На ледяном троне

      Проект делаться не хотел от слова совсем. Ладрейн угрюмо вздохнула, почесала кончик носа и снова уткнулась в задание, стараясь вникнуть в суть. Из всех областей, с которыми у нее были проблемы, самая большая была с английским языком – мало того, что этот язык был наиболее распространенным в этом мире, так еще и в Академии Юуэй изучался на углубленном уровне. Ладрейн была умной, но не гением, и изучить за минимальный промежуток времени с нуля язык, который она до этого и знать не знала, было несколько проблематично.       Все эти времена, артикли, страдательные залоги, условные предложения, косвенная речь, фразовые глаголы и идиомы просто сводили ее с ума. Ее мозг отказывался воспринимать подаваемую информацию на должном уровне, и высокая успеваемость Ладрейн в итоге сильно снижалась из-за низких оценок по английскому языку. Время от времени ей везло и даже удавалось выйти с урока с наименьшими потерями, но чаще всего Ладрейн прилетало по орехи за лень и отсутствие трудолюбия во славу изучения иностранного языка.       Это ей-то прилетало за отсутствие трудолюбия! Ей, в свою бытность Архимагом знавшей одиннадцать языков!       Но не могла же она сказать: «Я свободно говорю и пишу на нескольких вымышленных языках, не надо считать меня полнейшей бездарностью». В таком случае ее сочли бы не за бездарность, а за малость поехавшую крышей ученицу, да только такие проблемы Ладрейн не были нужны.       Одноклассники делились на группы самостоятельно – суть задания заключалась в том, чтобы проанализировать статью по нескольким пунктам и после с этой статьей выступить, презентуя ее перед всем классом. Для Ладрейн любая статья являлась набором букв, складывающихся в непонятные иностранные слова, следовательно, она была поражающим воображение балластом, который не различал слова weather и whether [1]. На данный момент ее максимумом были треклятый Present Simple, который она заучила с горем пополам, и сравнительные степени прилагательных – в остальных же случаях Ладрейн проседала конкретно.       Неудивительно, что никто не хотел брать ее к себе в группу, даже вездесущие Оокава и Каваками, чаще всего обитающие недалеко от Ладрейн и считающиеся вроде как ее друзьями. Исходя из того факта, что оценка ставилась за групповую работу в целом, а не индивидуально, факт наличия в команде человека, вообще не разбирающегося в теме, означал добровольно уйти на дно и пролежать там все время совместного задания, а после получить низкую оценку. Собственно, поэтому Ладрейн смирилась с неизбежным незачетом за задание и уже прикидывала, как можно раздобыть денег для того, чтобы оплатить себе курсы или хотя бы найти человека, способного ей помочь, потому что, исходя из имеющихся на руках фактов, жить в этом мире без владения проклятым английским было практически невозможно, особенно про-герою.       Ладрейн не могла винить своих одногруппников – никто не хотел состоять с ней, слабым звеном, в одной команде, – а потому дала от ворот поворот и умнице-старосте Широми-чан, жаждавшей блага для всех и каждого, и стесняшке Хошино-чан, случайно заметившей ее взгляд в никуда после объявления задания. Ладрейн могла бы прижать кого-то к ногтю – например, Фукудо-куна, которому она помогала с математикой на прошлой неделе, или Саито-чан, которой она недавно поддалась на спарринге, – но она не хотела никого топить, поэтому тоскливо молчала и ждала дня Х, когда ее в очередной раз будут чихвостить.       И вот сейчас Ладрейн сидела в библиотеке и старательно корпела над работой, обложившись несколькими учебниками и словарями, чтобы в дальнейшем иметь возможность доказать преподавателю, что она, вообще-то, работала не покладая рук. Вот она, Рей Игараши, сколько всего переделала, сколько времени потратила на то, чтобы самостоятельно разобраться с проблемой – вот и начало разбора статьи, ну разве не прелесть?       «Не прелесть», – мрачно думала Ладрейн, забивая в переводчик очередное заковыристое слово и барабаня пальцами по столу в ожидании того момента, когда же ее мозг окончательно закипит, выдаст ошибку и откажется дальше работать. Возможно, имел бы смысл попросить о помощи родителей этого тела, но Ладрейн не могла заставить себя обратиться к тем, чей дочерью она стала не по их и не по своей воле. Несмотря на то, что прошел уже солидный промежуток времени после ее становления Рей, она по-прежнему страдала из-за этого – не могла принять тот факт, что она заняла чужое место. Это осознание не давало ей спать ночами, творило самые ужасные кошмары и моментально опускало настроение на самую нижнюю планку, каким бы хорошим оно ни было до этого.       Ладрейн помотала головой, отгоняя ненужные мысли, и снова уставилась тупым взглядом в учебник. Из открытого окна потянуло прохладным ветром, и она поморщилась, съеживаясь на стуле – как бы она ни была привычна ко льду, лишний холод никогда не был ей нужен, однако встать и закрыть окно Ладрейн не могла, иначе бы она растеряла все остальное тепло. Она вздохнула, поплотнее укуталась в шерстяную шаль, поправила шарф на шее и снова упрямо уставилась в учебник, стараясь сосредоточиться на дурном Present Continuous.       Ладрейн не знала, сколько времени прошло с того момента, как она углубилась в самообучение, просто в один момент она оторвалась от конспекта и с силой потерла глаза. Послышались негромкие шаги, и Ладрейн скривилась – она специально выбрала самый укромный уголок в библиотеке и вовсе не хотела, чтобы ее уединение кто-то нарушал, поэтому уже была готова холодно отваживать вторженца, но вместо этого замерла, когда за ее спиной повеяло ощутимым жаром.       Несложно было догадаться, кто решил ее навестить.       Ладрейн запрокинула голову назад и уставилась в лицо Тодороки, тут же посмотревшего на нее в ответ. Он моргнул и чуть нахмурился – это было привычной его эмоцией, – а после негромко поинтересовался:       – Зачем ты так далеко спряталась? Ты хотела, чтобы тебя вообще никто не нашел?       – Конечно, – лаконично ответила Ладрейн и тут же добавила: – Я никому не мешаю, и никто не мешает мне. Все честно.       Тодороки окинул нечитаемым взглядом все хаотичное разнообразие учебников и конспектов на столе и после снова посмотрел на Ладрейн с какой-то долей жалости.       – И вовсе не надо меня жалеть, – спокойно произнесла она и дернула плечом, а после опустила голову вниз и схватилась за ручку, лежащую перед ней. – Если ты пришел меня отвлекать, Тодороки-кун, то лучше не нужно. У меня и без тебя проблем хватает.       – О-ох! Простите! Я опоздал! – произнес кто-то задыхающимся голосом, и Ладрейн удивленно обернулась, встречаясь взглядом с Тошинори. Она изумленно вскинула одну бровь и выжидающе уставилась на замершего равнодушным памятником самому себе Тодороки, затем прищурилась и вкрадчиво спросила:       – И как это понимать?       – Мы работаем в команде, – любезно ответил ей Тодороки, усаживаясь на стул слева от нее, и разложил на столе свои письменные принадлежности.       Ладрейн знала, что Тодороки и Тошинори были дружны – она часто видела их вместе на парной работе, а также во время перерывов и в столовой, – но причина, по которой они решили вдруг взять и докопаться до нее, ей все еще была неясна.       – Я вас поздравляю, – спокойно ответила Ладрейн и постучала наконечником ручки о тетрадь. – Я рада, что вы работаете вместе, но я первая заняла это место, так что будьте добры, найдите себе другое.       – Ты ей не сказал? – Тошинори удивленно уставился на Тодороки и покачал головой. – Я думал, она знает…       – Игараши, ты работаешь с нами в команде, – произнес Тодороки, и Ладрейн изумленно вскинула брови. – Теперь она знает, доволен?       – Энджи-кун, – вздохнул Тошинори, усаживаясь напротив. – Оповещать людей надо заранее, а не постфактум. Ты же сам предложил, так почему?..       – Сейчас не об этом, – хмуро перебил друга Тодороки.       – А мое мнение вы не хотели узнать? – ледяным тоном осведомилась Ладрейн, которая не любила, когда ее желания игнорировались самым наглым образом.       – Зачем? – спросил Тодороки, и Ладрейн напряглась, сверкая взглядом из-под нахмуренных бровей; если бы она сейчас видела себя со стороны, то знала бы, что в ее карих глазах появились золотистые блики – отголосок ее прошлого. – Ты бы сразу отказалась из-за каких-то своих надуманных причин, которые и яйца выеденного не стоят.       – Я не хочу, чтобы у кого-либо были проблемы из-за меня. И должной я тоже быть никому не хочу, – отрезала Ладрейн и сильнее сжала руку в кулак. – Мне не нужна ничья помощь.       – Тебя никто не спрашивает, – сурово отбрил Тодороки, и Ладрейн опасно прищурилась; ощутимо похолодало – так бывало, когда она злилась и хотела это показать особо непонятливым. – Мы поможем тебе вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Игараши, – произнес он неожиданно мягко, и Ладрейн замерла, не понимая этого перехода. – Рей-чан. Это нормально, полагаться на других. Это нормально, рассчитывать не только на себя. Это нормально, не только подавать руку помощи, но и принимать ее от других. Это то, что делают герои – не только отдают, но и принимают тоже. По-другому никак нельзя.       – Тодороки-кун, – ошарашенно произнесла Ладрейн, и холод схлынул, свертываясь обратно под ребра хозяйки. Она потерла виски и зажмурилась, а после вскинула на него взгляд, понимая, что все ее возможные аргументы были разбиты в пух и прах самой длинной речью, когда-либо услышанной от мрачного одноклассника. – Я… я не знаю. Не в моих правилах топить кого-то своим незнанием или неумением, и как я могу?..       – Вот так и можешь, – ответил Тошинори и пожал плечами, улыбаясь. – Мы герои, пусть и только в перспективе, так как мы можем оставить того, кто нуждается в нашей помощи? – он переглянулся с Тодороки, а после они оба выжидающе уставились на Ладрейн. Девушка оторопела от такого внимания, но быстро взяла себя в руки и сурово сказала:       – Ладно, вы меня убедили, – Ладрейн потерла болящий висок и вздохнула, поочередно оглядывая обоих парней, а после сварливо добавила: – Если из-за меня вы получите плохую оценку, то меня чур не винить.       – Да кому нужны эти оценки, Игараши? – резко произнес Тодороки, посмотрев на нее как на полнейшую идиотку, и под этим взглядом Ладрейн почему-то стало стыдно. – Ты же такая умная, неужели ты все еще не поняла?       Ладрейн не любила чувствовать себя дурой, а потому отвернулась к своим конспектам и насупилась, сделав вид, что внимательно вчитывается в написанное. Послышались смешки обоих парней, которые она проигнорировала.       – Игараши, – позвал ее Тодороки, и она раздраженно вскинула голову, чтобы сказать однокласснику пару ласковых… и тут же получила легкий щелчок по носу.       Ладрейн замерла, быстро-быстро заморгала, силясь осознать, что только что произошло, и непонимающе посмотрела сначала на Тошинори, потом на Тодороки. Одноклассники ухмыльнулись абсолютно идентично, заставив Ладрейн фыркнуть от негодования.       – Вырастешь такой же большой, как и мы, поймешь, – весело сказал Тошинори, и Ладрейн кинула на него свирепый взгляд.       – Хватит болтать, надо работать, – негромко произнес Тодороки, и работа действительно закипела: они распределили обязанности, выяснили пробелы Ладрейн в знании английского языка и приступили к делу.       Пока Ладрейн просматривала свой учебник на предмет решения поставленной перед ней задачи, сидящий слева Тодороки осторожно пихнул ее локтем. Она вскинула на одноклассника взгляд и встретилась со спокойными ярко-голубыми глазами.       – Ответ куда проще, чем ты думаешь, – тихо сказал он и – Ладрейн была готова поклясться! – слабо улыбнулся, а после снова обратил свое внимание на статью, которую держал в руках. Еще некоторое время Ладрейн смотрела на спокойное лицо парня, обдумывая его слова, но затем тоже вернулась к тому, чем занималась изначально.       От окна больше не дуло – широкоплечий Тодороки, сильный огненный стихийник, загородил ее, вечную мерзлячку, от ветра своим телом и жаром.