***
События, произошедшие на вечеринке месячной давности, никак не шли из головы. Дагур ушёл, не произнеся ни слова. Других расспрашивать оказалось бесполезно и неэффективно: они лишь невнятно мямлили, ссылаясь на нежелательность поднятия этой темы и высказывания о неком смельчаке, вздумавшем разузнать о нелюдимом парне. С тех пор любопытного человека больше не видели. Зарина развела руками, а Зейн горько усмехнулся и поспешил удалиться, не высказывая свою точку зрения. Настоящая весна постепенно приступала к выполнению своих прямых обязанностей: солнце всё чаще выползало из-за облаков, сугробы испарились, открывая дорогу молодой травке, красоту которой мне по-прежнему не приходилось лицезреть. Каждый день не отличался от моих январских будней почти ничем, за исключением утренних походов в школу. Как-то раз с утра нагрянула Хедер, пришлось познакомить её с родителями, назвав подругой. Мама плакала от счастья, а отец всё также не отрывался от рабочего процесса. К разгадке секрета проклятия приблизиться мы пока не сумели. Однако школа перестала быть объектом моей ненависти. На обедах мы собирались компанией: я, Хедер и близнецы. Зейн с брюнеткой обычно не обмолвливались парой фраз, не отрывая глаз друг от друга и влюблённо вздыхая, а я с Зариной обсуждала приятные мелочи: фильмы, подработку, искусство, погоду и всякое разное. О проклятии им говорить я трусила, девушка Задираки тоже молчала. Мы с ней часто встречались на нейтральной территории: в кафе, парке, кинотеатре — и строили догадки. Сегодня, обычным апрельским днём, я намереваюсь добыть о Дагуре побольше сведений. Сперва подкараулю его после уроков, затем ненавязчиво приглашу куда-нибудь, и под натиском алкоголя он раскроется. Хотя этот план отпадает: мне ни в коем случае нельзя брать в рот спиртного — не хочу рисковать здоровьем. Как же тогда поступить? На этот раз пришлось отправиться в класс, потому что физика началась, а преподавателя лучше не злить. Получается, меня вновь отвлекают от важного мыслительного процесса посторонние силы, словно не желающие показывать правду. «Ладно, ещё успеется!» — подумала я, присаживаясь за парту у окна. Я уж думала учебное время никогда не кончится, однако последний урок завершился, не успев начаться. В этот день я приняла решение не приходить в кафе, что логично, поскольку Дагур, хотя и выглядит как жёсткий нарушитель правил, посещает все лекции. Пришлось стоять у кованых ворот, чтобы не пропустить парня. Наверное, не прошло и трёх минут с того момента, как в мои мысли закрался червячок сомнения, утверждавший, что я не смогу выявить правду о лучшей подруге, когда объект возник на горизонте. Он грузно ступал по лестнице, направляясь на меня. Дагур вот-вот бы проскочил мимо, если бы я случайно не зацепилась волосами за лямку чёрного рюкзака с шипами. Аккуратно выпутавшись из переделки, я начала беседу с простого извинения: — Прости, — сейчас, видимо, глупо рассмеялась. — Я слишком неосмотрительна иногда. Он, словно с пониманием и сочувствием, сделал движение головой. — На вечеринке, — немного помедлив, продолжила я, — мы так и не поговорили. — Какую цель ты преследуешь? — внезапно поинтересовался Дагур. Вперые я слышала его голос, грубый и властный, наполненный издёвкой и ощущением превосходства. Невольно я поёжилась. Медлить с реакцией нельзя, а то размыслит, что у меня корыстное побуждение. — Всего лишь общение, — отозвалась я, пожимая плечами. Парень вновь кивнул и собирался было уходить, как я крикнула, вероятно, немного нагло: — Стой! Надо поговорить, — я сбавила звук своего громкоговорителя. Дагур смотрел выжидающе, опершись на столбик ворот. В то же время в моём мозгу происходила бурная деятельность, направленная на выработку какой-нибудь стратегии. Идеи упорно упорхали прочь из сознания, не успевшие ещё задержаться в глубине его. Кое-что мне, тем не менее, сообразить удалось. — До меня дошли слухи. Ты увлекаешься тяжёлым роком? — Вот что я тебе посоветую: никогда не верь сплетням, — отозвался собеседник. Лёгкий ветерок играл с нашими волосами, шелестел молодой травой, чей изумрудный цвет был не доступен моему зрению. Мне взгрустнулось; скорее всего, старшеклассник заметил изменение в настроении. — Ничего личного. Дело твоё, конечно, я всего лишь хотел предостеречь тебя. Возможно, кому-то эти слова показались бы жестокими, но я чувствовала, что он пожалел о сказанном ранее. — Всё в порядке, — прошептала я, погрузившись в пучину размышлений. — Я вижу, с тобой что-то не так, — Дагур произнёс с толикой мягкости, позволив мне убедиться в его честности, несмотря на то что твердили о нём окружающие. «Я могу ему верить!» — по телу разлилось приятное ощущение радости. Однако чутьё подсказывало, что лучше перестраховаться. — Давай поговорим в другом месте, — буквы, словно сами по себе, вырвались из горла. — Где? — спрятав руки в карманы, предсказуемо спросил юноша. Нечто неосязаемое и неподдающееся описанию подтолкнуло меня к загадочной ухмылке. Бросив взгляд куда-то вдаль, я принудила мишень последовать за мной.***
Признаюсь, сперва в этом грубом человеке я видела лишь способ выявить истину о лучшей подруге; в моих глазах он был лишь предметом осуществления сей задумки. Относительно быстро моё стремление переменилось. Его манера речи, философия, мировоззрение — словом, всё возбуждало непомерное любопытство. Он был по-своему взрослый, рассудительный, прямолинейный. Во мне росло желание не испортить всё нелепыми вопросами о двоюродной, по с трудом выуденным у Зарины словам, сестре Дагура. Без понятия, как мне это удалось, но я добилась его расположения. В итоге, незаметно подкралась середина апреля, в которую приключилось множество удивительных событий. По-моему, они стоят детального повествования. В день, когда я нацелилась расспросить Дагура о сестре, мы болтали о всякой ерунде, и я ни разу не заикнулась об их взаимоотношениях. Что-то выталкивало сие из моей головы. В начале было сложно. Многие попытки контакта с нелюдимым парнем не имели успеха, однако один поступок Зейна сменил короля игры. Я тогда в задумчивости меряла шагами пустой кабинет физики (все ребята ушли на обед). Учительница скоро также покинула свою обитель, отправившись, по-видимому, на вызов демона. Увязшая в думах, я не заметила, как сзади подкрался инициатор всех дальнейших происшествий. — Что ты о ней думаешь? — я обернулась на зов голоса, немного колкого и заносчивого. — О ком? Парень ударил себя по лбу, точно только что я сказала какую-то глупость. — О Хедер, конечно же, — блондин стал наворачивать круги, нервно хрустя костяшками пальцев. — А что с ней? — неприятное ощущение зародилось в груди, наверное, сейчас что-то произойдёт. Задирака оглянулся на плотно закрытую дверь, как бы убедившись в отсутствии посторонних слушателей. — Она смешная, — думаю, это были мысли вслух. — Вообще ей следовало бы самой, — собеседник тяжело вздохнул, закатив глаза, — но как я могу осуждать её? — Зейн тревожно вскрикнул, дыхание участилось. Я нежно коснулась его плеча. — Хедер просила всё рассказать тебе, — он смотрел в упор со всей серьёзностью, которая была так редко ему присуща. Попеременно хлопая ресницами, я впитывала сведения, полученные из откровенной повести, и подводила итог, организуя сортировку информации. На самом деле Хедер воспитывается в семье Дагура, потому что её родители погибли в автокатастрофе. С детства брюнетка была отчуждённой и при этом достаточно ранимой. Она не могла адаптироваться в той среде, где ей пришлось расти. Девочке было достаточно общаться со старшим братом, но тут случилась судьбоносная встреча с шатеном, знакомство с близнецами. Впрочем, вы и сами это знаете. До тех пор чувствовала постоянную боль от одиночества. Скорее всего, поэтому я испытывала чрезмерное влечение к лучшей подруге: мне было любопытно разузнать о ней побольше, ведь мы похожи; наша общая спутница — это вечная грусть; у нас нет такого человека, который подал бы руку в минуту душевной невзгоды. Верно, я смотрела на Хедер и видела саму себя. Относительно скоро Торстон окончил монолог и, изо всех сил сдерживаясь, старался не заплакать. «Всё наладится,» — успокаивающе шепнула я вслед уходящему другу. Этот разговор выбил меня из привычной колеи; я много размышляла о возвышенных и непостоянных вещах: человеческих эмоциях, крепкой дружбе, месте в обществе, воздействии чужого мнения. Признаюсь, я была немного угнетена, и меня пугали мысли о будущем. Что я буду делать после школы? Кем я стану? Вопросы возникали из ниоткуда. Помню, я помогла старушке собрать высыпавшиеся из сумки фрукты, а потом пыталась представить себя в её роли. Неужели мне также поможет незнакомка? Очень может быть, поскольку я не вижу в окружении тех, кто был бы готов ради меня на всё. А готова ли я? По правде, я никому не верю. Не знаю, откуда возникла эта мнительность, но она точно будет мешать мне жить. Так что, наверное, я и не заслужила доброго отношения. Короче, не успела я оглянуться, как прошла неделя. Мне не довелось беседовать ни с кем из моих друзей. Всё же, пришлось себя пересилить, так как недопустимо их обидеть. Но хотелось ли мне нести бремя предков и быть всем обузой?***
Добавлю ко всему вышесказанному: есть кое-кто кроме Зейна, всколыхнувший привычный уклад. Что ж, видно, пора его представить. Набухали почки, некоторые из них с хлопком раскрывались, вызывая недоумение прохожих; солнце не излучало тепла, но было достаточно ярким, из-за чего слеплялись глаза, устремлённые к его виду. Постоянно веяло прохладой и пахло росой, осевшей после утреннего тумана; порой иней расписывал своим морозным пером стебельки ландышей, вырывающихся из-под земли, укрытой грязно-серым снегом. Могу предположить, что обстановка действительно была потрясающей, однако моё проклятие значительно ограничивало возможности насладиться ей. Фиолетовые вещи встречались редко, и лишь небосвод мягко голубого цвета, затянутый крохотными тучками, освобождал мою внутреннюю улыбку. В операции, которую мы закодировали как «Цвета радуги», изменения отсутствовали. Я не двигалась с мёртвой точки. Родители на этот раз отправились в романтическое путешествие, оставив квартиру на моё полное попечение. Горничная из Испании, конечно, вернулась, но спровадить её удалось: женщина получила пару сотен евро и скрылась. Следовательно, я находилась дома в гордом уединении, изредка прерываемом нежданными визитами Торстонов и спланированными посещениями брюнетки. С каждым днём я делалась подозрительнее, и вскоре оградила себя от общения. В тот момент депрессия была на пике, и если бы не человек, вдохновивший меня, я не знаю, как бы выживала дальше. Очередное утро. За мной зашла подруга, дабы вместе прогуляться до учебного заведения. Печально взглянув на опустелое жилище, я поторопилась следовать за девушкой. Перед взором сменялся пейзаж: заснеженный двор, посадки голых деревьев, высотные здания с потухшими окнами, частные дома с пёстрыми крышами, хмурые автомобили, как опущенные в воду люди. Настроение упало ниже плинтуса. Я мечтала провалиться сквозь землю и не восстать из могилы. Невдалеке, лишь немного обогнав меня, двигалась удовлетворённая погодой Хедер. Она изредка оборачивалась, приветливо махая ладошкой. Не имею представления насколько быстро, но мы добрались к пункту назначения. Первой была литература, которую мне повезло изучать вместе с подругой-оказывается-одноклассницей, поэтому парта недолго тосковала и мигом свиделась со мной. Брюнетка по обыкновению составила мне компанию на нудном предмете. Вроде бы ничего не предвещало беды, как вдруг скрипнула дверь — перед учениками появилась фигура неизвестного. Он был на голову выше меня, в его ухе блеснула серьга-капля; Хедер взглянула на парня с выражением лица, напоминавшем будто по ней проехались, отчего ту перекосило. Слегка трясясь то ли от страха, то ли от удивления, девушка плавно встала из-за парты, опершись руками на неё. — Это ты? — прохрипела сестра Дагура, отходя от шока. Юноша подал приветственный жест ладонью. — Ребята, — женщина говорила очень громко, чтобы весь класс слышал, — это переведённый ученик, — наша классная руководительница указала на фигуру. — Кто берёт над ним шествие? Без сомнения, новенькому нужен был кто-то, показавший бы ему, куда идти, что делать, объяснивший порядки и познакомивший с другими старшеклассниками. Очевидно, Хедер общалась с юношей прежде, однако её перепуганный вид настораживал. Я немного съёжилась от странного предчувствия, тогда учительница высказалась: — Астрид, — я пристально смотрела на голубоглазую миссис Фэр, — поручаю его тебе, — она подмигнула, и что-то мне подсказывало: это неспроста. Учительница мне нравится своей прямолинейностью, эмоциональностью и заботливостью. Я ей, походу, тоже нравлюсь, видимо, поэтому миссис Фэр доверила этого парня мне. Раньше она была единственной, к кому я хорошо относилась, а всё из-за того, что эта женщина меня понимала, принимала мою угрюмость и продолжала подбадривать. Иногда я мечтала быть её дочерью. Тем не менее, мои одноклассники затаили дыхание, с интересом наблюдая за происходящим. В самый неожиданный миг по кабинету разлился голос: — Иккинг Хэддок, — он почесал затылок, неловко переминаясь с ноги на ногу, — вы забыли, миссис Фэр. Женщина хихикнула, перекрыв источник звука кулаком. Брюнетка по-прежнему не двигалась, прикусывая нижнюю губу, я вспомнила о Зейне и бережно дотронулась до подруги, потянув её вниз. Девушка опустилась, с ненавистью изучая нового учащегося. — Как он, — думаю, не стоило этого говорить, но слова сами вырывались наружу, — выглядит? К моему изумлению, собеседница спокойно принялась за описание его внешности: — Каштановые пряди, зелёные глаза, остальное не так важно. Я с ужасом осознавала, кем являлся новенький. Её возлюбленный из метро. Я терялась в догадках. Кто он? Почему летом не сказал Хедер своего имени? Что их связывает, или может связать? Какой он человек? Что с ним делать, если я не смогу ему всецело верить? Хэддок уселся за пустующую парту спереди той, где располагались мы. — Чёрт! — буркнула соседка, откусив кусочек ногтя на своём пальце.***
— Как он смеет появляться, когда ему вздумается? Я с Хедер вышла из здания школы: громоздкого трёхэтажного строения, слепленного из того, что попалось неумелым мастерам под руку. Она в который раз жаловалась на Хэддока, отчего мне начало чудиться, будто то её бывший. Несмотря на то что новенький не создавал базы для надёжных отношений, он был впринципе смазливым, и его образ пай-мальчика манил. Да, это моё первое впечатление о нём. Хоть бы оно не изменилось, иначе разочарование поселится в моей груди. — Всё так плохо? — с надеждой услышать полноценное мнение из её уст полюбопытствовала я. — Да! — злостно крикнула подруга на всю округу, аж голуби подлетели в воздух, разделяясь на группы, чтобы разыскать убежище. На протяжении остального пути мы сохраняли молчание. Мы вернулись домой, разделившись на дорожном перекрёстке недалеко от местоположения персонального ада. Я рассчитывала побеседовать с девушкой о «Цветах радуги», но разрушивший планы шатен воспрепятствовал этому. Решившись переключиться, я принялась за приготовление кофе. Спустя пару минут на круглом столе дымился бодрящий напиток. Зёрна, привезённые родителями из очередной командировки, добавляли горькой пикантности, контрастируя со сладким молоком. Я, вооружившись мелким гаджетом, листала ленту Инстаграмма. Мой взгляд зацепился за пост, основной идеей которого являлась тема равноправия. Это меня конкретно вывело из себя, потому как любой член общества имеет свои потребности, мечты и убеждения. Разве можно грести всех под одну гребёнку? Идея для моего блога возникла сама собой. «Будь уникальным, отличающимся, особенным!» — я провозгласила сие высказывание лозунгом на своей странице. Могла ли я примерить его на себя? Быть может, но моё проклятие делало меня специфичной, в некоторой степени отклоняющейся от нормы. Тем не менее, я не позволяла себе унывать, так что машинально отправилась во двор, чтобы развеяться. Какого же было моё удивление, когда я узрела Дагура, вышагивающего около детской карусели. Парень, приложив палец к губам, явно предавался тщательному анализу. Возникает вопрос: о чём он тревожился? — Привет, — не надеясь на какое-либо действие с его стороны, поздоровалась я. На небе не видно звёзд: образовавшиеся с вечера облака покрывают их мутной пеленой. Затягивая сорванные кленовые листья в нескончаемый водоворот, ветер своими струями проходится по оголённой шее. Нужно было взять тот вязаный шарф, подаренный бабушкой на прошлый Новый Год. Мой взор встречается с его. Сердце пропустило удар. Почему я жажду общения с этим молчаливым выпускником (он на год старше нас) так сильно? Что мне в пустых и столь редко высказанных им словах? Невольно заглядевшись на лицо с грубыми чертами, я поймала себя на мысли о Хедер. Она не заслужила тех лишений, которые выпали на её долю. Он спасал брюнетку от стресса, вытаскивал из состояния отчаяния. Эта поддержка лишний раз доказывает наличие у него любящего сердца. — Ты чего? Я чрезмерно пялилась, определённо. — У нас переведённый ученик в классе, — меня потянуло на откровения. — И что с того? — незаинтересованно сказал Дагур. Я передёрнулась от юношеской и природной холодности, испускаемой в огромном количестве. — Мы с Хедер одноклассницы, — я запнулась. — К тому же они знают друг друга. При чём их знакомство не назовёшь удачным. Ты осведомлён о летних событиях того года? Парень, сомкнув губы, поворотил головой. — Так вот, — продолжала я, — если коротко, она столкнулась с ним в метро, — следует ли рассказывать о событиях через третье лицо, Зарину? Я колебалась. — Им не было суждено свидеться вновь, — я утаила часть сведений от заботливого брата, рассудив, что это либо пойдёт на пользу, либо Хедер поведает истину самостоятельно, — потому как тогда она обиделась, вероятно. — Это похоже на мою сестрёнку. Она весьма резка и поспешна… — Но на самом деле очень ранима, — я договорила за собеседника. Уличные фонари едва освещали тёмное пространство; временами позванивая колокольчиком, распахивалась дверь магазинчика, что находился за углом. Я вспомнила об оставленной остывать кружке кофе, однако догадаться пригласить парня домой не смогла. Воцарилась тишь. Лишь трава покачивалась от невидимого присутствия да стрекотали кузнечики — красавица-весна приняла бразды правления раньше срока. — Не пойми неправильно, мне показалось, что перед разговором ты был озадачен. — Так и есть, — не отпираясь, выразился Дагур. — Меня действительно беспокоит одна вещь, — не дожидаясь расспросов, он, значительно глянув на меня, утвердил: — С тобой что-то не так, я уже говорил тебе. Ты другая, отдалённая и недоступная. Как будто твоя душа просто остыла к чувствам. Вперившись взглядом в одну точку, я осмысливала произнесённое. Давно терзало меня ощущение тревоги, лёгшей на мои плечи вместе с бременем предков. Никто не обращал внимания; ни мама с папой, ни близнецы, ни Хедер не заметили моих терзаний, а этот проницательный парень различил всё, чем изнывало моё нутро. Тяжко вдохнув воздух, я с расстановкой выложила всю правду-матку по поводу проклятия. Без подробностей, конечно, иначе бы мой собеседник умаялся. Ажиотажа моя исповедь не вызвала. Парень повёл плечами и вскоре намылился уходить, вот тут-то я и спохватилась, позвав Дагура на чай. Он вовсе не возражал, так что мы, очутившись дома, направились прямиком на кухню, где я устроила импровизированное чаепитие. Помешивая сладковатый напиток с ромашкой, брат Хедер глядел на меня, явно желая узнать о чём-то ещё. Уличив мою догадливость, он приступил к опросу: — И давно оно у тебя? — С рождения. — А вариант избавиться от него не рассматриваешь? — Знала бы как, тогда непременно. — Насчёт теории взаимоотношений, — юноша припомнил случай с фиалками и небом, — думаю, она работает. — Что ты под этим подразумеваешь? Он потёр висок, добавив: — Нужно проверить кое-что, — после этих слов брат Хедер выскочил за дверь, даже не накинув косуху. Я отпила глоток, вдумчиво рассматривая светлую жидкость с барахтающимся листочком. Мои очи то и дело устремлялись к настенным часам, стрелка которых упорно показывала без пяти минут одиннадцать. Дагур ушёл не так давно, тем не менее, время тянулось невыносимо долго; меня начало клонить в сон. Хотя ресницы слипались, я не позволяла себе погрузиться в царство Морфея. Нервы были на пределе. Наконец, в дверь постучали. — Вот, — произнёс юноша, и в проёме мелькнула светлая голова. — Зарина? — воскликнула я, после тепло улыбнувшись, на что она хихикнула. — Да, это я, — ребята зашли внутрь. — Братец Хедер запыхавшийся примчался к нам в особняк, — ни с того, ни с сего излагала девушка, — благо, родаки свалили на Мальдивы. И говорит такой Зейну: «Мне срочно нужна твоя сестра!» А я такая, значит, сижу, смотрю сериальчик недалеко от них. Короче, поперхнулась я колой, а этот чувак, — блондинка зыркнула на подозрительно спокойного Дагура, — схватил и поволок меня не пойми куда. — Ну да, ну да, — соглашался он, — каюсь. Просто эта девочка, — парень ткнул пальцем мне в лоб, — скучала по тебе. Я примерно предполагала тактику Дагура, потому, качнув головой, обняла старшую Торстон, сказав: — Точно так. Но как ни прескорбно сообщать, уже поздно, так что вам, друзья, пора уходить, — я состроила максимально строгую мину. Забияка, расцеловав меня, направилась к выходу, а Дагур задержался, шепнув мне на ухо вполне однозначно: «Завтра встретимся на том же месте, в то же время».***
Суббота. Чем в этот день может заняться одиночка? Правильно, просмотром романтических комедий, чтоб жизнь мёдом не казалась. Потому я, как типичный представитель этой прослойки общества, прикупила немного (много) сластей: арахисовой пасты, фруктового зефира, молочного шоколада, мармелада, пастилы, овсяного печенья — и ещё по мелочи, приступила к сеансу. Честь быть избранным выпала небезыствестному «Титанику», вызвавшему океан слёз у слабого пола. Говоря откровенно, мне захотелось проверить этот факт. Чашка какао зажата в руке, рот забит вкусняшками, а я во все оружии. Сперва мой цинизм дал о себе знать: игра актёров не впечатляла, сюжет не казался примечательным. Однако восприимчивость нарастала с каждой новой сценой, вопреки категоризму. Голубые глаза увлажнились; утерев нос тканевым платком, я глянула в зеркало. Не ожилала от себя такой бурной реакции, честно. Добавлю работу в топ не разочаровавшего меня кино. За окном уже рассвело (выходной марафон стартовал в четыре утра); щурясь от противных лучей, я задёрнула шторы. Комната погрузилась во мрак. Настенная лампа подсвечивала пылинки, крутящиеся в воздухе, наделяя помещение аурой затхлости и уныния, что едва ли могло способствовать улучшению самочувствия. Обстановочка угнетала, недобрые мысли наведывались в головушку. Когда же я стану счастливей? Когда избавлюсь от чёрной магии? Когда сумею полюбить? Долго ли, коротко ли, но стало потихоньку смеркаться. Одевшись потеплее, нежели в прошлом, я направилась на знакомую территорию. На сей раз дожидаться компаньона пришлось мне. К несчастью, надетая толстовка оказалась излишней, потому как хладное дуновение отсутствовало, застоявшееся тепло охватывало тело. Из-за детской горки вышли две тёмные фигуры. Ударил столб света, открыв личности незнакомцев. — Вечерочка, Астрид, — блеснули голубые радужки. — Скучала? Влага скопилась в уголках очей, сквозь водопад радостных слёз я пробубнила: — Очень скучала, Хедер. Улыбнувшись, девушка устремила ко мне руки, оставив двоюродного брата пребывать в растерянности. Парень хмыкнул, резко выдвинув с чувством: — Взаимоотношения с окружающими не дают стопроцентной гарантии к снятию чар, — мы вытаращились на независимо говорившего старшеклассника, — дело в эмоциях, вызываемых ими. Я бы даже сказал в положительных. Шагнув навстречу юноше, брюнетка вступила в спор, ведь известно: в споре рождается истина. — Возможно, правда твоя, а, возможно, и нет. — Ну сама посуди, сестрица, — не унимался Дагур, — что ты, что близнецы вызывали лишь приятные мысли у твоей подруги, — они беседовали, совершенно не обращая внимания на присутствие субъекта их речей. — Эти ситуации не дают повода утверждать так, — Хедер сжала кулаки, морально противостоя парню. — Однако факты указывают на обратное, — Дагур задавливал сестру авторитетом, визуально вытянувшись в росте, являвшемся одним из предметов гордости юноши. — Стоп, — вмешалась я, расцепляя друзей, — довольно ссориться, давайте найдём компромисс. Брат Хедер выжидающе всматривался в синь неба, пока я строила чёткий план. Ничего не приходило на ум, и тут меня осенило. Лучшим решением оказалось применить теорию позитивных чувств. Я старательно размышляла, как это сделать, а в это время брюнетка радостно дёргала парня за рукав кожанки, упорно тыча пальцем на звёзды. Рисуя в голове концепцию, я не заметила, как плавно перешла к Дагуру: мой взгляд буквально застопорился на нём, отчего в груди приятно покалывало, что было странно, поскольку влюбиться я не могла — мои ощущения больше походили на симпатию или восхищение, подобно фанатам, рукоплескающим своему кумиру. По телу разлился жар, языками щекоча внутренности, словно там поселилась Жар-птица, страждущая свить гнездо будущему потомству. Впервые я чувствовала нечто подобное: ужин стремился вырваться наружу, в глазах мутнело, ноги подкашивались. Помню, как смачно грохнулась на холодный асфальт, как оказалась прижатой к крепкой туше, а дальше — мрак. Веки тяжело раскрылись, позволив наблюдать за встревоженной подругой и её сдержанным братцем. — Ты как, в порядке? — первая обеспокоенно осматривала меня на наличие синяков и ушибов. Не обнаружив таковых, облегчённо вздохнула. — Слава Одину, ты в норме. Я слабо кивнула. Дагур же направился к стоящей неподалёку скамье, затем мягко опустил меня. Отойдя от обморка, я шутливо прохрипела: — Хедер, прости, — девушка замотала головой, — но он был прав. Я хмыкнула, указав на юношу, чьи очи отражали уличный свет, переливаясь зелёным в тон апрельской траве. В конечном счёте я поднялась, отряхнулась, попрощалась с друзьями и собралась домой. Встряла Хедер: — Милый брат, могу ли я переговорить с леди Астрид? — опустилась в своём излюбленном реверансе, наивно хлопая ресничками. Названный отчалил, исчезнув в тени без всяких сожалений. И мы зашагали к квартире. Снова очутившись за кухонным столом, я пригвоздилась к стулу, вжала плечи, готовясь к упрёкам со стороны брюнетки, которая, тихо ухнув, размеренно потребовала: — Поясни те свои слова. Брат, видимо, и сам всё понял, а вот я — нет. — Ну, дело в том, что, — я сцепила ладони в замок, уравнивая бурю негативных ощущений с иными аспектами, — как я уже сказала, его теория является истинной. Поясняю: я начала думать о твоём брате в благом ключе, что привело к перегрузке организма. Зато, — я театрально прикрыла лицо рукой, — теперь мне доступны изумрудный, малахитовый, салатовый, лаймовый и дальше по списку. — Ура, я так рада за тебя! Голубоглазка горячо улыбнулась, очень скоро насупившись — мурашки галопом проскакали по моей коже. — Не хочешь мне рассказать кое о чём? — девушка торопливо застучала ноготочками по пластиковой поверхности. — Зачем ты купила ту зажигалку? Я боязливо сглотнула.