Битва за Солнце

Элой знает, что её волокут по земле, причём делают это довольно бесцеремонно: мелкие острые камни царапают кожу, но это небольшое неудобство ничто по сравнению с тем, как раскалывается её голова. Она пытается разлепить глаза, однако мешают пыль и грязь; глаза тут же начинают слезиться. Над собой Элой слышит короткое пыхтение, затем всё стихает, и она оказывается недвижимой, сидящей спиной к огромному валуну. А самое главное — её руки связаны. Постепенно к ней возвращаются силы, и включается сознание. Хвала Великой Матери, она жива и может видеть, где находится! При повороте головы косточки в шее хрустят, но, кажется, ничего не сломано. И вот, с ужасом приходит понимание — оружия за спиной нет. Элой наскоро припоминает произошедшее: как небеса заволокли тени, задрожала земля, и из-под её недров вырвалась наружу неизвестная яростная мощь; отряд Эренда, спешащий на выручку, но так и не добравшийся до неё; огромный обвал после камнепада и что-то ещё. Она осторожно осматривается и видит, что находится всё в том же Ущелье Листьев. Справа — свежая гора из рассыпавшейся скалы, высотой с полтора длинношея. Дело рук той гигантской машины, от мысли о которой у Элой замирает сердце. В нескольких шагах от себя она вдруг замечает сгорбившегося мужчину. Ах, да, ну конечно. Гелис. Его разодранный тёмно-красный плащ треплет ветер, пока Гелис вручную разбирает какой-то механизм. Рядом с ним, на валуне, лежат все её пожитки. Далековато для молниеносной атаки, да и руки связаны прочной лентой кожи. Видимо, в этот самый момент он замечает движение позади себя, потому что оборачивается и тут же ловит гневный взгляд Элой. У него заметная щетина, и кожа ещё бледнее, чем обычно, будто серый пергамент. А взгляд — пристальный взгляд хищной птицы — всё такой же обжигающе ледяной. Элой едва сдерживает ругательства, готовые сорваться с губ, когда видит его ненавистное лицо. Они оба пережили атаку монстра, и оба оказались отрезанными от империи Солнца. Когда Гелис поднимается и идёт к ней, Элой моментально вжимается в каменную стену позади себя. Благо, тело её слушается, и она вскакивает на ноги прежде, чем Гелис подходит к ней вплотную. Вот тогда-то она и видит в его руке знакомый клинок. История повторяется. Клянусь, если ты хоть пальцем меня тронешь… К её огромному удивлению он лишь сжимает её запястья в своей холодной ладони, тянет к себе, затем перерезает полоску кожи. Путы разрываются и падают к их ногам. Элой до того поражена, что слов найти не может. Гелис уже успевает рассмотреть её, будто с головы до ног просканировав своим жутким взглядом, отходит и кивает в сторону обвала: — А теперь проваливай, дикарка. Элой не верит в услышанное, а когда он повторяет приказ уже менее терпеливым тоном, она недоумевает: — Что это значит, «проваливай»? Гелису будто бы не интересно её присутствие. Словно некоторое время назад они не встретились через три года после того, как она едва не убила его, словно не вступили в новую схватку. Элой утирает с глаз солёные капли — то ли пот, то ли слёзы — и с возмущением смотрит противнику в спину. Он хотел уничтожить Меридиан и каждого, кто встал бы на его пути. Хотел убить её по приказу АИДА, который промыл его и без того отбитые мозги. Он убил Раста, лишив её единственного близкого человека во всём мире. Он сбежал, в конце концов, и из-за него Авад послал отряд Авангарда сюда, где неизвестная огромная машина проломила своей тушей скалу. А теперь отворачивается и говорит «отвалить»?! — От имени действующего Короля-Солнце, я приказываю тебе остановиться и сдаться, — твёрдо произносит Элой. — Убери клинок, и, возможно, я доставлю тебя в Меридиан живым и невредимым. Она делает несколько шагов к своему оружию, когда видит, как Гелис опирается на камень и садится, оскалив зубы. Его ладонь прижата к рёбрам с правой стороны, откуда до сих пор сочится кровь. Элой присматривается: крови много, рана, должно быть, глубокая. А он всё это время был на ногах и даже дал ей бой. Сколько вообще крови должно из него вылиться, чтобы он упал? — Ни к чему мне твои угрозы, Нора, поскольку и сам знаю, с каким удовольствием презренный отцеубийца Авад решит казнить меня, — произносит Гелис всё так же, оскалившись от боли. — Хотя, зная его, могу предположить, что он устроит показательный суд, а затем бросит меня за решётку. Великий милостивый Авад! — Закрой рот! На этот раз всё серьёзно. И мне плевать, в каком состоянии, но ты вернёшься в Меридиан. Когда он смотрит на неё своими прозрачными, как озёра в землях Банук, глазами, Элой хочется отвернуться. Но её смелости хватает, чтобы выдержать этот странный взгляд. — Тебе плевать? Ты видела машину, что снесла скалы над нами и завалила ущелье? — спрашивает он, прижимая к ране кусок ткани. — Ты хотела знать, что случилось с «Затмением»? Ну так вот он, мой ответ, Нора. Элой стоило бы уши зажать, чтобы не слышать его голос, но ведь они и вправду столкнулись с одной и той же громадиной. Немного поразмыслив, девушка оборачивается и включает визор. Обломки острых камней кругом, завал тянется к дыре, диаметром с добротный тоннель, уходящий глубоко под землю. Машина роет ходы и раскалывает целые горы, словно орешки, как камнегрыз, но эта не напоминает ни одно существо по своей форме, да и в размерах побольше того же истребителя. Если такая машина вдруг наткнётся на город… О, спаси и защити их ГЕЯ! Элой с ужасом думает о том, что тот монстр может быть не одинок, и вот тогда всё много хуже, чем кажется. Девушка щёлкает визор, приближается к Гелису и, когда их разделяют всего несколько шагов, с подозрением спрашивает: — Ты сказал, что «это» случилось с твоими людьми. Значит, их убила эта жуткая машина? Гелис долго не отвечает. Затем, наконец, кивает, отводя в сторону глаза. — Как давно это случилось? — Пару дней назад. Мы шли за ней, уверенные, что с помощью нашего оружия сумеем обороняться, ведь я знал слабые места, но всё оказалось напрасно. По велению Солнца я выжил и добрался до Ущелья по следам… Хм, да уж, у тебя к выживанию огромный талант, даже завидно! — Зачем ты и твои люди целенаправленно преследовали эту машину? — спрашивает Элой. Гелис фыркает в ответ и посылает её в пекло, добавляя, что это всё не касается дикарки с Востока. И что сожалеет, будто Солнце не испепелило её на арене тогда, и бросает ещё множество, множество различных проклятий, которые она никак не ожидает от него услышать. Забавно, но кроме того, что он фанатик и садист, она считала его когда-то довольно рассудительным и умным. На все его жуткие фразочки Элой раздражённо вздыхает и упёрто констатирует: — Ты истекаешь кровью и ослабеваешь. Ты один, а у меня оружие куда мощнее, чем твой клинок. И ты совершил огромную ошибку, вытащив меня из-под завала. Но мне нужны ответы. Поэтому говори. А ведь он действительно не убил меня, хотя мог бы. Странно всё это. — Допустим, я поверю, что «Затмение» не имеет отношения к новой машине. Что вы пытались сражаться с нею и проиграли, — и она немедленно задаёт очередной вопрос. — Почему ты не убил меня, пока была возможность? На этот раз его взгляд кажется ей осознанным, может быть, даже понимающим. Будто бы его стукнули по голове, и ненадолго он пришёл в себя. Гелис поднимается, опираясь о поверхность камня и встаёт перед нею так, что слабый свет с небес падает прямо на его внушительную фигуру, и Элой приходится приставить ладонь ко лбу. Тучи понемногу рассеиваются, но день клонится к закату, и скоро наступит ночь. На закате солнце всегда жалит сильнее. — В тот день, когда ты заставила меня пасть на колени, поверженного и оскорблённого, я кое-что осознал, — говорит Гелис голосом, словно вовсе ему не принадлежащим. — Я не только подвёл великую силу Солнца, что наделило меня мощью, и предал память о своём короле… я совершил ошибку. И все мои действия до того злосчастного дня оказались напрасными. Снова он за своё! Я даже не могу понять, когда он говорит осознанно, а когда как чокнутый, будто после солнечного удара. — Когда Сайленс представил меня АИДУ в первый раз, я решил, что это было очередное испытание моей веры. Голос, который я услышал в тот день, поразил меня и ужаснул. Элой вскидывает брови, но молчит. Даже так! Гелис испугался АИДА? — Я хотел уничтожить его, ибо Тень не имеет право диктовать Солнцу свои условия! Но Сайленс умел убеждать. Как и АИД. Он стал тем, кто предложил мне желаемое, когда я оказался лишён всего. — И что он предложил? — Возможности. Отомстить, захватить Меридиан, растерзать Авада за то, что он сделал! Наконец, доказать самому себе, что я действительно был избранным. На деле я был глупцом, ничего не понимающем о мире Предтеч, и решил, будто АИД и есть божество, — Гелис качает головой и смотрит Элой в глаза. — Бахавас умел уговаривать. Он говорил, что с помощью Тени мы не только вернём Меридиан законному Королю, но и спасём мир… — Всё это уже случилось, и теперь не имеет значения! — прерывает его излияния Элой. — Мне не интересны твои оправдания или сожаления… — Я думал, что был избран! — рычит Гелис, в гневе обрушивая кулак на камень. — Но ты победила АИДА. Разве можно победить божество, Нора? Когда божество не божество? Когда всё это ложь! И тогда, истекая кровью, еле живой, я смотрел, как рушатся его планы, и я понял в тот момент, что Солнце выбрало тебя, не меня. Это я стал твоим испытанием, и ты прошла его. Он сплёвывает на землю кровь и утирает губы. Затем, всё так же прижимая ладонь к ране, подтягивает ремень походной сумки. Элой каждой клеточкой тела ощущает внезапное напряжение в воздухе. Её не должно волновать, что этот убийца сдался и разочаровался в своих жутких идеалах. Но он знает что-то о новой машине, поскольку уже преследовал её. Девушка медлит перед тем, как собрать своё оружие. А что же дальше? — Знаешь, тот факт, что тебя использовали, не является оправданием, — говорит Элой ему в спину, тогда Гелис со вздохом оборачивается. — Ты наслаждался каждым мгновением собственного рабства, признай это. — Я стал солдатом не потому, что упивался жестокостью, Нора. Я хотел служить истинному Королю. — Даже такому, который уничтожает целые народы лишь по желанию? Ты мог бы стать отличным командиром, но не в руках безумца. Гелис скалится, на его губах мелькает горькая усмешка. Только и остаётся теперь, что насмехаться над прошлым. — А знаешь, встреча с Сайленсом принесла свои плоды, — бормочет он угрюмо. — По крайней мере я знаю, что у Предтеч были свои боги, и в этом мы с ними похожи, дикарка. Их божество — машина. Они оставили его нам в наследие. — Но ведь, создавая бога, ты перекладываешь ответственность за свои действия на кого-то другого. Это не вера. Это безумство! — Как ты и сказала, всё это уже не важно, — он просто собирается уйти, словно ничего не случилось. — Что у меня осталось — так это возможность дышать и идти, пока я не доберусь до своей цели. — Какой цели? Машина? Почему ты решил преследовать её? И при чём тут, в конце концов, Сайленс? Гелис молча уходит, и это злит Элой ещё сильнее. Она моментально оказывается рядом, выхватывая лук и направляя на него стрелу, и тогда он замирает на месте, поворачивается к ней лицом и ухмыляется. От наконечника стрелы до его сердца — всего ничего. — Давай, Нора. Выстрели и исполни свой долг. Почти память наставника моей смертью. — Заткнись! Просто заткнись! — ей ощутимо больно, но она не понимает, почему. — Или я действительно прикончу тебя… — Придумай угрозу получше смерти, девочка! Если действительно хочешь испугать меня, угрожай жизнью! — Гелис вдруг сдирает с правой руки перчатку вместе с металлической пластиной и почти вплотную приближается. — Хотела ответов? Вот один! Благодаря этому я иду за монстром. Монстром, которого выпустил в этот мир Сайленс. Ты можешь не верить мне, дикарка. Но поверь в мою ярость. Элой медленно опускает лук и всматривается в руку мужчины. От кончиков пальцев до локтя тянутся багровые борозды, а под кожей, ставшей почти прозрачной, словно по венам пульсирует некая субстанция. Она сливается с костями и плотью и оплетает их, как гибкий вьюнок ствол дерева. Элой не верит своим глазам, и проходит время, прежде чем она, поражённая увиденным, решается спросить: — Что это такое? — Это зараза, которой наградила меня машина. Два дня назад, когда я сцепился с ней на той стороне, я вдруг услышал в визоре голос предателя. «Ты не будешь против небольшого эксперимента, старый друг?» И тогда машина выпустила своего мерзкого жука. Дрона. Он напал на меня, затем это появилось на руке. Оно растёт, словно живой организм? Как паразит, присосавшийся к носителю. Элой смотрит сквозь визор на поражённую заразой руку, и устройство показывает ей лишь одно: 20 процентов ткани захвачено неким вирусом, в состав которого входит кислота, способная на молекулярном уровне проникать в организм и разрушать его изнутри. — Не волнуйся, оно не передаётся от человека к человеку, — произносит Гелис саркастичным тоном. — Только машина способна заразить живую плоть этой мерзостью. — Полагаю, ты в безопасности, пока оно не добралось до грудной клетки. — Да, я знаю. Несколько мгновений они смотрят друг другу в глаза, Элой и вовсе трудно собраться с мыслями. Ей бы ненавидеть его, да она и не отрицает этого. И никакого сочувствия, вовсе нет. Неожиданно она всё понимает и чувствует одновременно и огорчение, и облегчение от этих мыслей: — Ты преследуешь машину, потому что думаешь, что она приведёт тебя к Сайленсу, — предполагает Элой, ожидая, пока Гелис вернёт часть доспехов на место. — Отомстить хочешь. Нет, не только это. Он думает, что у Сайленса есть противоядие. Последний шанс. — Я не верю, что он причастен к этому. Нет, нет. Это просто не может быть правдой. Гелис недовольно фыркает и с раздражением говорит: — Тогда уходи отсюда. Через завал или в обход, мне всё равно. Но ты встала у меня на пути. Если попробуешь меня остановить, я буду биться. Мы столкнёмся снова, Нора, потянем время, и никакой пользы. Но если пойдёшь со мной, возможно, сумеешь избавить этот мир от очередной опасной машины. И твой драгоценный Авад не растеряет всех своих подданных в новой кровавой бойне. Он, видимо, шутит! Элой смотрит в эти поразительные прозрачные глаза, то ли мёртвые, то ли переполненные жизнью, и понимает: нет, не шутит он. — Но зачем я-то нужна? Даже на мгновение представив, будто я верю тебе про машину, я не собираюсь казнить Сайленса… — Ты так считаешь? Ты же воин. Отличный воин. — Гелис разводит руками, словно всё это в порядке вещей. — Возможно, один я не доберусь до его логова, и машина прихлопнет меня, исполнив волю Солнца. Но вопрос в том, нужен ли тебе я. А я знаю, что нужен. Мне известно верное направление. Визор взял нужный энергетический след. Если желаешь, чтобы я поделился информацией, придётся мне поверить. Элой стоит на месте, глядя то на завал после камнепада, то на Гелиса, пока тот удаляется дальше, в Ущелье. Она может убить его прямо здесь или оглушить так, что он и не поймёт, а затем притвориться, что этого тяжёлого разговора не случалось. Притвориться, что из-за него она не заподозрила Сайленса в чём-то кошмарном, хотя на самом деле она прекрасно помнит о его планах: он собирался выяснить, кто именно пробудил тогда АИДА. А если ему это удалось? Тогда и машина, и заразный вирус могут быть меньшими из возможных угроз. Элой колеблется и глядит в сторону. Гелис не изменился. Он просто жаждет мести. Жестокость, взращённая в нём Джираном и обострённая фанатичной преданностью их кровавой религии, не исчезла. Даже если Солнце покинуло его, и пугающая вера, та самая, что направляла его на протяжении всех этих лет, дала трещину, даже если он лишился армии и своего бесовского идола — он не изменился. Но в одном Гелис прав — с ним куда проще и быстрее будет отыскать монстра, пока его жертвами не стали сотни невинных душ. Ей хочется ударить саму себя, однако она находит силы для терпения. Терпения быть взрослой. Элизабет бы это оценила, разве нет? Элой берёт себя в руки и кое-как пытается оправдаться тем, что однажды уже пощадила Олина и не пожалела об этом. Так что теперь она избирает новый путь и спешит догнать Гелиса. Ты можешь не верить мне, дикарка. Но поверь в мою ярость.