***
Сгустившиеся сумерки затемняли лицо гостя, поросшее густой чёрной бородой. В свете факела лишь хитро горели два изумрудных глаза, да поблёскивали маленькие резные колечки в прядях волос и бороды. Старясь усмирить беснующегося пса, что нарезал круги вокруг широкой фигуры гнома, девушка пыталась обхватить его с боков, но тот всё не давался ей в руки, что-то подозрительно вынюхивая в пришельце. — Ну и занесло же тебя, госпожа лесник! Я еле дорогу нашёл! Идёшь, идёшь через эту непроглядную чернь, глазищи звериные на тебя со всех сторон поглядывают, словно душу корябят, то сова ухнет, то волк в полумиле завоет — у меня-то кровь стынет! А я пешком, без пони. Шёл сюда с десяти утра, думал, верно, не дойду, больно уж громко у меня поклажа бремчала, да животных разных многовато было. А ты здесь вовсе одна живёшь. Страшно небось? О… — гном резко замолк, без стеснения осматривая облачение девушки. Багровое с золотыми нитями платье искрилось в свете факела, и не удержавшись, Скаргрим провёл своей широкой ладонью по изгибу талии девушки, старательно себя уверив, что лишь ощупывает ткань. Девушка умело скрыла рвущийся из груди писк. — Занятная, очень занятная вещица. Не гномья и не эльфийская работа. Ну уж точно не людская? Девушка широко улыбнулась и отрицательно покачала головой, хитро стрельнув взглядом. Ей наконец удалось схватить Астальда за загривок, и теперь он напряжённо сидел подле неё, не сводя глаз с близстоящего гнома. Ночь наполнила поляну свежестью, а небо рассыпалось мириадами звёзд. Над головами спутников огромным скоплением мерцал Серп Валар. Шум реки за домом пробудил в гноме жажду, и он съехидничал, что хозяйка не пускает своего долгожданного гостя в дом. Направляясь к крыльцу, Скаргрим без устали болтал своим нечеловечески грузным, глубоким басом: — Знаешь, когда ты уехала, мне вдруг стало так грустно, даже сам не ожидал от себя такого. И заметь, это несмотря на то, что ты молчишь, как рыбка! — девушка ощутимо стукнула гнома по руке, и тот задиристо расхохотался. Маленькие украшения позвякивали, когда он тряс бородой. — Ладно, я ведь не всерьёз. Хочу тебя растормошить — страшно представить, что с тобой здесь творится: молодая женщина, одна, в какой-то глуши, одно зверьё рядом пасётся, даже заблудшей мертвецкой души не увидишь. Ты когда хоть смеялась последний раз, а? Спутница неловко улыбнулась и лишь подумала: «Знал бы ты, дружок, чего я тут успела насмотреться. Уж лучше бы мертвецы». С грохотом и лязгом Скаргрим поставил огромный мешок на пол гостиной. Астальд предупредительно зарычал на него, выбрав наблюдательный пункт у камина. В ответ на рычание гном грозно зыркнул на гиганта и недовольно бросил: — Откуда здесь взялась эта блоха-переросток? Пёс оскалил зубы, и девушка, нахмурившись, шикнула на него. Тот недовольно улёгся, вперив взгляд в гнома, который уже вовсю раскладывал мешок. Пол усеялся самыми различными предметами, которые только можно представить: пара тугих верёвок, два длинных клинка с удобными обтянутыми кожей рукоятями, огромный чугунный чан, а в нём — рыболовные крючки с блёснами, закопчённое оленье мясо в туеске, два алебадровых томагавка — поменьше и побольше, странная склянка с багровой жидкостью, не внушавшей никакого доверия, и ещё куча разных полезных и не очень вещиц. — Принёс сюда всё для рыбалки — завтра будем опустошать эту хилую речушку, — с азартом потёр ладони Скаргрим. Девушка подкинула в камин поленьев, разлила по двум плошкам овощную похлёбку из кастрюли, нарезала доброго пшеничного хлеба, из ниоткуда появившегося у неё в доме после дней беспамятства, пододвинула кресла ближе к огню и поставила ужин на низенький столик меж ними. Всё это она успела проделать, пока гном гремел вынимаемой из мешка поклажей и что-то бормотал себе под нос. Когда всё было выложено, хмурящийся Скаргрим поднялся с пола и посмотрел на ожидающую его хозяйку. Тут же хитрая улыбка украсила его губы. — Вот оно как, да! Ты времени даром не теряла. А я вот, что за дивную вещицу принёс. Гном взял большую склянку, что уже стояла на отдалённой полке у камина, а затем весёлой походкой прошёл через комнату и бухнулся в кресло, доставая из-за пазухи два широких серебряных кубка. — Сейчас мы с тобой будем пробовать огненный эль! Девушка воодушевления гостя не разделила. Она со страхом припоминала свой захмелевший рассудок, когда в гостях в шатре гнома пила обычное эльфийское вино. Было страшно даже подумать, что из себя может представлять жидкость под названием «огненный эль». — Да не бойся ты так! — хохотнул Скаргрим, смотря в бледнеющее лицо девушки. — Я тебя спаивать не собираюсь. Просто хочу, чтобы ты хотя бы на сутки расслабилась. Принимая из мозолистых тёплых рук полный элем кубок, она бросила на гнома удивлённый взгляд. — Ага, я останусь у тебя до завтрашнего вечера, если ты, конечно, не против. Но отказаться от такой компании, как статный, в самом расцвете сил гном, знающий кучу легенд и преданий — было бы просто кощунством с твоей стороны! Девушка беззвучно рассмеялась, не сводя сияющих глаз с огромной фигуры гнома. Блики огня добавляли краски его и так разгорячившимся щекам. Взгляд Скаргрима на мгновение изменился и стал более серьёзным и осознанным. Он быстро пробежался по девушке глазами, словно раздумывая, что сейчас в её голове, и всё ли у неё было хорошо все эти недели. Но тут же на место серьёзного мужчины вернулся лукавый друг, звонко хлопнувший себя по бёдрам. — Но что же это такое, мы снова отвлекаемся от главного! Ты ещё не пригубила эля. Советую тебе не нюхать его, а сразу пить, да так, чтобы рот был полным, поняла? Это тебе не хиленькое эльфийское пойло, а ядрёный гномий эль. Хотя, должен признаться, дорвинианское, что мы распивали у меня в шатре, очень даже неплохое… Эй, не выплёвывать! Даже не думай! Глаза девушки налились слезами, а лицо стало краснее, чем панцирь морского краба, и гном соскочил со своего кресла, присаживаясь на коленки перед девушкой. Та отчаянно махала руками на лицо, открыв рот. Слёзы струились из покрасневших глаз, а лёгкие, захлёбываясь, не справлялись с огнём, бушевавшим в гортани и пищеводе. Глоток огненного эля был сделан достойно — по всем рекомендациям Скаргрима, — оттого, едва не теряя сознание, девушка держалась руками за плечи гнома, что старательно обдувал её лицо. Когда приступ прошёл, гость, сдерживая улыбку, серьёзно обратился к девушке и подал ей руку: — О, смелая человеческая дева, позволь пожать тебе руку: вероятно, ты первая из людских жён за всю историю существования народа гномов была удостоена попробовать Кровь Махала, или в просторечии — огненный эль! Стойко и без единого писка ты выдержала напор и жгучесть этого напитка, который не каждый дерзнёт вкусить! Поздравляю. Откашлявшись, девушка пожала руку гному, шутливо наклоняясь вперёд в поклоне. Горечь и жжение внутри она запила гречневым молоком, стоя у столешницы на кухне, а затем услышала грузный бас из соседней комнаты: — Слушай, красавица, а что это у тебя за дела с лихолесскими остроухими? Хозяйка едва не подавилась, допивая чарку молока, и быстро вышла в проём гостиной. Гном с интересом рассматривал кусок хлеба, держа плошку с похлёбкой на одном колене, а затем посмотрел на девушку. Та хмурилась. — Этот хлеб пекут эльфы. У людей такая пшеница не растёт — они делают хлеб из ржи и овса. Может расскажешь, как так получилось? Девушка сглотнула. Взгляд друга стал не злым, но изучающим и внимательным. Таким серьёзным она его ещё никогда не видела. Ей оставалось лишь кусать губы и лихорадочно размышлять: можно ли рассказать ему то, что происходило здесь все эти дни? Нападение странного существа, которого Наурэль назвала Белым Зверем, спасение девушки безызвестным, её восстановление, появление в доме чужих вещей и пищи, знакомство с Наурэлью, всё, что с девушкой происходило у той в чертогах, и, наконец, странная фраза Огненной Владычицы, которую девушка не могла выбросить из головы с самого возвращения домой: «Когда о тебе узнали и стали присматривать за тобой здесь, в лесу, стало ясно, что скоро они начнут задаваться вопросом, так же, как задаются вопросами твои люди из пригорья.» Кто стал присматривать? Для чего и зачем «им» это? Почему они так и не навестили её? И не они ли выходили её в то время, пока девушка бороздила пространства бессознательного? Молчание длилось бесконечно, как думала она. Но гном оставался серьёзен и спокоен, давая своему другу время на размышление. И тогда девушка решилась. Сжимая кулаки, она с грацией дикой кошки быстро достала с полок свитки, словари и перо с чернильницей. Девушка разложила это всё на столике и уселась на пол, открывая гостю пространство для обзора того, о чём она будет писать. На изложение рассказа потребовались два мучительных часа, с постоянными согласованиями со словарями вестрона. Гном нетерпеливо расхаживал по гостиной, периодически что-то рассматривая и переставляя на другие места. От старания и желания как можно подробнее всё описать у девушки стала пухнуть голова, а горящий румянец жёг щёки и лоб. Заметив это, гном раскрыл входную дверь, впуская в дом холодящую свежесть ночного инея на траве у дома. Наконец девушка выпрямилась и призывно помахала Скаргриму. Тот широким бравым шагом преодолел расстояние между ними и хотел было взять аккуратные свитки со столика, когда девушка оборонительно прикрыла их руками. Гном непонимающе посмотрел на неё. Тогда девушка усадила его в кресло и сделала жест руками, говорящий о размеренном вдохе и выдохе. Пожав плечами, гном сделал то, что просила девушка, а затем порывисто задышал. Хозяйка дома вытянула к нему свои руки, показывая предплечья, опоясанные длинными иссиня-фиолетовыми шрамами. Сердце гулко стучало у самого горла, пока гном, метая молнии глазами, бережно рассматривал её руки со всех сторон. Не проронив ни одного слова и ругательства, он плотно сжимал челюсти, и, когда закончил осмотр, стал искать взгляд девушки. Глаза той бегали по всему дому: почему-то ей было стыдно перед гномом, чьи сильные руки крепко держали её, не давая шанса избежать разговора. Скаргрим переложил руки девушки в свою широкую ладонь, а второй взял её подбородок и заставил посмотреть в глаза. — Кто? Убью. Голос его стал угрожающе тихим, грудным. Девушка отрицательно покачала головой и кивнула в сторону свитков. Гном погрузился в чтение. Выражение его лица менялось каждую минуту, пока он вновь наворачивал круги по гостиной и не отрывался от бегло написанных предложений. Девушка, как могла, изложила всё самое важное и удивительное, что ей пришлось пройти здесь, в лесу. Она рассказала об уцепившемся за повозкой Астальде и его жизни подле неё, о нападении в лесу и провалах в памяти, о пробуждении в своей комнате с повязками на руках и с полным погребом утвари. Лишь о Наурэли она решила умолчать: ещё чего доброго, подумает, что она совсем тронулась умом в уходящем бреду лихорадки. — Что ж… что ж… — стал приговаривать Скаргрим, складывая листы пополам. Недоумевая, он обшарил весь дом, рассматривая вещи неизвестного происхождения, которые девушка держала на том же столе, куда они были выставлены. — Утварь самая обычная, я тебя уверяю. Но этот хлеб… Знаешь, они, видимо не особо высокого о тебе мнения, — я про твои познания в их традициях, — или совершенно не воспринимают тебя в качестве недоброжелателя, потому что заявить более красноречиво, что помощь пришла от эльфов, можно было бы только написав для этого записку. Слишком просто, слишком однозначно, понимаешь? А насчёт того существа не бойся — я изловлю эту тварь завтра же ночью. Девушка отчаянно схватилась за рукав гнома, со страхом глядя в его глаза. Скаргрим слегка смутился, но тут же взял себя в руки. — Так, женщина, на меня твои уловки не подействуют. Он тебя там чуть не выпотрошил, а ты хочешь это просто так оставить. Ты вообще тут как не свихнулась, скажи мне? Почему не пришла в поселение? Ты же понимаешь, что оставаться более здесь нельзя. Здравый рассудок давно уже говорил ей об этом. И всё же она отчаянно не желала покидать этот дом. Ведь в нём были не только плохие воспоминания. Здесь она приютила пса, проводила долгие тёплые часы за любимыми занятиями, хлопотала и обустраивала всё на свой лад, обживала окрестности. Какое-то подсознательное чутьё не давало ей сбежать. Словно тонкая невидимая нить соединила её с этим местом. К тому же, девушка грела надежду на то, что таинственные спасители и помощники однажды вновь придут сюда или хотя бы мельком появятся. Крепко держа руку гнома, девушка с грустью глядела на него. Большие глаза лани, словно пытались донести до друга всю скорбь и несчастье, которые постигли бы её, покинь она этот дом. Дом. Это место стало её домом. С каждым корешком дерева, кусочком тропы, обхоженной ею. С каждой книгой и каждым пучком целебной травы, у каждого из которых было здесь своё место. Гном тяжело вздохнул, свободной ладонью проводя по лицу. — Ну и что прикажешь с тобой делать? Своими ногами не уйдёшь отсюда, да? Сумасшедшая. Скаргрим спутал волосы девушки на макушке своей лапой, и у неё тут же отлегло. Всё наладится. В тишине двое друзей отужинали, после чего гость задымил трубкой, по особому дозволению девушки. Они молча смотрели на огонь, каждый витая с собственных мыслях. Девушка тихо наклонилась вперёд и вывела что-то на оранжевом в свете огня свитке. Гном с интересом следил за ней. Вскоре листок оказался на его коленях и гласил: «Расскажи мне об эльфах». Выпустив кольцо сизого дыма, Скаргрим откинул голову назад, прикрывая глаза. Девушка, не отрываясь, внимательно следила за его реакцией. — Эльфы… — тихо проговорил он. — Прежде всего, нужно сказать о них то, что беспокоит мой народ уже не одну тысячу лет. Если бы ты увидела кого-то из них, то в сердцах бы подивилась: «Святые силы! Да есть ли среди этих жеманных красавиц хоть один мужчина, способный держать в руке меч, а не ясеневую дудочку?», — девушка заулыбалась и снова стукнула гнома, пока тот смеялся. Как это обычно бывало, гном тут же стал серьёзен. — А если серьёзно, то, в общем, они ребята неплохие. У всех народов бывали времена смуты и упадка, и они не исключение. За всю историю нашего мира только единожды эльфы отказались вмешаться: это было двести пятьдесят лет назад. Когда Смауг Золотой напал на королевство Эребор, что в Одинокой Горе, за северными пустошами. Эльфийский король, оставивший гномов, и поныне правит здесь, в Лихолесье. Мой народ тогда затаил страшную обиду на них: и без того натянутые отношения между эльфами и гномами и вовсе пресеклись. Но всё решилось семьдесят шесть лет назад — была великая битва, заставившая эльфов, людей и гномов вновь встать на одну сторону против врага, о котором тогда безрассудно забыли. Сейчас отношения наши наладились, и почти никто уже не держит обид на прошлое. Эльфы, в основном, спокойные и честолюбивые. Так же, как мы, стоят горой за свой народ и тех, кого любят. Если с людьми нам найти общий язык и завязать узы дружбы нелегко, то у эльфов так повелось: их история с людьми сплелась гораздо более тесно, несмотря на то, что люди пришли в наш мир последними, и до их появления эльфы и гномы успели хорошо подружиться. Но то были тёмные времена для эльдар и народов Махала, так что не будем о плохом. Эльфы живут очень долго, бесконечно, если их не убивает меч или горе; они хранят мудрость и историю всех эпох Средиземья; зачастую они слишком добры и мягкотелы, в противовес гномам, которые чаще более суровы и жёстки. Но сравнивать нас — уже заведомо неверное дело, ведь мы совершенно разные. Если бы ты увидела кого-то из них вживую, уверяю, ты бы сразу же поняла, что это эльф. Один роковой глоток огненного эля подкатил к голове и щекам. Девушка почувствовала, что вся комната плывёт, а её тянет в сон. Тело отчаянно желало отдыха, но душа отказывалась откликаться на это. Хотелось забыться. Просто порадоваться, что живёшь, что мертвецки захмелела, и что рядом есть такой прекрасный друг, как Скаргрим. С трудом поднявшись из кресла, которое вдруг стало непомерно большим и глубоким, словно расщелина обрыва, девушка решила проветрить голову на свежем воздухе. Был самый тёмный ночной час лета. Птицы, предвкушая скорый рассвет, несмело напевали, боясь разрушить эту хрупкую глубокую лесную тишину. То там, то здесь в чаще леса редко подавали голос одинокие жаворонки и соловьи. Воздух наполнился влажной свежестью, трава, укрытая ночным инеем, холодно поблёскивала в жемчужном свете нарастающей луны в её первой четверти. Девушка на пару с гномом вышли подышать на веранду. Астальд неустанно сопровождал свою хозяйку огромной чёрной тенью. Облокотившись о перила, они молча смотрели, как темнеет по ту сторону поляны лес. Молочный туман у его кромки редел, открывая взору кусты орешника. Девушка поймала себя на мысли, что завтра нужно будет собрать его плоды — в конце июля свежие, чуть недозревшие, с ярким молочным привкусом. Она глубоко вдохнула в лёгкие ночной воздух, и сладостно потянувшись, подумала: «Как хорошо». Затуманенный хмелем рассудок не сразу осознал перемену поведения гнома. Тот дёрнулся и, едва не выронив из рук трубку, посмотрел на девушку, пока та с закрытыми глазами подставляла лицо ветру, поддувавшему из-за дома со стороны шумящей реки. — Что ты сейчас сказала? — тихо спросил он. Девушка пожала плечами, не до конца понимая, что имеет в виду друг. — Ты сейчас что-то произнесла, очень тихо. А ну, повтори. Скаргрим выжидающе глядел на неё, не скрывая восторженного любопытства. Постепенно мысли заходили ходуном в голове, и девушка, истинно сомневаясь, призадумалась. Она помнила проскользнувшую в голове фразу, но не верила, что могла сказать это в слух. Желая помочь своему другу, гном подошёл к ней и с видом наставника развернул к себе. — Ну-ка, скажи какой-нибудь звук. К примеру, «О-о». Девушка прочистила горло и случайно выпустила из горла лёгкий хрип. Хмурясь, она не оставляла попытки, пока саднящие связки не выдали в слух тихо: — О-о. Хозяйка дома в испуге дёрнулась, хватаясь за горло. Гном весь встрепенулся и обхватил девушку за талию, пару раз покружив вокруг. — Хо! Ну ничего себе! Да ты идёшь на поправку! Какой у тебя голосок детский, оказывается. Девушка беззвучно рассмеялась. Следующие часы прошли в звуковых упражнениях от Скаргрима. За это время девушка научилась выговаривать гласные звуки, что отдавалось мышечным напряжением в связках. Согласные, однако, не давались ни в какую. Рассвет нежно окрасил небо за лесом в сиреневые и персиковые тона. Мягкая облачная поволока, переливающаяся серебром, пришла с утренним ветром с запада. На траве поблёскивали росинки, и лес ожил разномастными звуками пения птиц и жужжания пчёл. Предутренние часы за рассказами и легендами гостящего гнома пролетели быстро. Кружки были наполнены ароматным чаем с шиповником, собранными девушкой в лесу. Скаргрим говорил много и буквально не умолкал, счастливый за своего исцеляющегося друга. Он рассказывал о войнах и временах мира, о знаменитых деяниях и историях. Выветрившийся утренней свежестью хмель позволял девушке на чистую голову рисовать в воображении всё, о чём рассказывал гость. Словно живые, пред ней предстали вечно юные эльфы, закованные в броню гномы и люди — все с выражением силы и отваги на лицах. Далёкие равнины и пустоши, цепи гор и буйные скалистые обрывы рек во всех красках описывались Скаргримом. Всё это он видел собственными глазами. Почти все бывалые торговцы с Синих гор обошли по широким трактам всё северное Средиземье: от острых пиков Эред Митрин, до южного устья Андуина под нагорьями Гондора. — А однажды я видел море, — пронзив густую тишину, промолвил гном. — Нежно-оранжевое в утренних лучах, оно всегда колышется молочными волнами. Не знаю, почему мой народ боится его. Первых гномов, дошедших до его берегов, оно заставило обратиться в бегство. А мне там понравилось. Свежий солоноватый ветер дует с юго-запада, огибая Холмы Тарноста. Я не решился зайти в море — всё-таки, незнакомая стихия, — но на берегу посидел, любуясь недалёкими замшелыми берегами острова Толфаласа. Девушка, словно заворожённая, слушала о море. Что-то знакомое всплыло в памяти: словно она видела себя в белой ладье, что несёт её к туманным розовым берегам Заморья. Наверное, это было добрым сном, вспомнившимся сейчас так ярко. Помолчав, гном изучающе посмотрел на девушку. — Так, что же, ты подумала? Та, чуть хмурясь, вопросительно на него посмотрела. — О том, чтобы уйти со мной. Ты обещала подумать. — К горлу девушки подступил ком. А ведь и вправду, она же хотела отправиться со Скаргримом. — Лето закончится, и я отправлюсь дальше — к Эсгароту и Дейлу. В Эреборе мы остановимся примерно ко дню Дурина, и там перезимуем, если осень рано сбросит свои права, а как только станет тепло — в апреле или начале мая, — двинемся к Железным Холмам через пустоши. Возможно дойдём до земель Рун, если торговые дела там стали более благоприятными, чем в прошлые годы. Девушка молчала. Сердце её хоть сейчас готово было отправиться в путь. Однако стоило ещё обдумать это. Странное, ёмкое чувство или предчувствие, говорило ей остаться. Неразгаданные загадки оставались свежи, и здесь, в этом лесу, у неё была возможность подобраться к ним ближе. Она не надеялась на Огненную Владычицу, нет, та ясно дала понять, что её роль в этой истории окончена, но здесь же были Эледвиг и Миривен, Аделин, таинственные лесные помощники, которых нужно было хотя бы поблагодарить за спасение. Здесь у неё есть возможность всё узнать. Девушка не сомневалась в том, что если отправится в дорогу приключений, то всё остальное поблекнет на их фоне, и вопросы будут отодвигаться всё дальше на задний план перед кипящей жизнью настоящего. Скаргрим не знал обо всём этом и даже не догадывался, что девушка могла появиться в том поселении из ниоткуда. Поэтому и вопросов не задавал, ведь ему всё казалось проще, чем было на самом деле. Видя разрывающееся выражение лица друга и её застывшую фигуру, он почесал затылок, виновато на неё глядя. — Ладно, забудь. Это сейчас не на повестке дня. Остальные торговцы всё равно уже ушли, и мне не трудно задержаться до середины августа. Но скажи, если сейчас отбросить всё лишнее и попытаться заглянуть в будущее — то ты могла бы сказать скорее да, или нет? Закусив губу, девушка окинула взглядом дом. Струны души её заходили ходуном. Храбрость наполнила до краёв, и она, наконец, несмело улыбнулась и положительно кивнула. — Вот это я понимаю! — вскричал Скаргрим, довольно пригладив бороду. — Хорошо, я не буду давить, но помни о том, что ты почти готова. Любые дела здесь можно спокойно решить — не навсегда же ты покидаешь этот дом. Девушка слабо усмехнулась. День был полон забот. Гном натаскал воды в дом, скосил высокую траву на опушке, что уже становилась похожей на поле в южных степях, нарубил в дом дров и поставил в реке рыболовную сеть. Девушка надрывала живот от смеха, наблюдая за тем, как гном старался сначала с одного берега установить длинную сеть, пару раз падая в камыши, а затем переплывал бурный поток реки к другому берегу, чтобы воткнуть другую палку с сетью там. Второй её конец он обмотал о валун и предусмотрительно перекинул через реку на другой берег, прежде чем к нему плыть. По словам гнома, к вечеру девушка должна будет готовиться к знатному улову речного лосося. Хотя Скаргрим во многом и помог по хозяйству, девушка почти не сидела на месте. Собрав по утру молодые, в зелёной кожице, орехи, она старательно их перебрала и растолкала в салат. После ночных гуляний дом был приведён в порядочный вид, а огненная настойка надолго убрана в яму. Пока гном копошился с сетью, девушка сходила вверх по течению реки, где стояла её собственная ловушка. К сожалению, пойманная рыба за дни беспамятства была либо склёвана чайками, либо беспросветно протухла. Очистив сеть, девушка с грустью оставила неудавшийся улов на берегу, дабы не пускать гниль в воды реки. Раколовная морда порадовала её больше. Два здоровенных зелёно-чёрных рака видимо ещё вчера вечером угодили в неё, и девушка с гордостью продемонстрировала установку другу. Тот утвердительно оттопырил вверх большой палец, а затем нырнул в воды реки. Когда уха из раков была готова, друзья прервались на обед. Гном вытащил откуда-то средних размеров лютню и тронул струны инструмента. Тоненькие нити не поддавались большим мозолистым пальцам Скаргрима, зато, периодически отвлекаясь на похлёбку с хлебом, он научил девушку, как правильно держать инструмент и зажимать аккорды. К вечеру она уже умела бренчать незатейливые мелодии, и прежде, чем отправиться на снятие рыболовной сети, гном взял с девушки слово, что при следующей их встрече она споёт ему песню, играя на этой самой лютне. Девушка без промедления согласилась, выдав пару звуков смеха. Тихо присвистывая, Скаргрим вернулся через час. Поставив к ногам девушки холщовый мешок с подпрыгивающим вверх розовочешуйчатым лососем, мужчина грозно прогремел: — Бойся меня, лесная глушь! Девушка засмеялась и подёргала гнома за руку, призывая успокоиться. Вечером, когда обе сети и морда сушились на куче сухарника, девушка впервые сама развела костёр. Место выбрали прямо у реки, чтобы близкая влага не надолго оставила сожжённый участок травы голым. Скаргрим рассказывал хитрости разведения огня, после чего девушка, с большими усилиями, смогла его развести. «Всегда пригодится», — довольно говорил гном, потирая ладони. Рыбой занялся гость девушки и старательно отгонял её подальше, не давая приблизиться к готовке и отказаваясь принять женскую помощь. — Мясом занимается мужчина, запомни! Не женская это стихия. Ей оставалось лишь сидеть и наслаждаться вечером, старательно катая в голове полные сомнений мысли. Ужин удался на славу. Скаргрим открыл ту самую одинокую бутылку дорвинианского вина и расхваливал изумительное сочетание свежевыловленной жареной рыбы с овощами и фруктовым вином. Девушку же гном отчитал за то, что она отказалась присоединиться к распитию напитка. Вчерашний хмель она вспоминала, внутренне холодея, а про себя съехидничала над гномом насчёт того, что свою жгучую настойку он тактично не пьёт. — Идём, — гремя пустым кубком о стол, воодушевлённо сказал Скаргрим, — ночная рыбалка — самое удовольствие, уж поверь. Девушка хотела было воспротивиться — всё же, целый мешок лосося у неё в яме едва ли значительно опустел за сегодняшний ужин, — однако гном не принимал возражений. — Пойдём. Не пожалеешь. Заняться всё равно нечем, тем более, — зря я все эти снасти тащил что-ли? В камышах, оказывается, водились не только раки, как думала раньше девушка. Днём гном соорудил наспех две простецкие ракитовые удочки с натянутой вдоль бечёвкой и крючком с блесной на конце. Вскоре девушка выловила пару небольших медлительных карпов. Рыбалка действительно расслабляла, а за тихим басистым говором гнома время летело незаметно и плавно. Когда очередная рыбка, трепыхаясь, оказалась на берегу, и девушка неспешно стала выуживать из неё крючок, гном, параллельно с ловлей рыбы попыхивавший трубкой, словно невзначай спросил: — А ты, значится, не знаешь вообще, что творится в поселении? Девушка медленно покачала головой, внутренне напрягаясь, и стала нанизывать на крючок наживу. Она обратила взор на гнома и вопросительно протянула: «М-м?» — Да черти что там происходит. От дождей и холода почти весь урожай погиб, и жители отчаянно просят своих торговцев, чтобы те с переговорами направились в Лесное королевство и попросили у тех помощи. Немногим эта идея понравилась, что тут говорить. До Рохана три месяца пешим ходом и никто даже не надеется на помощь оттуда. Семья твоя покамест держится, ты не переживай, но с духом той деревушки что-то неладное. Понимаешь… — гном запнулся и мельком бросил взгляд на помрачневшую девушку, что замерла у кромки реки, — просто многие считают, что в этом виновата ты. Резко натянулась удочка, стремительно уходя в воду, и витавшая в своих тревожных мыслях девушка выпустила её из рук, порывисто дыша. Тихо прищёлкнув языком, гном оставил своё занятие и подошёл к ней, кладя руку на плечо и чуть его растирая. — Я не верю в эти бредни, — уверенно продолжил он, — и ты не поддавайся на такие обвинения. Твоё появление как и исчезновение показались некоторым весьма странным делом, но твоей семье ничего не угрожает, не бойся. Никто не посмеет их в чём-то упрекнуть. Просто люди ищут повода, чтобы обвинить кого-то в своих несчастьях, вот и всё. Под конец речи гнома девушка уткнулась ему в грудь, слушая громкое сильное биение сердца. Дружеских объятий ей не хватало всё это время, и она поняла это только сейчас, когда сильные руки обнимали со спины и давали чувство защищённости. Она могла бы так простоять вечно, — окружённая со всех сторон теплом и поддержкой, — но дальний непонятный звук привлёк её внимание. Девушка чуть отстранилась, с тревогой смотря на гнома. — Что такое? — недоумённо спросил он, всё ещё держа девушку за плечи. Та показала ему пальцем в ту сторону, откуда донёсся звук, и гном нахмурился. Когда отдалённое громыхание в глубине леса вновь донеслось до их слуха, Скаргрим уверенно вытащил небольшую секиру из-за пояса. — Оставайся тут, а лучше иди в дом. Как только фигура Скаргрима стала удаляться и растворяться в темноте, девушка приподняла подол платья и вытащила из набедренных ножен гномий клинок, после чего она тихой тенью двинулась следом. По лесному тракту громыхал топот копыт, и, прежде чем всадники показались из-за нависавших веток елей, девушка облегчённо вздохнула. Мирго вынырнул из расщелины кустов первее, чем другой конь. Статный мужчина, седлавший его, не останавливаясь проскакал через всю поляну и не заметил гнома и девушку. В это мгновение с дороги вылетел второй наездник, который сразу же заметил две фигуры на скошенной траве поляны и молниеносно переправил поводья Сэндо в их сторону. Миривен с растрёпанными от скачки волосами тут же с грацией наездницы Рохана спрыгнула с коня и в два шага подошла к опешившей девушке, сразу же заключая её в объятия. Девушка тут же обхватила женщину руками и вдохнула её аромат. Конь Эледвига остановился рядом с ними. — Я не спрашиваю, что ты здесь делаешь, лишь потому, что ты её друг и сейчас нет времени на выяснение отношений, — сталь в голосе мужчины была адресована, видимо, гному, потому что как только девушка отстранилась от взволнованной и молчаливой Миривен, её тут же заключил в медвежьи объятия глава семейства. — Здравствуй, — тепло проговорил он. Когда всадники перевели дух, то сразу столкнулись с беспокойным выражением лица девушки, в нетерпении топтавшейся на месте. — Илендор не появлялся у тебя? — проводя по волосам, спросила Миривен. Девушка уверенно покачала головой, и тут же от людей послышались два обречённых вздоха. — Мы не можем найти его с заката солнца. Он не вернулся из кузен. Эледвиг ходил кругами и чесал затылок, беспокойно оглядываясь, а Миривен не сводила взгляда с девушки. — Куда он мог деться? — Я тоже не понимаю. Никто на заставе не видел, чтобы он покидал поселение, — повторил известную информацию мужчина. — Ну значит он как-то обошёл её. Взять хотя бы выходы, по которым Аделин добирается до северо-западных карьеров перед лесом! — Занятно. Давайте все присядем и потолкуем, что же всё-таки произошло, — подал голос Скаргрим, убирая секиру за пояс. — Пока мы тут толкуем, с ним может что-то случиться! — не унималась Миривен. — Сейчас ночь. Даже если вы захотите продолжить поиски, то скорее заблудитесь в этом лесу и в темноте не увидите ни следов, ни тропинок. Скакали несколько часов, да ещё и в ночи, поэтому лучше вам правда отдохнуть, и на рассвете со свежей головой и планом мы продолжим поиски все вместе. Люди смахнули с лица пот и рассеянно кивнули. Вся компания направилась в дом в тишине, слушая назойливый стрекот кузнечиков.По душам
2 августа 2020 г. в 23:51
Нежное голубое небо проглядывало из-за широких хитросплетений ветвей дубов. Ветер приносил из леса свежие запахи земляники и цветущего папоротника. Между растениями была еле заметна развилка двух троп, уводящая в густые заросли леса. Рядом с тропами копошились лесные эльфы. Наступил сезон черники, земляники, малины и ежевики — из всего этого разнообразия лучшие виноделы Лихолесья будут вываривать уникальные по вкусовым качествам вина, распиваемые лесными эльфами в своих кругах.
Двое мужчин сидели в белой, поросшей виноградом и плющом беседке. Из неё было хорошо видно занятие простого эльфийского народа: собиратели часто смеялись — и тогда казалось, словно вся природа вторит их радости, — маленьких детей учили аккуратно собирать небольшие хрупкие ягоды так, чтобы не раздавить их в ладони и не помять. По мере удаления этой компании от беседки звонкие голоса их затихали. Постепенно вокруг двух мужчин остались лишь голоса ветров и шелест листьев, а также звучание лёгких колокольчиков, привязанных ко входу в беседку. Перезвон нежных хрустальных сосулек помогал настроиться на разговор, к тому же лишние свидетели отдалились достаточно для того, чтобы собеседникам можно было спокойно общаться, не опасаясь быть случайно услышанными. Это было отчасти излишне, ибо среди эльфов не водилось чрезмерного любопытства — так уж повелось, — однако вопрос был не из лёгких, так что предосторожность двух товарищей была оправдана.
Светловолосый мужчина встал со скамьи и подошёл к двум столбам, держащим своды беседки у входа. Колокольчики тихо звенели над его плетёными косами, а сам их обладатель прикрыл глаза, подбирая слова. Сложив руки на груди, темноволосый спутник критически осматривал его фигуру в проёме беседки, и всё же молчал, понимая, что разговор будет нелёгким. Особенно для его друга.
Плюнув на желание составить стройную тираду, светловолосый эльф тяжело выдохнул и медленно, словно сомневаясь в правильности мыслей, заговорил:
— Я не знаю, как это произошло, Эллот. И впервые за всю мою жизнь не понимаю себя. Я запутался.
Немного помолчав, Эллот размеренным тоном проговорил:
— Так расскажи мне свои печали, и, возможно, я помогу тебе выпутаться. Пока ты молчишь, мне остаётся только думать и додумывать. Сам понимаешь, что ничего хорошего от этого никогда ждать не стоит.
Юноше было буквально физически тяжело об этом рассказывать. В горле пересохло, и язык всё никак не мог выговорить признание. Эльда понимал, что действия его выходят за рамки дозволенного, но ничего не мог, да и не хотел менять. Также он понимал, что его друг догадывается об этом, и избегать разговора — означало ещё сильнее погрязнуть в собственном одиночестве и муках совести.
— Ты, наверное, осуждаешь меня за мои действия. Я понимаю. Но этому всему есть объяснение.
— Нет, я тебя не осуждаю, — спокойно ответил Эллот, теребя листок винограда с видом снисходительного учителя. Светловолосый оставался серьёзен. — Ты всё сделал правильно: помог девушке сохранить жизнь, охранял её и выхаживал. Ради её же здоровья посвятил меня в эту историю. Но, ради великих Владык, открой мне свои истинные намерения, ибо если о твоей связи со смертной узнает кто-то другой, то плохо будет нам всем вместе, и, вполне возможно, даже ей.
— То, что об этом не должны узнать третьи лица — это верно. Я не могу так рисковать ею, — на этих словах юноши, сказанных словно самому себе, Эллот поражённо приподнял брови. — Поэтому я доверяю тебе, друг.
Взгляд его хрустальных глаз обратился на невозмутимого лекаря.
— Meldir, я чувствую, что-то надвигается. Что-то плохое, — зашептал светловолосый, внимательно вглядываясь в лес. — И не могу допустить, чтобы это что-то коснулось её. Я чувствую, что должен быть рядом с ней.
— Но почему? Почему ты так думаешь? С какого момента ты решил, что обязан чем-то этой девчонке? Она тебя даже не знает, не видела ни разу.
Эллоту требовались все внутренние силы, чтобы не выдавать нервного напряжения, граничащего с бешенством. Он не понимал, и это злило.
— С того самого момента, как увидел её. Тогда и понял. Если бы меня не было рядом, Глаулун не оставил бы её в живых.
— Друг, — понизил голос лекарь, пристально вглядываясь в фигуру юноши. Тот обратил на него внимательный спокойный взор. — Ты чуть ли ни голыми руками убил тварь, которую не могли изловить тридцать лет. Один. Против него. Ты понимаешь это? Что было у тебя в мыслях тогда, что ты бросился на него без чьей-либо помощи почти без шансов на победу?
Юноша не ответил. Молчание гулко наполняло беседку, и ветер гулял широкими потоками, освежая атмосферу между эльдар.
Темноволосый эльф уже не ждал ответа, когда прозвучал твёрдый голос его друга:
— Мы оба всё понимаем, Эллот. И даже если это будет сто раз запрещено, никакая сила не заставит меня отвернуться от неё.
Эллот прикрыл глаза, стараясь поддерживать спокойное дыхание. Пара минут прошла в тишине, и оба эльфа обдумывали этот короткий разговор.
— Чёрт! — не сдержав негодования, вскричал лекарь, рывком поднимаясь со скамьи.
Эллот наворачивал круги по беседке и отчаянно хмурился. Его друг в очень опасном положении. Если связь, возникшая между эльфом и этой девушкой, укрепится, если она узнает о нём и станет относиться к нему так же, как он к ней, — жизнь обоих будет в смертельной опасности. Эллот не хотел допустить этого, не хотел, чтобы его друг подвергал себя такому риску, и в то же время… был за него рад. Чувство это было настолько глубинным, мимолётным и отчаянным, что эльф сам себе не хотел в нём признаваться. Его светловолосый друг испытывал что-то сильное и могучее, такое яркое и всеобъемлющее, что лекарь ощущал волнение его души. Фэа его подрагивала и в периоды особой задумчивости светловолосого эльда начинала пульсировать в такт биению разгорячённого сердца. Эллот всё понимал. Поэтому, сделав пару кругов по беседке, он подошёл к другу со спины и положил ему на плечо руку.
— Будем караулить по дням. Сегодня после обхода я загляну к ней. Тебе нужен отдых.
Светловолосый чуть склонил голову вбок и легко улыбнулся на реплику целителя. Мысли его неслись через гущу древ и солнечных полян, туда, где в маленьком доме живёт она. Девушка, судьба которой странным образом тесно переплелась с его судьбой.