Ицумадэ

      В столице значительно холоднее. Вэй Ин бывал здесь редко, а потому привыкнуть к столь резкому и сухому климату ему не представлялось возможным. Колючий ветер пробрался под тонкую шёлковую рубашку, оставляя за собой следы мурашек на продрогшей коже, как только юноша выбрался из тёплой кареты. Казалось, даже солнечный свет здесь преломлялся и лишь слабо касался земли. Вэй Ин поёжился, оправив края распахнутого кафтана без рукавов, и недовольно фыркнул, заметив, с какими безмятежными лицами местные носят тончайшие ткани, не дрогнув ни единой клеточкой тела.       Столица Лоин — неприлично богатый город в самом сердце Империи, куда ведут все дороги государства. Лоин был основан тысячу лет назад в речной долине, над которой возвышались острые пики скал. По легенде, когда Император переправлялся через горный хребет в западную провинцию, путь ему преградила каменная насыпь, разбив которую, слуги обнаружили самородки золота, вкрапленные в горную породу. Чем больше они копали вглубь горы, тем больше золота находили, и через пару лет Император приказал построить город поблизости, куда сначала начали съезжаться добытчики руды, а затем и перебрался сам правитель, чтобы лично контролировать работы. Найденного золота стало так много, что хватило не только для казны, но и для облагораживания совершенно нового, моментально прославившегося крупного центра. Лоин поднялся из пыли, засияв блеском золота. Туда начали съезжаться торговцы и ремесленники, в городе закипела жизнь, и со временем новая столица заняла всю долину целиком. Добраться до Лоина можно несколькими путями. По реке, протекающей через долину и устремляющейся в северные земли, или по одной из пяти дорог, проходящих сквозь горный хребет. Свита княжеской семьи Цзян выбрала наиболее безопасный путь, пролегающий в не обременённой нависающими скалами низине, но оттого наименее быстрый. Добрались они за неделю непрерывного путешествия скромным кортежем из двух карет: в одной ехали князь и княгиня с парой слуг, в другой — Вэй Ин и княжеские дети.       Дорога сильно утомила Усяня. Мышцы тела занемели, требуя хорошей разминки, а отсутствие нормального сна давало о себе знать неприглядными тёмными следами усталости, залегшими под глазами. Цзян Чэн и Цзян Янли, впрочем, выглядели ничуть не лучше. — Ну что, господа, вот и славная столица Лоин! Мне так не терпится уже увидеть маков цвет! — воскликнул Вэй Ин, обратившись к хмурой княжеской семье, что выбралась в непривычную прохладу и озиралась по сторонам без капли радости во взгляде. — Вэй Ин, тебе ещё хватает сил острить? — простонал Цзян Чэн, отталкивая брата и проходя вперёд. — Ничего, сейчас мы отдохнём и всё предстанет перед нами в лучшем свете, — подбодрил князь, подавая руку госпоже Юй, но та метнула в него тёмный смертоносный взгляд, выбравшись из кареты безо всякой помощи. Цзян Фэнмянь поморщился, как от зубной боли, и последовал за своей неукротимой женой по дворцовой лестнице. Та была широка, ступени её из насыщенно-красного мрамора переливались на солнце. Преодолев стену из дворцовой стражи, они наткнулись на слуг. Те — все непременно красивые и изящные, одетые в алые одежды — с гостеприимными улыбками тут же бросились встречать гостей и повели их в залы дворца. — К тому же, мы так редко собираемся все вместе. Это повод встретить старых друзей.       Цзян Чэн, ломающий шею, чтобы рассмотреть фрески на потолке, пренебрежительно фыркнул. — Коль были бы у меня друзья в других княжествах… — А что так, Цзян Чэн? — насмешливо обронил Вэй Ин, касаясь пальцами бархатного тюля, увитого вокруг высоких кирпично-бордовых колонн. Весь дворец будто окутало кровавое марево, однако, юноша соврал бы, если бы сказал, что ему это не по душе. — Да вот, как только узнают, что у меня за брат, так сразу шарахаются. — Нет, — лукаво протянул Вэй Ин. — Дело не во мне, а в том, что ты скушен.       И если бы не предостерегающий взгляд милой шицзе, повернувшейся на них именно в тот момент, когда Цзян Чэн уже замахнулся на брата кулаком, то, Небеса — свидетель, они бы подрались.       Княжескую чету слуги провели по просторным солнечным коридорам к гостевому павильону, предупредив о том, что с Императором удастся поговорить лишь завтра на обеденном приёме. Никто не возражал: сил для официальных встреч и формальностей уже не осталось. — Мы прибыли последними? — спросил вдруг князь у девы в красном, стремящейся уже по каким-то новым делам. — Нет, Ваша Светлость, ещё не прибыла делегация из княжества Цинхэ. — Наверняка снова задерживаются из-за чрезмерной педантичности Тааффейского принца, — тихо хохотнул Вэй Ин, склонившись к уху Цзян Чэна.       Брат усмехнулся, но промолчал, поёжившись под угрожающим взглядом госпожи Юй.       Ночь, застланная облаками и лишённая звёздного света, превратилась в секундное забытье, ускользнув от людей, как последний солнечный луч на закате.       В Лоине настало утро.       Пламенное солнце взошло над горными пиками, рассыпая мириады огненных искр по столичным крышам. Как бусины слетают с треснувшей резинки чёток, так светлые блики, срываясь с небес, скачут по черепице и мраморному камню, заставляя город мерцать. Императорский дворец — поистине огромное здание в несколько ярусов — засверкал в утренней заре, переливаясь, как драгоценный рубин. Глаза слепило от красоты: отражение светила в каждой плитке, колонне и коньке крыши привлекало и ранило взор.       Гостевой павильон раскинулся позади приёмной части дворца. Если пройти по одной из мраморных дорожек вниз по склону, то можно было лицезреть те самые знаменитые императорские маковые поля с копошащимися в волнах кровавого моря слугами. Их задача проста: следить за тем, чтобы никто не потревожил покой цветов, и ухаживать за нежными бутонами.       Вид завораживающий, — подумал Цзян Чэн, взглядом окидывая красное марево, раскинувшееся до самой кромки мелколесья. Юноша не был большим ценителем искусства, но странное благоговение охватило его подобно пожару, когда перед глазами предстал поразительной красоты холст, расписанный красной акварелью. Все другие мысли просто отступили на задний план, перемешиваясь и превращаясь в бессвязную блеклую мазню по выцветшей бумаге. Впрочем, из очарования его вывел мягкий мужской голос, донесшийся из-за правового плеча. — Княжич Цзян, рад видеть Вас в добром здравии под Небесами, — поприветствовал его юноша.       Цзян Ваньинь обернулся. Казалось, что ничто более не способно усладить взор сильнее, чем распустившиеся бутоны цветов, но это была ошибка. На фоне пламенной лестницы к гостевому павильону и изумрудной зелени в аккуратных клумбах перед ним предстали две высокие фигуры, облачённые в белоснежные одеяния.       Два Нефрита княжества Гусу.       Об этом княжестве ходило немало слаженных и красивых легенд. Одну из них знали даже в Юньмэне: поговаривали, что предком княжеской семьи Лань был монах, погибший среди заснеженных пиков Гусу и ставший Горным духом. Оттого, как болтают, у всех ланьцев волосы белее яблоневых цветков, а в глазах — пристанище украденных с неба звёзд.       Одного из юношей Цзян Чэн видел не впервые. То княжич Лань Сичэнь, — вспомнил Ваньинь, рассматривая приветливо улыбающегося Нефрита. Они перебрасывались парой слов на прошлом съезде князей в чисто формальной уважительной манере, однако даже тогда тот казался на удивление искренним и доброжелательным. Сейчас его глаза искрились на свету, выражая степень заинтересованности в разговоре и собеседнике. Что нельзя было сказать о втором юноше, каменной статуей застывшем подле Лань Сичэня. Цзян Чэн догадался: это младший княжич Лань — Ванцзи. В Гусу, — Ваньинь слышал от отца. — Своеобразная система обучения молодых магов. Каждый из них проходит множество испытаний, прежде чем в своё шестнадцатилетие сможет завершить основу образования, сдав заключительный тест. После удачной сдачи ученику даруется право свободно покидать стены Облачных Глубин — места, в котором обучаются все маги Гусу, а также лобная лента — знак принадлежности к числу магов. Лань Ванцзи лишь недавно достиг своего шестнадцатилетия и смог присутствовать на съезде, но молва о нём шагала впереди него. В Пристани Лотоса этот молодой маг становился объектом разговоров и сплетен не единожды: его красота и выдающиеся способности делали из него настоящую мишень.       Лань Ванцзи был хорош собой — глаз не отвести. Однако в сравнении со своим старшим братом он был несколько… иным. Его красота холодна. В золотистых глазах, будто двух солнечных бликах, не было ни капли тепла — они ранили, впиваясь в кожу осколками льда каждый раз, когда княжич проходился незаинтересованным взглядом по лицам людей. Белые волосы с металлическим оттенком были убраны в высокий тугой хвост, концами касаясь его поясницы; нефритовая заколка, сковывающая пряди, украшалась маленькими бутонами горечавки — символом кротости и упорства. Блекло-серебряные брови и ресницы делали его лицо совсем ледяным, похожим на идеальную маску. Впрочем, он весь словно из камня. Юн совсем, но столь серьёзен, а фигура его источает непоколебимую мощь, что кажется, будто княжич готов уже сейчас достичь просветления и переродиться божеством.       Весь его облик был до крайности идеален в своей аккуратности. Кипенная рубашка, прикрывающая середину бедра, была подпоясана тканью небесно-голубого цвета с нефритовыми подвесками одинаковой длины. Широкие брюки без единой складки заправлены в высокие чистейшие сапоги, а рукава расшитого серебряными нитями распахнутого халата — в металлические наручни. Строго и неподвижно, только колыхающиеся на слабом ветру концы длинной белой ленты и подол халата выдавали реальность княжича.       От встречи взглядом с Лань Ванцзи у Цзян Чэна по коже пробежалась толпа мурашек, но он спешно взял себя в руки и коротко улыбнулся старшему княжичу. — Взаимно, княжичи Лань.       Оба Нефрита вежливо кивнули. Лань Сичэнь шагнул ближе к наследнику Юньмэна и заговорил вновь: — Вы направляетесь по каким-то делам или просто прогуливаетесь? — Я преследую цель, однако можно посчитать это и обыкновенной прогулкой, — пожал плечами Ваньинь, убирая руки за спину. Так он чувствовал себя важнее. — Можем ли мы с братом потревожить вас беседой, увязавшись вслед? — Брат, — внезапно заговорил Лань Ванцзи, и его голос был ещё холоднее, чем он сам. — Ни к чему праздные разговоры. — Ванцзи, — усмехнулся Лань Сичэнь, повернувшись к брату. — Мы здесь именно за праздными разговорами, это же съезд.       Лань Ванцзи, казалось, был совсем не убеждён и лишь едва заметно вздохнул. — Так что, княжич Цзян? — снова повернувшись к нему лицом, ярко улыбнулся Сичэнь. — Позволите? — Конечно, — кивнул Ваньинь, но в нём роилась неуверенность. Заледенелый вид младшего из княжичей Лань заставлял все его внутренности завязываться в тугой узел.       Они неспешно шагали по мраморным тропам, вьющимся среди маковых цветов. До приёма оставалось ещё некоторое время, хоть князья уже собрались обсудить важные вопросы в гостевом павильоне, и пока молодые княжичи могли никуда не торопиться. Солнце над ними быстро кралось к зениту, а тени становились короче, и в общем-то княжичу Цзяну даже показалось, что в привычном юньмэнском наряде — тонкой рубахе и длинной безрукавной жилетке — здесь, в столице, не так уж и холодно. Было светло и тепло, а Лань Сичэнь умел поддерживать непринуждённую беседу, так что Цзян Ваньинь почти что забыл обо всех утренних переживаниях. Пока собеседник ненароком не напомнил ему вновь. — Могу ли я спросить, в чём заключалась цель вашей прогулки? — О, — брови Цзян Чэна поползли вверх, словно эта тема всколыхнула в нём самые противоречащие эмоции, которые едва удавалось сдержать. — Княжич Лань, я отправился на поиски своего брата. — Вот как, а Ваш брат, он… — протянул Лань Сичэнь, припоминая. — Мой названный брат, Вэй Усянь, — поправился Ваньинь, скоротав заминку. — Названный? — вдруг спросил Лань Ванцзи, впервые за всю прогулку открывая рот.       Цзян Чэн задумался ненадолго, решая, как лучше объяснить. Неподалёку среди маков показалось высокое раскидистое дерево кассии, жёлтые цветы закрывали почти всю его крону. Поздновато цветёт, — ненароком заметил княжич. — Он приёмный сын, но, несмотря на это, я считаю его братом. Вэй Усянь лишь не наследует княжеский престол, за исключением этого он такой же полноправный член семьи Цзян. — Ах, Вэй Усянь, точно! — будто вспомнив нечто важное, возликовал Лань Сичэнь. — На самом деле, я многое слышал о нём. — Боюсь представить, что конкретно, — бросил Цзян Чэн, тяжело вздыхая. — Ха, княжич Цзян, исключительно хорошее. Слава о его талантах разошлась по всей Империи — кажется, во всех княжествах знают об умелом лотосовом рыбаке по имени Вэй Усянь. Поразительно, что я не помню ни единой встречи с ним на прошлых съездах. — В этом нет ничего странного, — фыркнул Ваньинь. — Он не присутствовал ни на одной официальной церемонии. Но в этот раз я пообещал отцу, что силком приведу его на приём. — А он весьма… строптив, — осторожно прокомментировал Лань Сичэнь, едва сдержав смех. — Не то слово, княжич Лань, не то слово… — покачал головой Цзян Чэн.       Они подошли совсем близко к цветущей кассии. В её тени показались силуэты людей: кто-то сидел, оперевшись о ствол, кто-то стоял рядом, но лица их были обращены в одну сторону — ещё один силуэт непрестанно двигался, не выходя за края тени. — Быть того не может… — с трудом пролепетал Цзян Ваньинь, замерев на месте. Оба Нефрита застыли рядом с ним, рассматривая занимательную картину.       Это был определённо юноша: края длинной жилетки постоянно расходились в стороны и подлетали, обнажая плоскую загорелую грудь. В руках сидящего под деревом человека была самодельная бамбуковая флейта, негромкая музыка лилась по воздуху, и юноша танцевал. Надо признать, что делал он это не хуже юньмэнских танцовщиц, пластично двигаясь под высокие ноты. Юноша взмахнул чёрной копной волос, перекидывая их на спину, и повёл плечами в такт хлопкам увлечённых наблюдателей. Его движения были быстрыми, но грациозными: он то изгибался подобно тонкому деревцу в сильный шторм, то преображался фениксом, подлетая в воздух и расправляя свои крылья. Тонкие запястья юноши соприкасались, а длани вились в дивном менуэте, преисполненном изящества, поднятые вверх или опущенные вниз, скользя вдоль тела.       Он танцевал чувственно, но в том сквозил задор. Широкая улыбка на устах была видна даже Цзян Чэну, а тот энтузиазм, с которым юноша поддавался ускоряющемуся темпу музыки, заставлял его искриться без огня. Быстрые, бодрые движения становились всё резче и замысловатей; ступни его едва касались земли, и он почти парил, раскручиваясь в диком блаженстве. Это было похоже на вихрь — его волосы метались по воздуху, рассекая пространство, а струящаяся ткань его шаровар трепетала на ветру, как возведённый флаг.       Юнец то пускался в веселье, ослепляя улыбкой и забавно перебирая сапожками по истоптанной им же земле, то в соблазнительность, гибко извиваясь и выдавая бесстыдные движения бёдрами. Его маленькая публика, состоящая из работниц и работников маковых полей, присевших в теньке передохнуть и поиграть на флейте, заворожённо внимала его танцу, не сводя глаз. Никто даже не заметил возникших поблизости высших господ.       Наконец, музыка смолкла, а флейтист громко присвистнул танцору. Компания работников загудела, весело крича и смеясь. Юноша остановился и счастливо захохотал, в перерывах пытаясь отдышаться — он был весь красен, а по вискам и ключицам стекали блестящие капли пота. В череде смеха и громкого дыхания послышался хлопок. Затем ещё один и следом множество — зааплодировал княжич Лань Сичэнь, смотрящий на юношу с восхищённым блеском в глазах. Лань Ванцзи подле него чуть прищурил золотые глаза и негромко фыркнул, приметив бурную реакцию брата.       Юноша обернулся. Все затихли. — Вэй, мать твою, Усянь! Какого чёрта?! — заорал отошедший от шока Цзян Ваньинь, смертельно быстрым шагом направляясь к брату. Его ничуть не смутило присутствие рядом двух княжичей Лань — сквернословие в данную секунду было самым меньшим грешком, на который он был способен. — Так это тот самый Вэй Усянь? — пораженно выдохнул Сичэнь, на что Ванцзи даже не шевельнулся. — Вэй Ин! — продолжал орать Ваньинь, догоняя припустившего вокруг дерева братца. — Ах, А-Чэн, помедли, я так устал! — с наигранной досадой отвечал ему Вэй Ин, продолжая бежать.       Начался хаос. Братья из семьи Цзян как сумасшедшие носились вокруг дерева кассии, при этом Вэй Ин в наглую подтрунивал над Цзян Чэном, меняя курс своего бега. На все маковые поля была слышна гневная ругань, хохот и визги. Цветочные работники, поклонившись застывшим на месте княжичам Лань и бросив на прощание обегающему в сотый раз дерево Усяню «до свидания, господин Вэй!», потрусили отсюда от греха подальше, принимаясь за работу. — Выдохнешься или как, мышь ты полевая?! — Только после тебя, зубастая крыса!       По правде говоря, выглядело это довольно комично. Лань Сичэнь даже хохотнул пару раз, наблюдая за игрищами стоящих друг друга молодцев из знаменитого Юньмэна. — Ноги тебе переломаю! — Не-а, — отозвался весьма тяжко дышащий Вэй Ин, свесив ножки с ветки кассии. Он залез на дерево, словно дикий кот — никто и глазом не успел моргнуть. — Успокоился?       Цзян Ваньинь посмотрел на брата уничижительным взглядом своей матушки, но вспомнил о господах Лань, стоящих и наблюдающих за развернувшимся позором. Нужно было немедленно заканчивать этот цирк, поэтому он коротко кивнул Вэй Ину и тот спустился с дерева, ловко приземлившись на обе ноги. Отряхнулся, оправил волосы в ужасно неаккуратном хвосте и улыбнулся, сверкнув зубами. — Чем ты здесь занимался? — тихо буркнул Ваньинь, подобравшись к брату вплотную и делая вид, что поправляет его одежду, принялся его ругать. Внимательные взгляды княжичей Лань непрерывно сверлили их, и Цзян Чэн не хотел больше публичных склок. — А кто эти… — начал было Вэй Ин, посматривая на белоснежных нефритовых магов из-за плеча братца, но тот резко дёрнул его за край тёмно-лиловой жилетки. — Ай, Цзян Чэн! Я просто показывал этим столичным ребятам, как танцуют девушки у нас в Юньмэне. — И зачем? — От скуки, — оскалился Вэй Ин, расплывшись в придурковатой улыбке. Цзян Чэн тяжко вздохнул и, взяв его за плечо, повёл к княжичам Лань.       Вэй Ин окинул их взглядом. В голове его гулял ветер, а с губ сорвался восхищённый свист, как только они подошли ближе. Два совершенных юноши в белом походили скорее на божественных статуй из богатых храмов, но не на живых людей. Выцепив из их безупречных образов нефритовые подвески и вплетённые в заколки цветы горечавки, он догадался: перед ним во всей красе предстали Два Нефрита княжества Гусу. Один из юношей, очевидно, был не против знакомства — его глаза любопытно оглядывали фигуру Вэй Ина, а губы изгибались в мягкой улыбке, — но второй… выглядел едва ли заинтересованно. Он казался отстраненным, но его глаза, сияющие подобно полной луне в безоблачную ночь, цеплялись за Усяня с толикой брезгливости. — Господин Вэй, — вежливо склонившись, позвал тот, кто казался менее холодным. — Или мне следует звать вас «княжич Вэй»? — Прошу, оставьте эти лавры моему брату — он законный наследник княжества Цзян, — рассмеялся Вэй Ин, повторив поклон. — Княжичи Лань, рад встретить вас под Небесами.       Лань Ванцзи — как понял Вэй Ин, припоминая слухи из Юньмэна, — лишь коротко кивнул, не выразив более ни одного признака присутствия в разговоре. Компания молодых господ двинулась обратно по мраморным тропам в сторону гостевого павильона. Лань Сичэнь и Вэй Усянь поддерживали беседу, изредка вклинивался Цзян Чэн, и всё шло довольно дружелюбно. — Господин Вэй, но где же Вы выучились так танцевать? — полюбопытствовал Первый Нефрит, очарованно рассматривая своего собеседника. — О, конечно же, в борделях Пристани Лотоса, — хмыкнул Вэй Ин, заставив своих спутников подавиться воздухом. — Вэй Ин… — глухо простонал Ваньинь, спрятав лицо в ладонях. — Что? Я лишь извлекаю из развлечений максимальную пользу, — легкомысленно пожал плечами юноша и заметил, как бровь идущего неподалёку Лань Ванцзи коротко дёрнулась. Раздражение? Удивление? Да кто его знает, если Нефрит вышагивает с такой непробиваемой маской. — Вот, куда ты спускаешь все деньги, — сокрушенно покачал головой княжич Цзян, планируя, как именно будет убивать своего названного братца, когда они вернутся в гостевые покои после приёма. — Нет-нет, — звонко рассмеялся Вэй Ин, чем привлёк внимание склонившейся над бутонами мака цветочной работницы. Та приподняла голову, встретившись с ним взглядом, и юноша весело подмигнул ей, заставив раскраснеться, уподобляясь маковому цвету. — Девицы из борделей не берут с меня ни гроша, клянусь. Как они смеют требовать платы за ночь с таким красавцем, как я… — Бесстыдство, — укорил стрельнувший в него взглядом Лань Ванцзи и отошёл чуть дальше, будто от прокаженного. Вэй Ин на это действо удивлённо приподнял брови. — Княжич Лань, отнюдь. Я преисполнен стыда за каждый свой грех, но, лишь покаявшись кому-то, можно избавиться от совестливых мук, — чуть ли не пропел он, догнав Нефрита. Он ухмыльнулся ему в лицо, вышагивая рядом, но княжич лишь прохладно фыркнул и пошёл быстрее, не удостоив и взглядом.       В быстром темпе господа добрались до гостевого павильона и раскланялись. Судя по виду Второго Нефрита, тот предпочел бы никогда не заводить знакомства с господами из Юньмэна, однако Лань Сичэнь, напротив, широко улыбнулся и даже тихо шепнул Вэй Ину на прощание, когда его брат уже последовал к своим покоям: — Вы обладаете необычным чувством юмора, господин Вэй.       На том и разошлись. В общих покоях Цзян Чэн и Вэй Ин немного повздорили и щедро одарили друг друга тумаками, но так, чтобы не задеть лицо — иначе матушка заметит, а её гнев казался им страшнее императорского.       Полдень плавно перетёк в обеденное время. Солнце соскользнуло с зенита, медленно катясь к западу, а высшие господа начали собираться в главном приёмном зале императорского дворца. Тот был необыкновенно красив: мраморные резные колонны, высокие потолки и струящийся к полу тюль, закреплённый на балках из вишнёвого дерева. Вмиг двухъярусную залу — где один ярус предназначался Императору и его фавориту, а второй — княжеским делегациям — заполонили люди. Первыми под своды балочного потолка зашли представители княжества Гусу. Люди во главе с князем Лань в белых одеждах заняли несколько круглых столов подле предназначенной императору платформы, усевшись на широкие парчовые подушки. Слуги тут же зашевелились и принялись наполнять фарфоровые чашки заваренным травяным чаем — вина ланьцы не признавали.       Вторыми проследовали господа из княжества Ланьлин. Стройные, красивые, облачённые в одежды из золотого шёлка с вышитыми на них пышными пионами, кожаные наручни и высокие чёрные сапоги. Длинные тёмные волосы господ были собраны в высокие изящные причёски, а в ушах княжеской семьи Цзинь блестели крупные золотые серьги. Их образы чуть ли не посягали на императорское великолепие. Впрочем, княжество Ланьлин всегда кичилось своим богатством.       Свои места также заняли и господа княжества Цишань. В бело-красных пышных одеждах они с видом хозяев торжества гордо вскидывали головы и бросали поверх остальных сквозящие презрением взгляды. Князь Вэнь Жохань держал на лице тонкую улыбку, тихо переговариваясь с сыновьями, однако в глазах его горело пламенное высокомерие, сравнимое разве что с тщательно замаскированным во взгляде князя Цзинь Гуаншаня.       Под аккомпанемент приглушенных разговоров в залу поднялись господа княжества Юньмэн. На них мгновенно обратились взгляды, но более удивленными казались княжичи Лань из Гусу. Внимание их привлекла та степенность, с коей вышагивали ранее буйные сыновья Юньмэна, следующие за князем Цзян и княгиней Юй.       На Вэй Ине был совершенно новый бархатный кафтан сливового оттенка, открывающий вид на широкие белые рукава его шёлковой рубашки. В высокие тёмно-фиолетовые сапоги были заправлены чёрные атласные шальвары, а на поясе поблескивали ножны меча. Все господа Юньмэна выглядели слишком опрятно и элегантно, и это веяло тихие шёпотки, ведь каждый знал, что их княжество не славится высокими манерами и аккуратностью в одежде. Они предпочитали разгуливать праздно и легко, сверкая обнажённой кожей, но в этот раз дорогая лотосовая ткань скрывала всё, кроме запястий и лиц. Причёска представляла из себя тугой пучок на темени, закреплённый с помощью двух длинных шпилек из кости Парящей рыбы.       Вэй Ин довольно ухмыльнулся, наслаждаясь реакцией других высших господ, и на секунду его лицо исказилось привычным задором, сменившим серьезность. — Они считают нас дикарями, — шепнул ему Цзян Чэн, когда юноши сели на подушки, а слуги в алом принялись разливать вино по чаркам. — Пора привыкнуть, брат, что о Юньмэне порой ходит такая молва. Ну и что с того? Просто расслабься и выкинь их из головы, а уж перед Императором мы будем выглядеть в лучшем свете, — тихо ответил Усянь, принимая чарку из рук прелестной служанки. Он игриво улыбнулся девушке, на что та хихикнула и поспешила отойти, покрываясь румянцем. Княжич Цзян следил за этой сценой с немым укором. — Прекрати флиртовать со всеми встречными девицами! — прошипел он. — А то что? — Ноги переломаю, клянусь. — Ты просто завидуешь… — Мальчики! — нахмурив тонкие брови, осадила их Цзян Янли, сидящая за одним столом с родителями. Те тихо переговаривались о своём, не замечая ругани сыновей, но госпожа Юй могла в любой момент отвлечься на их шипящие голоса. — Прошу, перестаньте.       Братья заткнулись, бросая друг на друга сердитые взгляды. Вскоре Вэй Ин заметил неподалёку горделивых княжичей Цзинь, один из которых часто косился в сторону делегации из Юньмэна и кривил прекрасное личико. То был Цзинь Цзысюань. Его мать была близкой подругой госпожи Юй, и молодой княжич часто посещал Пристань Лотоса вместе с княгиней Цзинь. Год назад между Юньмэн и Ланьлин был заключен договор о помолвке и свадьбе Цзян Яньли и этого чёртового павлина Цзысюаня, чему Вэй Ин был очень не рад. Ему так и хотелось размазать кулаками это скверное выражение на лице будущего жениха шицзе, но сделать это здесь было непозволительно. Вот приедет в следующий раз в гости и…       Последней из княжеских семей осветила своим присутствием приёмную залу Не из княжества Цинхэ. Как и предполагалось, они прибыли в столицу совсем незадолго до императорского приёма, буквально сегодняшним утром, и все, посмеиваясь, знали почему.       Тааффейский принц — так прозвали младшего наследника княжества Цинхэ. Взаправду, то был его настоящий титул, помимо княжича Не, ведь его матерью являлась овдовевшая заморская королева из рода Тааффей. Почивший князь Не как-то посещал это королевство, будучи свободным мужчиной, потерявшим жену при родах старшего сына, и между ним и королевой завязался краткосрочный роман, в результате которого на свет родился незаконорожденный в обоих государствах сын. До четырнадцати лет мальчик воспитывался в королевском дворце матери, но после совершеннолетия своего старшего единоутробного брата и занятия им престола, мальчишку отправили к отцу. Который в скором времени скончался, и юноша остался на попечение нового князя Не — брата Минцзюе.       Так вот, Тааффейский принц был причиной излишней неторопливости Цинхэ. Этот юноша, едва достигший шестнадцатилетия, был взращен среди манерных фрейлин и отличался особым изяществом, впитанным вместе с материнским молоком и развившимся под чутким воспитанием придворных девиц. Он был предельно внимателен к деталям, влюблён в искусство и роскошь, а всякую поездку он снаряжал по меньшей мере неделю, добиваясь совершенства во всём. Тааффейский принц, он же Не Хуайсан, идущий среди людей из своего княжества, казался хрупкой фарфоровой статуэткой. Они все — очень высокие, величавые, а идущий с ним плечом к плечу князь Не Минцзюе, одетый в тёмные одежды, одним своим видом внушал страх и благоговение, но княжич Не… производил совершенно иное впечатление. Он был похож на брата разве что цветом глаз, всё, начиная от тонких черт лица, заканчивая цветовой палитрой его одежд, кардинально отличалось. Тааффейский принц плыл по воздуху, едва касаясь невысокими белыми сапожками пола. Бронзовая корона с вплетёнными в неё бутонами нарцисса венчала высокий светло-каштановый хвост, а подолы нежно-персиковых одежд доставали до пят; в ушах сверкали сапфировые серьги, а на пальцах было не счесть колец.       Страшно представить, кто только не клал глаз на этакую заморскую красоту, но Вэй Ин лишь забавлялся с излишней манерности княжича Не. Они были друзьями ещё с первого съезда, на котором присутствовал Хуайсан. Познакомились, кажется, у лебединого пруда, когда юноша пришёл полюбоваться видом, а Вэй Ин побросать камни по воде. — Молодой господин, не могли бы Вы найти иное место, чтобы расплескивать воду? — вопросил тогда Тааффейский принц, отчаянно скрывающий своё чудное лицо за широким веером от брызг. Камни Усяня всякий раз устремлялись потонуть с всплеском, задевая и стоящего вблизи Хуайсана. Какой-то они неправильной формы, — решил Вэй Ин, наблюдая за очередным потоплением камня. — А я тебе мешаю? — резко ответил мальчишка, ухмыляясь. — Было бы невежливо с моей стороны заявлять подобное, но… — протянул из-за веера принц и неопределенно повёл рукой. — Но? — Вэй Ин подошёл ближе и в обыкновенной шутливой манере ухватился двумя пальцами за веер, отводя его в сторону. Каре-зелёные глаза мальчика стали совсем большими, но внезапно он нахмурился, дёрнул веер на себя, сложив его быстрым движением, и со всей скромной силой хлопнул им Вэй Ина по голове. — Вы стоите ко мне непозволительно близко, молодой господин! Вам следует сделать пару шагов назад, если Вы не хотите… — Не хочу чего? Снова получить веером по лбу? — прыснул со смеху Вэй Ин и, видя растерянное выражение лица напротив, рассмеялся вовсю. Тааффейский принц не сдержался и тоже залился звонким смехом.       С той поры, всякий раз, когда состоялись встречи князей Цзян и Не, ни один день, проведенный с Не Хуайсаном, не был скучен. То Вэй Ин учил его уличным развлечениям Юньмэна, то княжич Не делился с ним одному ему известными секретами придворных дам, рассказывая совершенно необыкновенные и забавные истории. А ещё этот принц был не так невинен, как могло показаться на первый взгляд. Именно от него Вэй Ин получил в подарок несколько изумительных порнографических книжек, которых, сам Усянь имел честь лицезреть, в его личной коллекции, спрятанной в закрытой секции библиотеки дворца, были сотни.       И сейчас сверкающий подобно жемчужине Не Хуайсан украдкой хитро ухмыльнулся подмигнувшему ему Вэй Усяню. Значит, снова будут кутить. —…снова неурожай, вот это я называю неудачей, господа! — в расстроенных чувствах обсуждали чуть поодаль столика Цзян Чэна и Вэй Ина. Высшие господа из Цинхэ и Ланьлин, сидящие рядом, очевидно, жаловались друг другу на проблемы их земель. — С тех пор, как Демон уничтожил всех Высших Божеств, больше некому покровительствовать плодородию и земледелию, — вздохнул дворянин из Ланьлин.       Вэй Ин, спрятав усмешку в чарке вина, ткнул княжича Цзяна в плечо. — Слыхал, эти недалёкие обвиняют во всех бедах Демона, что пожрал Божеств, но не могут подумать о том, погода в их землях была явно не благоприятной для роскошного урожая, — негромко доложил он брату, допивая гранатовое вино. — Вэй Ин, не стоит недооценивать влияние Божеств на земную жизнь, — проворчал Ваньинь, нахмурившись. — У нас уже два года урожай лотосов едва ли покрывает расходы. — Правда, что ли? — скептично протянул Вэй Ин. — Да, дурак, чистейшая, — разозлился Ваньинь, но тут же взял в себя в руки, потому как занавеси над платформой затрепетали, предупреждая о прибытии Императора.       Все разом замолкли, поднявшись со своих мест и склонившись перед Его Императорским Величеством. Император Мун был молодым мужчиной с привлекательным лицом и складной фигурой; смоляные волосы его были собраны в высокий пучок, макушку венчала крупная рубиновая корона, изображающая кусающего себя за хвост дракона. На нём были расшитые золотом алые одежды, а на губах играла лёгкая улыбка. Одна его рука пряталась в широком рукаве, а вторая трепетно держала чужую ладонь. Чуть позади Императора шествовал его фаворит.       Вэй Ин не сразу понял, что это мужчина. Он был до крайности изящен, даже пуще Тааффейского принца, чтоб его. Двигался фаворит плавно и грациозно, пока Император усаживал его на бархатную подушку подле себя. Его лицо было бело как снег, словно покрытое слоем пудры, а фениксовые глаза смотрели с некой ленцой, полуприкрытые кружевом густых чёрных ресниц. Тонкие брови, ровный нос и резко очерченные алые губы — его лицо походило на маску богини красоты и любви. Юноша был молод и изумителен в своей насмешливо-надменной манере, что у Вэй Ина даже дыхание перехватило на секунду. Он-то думал, что не найдётся в этом зале человека заносчивей его, но у этого фаворита глаза буквально искрились спесью, а губы изгибались в претензионной, но вместе с тем лукавой улыбке. Он сочетал в себе смех и гордыню, и это заставило Вэй Ина невольно усмехнуться про себя, признавая характерность нового избранника Императора.       Волосы фаворита были собраны в сложную причёску с гранатовыми шпильками, увенчанную короной феникса — золотая птица обняла его шелковистые каштановые пряди своими крыльями. Венок из маков и утонченный пламенный наряд с корсетом и узорчатыми брюками довершали образ спутника Императора. — Приветствую вас, князья, княгини, княжичи и дворяне, — легко кивнул Император, сев подле своего фаворита и взмахнув рукой, чтобы все садились. — Прежде чем мы начнём обсуждение насущных вопросов и праздные застольные разговоры, я бы хотел представить вам своего нового избранника.       Фаворит кивнул его словам и продолжил таинственно улыбаться, окидывая взглядом людную залу. — Прошу любить и жаловать — Его Благородие, господин Се Лянь.