***
Наше «собрание» началось только после того, как все, по настоянию Лидии, плотно поели и сидели, осоловевшие и медленно моргающие. — Так, — я стряхнул с себя дрёму и повёл плечами, — собрание группы заговорщиков объявляю открытым. На повестке дня единственный вопрос: на хера нам понадобились переговоры на Высоком Хротгаре. — Все, как по команде, уставились на меня. А я молчал, не зная, с чего начать. Тут, под пристальными взглядами друзей, пришедшая в голову идея показалась глупой, нелепой и какой-то… детской. — Ну? — первым не выдержал кот. — Лид, ты его перекормила. — Ребят, — я почесал в затылке и шумно выдохнул, — я хочу убить Ульфрика. А более удачного случая, нежели переговоры на Высоком Хротгаре, нам не представится. Кстати, Эленвен тоже можно будет… того… ликвидировать, короче. Воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь тихим завыванием ветра, доносящимся с улицы. Карджо почесал нос, вытащил трубку и закурил. — Это плохая идея, — сообщил он, выпуская дым красивыми, ровными колечками. — Почему? — насупился я. — Вот смотри, — Карджо серьёзно посмотрел на меня. — Во-первых, мы подставим Седобородых. Конкретно подставим. Именно они будут выступать гарантами того, что всё пройдёт мирно, именно на их плечи ляжет ответственность за произошедшее. Дедов и так не особенно любят, а, если переговоры закончатся бойней, они станут изгоями. Хорошо, если станут… Да и ты, как Довакин, окажешься в очень неудобной ситуации. — Да и насрать, — я махнул рукой, — переживу. Главное — остановить войну, а что там обо мне подумают… — Нет, — Дженасса поджала губы, встала и начала расхаживать по залу. — Так нельзя. Нельзя убить одного из лидеров расы и надеяться, что это сойдёт с рук только потому, что ты Драконорождённый. — Х-м-м, — я задумался. — Можно специально нарваться. Ну, спровоцировать Ульфрика на нападение, а потом воспользоваться «Безжалостной силой». Или «Огненным дыханием». Типа, извините, не рассчитал, не хотел, виноват, каюсь. — Нет, — повторила данмерка, — нельзя. Прости, Влад, ты хороший мужик, добрый, весёлый, компанейский, отличный лекарь, тебя действительно волнует судьба Скайрима, на тебя можно положиться… — я густо покраснел и опустил глаза в пол, — но в политике ты полный ноль. Тебе проще всех убить, не задумываясь о последствиях, а расхлёбывать заваренную тобой кашу придётся нордам. — Объясни, — нахмурился я. — Только не обижайся, — Джен, кажется, немного смутилась. — Да я не обижаюсь, я просто хочу понять. Хочу понять ход ваших мыслей и логику, хочу понять, почему вижу ситуацию по-другому, — мне действительно было не обидно, а любопытно. — Хорошо, — кивнула данмерка, — постараюсь объяснить. Первую причину тебе уже обрисовал Карджо. Даже если мы больше никогда не увидимся с Седобородыми, всё равно это не повод подставлять людей, которые тебе доверяют и делятся секретами. Вторая причина банальна до невозможности: если ты сейчас убьёшь Ульфрика, то для Братьев Бури он станет героем. Мучеником. И начнётся, не без помощи наших талморских «друзей», конечно, второй виток междоусобной бойни. То, что происходит сейчас, покажется детской дракой. Буревестника трогать нельзя, по крайней мере, пока. — Я тяжело вздохнул. Ну не учили меня всем этим политическим реверансам, мне проще дать по ебалу, нежели заниматься словоблудием. — Эленвен убивать тем более нельзя… Имперская армия пока не в состоянии на равных сражаться с Талмором, а смерть посла от руки Довакина — отличный повод к войне. И тогда всё то унижение, через которое сейчас проходит Скайрим, окажется напрасным. — Блядь, как всё сложно, — пробормотал я. — Ничего сложного, — улыбнулась данмерка, — просто есть ситуации, которые невозможно разрулить при помощи мата и мордобоя. Иногда нужно проявить дальновидность и терпение. — И что делать? — озадачился я. — Ждать, — пожала плечами Дженасса. — Ждать удобного момента. — Сидеть на жопе ровно? — возмутился я. — Можно предпринять кое-какие действия, но очень осторожно. — И что ты предлагаешь? — Давайте начнём с попытки подорвать авторитет Ульфрика, — предложила Джен. — А поподробнее? — заинтересовался я. — Мы знаем, — начала данмерка, — что Буревестник является спящим агентом Талмора. Ключевые слова здесь — «агент Талмора». Норды очень сильно «любят» высоких эльфов, так что попробовать стоит. Ещё я бы поговорила с Балгруфом, неплохо было бы поставить его во главе Братьев Бури. Работа долгая и кропотливая, и сперва нужно разобраться с Алдуином, но это важный шаг. И последнее: надо внушить нордам, что Империя им не враг. Жить в составе сильного государства намного лучше, чем сидеть в одиночку и баюкать мысль о собственной исключительности и независимости. Всё равно рано или поздно кто-нибудь, да сожрёт. — Я вспомнил Советский Союз и молча кивнул. — Враг у нордов один — Альдмерский Доминион. Именно талморцы унижают гордый народ Скайрима, именно они заставляют братьев, отцов и детей убивать друг друга. Именно высокие эльфы мастерски манипулируют сознанием и внушают вам, — Дженасса кивнула на притихших Лидию и Бьора, — ненависть к Империи. А ещё, — она хмыкнула, — хорошо было бы лично пообщаться с Титом Мидом. Но это так, мечты. — Может, и не мечты, — улыбнулся я, — может, и пообщаемся. Не сейчас, конечно, но варианты есть. — Надеюсь, без горы трупов? — нахмурилась наёмница. — Как получится, — беззаботно отозвался я. — До этого ещё дожить надо. Ладно, давайте подведём итог. Я так понимаю, что все, здесь присутствующие, согласны с Дженассой? — Карджо, Бьорлам и Лидия молча кивнули. — Аргументы приняты, план действий на ближайшие месяцы утверждён. — И что, ты даже не будешь настаивать на непременном убийстве Эленвен? — изумилась данмерка. — Не буду, — я покачал головой, — не мне спорить с… Телванни. Или Редоран? Бьорлам шумно выдохнул, а Карджо издал странный звук, похожий на восхищённый свист. — Телванни, — буркнула Джен и отвернулась. Бьор молча встал и протянул подруге верхнюю одежду. Данмерка послушно натянула куртку, и они с возницей, не говоря ни слова, вышли из зала. — Дурак ты, Влад, — Лидия укоризненно посмотрела на меня. — Сперва говоришь, потом думаешь. — Да, хуёво получилось, — согласился я. — Но кто же знал, что она не рассказала о своём происхождении человеку, которого любит? Что в этом такого-то? Ну, Телванни, ну, Великий дом… Джен от этого не перестанет быть нашей подругой, мы не выгоним её из отряда и не станем по-другому относиться. К чему эти тайны? Даже я рассказал вам о своём происхождении, а это, между прочим… о-го-го! — слова закончились, и я, чувствуя свою вину перед Дженассой, вытащил трубку и принялся набивать её курительной смесью. — Не казни себя, — проговорил кот, — никто не виноват в том, что Джен оказалась настолько скрытной. — А если они с Бьором разбегутся? — заволновался я. — Если разбегутся, — зафыркал Карджо, — это будет означать, что я совсем не разбираюсь в людях. И то, что наши лучшие друзья оказались самыми обычными… — он помедлил, — долбоёбами. Я грустно улыбнулся. Вот и каджит освоил русский мат, но почему это обстоятельство совсем не греет мне душу? Дженасса с Бьором вернулись минут через сорок. Они вошли в зал, разделись и сели поближе к очагу. Возница протянул подруге ладонь-лопату, и та, мечтательно улыбаясь, вложила в неё свою маленькую руку. — Карджо, а мы палатки с собой брали? — прошептал я коту в самое ухо. — Не-а, — ответил тот, — кто же знал, что понадобятся? — Придётся вам спать на улице, — захихикала Лидия. — Там холодно, — проворчал я, — так что забирай наших голубков в Вайтран. А мы тут с Карджо сами… как-нибудь. — Давайте все домой, — предложила супруга. — Нас пятеро, — возразил я, — вряд ли Бьор удержит столько отожравшихся тушек. — Пускай они идут сейчас, — хмыкнул Карджо, — а мы посидим, чаю попьём, поговорим… — Джен! — я виновато посмотрел на подругу. — Идите с Бьором в Вайтран, чего тут-то сидеть? А мы придём попозже, вы даже успеете порезвиться в баньке. Бьорлам с благодарностью посмотрел на меня, подхватил Дженассу на руки, и они скрылись в темноте коридора.***
Когда мы с Карджо и Лидией добрались-таки до Вайтрана, то увидели настолько идиллическую картину, что я чуть не разрыдался от умиления. Бьорлам и Дженасса сидели на кухне, пили чай… стоп, чай? Возница пьёт чай??? Вот это зрелище! В общем, они пили чай и, не отрываясь, смотрели друг на друга. — Джен… — привлёк я внимание данмерки, — прости, ляпнул, не подумав. — Ты тут не при чём, — Дженасса махнула рукой, — я сама виновата. Надо было вам раньше всё рассказать. — Мы тебя слушаем, — почти промурлыкал кот, но наёмница покачала головой. — Не сейчас. Расскажу, но позже. Обещаю. — Хорошо, — я пожал плечами, — нам не к спеху. — Врал, конечно, любопытство — страшная штука. — Кстати, Джен, хочу спросить… а не слишком ли неподъёмную ношу мы на себя взвалили? Мне кажется, что политические игры с Талмором — это не драугра прибить. Может, оставить это для тех, кто знает, умеет и разбирается? — Не ссы, Влад, — улыбнулась данмерка, — всё получится. — Я с сомнением покачал головой, и Дженасса посмотрела прямо мне в глаза. — А ты думаешь, как зарождаются восстания и перевороты? Именно так: сидят несколько недовольных, сперва обсуждают возможность изменений в теории, потом понимают, что схема должна сработать, начинают потихонечку привлекать других и воплощать свой план в жизнь… — Капля камень точит, — кивнул я. — Именно! — воскликнула Джен. — Мы видим, что происходит, понимаем, что нужно сделать… Так чего сидеть? Если идея стоящая и рабочая, она обязательно найдёт отклик в сердцах других. — Йоперный театр, — присвистнул я, — да ты прирождённая революционерка! Если бы дело происходило на Земле, я бы предположил, что у тебя несколько профильных высших образований. — У меня были хорошие учителя, — улыбнулась данмерка и прижалась к могучему плечу Бьорлама. Мы ещё немного посидели, наслаждаясь тишиной и покоем, а потом разбрелись по комнатам: Дженассе с Бьором, да и нам с Лидией было чем заняться.***
Утром мы не стали будить Дженассу и Бьорлама: решили дать примирившимся голубкам ещё немного побыть наедине друг с другом. В конце концов, Партурнакс ждал в гости только меня, а Карджо… Карджо выступал в качестве группы поддержки Довакина. Лидия накормила нас с котярой сытным завтраком, мы выкурили по трубочке и направились на второй этаж, к телепортационной руне. — Вы не злоупотребляйте Бьором, — хихикнула Лидия, пока каджит разминал руки… или лапы? Блин, никак не могу определиться. — А то повадились использовать его, как тягловую лошадь. — Ничего, не переломится, — пропыхтел Карджо, поднимая меня на руки. — Хотя… откормила ты, Лидия, своего супруга. Врал ушастый! Нагло врал! Мы ещё вчера решили, что, во-первых, Довакина нужно поберечь, а, во-вторых, кот поплотнее будет. Помускулистее. Что, впрочем, неудивительно: мечник не должен быть размазнёй. Мои же… к-х-м… мышцы оставляли желать лучшего. Нет, после попадания в Скайрим я окреп, подрос и возмужал, исчезли намечающийся животик и одышка, и таскание супруги не вызывало у меня желания немедленно упасть в обморок, но Карджо был сильнее. Мы уже не раз лицезрели его торс, внушающий уважение. Не ужас, как у Бьора, а именно уважение. — Не ёрзай, а то брошу, — предупредил кот, и я замер. Перенос прошёл благополучно, и вскоре мы уже сидели у очага в ожидании Седобородых. Арнгейр пришёл ровно в полдень. Он бесшумно пересёк зал, и я вздрогнул, когда рядом со мной материализовалась чья-то молчаливая фигура. — Идём, Довакин, — произнёс Седобородый. — Мы научим тебя Крику, который откроет путь к Партурнаксу, — он молча развернулся и направился к выходу. Я вскочил, нацепил куртку, взял варежки и маску и последовал за Арнгейром. Путь не занял много времени, и несколько минут спустя мы уже стояли на заднем дворе Высокого Хротгара. С чистого голубого неба мне в лицо ударил яркий свет, и я непроизвольно зажмурился. Потом приоткрыл глаза и осмотрелся. Погода была — загляденье. Сразу вспомнились строчки: «Мороз и солнце; день чудесный!». Эх, сейчас бы саночки, да с горочки… Угу… А потом друзья будут собирать меня по частям. Задрав голову повыше, я вгляделся в вершину Монавена. Там клубился плотный туман, и по спине непроизвольно побежали мурашки. Это не туман, это натуральная снежная буря, через которую мне сейчас придётся пробиваться, а подспорьем будет Крик. «Чистое небо». Ну, что же… Вот и проверим этот Ту’ум в действии. К Арнгейру присоединились ещё трое Седобородых, и они направились вглубь двора. Я поплёлся за ними. Мы прошли мимо ворот, где меня обучали «Стремительному рывку», потом миновали небольшую башенку и вышли к широкой лестнице, заканчивающейся каменной аркой. У подножия лестницы горел яркий костёр, и я сразу встал рядом с источником огня: день хоть и был солнечным, но температура, по ощущениям, опустилась градусов до сорока. Мороза, разумеется. Внешне всё было вполне пристойно, но каменная арка… Там бушевал буран: снег, подхватываемый сильным ветром, создавал небольшие, но смертоносные торнадо, я почти физически ощутил, как ледяное крошево впивается мне в лоб, и вздрогнул. Вообще-то зиму я люблю гораздо больше, нежели лето, но предпочитаю любить её, находясь дома, где всегда можно выпить чашку горячего чая, залезть в ванну или забраться под тёплое одеяло. Или, хотя бы, сидя в тёплом фургоне и слушая, как снаружи завывает ветер. Увы, ни фургона, ни ванны, ни одеяла у меня не было, только тёплая одежда и Крик. — Эти ворота ведут к Партурнаксу, — заговорил Арнгейр. — Я покажу, как их открыть. Он встал возле костра, и на каменных плитах, одна за другой, материализовались три руны, подчиняясь тихому, но пробирающему до мурашек Голосу Седобородого. Я послушно подошёл и впитал в себя Силу. Привычный уже порыв ветра превратился в ураган, на меня с любопытством посмотрели огромные глаза… Партурнакса, а в голове загрохотало. Лок! Ва! Кор! Я отшатнулся и потряс головой. — Мы открыли тебе знание «Чистого неба», — произнёс Арнгейр. — Это наш последний дар тебе, Довакин. Используй его мудро. Крик развеет туман, но только на время. Путь к Партурнаксу опасен, нелегко его пройти. Не останавливайся, сосредоточься на цели, и ты достигнешь вершины. — Спасибо, — искренне поблагодарил я Седобородых. Потом выдохнул и вступил на каменную лестницу. В арке клубился снежный туман, не позволявший разглядеть то, что скрывалось за ним, и я напряг голосовые связки. — Лок! Ва! Кор! — Крик получился на славу. Туман словно бы отшатнулся, замер в нерешительности, а потом исчез, и я увидел широкую тропу, занесённую снегом. Оглянулся, бросил последний взгляд на стоящих у подножия лестницы Седобородых и зашагал по ослепительно белой и ровной дорожке.***
Если честно, то я думал, что будет сложнее. В игре Кричать приходилось чуть ли не каждые пять метров, реальность же меня приятно порадовала: Ту’ум я использовал всего четыре раза. Перед тем, как начать движение, я немного почесал репу и призвал лорда дремору и волчью стаю. Друзей рядом не было, броню надеть я, конечно же, забыл… хорошо, что Лидия этого не увидела… поэтому призванные существа стали мне верными спутниками на пути к Партурнаксу. Дремора закинул огромный двуручный меч на плечо и встал рядом, глядя на меня равнодушным взглядом, а справа материализовались несколько волков… волчат. Блин, нужно активнее использовать это заклинание, ведь животинки-то могут оказаться неплохим подспорьем в том же Чёрном Пределе. Я дал команду волкам, и они тут же исчезли, об их присутствии мне напоминал лишь небольшой сгусток слегка подрагивающего марева. Сперва всё было очень даже пристойно. Мы неторопливо шли по широкой тропе, я время от времени поглядывал на расстилавшийся внизу Скайрим, затянутый тонкой пеленой облаков, рядом в инвизе бежали волчата, а впереди чинно вышагивал лорд дремора. Небольшой морозец игриво покусывал меня за открытые части лица, и я с удивлением понял, что немного ошибся в своих предположениях по поводу температуры воздуха. Или же свою роль играло отсутствие ветра? Не знаю. Всё изменилось, когда мы миновали небольшой подвесной мост, натянутый над очень глубокой пропастью. Я остановился в центре и, крепко держась за перила, посмотрел вниз. Там, на дне… если у этой пропасти вообще было дно… клубился плотный туман, который не позволял разглядеть детали. Неожиданно дремора напрягся, заорал: «Бой близок!» и рванул вперёд. Волчата, судя по всему, не отставали. Я внутренне собрался, приготовил «Испепеление», кастанул «Целительное прикосновение», которое сработает, если я вдруг получу небольшую травму, и двинулся за призванными существами. Но не успел. Дремора и волки справились без меня. Я с трудом различил на снегу небольшую дымящуюся лужицу и понял, что это было ледяное привидение. Забрал зуб, собрал эссенцию, и мы двинулись дальше. Потом был ледяной тролль, с которым мы разбирались все вместе, и ещё парочка привидений. Тропа извивалась, она огибала гору и поднималась всё выше и выше. Заблудиться было крайне сложно, так как везде стояли небольшие каменные пирамидки, возведённые, очевидно, Седобородыми. Именно они и указывали мне путь. А вот погода испортилась. Нет, снега не было, да и ветер, хоть и пытался продемонстрировать свою мощь, делал это как-то неохотно, зато температура заметно снизилась. Очевидно, Глотка Мира была совсем близко. Преодолев очередной небольшой подъём, я оказался на ровном плато, и именно в ту минуту услышал тихий Зов. Немного покрутив головой, я увидел Стену Слов. Она находилась метрах в тридцати от меня и была прилично разрушена. Видимо, именно поэтому Зов был не приказывающим, а, скорее, приглашающим. Я сделал шаг по направлению к цели, но тут сверху раздался грозный рёв. Сильный порыв ветра закружил ледяное крошево, и прямо напротив меня, рядом со стеной, окутанный морозом и блестящими снежинками, опустился Он. Наставник и лидер Седобородых. Партурнакс собственной персоной.***
Я замер, позабыв обо всём, в том числе и о Стене, и во глаза смотрел на легендарного дракона. Партурнакс показался мне не очень большим, он отливал серо-голубым, а его взгляд словно пытался вывернуть меня наизнанку. — Дрем Йол Лок. Приветствую, вундуник. Я Партурнакс, — наконец прогрохотал дракон. Я медленно пошёл навстречу наставнику Седобородых, и ощущения были довольно странными. Обычно мы убиваем каждого встреченного дракона, да и те, в свою очередь, пытаются лишить нас жизни, Партурнакс же спокойно сидел рядом со Стеной и насмешливо смотрел на приближающегося Довакина. — Кто ты? Что привело тебя на мою струнма… мою гору? В этот момент я очнулся. Подошёл к дракону практически вплотную и начал беззастенчиво его разглядывать, еле сдерживаясь, чтобы не потрогать огромную шипастую морду. — Давай без взаимных реверансов. Я знаю, кто ты, а ты знаешь, кто я. — Зачем ты здесь? — рыкнул Партурнакс. Ой-ой, уже страшно. — Зачем ты прерываешь мою медитацию? — Сразу к делу, да? — усмехнулся я. — Правильно, чего время терять? Вообще-то мне нужно изучить «Драконобой», но я пришёл не за Криком. — Дрем. Терпение. Есть формальности, которые нужно соблюдать при первой встрече двух дов. По давней традиции сперва говорит старейший. Слушай мой Ту’ум! Ощути его костями своими. Борись с ним, если ты Довакин! Вот эта часть про кости мне совсем не понравилась, но Партурнакс вдруг развернулся, раскрыл свою пасть, и я почувствовал выплеск Силы, а на Стене алыми лепестками расцвела руна. Я подошёл к ней и вобрал в себя второе слово «Огненного дыхания». Тор. Меня захлестнула целая гамма эмоций: от незамутненной детской радости до чёрной глухой тоски. А потом все ощущения исчезли, и я увидел морду дракона, покачивающуюся в нескольких сантиметрах от моего лица. Партурнакс слегка отстранился и снова смерил меня взглядом, в котором смешались любопытство, насмешка и одобрение. — Теперь — покажи себя, — прогрохотал он. — Приветствуй меня не как смертный, но как дов! — Говно вопрос, — пробормотал я, напряг голосовые связки и исторгнул из себя «Огненное дыхание». — А-а-а-а… да! — обрадовался наставник Седобородых. — Сошседов лос муль. В тебе сильна кровь Дракона! Давно мне не доводилось говорить с сородичем. Я скромно потупился. Не скрою, похвала Партурнакса пришлась мне по душе, хоть и не стала сюрпризом. Вот же хитрый жук! Дракон тем временем взмыл в воздух и опустился на полуразрушенную Стену. Он немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, а потом снова вперил в меня свой немигающий взгляд. — Тебе нужен «Драконобой», — утвердительно произнёс Партурнакс. — Алдуин и Довакин возвращаются вместе. Но зачем ты хочешь выучить этот Ту’ум? — Да всё очень банально, — я пожал плечами. — Здесь мой мир, здесь моя семья, мои друзья и моя жизнь, а Алдуин хочет всё это уничтожить. На твоего брата мне, в сущности, плевать, но от него исходит угроза всему, что мне дорого. — Алдуин… зейма, — рыкнул дракон. — Старший брат. Одарённый, жадный и взбалмошный, как это часто бывает с первородными. Но почему именно тебе нужно останавливать Алдуина? Я знал, что Партурнакс — пиздобол тот ещё, но в игре это обычно не доставляло никаких проблем. В игре. А вот сейчас я чувствовал, что у меня начинают мёрзнуть ноги, поэтому наплевал на приличия и начал скакать на одном месте, как горный козёл. Мне ещё обратно тащиться! — В общем, первую причину я уже огласил — это мой мир. Думаю, что и этого достаточно. Если же нет… Пророчество гласит, что только Драконорождённый сможет победить Алдуина. — Верно, — почему-то обрадовался Партурнакс. — Но квостид — пророчество — говорит о том, что может быть, а не о том, что должно быть. Квостид сало ак, — о, а сало бы сейчас не помешало. Жрать охота. — То, что ты можешь что-то сделать, не всегда значит, что нужно это делать. — Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — парировал я, подпрыгивая так, что мне бы сейчас позавидовали все чемпионы мира по прыжкам с шестом. — От судьбы не уйдёшь. Всякому свой крест. Дракон задумался. Он неподвижно сидел на том, что осталось от Стены, и смотрел куда-то вдаль. Завис, что ли? Вот что русские поговорки делают! Я в очередной раз подпрыгнул и понял, что взмок. По спине сползали капли пота, а ноги, наконец, отогрелись, и пальцы перестало сковывать ледяным холодом. Надеюсь, Партурнакс не подумал обо мне ничего плохого. — Пруза, — прогрохотало возле моего правого уха, и я снова подпрыгнул, на этот раз от неожиданности. — Мне понятны твои причины. Многие с тобой согласны, хотя и не все. Некоторые скажут, что старое должно закончиться, чтобы пришло новое. Возможно, этот мир только Яйцо следующей кальпы? Леин вокин? Ты не дашь родиться новому миру? — Я анестезиолог-реаниматолог, а не акушер, — буркнул я. — Зачем мне новый мир, если жена, дети и друзья — в этом? — Паз, — рыкнул дракон. — Честный ответ. Ро фус. Возможно, ты только противовес силам, которые хотят приблизить конец мира. Даже мы — оседлавшие потоки Времени — не можем заглянуть за Конец времён. Вулдсетид лос тародис. Те, кто пытаются приблизить конец, могут его отсрочить. Те, кто хочет отсрочить конец, могут его приблизить. Но ты уже довольно долго терпишь моё многословие. Кросис. Знаешь, почему я живу здесь, на вершине Монавен, которую вы зовёте Глоткой Мира? — Потому, что здесь когда-то был побеждён Алдуин? — Верно, — Партурнакс склонил огромную голову в знак согласия. — Возможно, никто кроме меня теперь не помнит, как его одолели. — Помнит, — успокоил я наставника Седобородых. — Древние Языки покалечили твоего брата «Драконобоем», а потом при помощи Древнего свитка закинули его в потоки Времени. В будущее. К нам. У Партурнакса был такой обиженный взгляд, что мне даже стало его жалко. Ещё бы. Именно он должен был рассказать невежественному йорре, что произошло здесь, на вершине этой самой горы. И, если бы на Глотке Мира было хотя бы чуть-чуть теплее, я бы с удовольствием выслушал рассказ легендарного дракона, пересыпанный словами из языка дов. — Но это произошло не нарочно, — снова заговорил Партурнакс. — Некоторые надеялись, что он ушёл навек, исчез навсегда. Мейе. — Незнание закона не освобождает от ответственности, — авторитетно заявил я. — Они тогда не удосужились проверить, а мы сейчас разгребаем это говно. — А я знал, — кивнул наставник Седобородых. — Тид бо аматив. Время течёт только вперёд. Придёт день, когда он появится вновь. Поэтому я и жил здесь. Тысячи человеческих лет я ждал. Я знал, где он появится, но не знал, когда. — Респект и уважуха. Я бы удавился. — Тид крент. Время… было разорвано здесь из-за того, что древние норды сделали с Алдуином. — Звучит так, как будто они над ним грязно надругались, — задумался я. — Хотя… надругались, да. Но не над Алдуином, а над своими потомками. Извращуги! В общем, всё понятно. Я принесу Древний свиток сюда, к временному разрыву, попаду на другой конец этого разрыва и смогу узнать «Драконобой» у тех, кто его создал. Давай быстро поразмыслим над Словом Силы, и я пойду обратно. — Ты хочешь поразмыслить над смыслом Ротмулаг? — снова обрадовался Партурнакс. — Слово войдёт в тебя, и ты сроднишься с ним. Какое из них зовёт тебя? — Йол, — быстро ответил я. — На вашем языке это слово значит лишь огонь. Это — изменение, имеющее форму. Могущество в своём наиболее простом аспекте. Вот истинное значение Йол. Сулейк. Власть. Она есть у тебя, подобно всем дов. Но власть бессильна без решительности и действий. Думай о ней, как об огне в твоём су’ум, в твоём дыхании. Су’ум арк мора. Что ты сожжёшь? Что ты пощадишь? Я закрыл глаза, попытался сосредоточиться на огненном дыхании, дающем безграничную власть, и неожиданно почувствовал нестерпимый жар, что поднимался из самых недр земли. Он пронзил меня, как острый меч пронзает слабую плоть, прокатился вдоль позвоночника, обжёг связки, и я закашлялся, пытаясь подавить рвущуюся наружу огненную смерть. Резко выдохнул и открыл глаза. Партурнакс сидел на остатках Стены и косился на меня с явным одобрением. Похоже, всё получилось, и теперь мой Крик стал на четверть сильнее. Я посмотрел на легендарного дракона, слегка поклонился и зашагал по направлению к тропинке, ведущей к обители Седобородых, попутно призывая волков и дремору. С Партурнаксом мы ещё увидимся…***
Обратный путь был проделан с такой скоростью, что лучшие марафонцы мира удавились бы от зависти, глядя на мой эпичный забег. У меня снова начали мёрзнуть ноги, я проголодался и к тому же уже давно хотел ссать. Но справлять малую нужду на глазах самого Партурнакса показалось мне не очень приличным, поэтому пришлось терпеть. Ледяное привидение, имевшее несчастье летать там, где неслись Довакин, дремора и стая волчат, было сметено в мгновение ока. Оно даже прожужжать ничего не успело, как превратилось в дымящуюся лужу. Я с сожалением посмотрел на алхимические ингредиенты, но останавливаться не стал. Была дорога каждая секунда. Слава богу, что нашему продвижению не мешал туман, и мне не пришлось ещё и орать, сбивая дыхание. Навесной мост я перемахнул в два гигантских прыжка, споткнулся о небольшой камешек, но чудом удержался на ногах и лишь слегка замедлил бег, успокаивая пустившееся в галоп сердце. Добежали мы в рекордно короткие сроки, я промчался через каменную арку и сразу же юркнул в небольшой домик, служивший Седобородым сортиром. Отлив и восстановив дыхание, я открыл массивную дверь и направился в зал. Друзья сидели рядом с очагом и о чём-то тихо разговаривали, а в котелке бурлил горячий чай. — Влад! — Дженасса подскочила ко мне, помогла стянуть куртку и тут же начала тормошить. — Ну, рассказывай! Какой он, Партурнакс? О чём вы говорили? Я налил себе большую кружку обжигающего напитка, выдул половину, не обращая внимания на температуру, и посмотрел на данмерку. — Он — большой! Но классный! Говорили мы обо всём, вернее, не мы, а Партурнакс. Ребят, давайте завтра, а? — Почему это завтра? — удивился кот. — Спать ещё рано, так что ты запросто можешь рассказать нам о своём приключении. — Хочу в Вайтран, — признался я. — Ага, — прищурилась Джен. — Значит, сперва всё Лидии, а друзья побоку? — Да ну вас, — хмыкнул я. — В баню хочу. Вы хоть знаете, сколько там градусов, в этой жопе мира? А Партурнакс живёт на улице… — Замёрз? — спросила данмерка, а в её взгляде промелькнуло сочувствие. — Нет, блин, загорал на лучших курортах мира, — проворчал я. — Отпустите, а? — Иди уж, — Дженасса махнула рукой. — Завтра утром мы с Бьором отправимся к фургону, а Карджо будет ждать тебя здесь. Потом вы присоединитесь к нам, и мы двинемся… Куда нам там надо? — В Винтерхолд, — подсказал я. — А… — Джен хитро улыбнулась, — может, в Винтерхолд тоже телепортом? — А вы не обнаглели? — возмущённо прогудел Бьор. — Может, меня вместо Амулета запряжёте? Карджо интенсивно зафыркал. — Не, — я помотал головой. — Если мы вчетвером вывалимся из портала на глазах Ураг гро-Шуба, старого орка хватит кондратий. А он чувак полезный, ещё пригодится. — Ладно, иди уже, — Дженасса махнула рукой, давай понять, что уже не обижается. Я допил чай и вышел из зала.***
Лидия моему незапланированному визиту обрадовалась. Она как раз закончила кормить Блеза и приводить в порядок Бармалея, который заметно присмирел, как услышала шаги, и на пороге кухни возник я собственной персоной. — Молодец, что пришёл, — прошептала супруга и крепко поцеловала меня в губы. Я ответил на поцелуй, но через несколько секунд отстранился. — Лид, давай в баню, а? Вода-то горячая есть? — Есть, — ответила жена, обиженно глядя на меня. — Да замёрз, как собака, — объяснил я. — На этой Глотке Мира холодно, как на Северном полюсе, а мне пришлось несколько часов вести неторопливые разговоры с Партурнаксом, стоя на одном месте. Чуть ноги не обморозил. Лидия ойкнула и убежала за полотенцами и чистым бельём, а я спустился вниз, быстро разделся и, постанывая от наслаждения, погрузился в горячую воду. Минут через пять пришла супруга и принесла, помимо банно-ванных принадлежностей, ещё и бутылку пряного вина. Я с большим удовольствием осушил целую кружку, подождал, пока приятное тепло разольётся по телу и, недолго думая, затащил Лидию в воду. Та сначала возмущённо отбивалась, но потом смирилась со своей участью, разделась и удобно устроилась рядом со мной, требуя рассказать о посещении Глотки Мира во всех подробностях. Пока я описывал свои похождения, мои шаловливые ручонки блуждали по телу супруги, и в какой-то момент нам резко стало не до Партурнакса…