***
Отдохнули мы неплохо. Проснувшись утром… хотя, почему утром? Может быть, вечером? Или ночью? Впрочем, насрать, здесь, под землёй, время текло совершенно по-другому. Так вот… Проснувшись, мы перекусили, свернули походный лагерь, уничтожили все следы своего здесь пребывания, и я внутренне напрягся, готовясь вступить в последнюю часть Альфтанда — Собор. Именно там, если мне не изменяла память, находился вход в Чёрный Предел. В долбанную пещеру, населённую сраными фалмерами и ебучими корусами. А ещё троллями, двемерскими механизмами, драконом и людьми. Прогулка обещала быть крайне «увлекательной» и жоповзрывательной. Массивную металлическую дверь по традиции открывал Бьорлам, а мы столпились за его спиной, напряжённо сопя. Джен вооружилась луком и была готова встретить любого выскочившего нам навстречу паразита точным выстрелом, Карджо выставил щит, а у меня в правой руке слабо мерцало тёплым, живым светом лечебное заклинание. А в левой недобро потрескивал «Удар бури». Так, на всякий пожарный. Да и связки были наготове, а на языке, слегка пощипывая, перекатывалось первое слово моего любимого Крика. Фус. Тяжёлые створки медленно распахнулись, и нашему взору предстал Собор.***
Небольшой коридор, в котором мы оказались, был разделён на две части уже привычной решёткой желтоватого металла. В левой части находились каменные столы, стулья и куча какого-то бесполезного хлама, а в правой — три нажимные плиты, и я сразу же обратил на них внимание друзей. — Аккуратнее, ловушка. Переступайте очень осторожно и постарайтесь не активировать механизм. Дженасса нервно хихикнула, Карджо и Бьор кивнули. Я всегда поражался умению возницы вляпываться в неприятности, но сегодня этот «народный умелец» окончательно добил меня. В плохом смысле слова. Вот как можно трактовать фразу: «Аккуратнее, здесь ловушка, переступайте очень осторожно.»? По-моему, однозначно: здесь, сука, ловушка! Чего я сказал непонятного, а? Но наш нордский мамонт с присущей только ему одному «грацией» умудрился, как он выразился, «пяточкой» наступить на плиту. Вы представляете, какие у него «пяточки»? Да там ласты, блядь! Лыжи! Горные, мать их! И вот эта лыжина и стоящие на ней сто с хуем килограммов наступают на нажимную плиту… Сверху с лязгом опускается решётка и летит прямо в Бьорлама… Все застывают, так как понимают, что сейчас наш верный друг и товарищ получит по ебальнику (причём вполне заслуженно) тяжёлой железной хренью, а потом… А потом я буду грязно материться (прямо как сейчас) и лечить разбитую рожу Бьора. А, может, и не только рожу. Но эта помесь крокодила с бегемотом делает грациознейший прыжок, от которого Алина Кабаева сразу впадает в запредельную кому, и решётка, обдав меня порывом ветра, проносится в считанных миллиметрах от макушки возницы. Этот кабан ещё и пригнуться успел. Знаете, я чуть не поседел в ту минуту. Судя по матерной тираде, которой разразилась Дженасса, она тоже. Данмерка настолько красочно расписала умственные способности любимого, что я даже покраснел. Никогда не слышал таких загибов. А это недоразумение в нордских доспехах даже не смутилось, ага. Бьор только развел руками и прогудел: — Ну, чего вы завелись? Всё же обошлось. Я даже не нашёлся, что ответить. Обошлось ведь, понимаете? Обошлось, блядь! А достаточно было просто смотреть под ноги! Но прибить Бьорлама, чтобы не мучился, нам не дал фалмер. Эта упырина выскочила из-за тёмного угла и понеслась прямо на кота, который стоял чуть впереди. Всю свою злость и боль я вложил в «Безжалостную силу», всю досаду, раздражение и желание кого-нибудь прибить. Хотя почему «кого-нибудь»? После того, как тщедушное тельце фалмерского суицидника треснулось о стену, и до наших ушей донёсся хруст ломаемых костей, меня отпустило. Я показал Бьору кулак, а Дженасса одарила любимого многообещающим взглядом. Кот от «голосования» воздержался, только фыркнул. За углом оказалась ещё одна дверь, а за ней — массивная каменная лестница, ведущая наверх. На последней ступеньке стояли два фалмера, и мы с Дженассой не дали им ни единого шанса: стрела данмерки пронзила горло стоящего слева, а сердце его соседа остановил «Удар бури». Зал, к которому и вела лестница, я помнил хорошо: в нём находились несколько фалмерских хижин, туева хуча кладок с яйцами корусов и запертая решётка, что открывалась при помощи двемерского механизма, расположенного не небольшом балкончике. Фалмеров, к счастью, в зале больше не было, и я с чистой совестью занялся сбором трофеев. Сперва обшарил трупы и срезал с них уши, потом залез в каждую хижину и обшмонал каждый сундук, а в самом конце принялся за самое неприятное: сбор яиц корусов. Во-первых, яйца этих тварей — ценный и довольно дорогой алхимический ингредиент, а во-вторых, чем больше кладок разорить, тем меньше этих сук появится на свет. Я собой горжусь: вычистил, преодолевая брезгливость, все кладки, которые нашёл. Дженасса ворчала, Карджо сидел на каменных ступенях и курил, а Бьорлам, который всё-таки чувствовал вину за происшествие с решёткой, стоял на страже нашего спокойствия, положив на плечо секиру и поглядывая по сторонам. Наконец со сбором разного говна, призванного улучшить наше и без того неплохое материальное положение, было покончено, и я с чистой совестью присоединился к каджиту. Мне тоже хотелось курить. Данмерка опять начала ворчать, но мы с котом не обратили на это ни малейшего внимания: пять минут погоды не сделают, а отдохнуть после трудов праведных нужно. Докурив и почистив трубку, я встал, потянулся и дал знак остальным следовать за мной. Поднялся по небольшой лесенке на балкон и подошёл к двемерскому механизму, представлявшему из себя «рычаг обыкновенный несмазанный скрипучий». Ворота предсказуемо открылись, после чего я обчистил два сундука, стоявших на небольших возвышениях по обе стороны от рычага, и мы начали спускаться, настороженно глядя на поднявшуюся вверх решётку. Знаете, пока она была закрыта, мне было как-то спокойнее. За решёткой нас поджидали каменные скамеечки, лавочки и очередные сундуки. Ну что за блядская привычка распихивать их по труднодоступным местам, а? Почему нельзя сделать нормальный склад и там хранить своё говно? Тем не менее, сундуки я обшмонал, хотя ничего особо ценного не нашёл. Так, какая-то мелочёвка. Мы едва успели подняться по лестнице на круглую площадку, как до ушей донёсся громкий лязг. Даже, я бы сказал, грохот. Из левого металлического каркаса-держателя выходил ни кто иной, как сам центурион собственной персоной. Ни секунды не мешкая, эта громадина развернулась, и на нас тут же дохнуло жаром. Ебучая паровая атака в исполнении центуриона меня впечатлила: в игре она выглядела совершенно по-другому. Слава богу, что мы стояли чуть ниже и к тому же успели пригнуться. Из-за моей спины проворно выскочила полупрозрачная секира и кинулась на обидчика хозяина. Центурион, хоть и был большим и страшным, но соображал так себе, поэтому он тут же загрохотал огромными ножищами, пытаясь добраться до призванного оружия. Ну, да, щас! Для того, чтобы уничтожить секиру, её нужно сначала поймать, а двемерский механизм не отличался грацией мастеров двуручного боя и ловкостью лучников. Карджо и Дженасса начали массированный обстрел центуриона, причём они постоянно крутились вокруг цели, стараясь попасть в переднюю часть груди, где за небольшой шторкой находился сердечник генератора, а мы с Бьором наблюдали издалека, укрывшись за каменным парапетом: эта железяка время от времени плевалась паром. Я мысленно поблагодарил двемеров за то, что центурионы получились тупыми: наш «экземпляр» почему-то совершенно не обращал внимания на стрелков и сосредоточился исключительно на секире. Кот и данмерка вели планомерный обстрел, периодически уворачиваясь от обжигающих струй, и наконец крышка, прикрывающая сердечник, отвалилась. Дальнейшее было делом техники: наши лучники дуэтом изрешетили самую важную деталь центуриона, и тот, издав громкий скрежет, безвольной железной массой осел на каменный пол. Я выдохнул. Бьорлам тоже тяжело вздохнул и вытер выступивший на лбу пот. Волновался, хряк позорный! А как сам в говно вляпывается, так сразу: «Ничего страшного!». Прибью упыря когда-нибудь! Дженасса тут же подошла к нам, достала из рюкзака флягу с холодным чаем и присосалась к горлышку, а кот, убрав меч в ножны, задумчиво обошёл поверженного центуриона. — Мне вот интересно, — и он почесал кончик носа, — зачем двемеры делали таких дур? — Для охраны, — я пожал плечами. — Увидишь такое, сто раз передумаешь лезть туда, куда не надо. — Да уж, — каджит передёрнул плечами. — Я бы точно обосрался. — Не звезди, ушастый, — хмыкнула напившаяся Дженасса, — храбрости тебе не занимать. Кот смутился и еле слышно фыркнул. — Так, все молодцы, все храбро сражались, особенно мы с Бьором, — захихикал я, — но давайте подведём итог. Рабочих центурионов в Чёрном Пределе… бля, а сколько их? — склероз подкрался как-то совсем уж незаметно. — Один в самом начале, это точно, а вот есть ли ещё? — Не парься, — Дженасса хлопнула меня по плечу. — Справимся. Просто надо смотреть в оба и быть начеку. — Слышал, лось педальный? — я повернулся к Бьорламу. — Быть начеку. Постоянно. Если от стрел и атак ближнего боя твой доспех защитит, то от разбушевавшегося центуриона — нет. — Нормальный у меня доспех, — обиделся возница. — Да нормальный, никто ж не спорит, но если ты попадёшь ему под ноги, то станешь фаршем. А, если ещё и под паровую атаку, то котлетой. Большой такой котлетой с хрустящей корочкой. — Может, не всё так плохо? — прищурился Карджо. — Конечно, не всё, — интенсивно закивал я. — Сам подумай: котлета намного лучше лепёшки. — Да ну вас, — Бьор махнул рукой и отвернулся. — Это я к тому, чтобы ты в бой с центурионом не лез. Ребята сами справятся. Ну, и секира поможет. — Вы мне совсем воевать не даёте, — показалось, что огромный норд сейчас расплачется от такой вселенской несправедливости. — Да воюй, кто ж тебе запрещает? — удивился я. — Просто надо дифференцировать, когда можно лезть в драку, а когда лучше предоставить это более умелым и ловким товарищам, чтобы потом не было мучительно больно за просранную жизнь. Причём в прямом смысле слова. В Чёрном Пределе фалмеров хоть жопой ешь, так что ещё навоюешься. Да, кстати, — я нахмурился и внимательно посмотрел на Бьора, — а с какого хуя ты без шлема? Уши жмут или мозги вспотели? — Ничего мне не жмёт, — буркнул возница. — Тут же всё равно никого нет. Я закатил глаза и приложил руку к лицу, демонстрируя самый настоящий фейспалм. — Сейчас нет, через секунду есть, — назидательно произнёс Карджо. — Правда, Бьор, надень шлем, а? Мало ли чего. Мы ж не по Вайтрану гуляем. — Как вы меня достали, — проворчал Бьорлам, но просьбу кота выполнил. Я удовлетворённо хмыкнул. — Будешь в этом хламе ковыряться? — и Дженасса кивнула на поверженного центуриона. — Пойду, ага, — кивнул я. — В нём должны быть камни душ, а, если повезёт, то можно найти и заполненный. Не повезло. Оба великих камня оказались пустыми, но и это было неплохо: цены на них изрядно кусались. А ещё в центурионе было двемерское масло, удивительно горючая и липкая субстанция. Его пришлось сцеживать в запасную бутылку. Горело это масло гораздо дольше и ярче обычного, а ещё добавлялось в некоторые алхимические настойки. Я закинул добычу в рюкзак и выпрямился. — Влад, смотри! — окликнул меня кот. Подойдя к другу, я увидел второго центуриона. Безжизненный механизм скатился по боковой лестнице и теперь лежал, скрытый от любопытных глаз. Фалмеры развлекались? В то, что эту громадину завалили Сулла и Умана, верилось с трудом. Масло и камни (снова пустые) нашлись и здесь, и они, как и их предшественники, тоже перекочевали в мой рюкзак. От площадки, на которой остался лежать поверженный нами центурион, мы поднялись по ещё одной лестнице и оказались перед высокими решётчатыми воротами. Заглянув за угол, я обнаружил очередной сундук, а в нём — эбонитовый щит. Правда без зачарки. А вот это точно дело рук фалмеров. Хозяйственные они, однако: ничего не выкидывают, всё прячут в укромных местах. — Ого, эбонитка! — восхитился Карджо. — Откуда она тут? — Оттуда, — буркнул я. — С какого-то безмозглого товарища сняли. — Почему безмозглого? — удивился каджит. — Потому. Какому нормальному человеку, меру или… ну, вы поняли, вообще придёт в голову мысль лезть в двемерские руины, кишащие фалмерами, корусами и прочей дрянью? Только натуральным ебанатам. — Мы, получается, тоже ебанаты? — оскорбилась данмерка. — А как же! — радостно подтвердил я. — Ещё какие! И, судя по количеству разномастных доспехов и оружия, добрую половину Скайрима можно записывать в наши славные ряды. Только вот в чём фишка: они умерли, а мы нет. — Пока нет, — поправил Карджо, и я чертыхнулся: умеет ушастый всю малину обломать! Открыв решётку, мы оказались в зальчике с массивными круглыми колоннами и сразу же увидели небольшой постамент, который и открывал проход в Чёрный Предел. И услышали женский голос. — Сулла, пора уходить. Разве мало было смертей? Я натурально охуел от такого расклада. Челюсть больно ударилась о каменный пол, но подбирать её сил не было. Друзья тоже замерли, вслушиваясь в ответ, произнесённый мужским голосом. — О, конечно, ты хочешь, чтобы я ушёл. Так и ждёшь, чтобы я повернулся спиной. Чтобы вся слава досталась тебе! — Что будем делать? — прошипел Карджо. — Попробуем разнять, — так же шёпотом ответил я. Кот кивнул и мягко скользнул за колонну, откуда доносились голоса. Джен хмыкнула и зашла с другой стороны. А Бьорлам, вынув из-за спины секиру, зашагал прямо на источник звука. Я немного подумал и отправился вслед за возницей. Сулла и Умана, красные и напряжённые, стояли друг напротив друга, а обнажённые мечи недвусмысленно свидетельствовали о том, что драка неминуема. Была. Джен и Карджо, действуя, как натуральные морские котики и краповые береты в одном флаконе, обезоружили готовую к смертоубийству парочку и отшвырнули их мечи подальше. От греха, как говорится. Бьор перегородил арку выхода, а я, выглядывая из-за широкой спины друга, с любопытством и некоторой брезгливостью рассматривал оставшихся в живых членов экспедиции. — Вы кто? — хриплым голосом спросил Сулла. — Кони в пальто, — любезно пояснил я. — Сам не видишь? Норд, данмерка, каджит и… маг. — Что вы тут делаете? — не унимался имперец. В его голосе явственно слышались нотки безумия, и мне стало не по себе. — Охренеть, — искренне удивилась Дженасса. — Он в полной жопе, а ведёт себя так, словно нас окружил весь Имперский Легион. — Что мы тут делаем вас не касается, — отрезал я, — а вот вы угробили кучу народа. И всё ради чего? Ради славы? — Да! — с вызовом ответил Сулла и посмотрел прямо мне в глаза. — Ради славы! Ты не понимаешь, каково это, когда всё признание достаётся магам или же Легиону! Я хотел стать первым, кто доберётся до тайн этих руин! — Какие тайны ты собрался тут искать, ебанутый? — устало спросил я. — И, самое главное, какой ценой? Неужели слава для тебя важнее жизней? А ты, упырь, подумал о том, что у погибших были семьи? Любимые, которые оплакивают свои потери? — Чем там думать-то? — хмыкнула данмерка. А я почувствовал, что начинаю заводиться. Что мне очень хочется сперва набить Сулле рожу, а потом приложить его со всей дури «Безжалостной силой». А потом… А потом всё. После «Фусроды» не выживают. — Что будем с ними делать? — спросил кот, брезгливо глядя на имперца. — Прибить, и дело с концом, — пробасил Бьор. Сулла с Уманой напряглись, но не произнесли ни звука. — На фиг, — я помотал головой, — пускай идут. Вон решётка, за ней рычаг — это выход на поверхность. Валите отсюда и побыстрее. Имперец перевёл взгляд на свой меч, но Карджо фыркнул и подобрал оружие с пола. Дженасса сделала то же самое с клинком Уманы. — Так дойдёте, — сказал я. — Если же с вами что-то случится… животинки загрызут или Братья Дури головы отрежут… что ж, значит, так тому и быть. Глаза Суллы сверкнули ненавистью, но он молча развернулся и пошёл по направлению к подъёмнику. Умана последовала за ним. Мы подождали, пока незадачливая парочка дёрнет за рычаг, и только после этого я мешком рухнул на пол.***
— Что-то случилось? — подошедшая Дженасса уселась рядом и внимательно посмотрела на меня. — Конечно, случилось, — простонал я и потянулся за висевшей на поясе флягой. — Случилось, блядь! Всё, жизнь кончена! — руки дрожали, и фляга никак не желала отстёгиваться. — Да ты можешь нормально объяснить, а не причитать? — рявкнула данмерка, а Бьорлам сунул мне большую кружку, наполненную мёдом. После спиртного немного полегчало. Я собрался с мыслями и заговорил. — Вот эти два упыря, Сулла и Умана, они ведь были в моём Скайриме, понимаете? — Не-а, — Карджо помотал головой и вытащил трубку. Я последовал его примеру и продолжил. — Фишка в том, что игра всегда вращается вокруг игрока, он в ней главный, и события происходят тогда, когда сидящий за монитором решает принять в них участие. Вот смотрите. Например, я начинаю новую игру и решаю сразу же бежать по основному сюжету про Алдуина. Дохожу до Альфтанда и встречаю Суллу с Уманой. А можно параллельно начать ещё одно прохождение и забить на основную историю. Гулять по миру, делать дополнительные задания, строить дом, лазить по пещерам. И вот, допустим, через год я решаю убить Алдуина. Дохожу до Альфтанда и снова застаю здесь Суллу и Уману. Понимаете? Главный — я, а все события прописаны так, чтобы начинаться, когда именно я окажусь рядом. А как в жизни? В жизни всё ровно наоборот, и шанс, что мы застанем тут парочку ебанатов, был бы ничтожно мал. — А ты не сильно притягиваешь за уши? — задумался каджит. — Не допускаешь, что Сулла с Уманой — всего лишь совпадение? — Допускаю, — кивнул я, — но таких совпадений больно много. Один раз — случайность, два раза — совпадение, три — уже закономерность. Плюс моды. Ведь у каждого своя сборка модов для Скайрима, так каким образом они оказались тут? Хрен с ними, с драконами, но разные мелочи, такие, как харальды и думаки, рюкзаки с застёжками, плащи, которые являются копией модовых, даже бутылки для зелья… С этим как быть? — Да, что-то тут не вяжется, — нахмурился Карджо. — А ещё Мирак. Помнишь, я говорил, что его головорезы должны были напасть сразу же после того, как деды объявили меня Довакином? Почему же не напали? А вампиры? Эти чего ждут? В игре все события начинались одновременно, начинались, и всё. Дальше ничего интересного не происходило ровно до тех пор, пока игрок не приступал к данной квестовой линейке. — К чему? — переспросил Бьор. — Ну, к истории, — пояснил я, окончательно успокаиваясь. — Допустим, — вмешалась Дженасса, — но почему вы тогда хренову тучу времени сидели в Коллегии, ожидая раскопок в Саартале? А мы офигевали в местной таверне? — Да, тут неувязочка, — согласился я. — Да и неписи… жители иногда ведут себя непредсказуемо. Не так, как в игре. Говорят другие вещи, делают всякую фигню… Вон, одна Дельфина чего стоит! — А теперь послушай меня, — каджит был собран и серьёзен. — Во-первых, даже если это всё — и он обвёл рукой зал, в котором мы сидели, — просто игра, то что это меняет для тебя лично? Для нас это единственный мир, и он настоящий. Живой. У тебя есть друзья, сын, беременная жена… Ты что, перестанешь их любить? Разумеется, нет, так и живи дальше. Люби. Воюй. А мы тебе поможем. И не задавайся сложными вопросами, от них голова пухнет. В настоящий момент реальный мир для тебя — Скайрим. И второе. Если мы всё-таки допускаем, что это игра, то что мешает тому, кто играет, поставить ещё и свои… — кот задумался. — Моды? — подсказал я. — Ага, — кивнул друг. — Моды. Именно поэтому некоторые жители ведут себя по-другому, а в Коллегии вам пришлось столько ждать раскопок. Может, тот игрок просто отложил прохождение? Поэтому для тебя всё так затянулось? — Блин, ушастый, какой ты умный, — я почесал в затылке. — И вообще… ну всё это на фиг. Я тут живу, я Довакин, а остальное не ебёт! Только давайте не будем проверять, есть ли у нас возможность начать с последнего сохранения, ладно? — Это как? — удивилась Дженасса. — Ну, не будем проверять, является ли смерть конечной, — слабо улыбнулся я. — Мог и не предлагать, — буркнула данмерка, — суицидников нет. — Кстати, на все сто процентов в том, что это игра, мы сможем убедиться только после убийства Алдуина, — произнёс я. — Если придётся воевать сразу на два фронта: с упырями и Мираком, то это будет значить, что я просто себя накрутил, и всё происходящее — действительно совпадение. Странное и подозрительное, но тем не менее. А вот если нет, то игра. Хотя я и сейчас в этом практически не сомневаюсь. И очень хочу познакомиться с тем «геймером», что меня сюда засунул. — А стоит ли? — прищурился каджит. — Тебе здесь плохо? — Не в этом дело, — отмахнулся я, — просто не люблю, когда чего-то не понимаю. — Может, закончим переливать из пустого в порожнее? — проворчала Дженасса. — Игра это или нет, а Чёрный Предел ждёт. И Алдуина пока ещё никто не убил. — Да, ты права, — я встал с холодного пола и выдохнул. — Пора! Труба зовёт! После активации двемерский механизм тихо загудел и начал опускаться, открывая нашему взору винтовую каменную лестницу. Проход был узким, и спускаться пришлось гуськом, друг за другом. Первым пошёл я, за мной Карджо, следом Джен, а замыкал шествие тихо ругающийся Бьорлам: ему опять было тесно. Внизу нас поджидала самая обычная дверь, и я, собравшись с мыслями, толкнул массивные створки…***
Первые пять минут молчали все, даже Дженасса. Чёрный Предел был не просто гигантской пещерой, он был невообразимо красивой гигантской пещерой. Сумрачный свет, который создавали огромные полупрозрачные грибы, растекался повсюду, обходя только самые тёмные уголки, массивные сталагмиты и сталактиты поддерживали тяжёлый свод, впереди возвышались какие-то строения, а вдалеке, еле видное для глаз, висело искусственное солнце. То самое, при помощи которого можно призвать дракона Вультурьйола. Что я, собственно, и планировал сделать после полной зачистки локации: воевать на два фронта не хотелось. Чудесный момент испоганили два двемерских паука: они вылезли откуда-то сбоку и попытались избавиться от незваных гостей, но одного из нападавших уничтожила Джен, а второго превратил в груду металлолома Бьорлам. Наваждение пропало. Теперь Чёрный Предел выглядел красивой, но очень опасной пещерой, в которой надо держать ухо востро. Я первым делом проверил стоящий слева самострельный механизм, убедился, что он работает, и только потом дал знак товарищам спускаться по ступенькам. Мы оказались на вымощенной камнем дорожке и осторожно пошли по ней налево, туда, где виднелся главный подъёмник Альфтанда. Нужно было разблокировать лифт, чтобы в Чёрный Предел можно было попасть напрямую, минуя двемерские руины. Правда, я надеялся, что возвращаться сюда больше не придётся… Неожиданно из тёмного закоулка выскочил фалмер, и я впервые разглядел эту тварь вблизи. Вживую, разумеется. Фалмер был сгорблен, в одной руке держал меч, а в другой — щит, кожа у него была неприятно белёсой, а слепые глаза смотрели, казалось, прямо на меня. Карджо успел прикрыть мою тушку щитом, а Джен на пару с секирой тут же ввязались в бой, в исходе которого я не сомневался: слишком большой была разница в классе. Но, как выяснилось, нападение фалмера было отвлекающим манёвром: сзади к нам подкрадывался наёмник, облачённый в тяжёлые доспехи. Первый удар на себя принял Бьор, и принял, надо сказать, достойно. Потом к нему присоединились Дженасса и призванное оружие, и стало совсем хорошо. Не считая того, что этот слепой паразит умудрился уничтожить мою секиру. Я тихо выругался и пошёл шмонать трупы и резать уши. Когда мы почти добрались до подъёмника, меня окликнул Карджо. Кот углядел небольшую лестницу, которая вела в каменную нишу с трубами. Там, в этой нише, лежали три кокона корусов, покрытые неприятной даже на вид, зеленоватой слизью. Я кивнул и подошёл поближе. Зря, ой зря-я-я… Один из коконов при моём приближении лопнул, и из него вылетел детёныш коруса-охотника, похожий на стрекозу-переростка. Хищно зажужжав, он плюнул в меня противно пахнущей слизью. Попал. Слизь шипела, пытаясь разъесть драконий доспех, а я стоял и молился, чтобы этого не произошло. Прилетевшая корусу в глаз стрела бальзамом пролилась на мою израненную душу: месть свершилась. Остальные коконы я уничтожил при помощи «Огненного дыхания», а потом долго оттирал эту зелёную срань со своего нагрудника. Пришлось потратить на это полфляги воды и кусок тряпки, предназначенной для ухода за оружием. Там же, рядом с коконами, я нашёл алый корень Нирна. Растение действительно было алого цвета, более того, оно тихонечко звенело, причём этот звон слышали все. Странно, а я думал, что это всего лишь игровые условности. Хотя… Мы же в игре, не забыли? И вот тут начались проблемы. Планируя наш поход в Чёрный Предел, мы изначально договорились не разделяться. Ни при каких обстоятельствах, ибо это чревато, слишком уж много в подземном городе опасностей. А противостоять им гораздо проще вчетвером, нежели поодиночке. Я направился к кнопке, активирующей подъёмник, в полной уверенности, что друзья рядом. Кота видел боковым зрением, а Джен и Бьор шли чуть сзади. По крайней мере я так думал. Но нет. Этим двум исследователям вздумалось пройти по дорожке вперёд, ведь там стояло какое-то здание, и так ярко светились грибочки. Забыв о фалмерах, которыми Чёрный Предел буквально кишел, Джен и Бьор отправились прямиком к центуриону. Пока мы с котом, уверенные в том, что друзья рядом, ковырялись со слегка заевшей за годы бездействия кнопкой, эти самые друзья уже вступили в бой с огромным двемерским механизмом. Эти подробности я чуть позже узнал от данмерки, а пока же, пребывая в блаженном неведении, яростно пыхтел и матерился, пытаясь активировать лифт. — Сука ёбаная! — вопль Дженассы услышали, наверное, не только в Скайриме, а потом до моих ушей донёсся противный лязг, сразу напомнивший фильмы про Фредди Крюгера. До сих пор не понимаю, почему мы не услышали звуки активации центуриона? Может, всё дело в акустике? Мы с котом переглянулись и рванули туда, где данмерка, судя по всему, вела отчаянный бой. Лязг, сопровождающийся отборным русским матом, не прекращался ни на секунду, и вскоре нашим глазам предстало зрелище, от которого у меня натурально кровь застыла в жилах. Джен, слившаяся со своими клинками и превратившаяся в смертельный вихрь, отчаянно лупила по ногам двемерского центуриона, а тот, пытаясь избавиться от досадной помехи, крутился на одном месте и размахивал руками. Вы не подумайте, что я навалил полные штаны при виде этой железной махины, меня ввело в ступор совсем другое. Метрах в пяти от Дженассы неподвижно лежал Бьорлам, и сердце тут же пропустило удар. А потом второй. И третий. В чувство меня привел Карджо. — Влад, блядь, не стой, иди к Бьору, мы сами справимся, — прошипел он и молнией метнулся за спину великана. Я призвал секиру, одним гигантским прыжком преодолел разделяющее нас с возницей расстояние и бухнулся на колени. Зрелище было, как говаривал незабвенный ослик Иа, душераздирающим. Бьорлам дышал, но мне сразу стало ясно, что это ненадолго. Ноги огромного норда превратились в два мешка костяной муки, а верхняя половина туловища была обожжена. Третья А степень минимум. На Земле такие травмы — приговор в девяносто процентах случаев, а тут, в Скайриме… Да хуй вам! Но перед тем, как приступать к лечению, мне предстояло снять с Бьора доспехи. Их нижняя часть была изрядно помята, а верхняя, похоже, приплавилась к туловищу. Местами. Немного посидев в раздумьях, я решил, что хуже уже не будет, и вытащил драконий костяной кинжал, который таскал в качестве зубочистки. Шучу. Кинжал радовал моё эстетическое начало и придавал вид «лихой и придурковатый». Все с оружием, один я, как чудак, с голыми руками. Хотя… Мои руки пострашнее мечей будут. В общем, с задачей мы с кинжалом справились довольно быстро, и вскоре рядом с Бьором лежала куча металлолома. В душе я порадовался, что возница был без сознания и сделал себе мысленную пометку обновить всем зачарования. Хотя… Зачарование — не панацея, если прыгнуть в зачарованной броне в жерло вулкана, то исход, думаю, очевиден. Паровых атак двемерских механизмов тоже желательно избегать. Так что в комплекте с зачарованием должны идти мозги, а они, увы, у каждого свои. Я вытащил из поясного кармашка два пузырька, один с зельем магии, а другой — с лечебным, поставил их рядом, скинул перчатки, засучил рукава мантии и приступил к действу. Тело Бьорлама окуталось золотистым сиянием и вздрогнуло, а я сидел рядом, держа руки наготове, и наблюдал за другом. Внезапно раздался оглушительный грохот, а вслед за ним злой до невозможности голос данмерки: — Усатый, ты охуел? Кот что-то ответил, но я не разобрал слов. Через пару секунд Карджо и Джен уже нависли над всё ещё пребывающем в отключке Бьорламом. — Ну? — данмерка с такой силой потрясла меня за плечо, что я прикусил язык и тихо зашипел от боли. — Колено гну! Не тряси меня, я не яблоня и не свинья-копилка, возьми лучше пузырёк с лечебным зельем… А теперь открой и влей в рот! Да не мне, ёпта, Бьорламу! Наёмница откупорила пузырёк и попыталась напоить любимого зельем, но у неё так тряслись руки, что за дело взялся Карджо. Он уверенным движением поднёс напиток к губам возницы, и тот, шумно вздохнув, сделал глоток. — Всё, — я вытер вспотевший лоб и выдохнул. — Теперь спать. — Кому? — заморгала Дженасса. — Ему, — я кивнул на Бьора. — Часов двенадцать, как минимум. А лучше — сутки, с перерывами на еду, питьё и сортир. — Где палатку будем ставить? — заозирался каджит. — Нигде, — я почесал в затылке. — Тут совсем рядом есть полевая лаборатория Синдериона, мы, кстати, мимо неё проходили, она небольшая, но места хватит. Бьора на кровать, а мы на полу поспим, не развалимся. — С ним точно всё будет в порядке? — Дженассу никак не отпускало. — Точно, — проворчал я. — Хороший отдых, и будет твой норд как новенький. Данмерка неожиданно всхлипнула и уткнулась лицом мне в грудь. Я начал гладить подругу по голове, нашёптывая разные успокаивающие глупости. — Спасибо, — Джен подняла голову и поцеловала меня в щёку, — ты его спас. — Не меня благодари, — не люблю, когда зазря хвалят, — а тех, кто изобрёл это заклинание. И магию. Без неё Бьорлам бы не выжил. — Вон лаборатория! — вдруг воскликнул кот. — Она совсем рядом! Я напряг зрение и посмотрел туда, куда указывал Карджо. И действительно, метрах в семидесяти от нас виднелось здание, в котором жил и работал Синдерион. Но это расстояние, казавшееся на поверхности совсем смешным, сейчас превратилось в проблему: нам предстояло не просто дойти до места назначения, а ещё и дотащить огромного Бьора. Мы с Карджо подхватили друга под руки, а Джен (и откуда только в небольшой данмерке столько сил?) взялась за ноги. — Срочно сажаем его на диету, — пропыхтел я. — Еда тут ни при чём, — вступилась за любимого Дженасса, — это у него конституция такая. Научил на свою голову! — Дотащим — и спать, — тяжело дыша, произнёс кот. — Да, спать, — согласилась наёмница. — Размечтались, — проворчал я. — Сперва мне хочется услышать историю под названием «Какого хуя вы туда попёрлись». Был же уговор — не разделяться. Да и к Карджо у меня есть вопросы. Судя по воплю Дженассы, ты отмочил какую-то смертельно опасную хрень, так? Ответом мне было виноватое сопение обоих.***
Лаборатория на наше счастье оказалась не заперта. Мы, пыхтя, как паровозы, ввалились внутрь и тут же уложили спящего Бьорлама на каменную кровать, даже не озаботившись тем, чтобы стряхнуть с неё пыль. Гигиена в ту минуту была последним, что могло нас взволновать. В домике было довольно уютно, но очень грязно. Кровать, стол, потухший очаг, котелок, полки, сундук, алхимическая лаборатория — всё было покрыто толстым слоем пыли. Я не выдержал и оглушительно чихнул. Дженасса выудила из рюкзака кусок ветоши и принялась наводить порядок, я занялся котлом, а Карджо, нашедший в углу немного отсыревших дров, приступил к разведению огня. Все работали молча, и я понимал причину: друзья знали, что виноваты (особенно данмерка) и всеми силами пытались оттянуть неприятный разговор. Очистить котёл не удалось, и я с сожалением отставил бесполезную посудину в сторону. Вертел оказался в порядке, только вот жарить на нём было нечего. По крайней мере, пока. Вскоре в небольшой комнатушке весело трещал огонь, а количество пыли стараниями Джен изрядно поубавилось. Поиски дневника и тщательный обыск обиталища Синдериона я решил отложить до завтра… вернее, до того, как мы выспимся, сейчас же у нас были более важные задачи. — Ну? — я хмуро посмотрел на Дженассу. — Жду внятных объяснений. — Их не будет, — наёмница помотал головой. — Мы виноваты, так как, очарованные красотой Предела, решили чуть-чуть пройти по тропинке, полагая, что рядом со входом нам ничего не грозит. Дураки. Теперь можешь ругаться и снимать с довольствия. — Ах, вот ради чего всё это было? — я грозно сдвинул брови. — Ради увольнения? Мы с Карджо вам надоели, и вы решили таким образом от нас избавиться? Дженасса часто-часто заморгала, а потом до неё дошло, и она слабо улыбнулась. — Ладно, с вами я закончил. Но имей в виду: больше доспехов у нас нет, а, если Бьор просрёт и второй комплект, то придётся запереть его тут. Заберём, когда всё сделаем, — Джен только кивнула. — Теперь ты, ушастый. К чему относился вопль нашей боевой подруги? Ты бросился под центуриона с гранатой? Закрыл амбразуру своей мускулистой грудью? Пошёл на таран? Или загрыз врага? — Нет, — кот смешно повёл ушами, — я просто запрыгнул на него, выломал пластину, прикрывающую сердечник, и выдрал его. На всё ушло несколько секунд. — Ого! — я присвистнул. — Просто запрыгнул и просто отломал. У тебя, я смотрю, всё просто? Позволь повторить за Дженассой: «Да ты охуел»! — Нет, — спокойно повторил Карджо, — не охуел. Именно в этом месте мои шансы попасть под струю пара или огромную ногу были минимальны. А скинуть каджита — это ещё постараться надо. Я почесал в затылке. По всему выходило, что котяра прав, но всё равно подобная самодеятельность мне совсем не нравилось. Хотя… Кто я такой, чтобы учить наёмницу и охранника каравана воевать? Довакин с манией величия и ощущением собственной исключительности? Очевидно, эти мысли промелькнули у меня на лице, так как Карджо положил руку мне на плечо и произнёс: — Я понимаю, что ты за нас переживаешь, и постараюсь больше так не делать. И Дженасса с Бьором тоже. Правда, Джен? Наёмница кивнула и уставилась в пол. — Ладно, — подытожил я, — всё хорошо, что хорошо кончается. Но ты уж будущему мужу мозги вправь, хорошо? — Вправлю, — мрачно пообещала Дженасса. — А то у меня такое впечатление, что у Бьора напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. И соображалка. Местами. Мы переглянулись и дружно расхохотались, а тот, о ком только что говорили, даже не пошевелился: спал, как убитый. Я проверил, крепко ли заперта дверь, Карджо установил снаружи пару простеньких ловушек, и мы быстро перекусили. А потом расстелили спальники и завалились отдыхать. Данмерка и каджит уснули моментально, а я немного поворочался, вспоминая события этого длинного дня. В конце концов сон сморил и меня.