделяться изо рта, и тут взгляд его нашёл безмолвного путника, что был у самой кромки леса и наблюдал за его припадком. Ученик оскалился и рыкнул, подскакивая на земле и убегая в дом. На прибыль луны это произошло, а в полнолуние ученик пропал, уйдя из дома своего спасителя. Когда родичи юноши нашли его дом, в котором сейчас жила девушка, хозяина уже нигде не было. Зато был Белый Зверь, нагонявший даже на лесной народ ужас и страх. Раздумья гостя были прерваны приходом ещё одного мужчины к порогу дома. Темноволосый юноша с пронзительными глазами темнеющего изумруда строго окинул взглядом своего товарища. Тот сидел, уперев голову в переплетённые в замок пальцы рук, у кровати девушки. — То, что ты делаешь, как минимум вызывает сомнения, — мелодичным и спокойным голосом, в котором, тем не менее, слышалась сталь, произнёс новоприбывший, ставя на стол корзину с разнотравьем, примочками и мазями. Светловолосый гость ничего не ответил, переведя взгляд на вновь тяжело дышащую девушку. Он вдруг соскочил с места и стал ходить кругами по комнате, то и дело бросая взгляды на недвижную хозяйку дома. — Сколько меня не было? — спросил темноволосый и вытащил из корзинки два бутылька с каллиграфическими надписями. — Шесть часов, — глухо ответил собеседник, подходя к девушке и вновь касаясь её щеки. Двое мужчин разговаривали на неизвестном наречии. Второй, вслед за первым, тоже коснулся лба больной. — Она горит, — прошептал он и, не скрывая недовольства, кинул взгляд на товарища. — Ты специально камин затопил? Чтобы жар ей ещё больше нагнать? В голове юноши что-то стрельнуло, и он порывисто взял ведро стоящей в углу воды, подошёл к камину и, не церемонясь, вылил в него всё содержимое. С громким шипением огонь погас. — Что с ней? — спросил юноша, заделывая светлую прядь волос за ухо, завиток которого был странной заострённой формы. — Ничего хорошего, — пробубнил собеседник, подходя с баночкой мази в руках к кровати девушки. Лекарь наклонился к ранам на предплечьях, аккуратно беря те в свои холёные белые руки. Внимательно осмотрев края рваных ран, он недовольно покачал головой. — Ваши воины когда-нибудь уже поймают эту тварь? Раньше она только пугала людей и нас, а затем скрывалась, и никогда не нападала. Я таких ран ещё не видел ни от одного зверя. Чем она ему так не угодила? Светловолосый ответил не сразу, пытаясь подобрать слова, которые бы не выдали его волнения. — Этот дом принадлежал ему когда-то. Лекарь замер, открывая крышку баночки, ошарашенно глядя на товарища. — У вас только слухи ходили об этом существе. Так знай, Эллот, что Белый Зверь — это бывший хозяин этого дома. Он был человеком, — в голосе юноши послышалось сочувствие. — Слабые… — сплюнул темноволосый, и злобно хмыкнул. — Люди никогда не научатся противостоять злу. От них одна лишь напасть и… смерть, — лекарь запнулся, произнося это жуткое слово. — Зачем она тебе? Зачем мне её спасать? Если вы этого зверя не изловите, он снова придёт, и тогда ей точно… — Эллот! — яростно рыкнул светловолосый юноша, порывисто вскакивая со стула. — Это твой долг, как целителя — спасать жизни. Какая разница, что с ней станет? Ты знаешь свою судьбу? — Я понимаю, что ты хочешь помочь ей, но к чему это? Он неуловим! Стражи говорили, что он буквально во тьме растворяется, и любая погоня заведомо проиграна. — Я убил его. Второй раз за этот разговор целитель, не найдя слов, захлопнул рот. — Ты спрашиваешь, каким образом эти раны появились? Я всё видел. Не знаю как, это был словно сон. Я был тогда в кронах деревьев, провожал её по пути… — Что? — вылупив глаза, вскричал обычно спокойный как скала, целитель. — Ты следил за ней? Да что с тобой такое? — Дослушай! — призвал собеседник. — Не знаю, как, но я видел её мысли. Это было похоже на осанвэ, хотя я никогда этого раньше не испытывал. Я хотел помочь ей ещё тогда, когда увидел, как рвётся её дорожная нить, но лес не пустил меня! Я оказался прикованным ветвями деревьев и изо всех сил пытался выбраться, видел, как зверь схватил её за предплечья и что-то говорил, а потом… — юноша гулко сглотнул, — потом он стал рвать девушке ткани когтями. Тогда я впервые услышал её голос. — Что ты имеешь в виду? — недоумённо спросил Эллот. Он уже не пытался делать что-то во время рассказа юноши, ибо с каждым новым словом поражался ситуации всё больше и больше, не ведая об этом всём ранее. — Она нема. Не говорит. Рассказчик провёл по лицу ладонью, пытаясь унять дрожь, шедшую изнутри. Вина грызла его, не давая сосредоточиться на рассказе. Кровавые подтёки у прорванной кожи девушки медленно приобретали более тёмный оттенок. — Так вот, в эту ночь она закричала. Не знаю, как мне это удалось, но я вырвался из оков леса и помню, как, не в силах вымолвить это в слух, передал девушке мысль и энергию, чтобы она держалась и не смотрела в глаза существу. Хотя, странно, но она и до этого держала глаза закрытыми. — С чего ты взял, что она услышала твои мысли? — скептически усомнился целитель. — Эллот, она бежала на износ полмили по заросшему лесу, ты понимаешь? И не оборачивалась, как я и сказал. Можешь подумать, что это был испуг, последний рывок, не важно, но вот что послушай: я сказал закрыться на замок в доме. Любой другой человек повалился бы ниц, не думая об этом, но она, с порезанными кровоточащими руками, закрылась так, как я и передавал. Чтобы пробраться внутрь пришлось выломать дверь. — Хорошо, хорошо… — пытаясь собрать все догадки и предположения в кучу, прошептал Эллот и стал вновь нервно рассматривать раны девушки. История уже не казалась ему столь обычной. — Но как ты убил его? Военачальники выслеживали, загоняли и так и не поймали, а ты?.. — Тварь была хитрая до омерзения, — мрачно заметил юноша. — Он действительно мог истончаться. Словно сливаться с темнотой. Моим преимуществом, как и самым большим кошмаром, было то, что эта тварь непременно хотела пойти по её следу. Когда он истончался и становился почти невидимым, я тут же переключался на направление к дому и нападал на тварь вновь. Убить его оказалось проще, чем словить. — Не понимаю… Откуда такая ненависть к ней? — уже более понимающе оглядел целитель девушку. — Это всё эта крепость. Вся гниль оттуда идёт и отравляет наш лес. Я долго думал над всей этой историей с учеником Беорна, с его исчезновением и перевоплощением в Белого Зверя… Да, я уверен, что он перевоплотился в Глаулуна. Лес черствеет, меняется. И всё из-за гнили с юга. Сауроновская тьма поглощает лес, а лес поглощает слабых людей. Мельфазор был первым, но, чую я, не последним его порождением. — Почему ты никому не скажешь это? Мы давно не могли понять, что это и как оно появилось, но ты смог разобраться. Правда, что ради этого тебе нужно было выслеживать одинокую людскую девушку — об этом лучше умолчать. — Да я только сейчас всё по кусочкам собрал. Раньше, пока тебя не было, мысли не этим были заняты… Но делай же что-нибудь! Посмотри на неё. Она же сгорит!.. Мои силы не могут остановить то, что с ней происходит. Никогда себе не прощу… Прищурившись, Эллот заставил себя замолчать, хотя десятки догадок и подозрений так и лезли из него. Кропотливо рассмотрев раны ещё раз, он приложил раскрытую ладонь ко лбу девушки и, закрыв глаза, зашептал что-то на родном языке, призывая девушку откликнуться на его слова. Лекарь удивлённо хмыкнул, оборачиваясь к нарезавшему круги по комнате юноше. — Это довольно странно, cunn,** — с детским интересом сказал целитель, как будто от времени не зависело ухудшение состояния девушки. — Такое бывает только тогда, когда человек очень тяжело ранен. Другими словами, на грани жизни и смерти. До нас в таком состоянии ещё может дойти отголосок призыва из этого мира, ибо души наши в это время находятся на окраине Чертогов Мандоса. Что же происходит с людьми после смерти, и где находятся их фэа на границе жизни и смерти, не известно даже Мудрым. Но я уже исцелял людей, давным-давно, и не мог своими силами врачевания вытащить только тех, кто был действительно тяжело ранен. Что с ней, — Эллот посмотрел на девушку с нескрываемым изумлением, на грани паники, — я не знаю. — Но сделать что-то нужно, — твёрдо заявил второй юноша, подходя к девушке с другой стороны постели. — Что мы можем сделать? Что это может быть? — Скорее всего, это сгусток Тьмы, которым через порезы заразил её Глаулун. Но я лишь предполагаю. Нужно обезвредить раны, видишь, как их края загибаются кверху? Никогда такого не видел… Товарищ врачевателя напряжённо наблюдал за ним. Эллот пораскинул мыслями, и, как ни в чём не бывало, достал из кожаной перевязи на бёдрах лёгкий узкий клинок гондолинской работы, а затем направился к камину. — Что… что ты делаешь? — нахмурился светловолосый. — Нужно разжечь камин, — невозмутимо ответил лекарь. — Зачем? — не унимался собеседник, чуя неладное. — Говорю же, нужно обезвредить раны. — Ты с ума сошёл? — вспыхнул юноша, выбивая из руки лекаря клинок. — Ещё больше хочешь её изуродовать? Ей теперь с этими шрамами жить, так ещё и ожоги прибавятся? — Жить? — не выдержал Эллот, вплотную приближаясь к принцу. — А ты так уверен, что она выживет? А если нет? Тогда тебе уже будет не так важно, изуродованы были бы её руки или нет, её просто не будет! Мне-то, конечно, всё равно, но тебе, я вижу… — Есть и другие способы обезвредить раны, — прерывая ненужные сейчас разговоры о своих намерениях, вкрадчиво произнёс светловолосый. — Облепиха, медуница, толкачик. Твои силы, в конце концов! Ещё есть надежда, не делай поспешных решений, которые тебе кажутся наиболее лёгкими. Поразмыслив пару мгновений, лекарь шумно вздохнул и, понурив голову, сдался. Зашелестели привязанные к камину девушкой растения, ступка наполнилась разнотравьем, а баночки настоек и масел открылись, источая благовоние. Промыв раны девушки проточной водой и покрыв их тонким слоем мази, целитель медленно приговаривал слова, стараясь вложить в них всю свою благодать, затем, растерев сбор трав, заменил им папоротниковидное болеутоляющее, наложенное его товарищем на раны. Под белыми руками Эллота предплечья девушки вдруг стали светиться сферическим молочным светом. Чем дольше заклинал целитель, тем дальше распространялся свет, выше, к надплечьям, шее, расползся по груди, подобно медленно набегающей медовой волне моря. С замиранием сердца юноша ждал, что произойдёт. Глаза его не отрывались от её опущенных век, и острый эльфийский взор наконец заметил долгожданные изменения. Глубоко вдохнув, девушка приоткрыла мокрые от жара веки, однако глаза её тут же закатились — она провалилась в глубокий, но спокойный сон. Посидев над девушкой в полном забытие час, Эллоту удалось изгнать из её тела неизвестное, чужеродное нечто, что упорно не хотело покидать её и мутило сознание девушки, то и дело норовя утянуть прочь из этого мира, затащить глубоко по ту сторону существования. Когда эта неведомая лекарю ранее битва была, наконец, выиграна, он открыл глаза и устало выпрямился. В следующее мгновение от прохода в дом в комнате легла тень. Всегда чуткие представители своего народа, юноши тут же обернулись ко входу и в удивлении замерли. — Руан? — поражённо спросил целитель. Огромный чёрный пёс, не церемонясь, прошёл в дом с видом полноправного хозяина. Пока мужчины смотрели на него, не отводя взглядов, он подошёл с другой стороны кровати к девушке, понюхал её, словно проверяя состояние здоровья, и спокойно уселся, смотря прямо на её лицо. — Так, ну что-то уже запредельно невразумительное, — вновь подал голос Эллот, облокачиваясь на стул. — Какие ещё будут сюрпризы, meldir? Ты и это знал? — Нет… — приглядываясь к псу, прошептал светловолосый. — Честное слово тебе говорю, я никогда не видел, чтобы он здесь находился. — Что здесь забыл вожак королевской стаи? Он явно не по нашему следу шёл — это просто незачем. — Ну, теперь понятно, где он стал пропадать последний месяц. Вольный потомок своего великого предка, нам ли ему указывать? — улыбнувшись, сказал юноша. В вышине леса впервые за много дней светило полуденное солнце, однако, совсем не припекало. Река весело журчала, падая перекатами вниз по течению, и быстрый лосось иногда радостно выпрыгивал из потока, отбрасывая солнечные зайчики своей персиковой местами чешуёй. — Что будешь делать? — поинтересовался светловолосый юноша, протягивая другу чарку воды. Тот осушил её в одно мгновение и твёрдо сказал: — Допытываться у тебя, что здесь происходит. — У тебя сегодня обход, так что встретиться получится только после заката. Ты можешь идти, я догоню. — Cunn… — начал было Эллот, но юноша внимательно посмотрел на него. — Спасибо, друг. Всё что нужно, ты узнаешь позже. Я в вечном долгу у тебя. — Я… хотел сказать, что, возможно, благодаря тому, что она испытала на себе эльфийскую магию, девушка сможет заговорить. Я видел такое однажды. И хотя он хотел сказать совсем не это, целитель бросил на спящую девушку и своего друга взгляд, полный безысходности, а затем лениво махнул рукой в прощальном жесте и бесшумно скользнул через дверной проём в лес. Сев рядом с кроватью девушки, оставшийся гость внимательно осмотрел спасённую. Мышцы на лице её расслабились, и сердце стучало редко, но правильно. Жар утихал, а раны на руках перестали кровить. Сейчас он мог рассмотреть её получше, чего нельзя было сделать раньше. Смотря на усеянную голубыми прожилками красноватую шею, юноша задумался над тем, что сказал его друг. Когда она очнётся и, вполне возможно, начнёт говорить, то что делать ему? Как ему помочь ей, и вообще уместна ли будет эта помощь с его стороны? Это её жизнь, и он, по сути, вообще не должен был в неё вмешиваться. Всё произошло само собой: он переступил черту, сам того не заметив, и теперь обратной дороги не было. Для него не было. Она же даже не знает о его существовании. В тот момент, когда он увидел её на лесной тропе на севере леса, его обуяло любопытство, ибо встречавшаяся отрядам его народа единственная женщина, что осмеливалась заходить в лес и собирать в нём целебные травы, неожиданно обзавелась ученицей. Девушка казалась самой обычной на вид ровно до того момента, пока не стала идти по тропе к берегам реки. Эта радость и непонятное счастье, исходящее от неё в то время, как она шла босиком по тропе, было в новинку гостю. Ибо единственным безмятежным уголком в этом лесу была хижина Беорна (хотя и она не находилась именно в лесу) и Лесное королевство. Все остальные акры леса кишели пауками и злобными тварями, против которых никакого средства не было, никакого спасения, — только бесполезное истребление для того, чтобы через пару дней их полчища стали распространяться с новой силой. Она же чувствовала себя здесь как дома. Открытая мишень, как на ладони видная среди трав и далеко росших между собой деревьев. Глупость, не так ли? Однако юноша лишь неотрывно следил, не спеша осуждать незнакомку за ребячество. Дни летели, и в какой-то из них гость заметил, как над кронами деревьев поднимается дым. Прихватив с собой меч и лук, он закрепил два дополнительных копьеобразных клинка к перевязи на лопатках и ушёл в разведку. К счастью дурные ожидания не оправдались: вместо осмелевших орков, чужаков или другой напасти, дым оказался топящейся печью старого дома, в котором тридцать лет назад жил ученик Беорна. А теперь в нём жила она. Девушка оказалась ближе. Это ли не знак? Теперь юноша понимал, что в нужный момент он должен был помочь и спасти её. Возможно, именно поэтому предчувствие и не давало ему покоя, тянуло к ней. А возможно, и не только поэтому. Губы девушки еле заметно зашевелились, а пушистые светлые брови вдруг опять нахмурились. Юноша уже почувствовал панику, что подступала к горлу, когда еле слышный шёпот заставил и Руана, и незнакомца поражённо замереть. — Let me sail… — неразборчиво промямлила девушка, дрожа веками. — Let me sail… — слова казались просьбой, отчаянной просьбой, суть которой юноша никак не мог понять. Слова были на неизвестном ему языке. — Let the Orinoco flow… Orinoco… Уши Руана встали дыбом, и он, не веря им, вновь принюхался к девушке. Юноша чувствовал себя не менее удивлённым, поэтому не смог сдержать улыбки. — Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, — уверенно заговорил он, вновь убирая с уже не горящего лба девушки спутавшиеся волосы. Юноша не мог перестать улыбаться, и позволил себе ненадолго задержать ладонь на щеке приходящей в норму девушки. Выпрямившись и схватив колчан и лук, он бодро сказал псу: — Оставляю её на тебя. Буду к ночи. Пёс проводил знакомого ему эльфа внимательным и строгим взглядом, подозревая того в том, что он имел дело к получению девушкой ран. Получению очередных дней беспамятства.***
Голова девушки буквально раскалывалась на части. Открыть глаза оказалось настолько тяжело, что она застонала. Полуденный рассеянный свет, прикрытый облаками, отбрасывал неверный голубоватый оттенок на всё вокруг. В камине привычно трещали поленья, и голова девушки запульсировала с огнём в одном ритме. Открыв глаза, она едва различала предметы, и водяная завеса смазывала всё в одну кашу. Девушка хотела протереть глаза руками, как вдруг ощутила, что те полностью неподъёмны. Руки были словно налиты свинцом, и ни одна мышца не отвечала указаниям хозяйки. В девушке стала нарастать паника. Воспоминания болезненной пульсацией отозвались в висках, заставив вскрикнуть. Лес, ночь, порванная нить и белое чудовище. Как она смогла добраться до дома? Что с её руками?.. Пока она прокручивала в памяти эти события, то пыталась хотя бы пошевелить пальцами. К счастью, это далеко не сразу, но удалось. Она бежала… Да, бежала через лес, а потом упала. Кто-то тащил её, и на этом воспоминания обрываются. Вспомнился дичайший страх перед самим воплощением ужаса. Его гнилостные когти и дыхание. Как ей удалось сбежать? Она ведь пыталась, но тогда он настиг её. К рукам постепенно возвращалась если не сила, то едва заметная возможность ими управлять. Наконец, девушка смогла приподняться на кровати, при этом не опираясь для помощи руками. На бёдра, укрытые тонким одеялом, упала белая повязка со лба, которую она до этого момента даже не чувствовала. Компресс был едва влажным. Взгляд девушки сразу же обратился на руки, и её жутко замутило. Вкруговую со всех сторон бледных рук от локтей были длинные рваные полосы от когтей. Края были воспалёнными и красными, а поверх ран скопилась бело-жёлтая жидкость отвратительной наружности. Слёзы подступили к глазам, и вовсе не из-за боли. Душу терзало непонимание: за что? Что такого она сделала для этого существа? Уже не скрывая от самой себя чувств, девушка в волю разрыдалась. Все чувства смешались, и она даже толком не понимала, отчего плачет. Столько всего накопилось, и понимание того, что эти шрамы вечно будут уродовать руки и постоянно напоминать о страхе, заставляли чувствовать себя настолько ничтожной, что самой становилось отвратительно. И ведь ничего с этим не сделаешь. Это останется навсегда. Порывисто выдохнув, она вытерла плечом мокрые щёки от слёз. Тут же, повернув голову к окну у кровати, она заметила своего всегда молчаливого друга. Астальд смотрел на неё так же спокойно и мудро, ожидая, когда девушка его заметит. Сквозь слёзы та улыбнулась и причмокнула, кивая на одеяло. Пёс медленно встал и размеренно прошёл к кровати. Бросив взгляд на помятую от трёхдневного сна девушку, он легко запрыгнул на одеяло — кровать ощутимо прогнулась под весом гиганта — и спокойно улёгся смоляным клубком в ногах девушки, облегчённо выдыхая. «Хоть что-то остаётся прежним», — подумала девушка и вновь погрузилась в сон, ощущая приятную тяжесть у ног, дающую ощущение безопасности. На следующее утро она твёрдо решила встать и начать хоть какую-то работу. Загадка по поводу того, кто же привёл её в чувство и не дал умереть от загноившихся ран, так и осталась неразгаданной. Она размышляла, кто же это, потому что понимала, что если бы это была Аделин, или любой другой член семьи, — то он совершенно точно остался бы с девушкой и не отлучался надолго. Однако с самого утра, как только девушка проснулась, до полудня никто так и не появился. Хмурясь, девушка не могла не удивляться этому. Повязка на её лбу вчера совершенно точно была влажной, значит этот кто-то как минимум позавчера вечером был у неё в доме. Если это не кто-то из её знакомых, то кто? А если это кто-то из тех, кого она считала своей семьёй, то почему он так и не появился ни вчера, когда она впервые открыла глаза, ни сегодня днём? Значит ли это, что если это был кто-то из семьи, то с ним непременно что-то случилось? Иных причин таким обстоятельствам она найти не могла. Более того, у погреба и на кухонном столе были уставлены тюки и корзины со свежими овощами и фруктами, странными хлебцами и… одной бутылочкой вина. Брови девушки насмешливо взлетели вверх. Это было уже за гранью её понимания. Посредством рычага, опираясь на него всем телом, ей удалось открыть погреб, в котором тоже были готовые блюда из одних овощей. Становилось всё интереснее. Чтобы вернуть своему телу жизнь и наконец встряхнуться, девушка замыслила интересную идею. Аккуратно, чтобы не сильно напрягать связки рук, она пальцами выдавила жидкого мыла на пол и достала из одного серванта две щётки для мытья пола. Причём не самые обычные. Щётки надевались заместо ботинок и вместо подошвы имели высокий жёсткий ворс. Весело хохоча, девушка кружила по взмыленным полам комнат, заставляя Астальда в непонимании запрыгнуть в кресло. Праздник жизни продолжался недолго, после чего девушка старательно выпнула всё мыло на порог дома и, окунув ноги с щётками в ведро воды, прошлась второй раз по комнатам. Кожа на руках, иногда расходясь, приносила ощутимый дискомфорт, но девушка старательно пыталась этого не замечать, наслаждаясь лёгким прохладным ветром на крылечке дома. Ноги приятно гудели от своеобразных догонялок. Сегодняшнее небо было достаточно облачным. Тепло едва ощущалось, и белые кучевые гиганты часто закрывали собою солнце, погружая мир в тень. Из крон деревьев часто выпархивали новорождённые птенцы ласточек, учась летать. Девушка с радостью обнаружила, что под крышей дома, у самого левого угла перил, на широких сосновых балках расположилось гнездо этих птиц. Была самая середина лета этого года. Когда девушка перевела взгляд в сторону леса, улыбка с её лица тут же пропала. Пред огромной раскидистой елью стояла девушка. Такая низенькая и хрупкая, на фоне чернеющей чащи леса она выглядела жутко. Дыхание хозяйки дома сразу же сбилось, а в груди похолодело. На том конце поляны на неё смотрела та самая незнакомка с дня солнцестояния. Воспоминания пронзили сознание. Огненные сполохи костра и пьянящее разум дорвинианское вино. Танец под бубны и флейты гостей-менестрелей. И магические глаза незнакомки, чьи слова доносились до её сознания, заставляя вспоминать то, что давно было забыто. Ноги едва не подгибаются, когда зловещая гостья со смоляными волосами в одно мгновение оказывается у самого порога дома. Девушка делает шаг назад, ударяясь в закрытую дверь дома. — Ну что ты, дитя, не бойся меня! — заливистым молодым голосом говорит незнакомка, резведя пустые руки перед собой. — Я пришла к тебе в час, когда ты так ждала меня. Я пришла к тебе с добром. Непонимающе девушка уставилась на гостью. Лик той был тёмен и загадочен. Длинное чёрное платье в пол с открытым плечом и расшитым алыми огненными камнями поясом сидело на хозяйке великолепно. Странно, но хотя образ загадочной девушки и был мрачен, глаза её излучали хитрое лукавство без капли злости. Хозяйка дома поражённо ахнула. В одно мгновение глазá незнакомки напротив блеснули и загорелись огнём, в самом прямом смысле. Радужка её полыхала переливами огня; текла, словно лава, окрашиваясь то в кроваво-багряный, то в ярко алый. «Что ты?..», — поражённо пронеслось в голове девушки, и она сама не заметила, как сделала пару шагов навстречу гостье. — Я — огонь, дитя. Иди за мной, я покажу тебе ту правду, которой ты так жаждешь. Я не враг тебе. Через чащу, всё дальше от дома девушка шла со спокойным сердцем. Кусты и травы на пути шедшей впереди неё незнакомки расступались и сворачивались, как если бы их бросили в костёр. Темнота от одежд её заполоняла всё вокруг, однако девушку это совершенно не страшило. Пришло время в очередной раз довериться своей судьбе, которая делала новый поворот. — Имя мне — Наурэль, Огненная звезда, и добро пожаловать в мой дом, дорогая гостья. Голос вечно юной девушки словно прокатился по огромному звучному залу и та, отступив в сторону, повела рукой перед своей гостьей, показывая исполинские деревья, по жилам которых текла раскалённая лава. Золото крон струилось вверх роскошным потоком, а глаза хозяйки этих чертогов весело заблестели, наблюдая за окаменевшей девушкой. Огненные деревья обступали ледяное чёрное озеро, в котором не отражалось ничего. В воздухе парили искорки от тлеющих от внутреннего огня деревьев. Земля была устлана переливающейся багровым ковром травой. Через озеро был переброшен громадный витой мост, который оканчивался перед высоким и широким красным деревом, в котором были прорублены этажи, балконы, цветущие террасы и комнаты. Широкие ветви и их пушистые разветвлённые кроны служили уютными беседками, поросшими диким виноградом и цветущим плющом. В воздухе стоял еле слышимый запах костра, тепла и пьянящего благоухания цветов. Мимо девушки пролетела тлеющая алая искорка и, проследив за ней взглядом, девушка вновь посмотрела на незнакомку. Та из-под изящных чёрных бровей не отрывала от неё взгляда полыхающих глаз. — Чертоги Бароллаха*** приветствуют тебя, дитя. Следуй за мной. Хозяйка Огненных Чертогов предложила свой локоть девушке, проникновенно глядя ей в глаза. Любопытство искрилось в пламени её радужек, и её немая гостья с удовольствием легонько перекинула ладонь через предложенную руку. Кожа Наурэли оказалась обжигающе горячей, хоть и белоснежной снаружи. Страна огня лежала перед взором девушки, и новое путешествие началось для неё с первого шага на мост через Чёрное озеро. И огонь любопытства вновь зажёгся в ней так же легко, как горели полыхающие тополя, выросшие до самых звёзд.