И Святая Мария жалеет нас
— Так, а теперь еще раз, — Ханджи, сидя на стуле неловко, точно в первый раз, опиралась о него руками. Леви же в комнате не было. От того малышка Пенелопа нехотя выполняла указания Ханджи, постоянно отвлекаясь на окно. За ним пели птицы, за ним точно маленький лес, выглядывающие верхушки раскидистых сосен. Если открыть окно, то можно будет докоснуться, уколовшись. А еще где-то там «Умереть», шагает развесисто, собирая на пяты свои пыль и грязь. Любые ухищрения, лишь бы достать юную девочку, закрыв ей глаза на века. — Не плакать, не кричать, — она вздохнула, — а главное — не бояться, потому что вы рядом и в обиду не дадите, — девочка зевнула, потерев свои глаза. — Пенелопа, не время спать. У нас остался только час! — она посмотрела на нее глазами, молящими о пощаде. — У нас его нет, — в дверь вошел Леви. Снова спокойной и рассудительный. Если бы его вели на казнь, он бы попросил чаю, засунув голову в петлю. — Неужели уже? — взгляд Хан стал серьезным. Она, держась за стул, поднялась. — Пошли, — протянув руку Пенелопе, произнесла женщина. Малышка руку ее взяла, сон сняло мигом. Девочка шла быстро, бывало, перегоняя Ханджи. Ее ноги, точно палки, почти не сгибались. И наконец она издали завидела кого-то. Это было не Умереть, а что-то иное. Просто угроза на ее недолгом пути — военная полиция. Люди заносчивые и вольные, настоящие декоративные крысы, готовые прислуживать королю, но естественно, не безвозмездно. — Эрвин Смит, — некрасиво растянул один мужчина. — Вы же в курсе, какое наказание следует за клевету? — он кивнул, поправив свои круглые, совсем не подходящие большому морщинистому лицу, очки. Перевернув белесый листок на другую сторону, он зачитал, пропуская много слов, считая их ненужными. — Ребенка, мгм, доставить, — снова промямлил что-то невнятное. — в главный штаб, предварительно обезвредив, — закончил он быстро, кинув листок подчиненному. Паренек, что словил листок, был явно не рад действиям командира. Нахмурившись, он сложил бумагу пополам. Третьим, кто хоть что-то делал, не расхаживая по комнате бесцельно, оказалась девушка. Миловидная внешность, хрупкая, как бутон подснежника. Она достала веревку и подошла к маленькой Пенелопе. Та все это время стояла одна, мужественно осматривая незнакомцев. Ком застрял у нее в горле, вызывая слезы, но она старалась это игнорировать. Блондинка подошла к ребенку, скомандовав: «Руки». Девочка послушно выставила их вперед. Веревка змеей обвязалась вокруг тонких девчачьих рук. Запястья даже начало жечь от некачественной веревки, да и просто уж очень туго ей затянули. — Ослабь, — тихо сказала Пенелопа. — Молчи, а то тоже сделаю или вовсе рот закрою, — девушка нахмурилась, но как-то неумело, вроде и никогда не делая этого ранее — Да уж больно! — Пенелопа нахмурила бровки в ответ, отведя от девушки взгляд. — Вроде такая милая, но грубая. У тебя вот волосы, как у мамы моей, такие же светлые. — К чему ты, — глаза ее тут же раскрылись, но закончить ей не дали, отдав приказ садиться в карету. Ехали быстро, но очень тягостно. Время тянулось, превращаясь в патоку. Тяжелое дыхание одного из военных было единственным звуком, помимо редкого ржания лошади. Пенелопа смотрела на свои руки, уже ими не двигая. Поняла, что только хуже делает. — Девочка, — тихо сказала Пенелопа, обратившись к блондинке. Блондинка выдохнула, не решившись заговорить. А вот Пенелопа продолжила. — Знаешь, что у меня дома есть? В смысле не там дома, а в этом доме, — она снова подождала ответа. Не выдержав тишины, девушка все же тихо спросила: «Что?» — Банка с жуками! — Пенелопа засмеялась. — На кой черт она тебе? Ты же девочка, — грозно и непонимающе, но по прежнему тихо, произнесла блондинка. — А ты просто их не видела! А! Они разноцветные, как бусины. И вообще, я маленькая, что хочу, то и делаю, — она подняла одну ногу на сиденье, посмотрев на девушку, наклонивши голову в сторону. — Тебя как зовут то? Девушка помешкала, но остановив свой взгляд на приближающемся здании военной полиции, выплюнула: «Мари».В небеса для Грейс Ли подать в суд.
Теплое, несуетливое здание. Все ходят вяло и лениво, будто не зная, КТО к ним приехал. Девочку спокойно провели по богатому ковру, придерживая за плечо брезгливо. Отварили дверь к Найлу Доку. Он сидел за огромным столом, перебирая свои пальцы. Кабинет его был огромный, длинный, роскошный. Люстра из хрусталя, широкие занавешенные тяжелыми шторами, окна. — Двоякое чувство. Смит, тебе есть смысл утаивать что-то? — Док вышел из-за стола. Эрвин качнул головой в сторону. — Нет, я серьезен. Разговор Пенелопе казался сложным. Она не понимала некоторое, точно забыла слова за год уединение с собой и гигантами. Те же говорить не умели, лишь слушая колыбельные маленькой Пенелопы. Девочка мяла пальцами длинный кончик веревки, расплетая ее. — Хватит! — произнесла Мари, ткнув Пенелопу в спину пальцем. — А мне скучно и больно, ручки уже красные, — девочка шаркнула ногой по ковру. — Если ты развяжешь это сейчас, попадет мне. Попробуй уж замолчать и потерпеть, все пройдет быстрее, если ты сделаешь это. Ух, несносная девочка! — Мари вновь ткнула ее в спину, чуть наклонившись. Но тут же выпрямилась, когда на нее упал взгляд старшего по званию. Пенелопа также растянулась в струнку. Но ее тут же подозвали ближе, и испугаться подобно Мари, она не успела. — П-Пенелопа, — неуверенный в имени ребенка, Док и сам встал, подойдя к ней на встречу. Девочка задрала голову высоко вверх, чтобы посмотреть на него. Он был строг, но черты лица, плавные, худые, говорили о его спокойной жизни. По крайней мере до Пенелопы. Он не стесняясь осмотрел ребенка, а она его в ответ. Найл оглянулся на Смита, явно выражая недоумение. Эрвин предложил проверить ее способности.Потребуется время, чтобы процветать, мои розы надежды,
Поразительная высота. Шестьдесят метров до земли. От этого зрелища у Пенелопы захватывало дух, она боялась сделать хоть шаг с середины стены к одному из ее краев. За стеной приветливо шумели деревья, двигаясь сильно и громко, маня к себе. Сочная зелень, захватившая город была приятна девочке. Знакомая и родная, напоминающая о доме, о родителях. Хотя те уже становились пятнами в ее жизни, неважными и неинтересными. Вроде были, такие солнечные, но скрылись из жизни, как гнилые осенние листья. Быстро и незаметно. Девочка, не отводя взгляда от высоты, старалась привычно схватить манжет Леви, но после нескольких попыток, наконец осознала, что его тут нет. Ей стало не по себе. Поджав губки, она опустила уже развязанные руки. На запястьях красовались некрасивые следы веревки, покраснения. Ей отдали флейту. Затаив дыхание, малышка провернула ее в руках и сделала шаг к пропасти. Ветер подхватил ее короткие волосы, освежая после такой неприятной и тухлой утренней жары. Девочка сжала флейту в руках, а затем поднесла ее к губам. Тяжело вздохнув, она начала играть. Переливы. Длинные звуки сменялись короткими, возвышаясь куда-то выше облаков, не смея опускаться. Внеземная, чарующая мелодия, отправляющая людей в старую сказку. Она не была веселой или грустной, часто меняя свое настроение. Девочка порой заигрывалась, подходя все ближе к краю, чтобы увидеть тех, кто придет на ее зов. Оступается. В животе создается странная легкость, точно она высоко подлетела на качелях, глаза раскрываются широко-широко, а флейта прирастает к рукам. — Смотри под ноги, чертенок, — Леви хватает ее за ворот, опуская обратно на край стены, уводя ее чуть дальше от него. У Пенелопы все еще трясутся ноги. Вдалеке слышится знакомый разведчикам гул. Огромные ноги сотрясают плитку, бегут навстречу к маленькой девочке. А она не улыбается, понимая, на что их обрекает. Умереть заберет и их, не оставив следа. Пар и только. — Это, — Док открыл рот от удивления. — Титаны, — закончил его фразу Смит. — Быть не может! А, ну, что еще они могут сделать? — он подошел к девочке больше с опаской, нежели с удивлением. Ханджи же не скрывала своего восторга. Она сильно старалась не запрыгать, но на лице была огромная сумасшедшая улыбка. Держа руки у груди, она буквально пускала слюни. Леви, одарив ее лишь взглядом, нахмурился. — Попрыгать, — девочки кивнула. Титаны подчинились мелодии и запрыгали. Тяжелые, физиологически не приспособленные, они начали падать на пол и вновь вставать. Раздавалась их непереводимая речь, больше похожая на рычание. Пенелопа разразилась смехом, непроизвольно сев на колени. — «Настоящий черт», — подумал про себя Леви. Его не пугал ребенок, лишь волновали, такие странные для людей, действия. Прямо в этот момент Док забрал у Пенелопы флейту. Та вскрикнула, но Леви вновь взял ее за воротник, чтобы та никуда не двинулась. Флейта попала к Мари. — Сэр, я не умею играть, — Мари, смущенно забрала волосы за уши. — Это не имеет смысла. Нам просто нужен звук. Что ты делаешь, чтобы они выполняли твои команды? — Док посмотрел на Пенелопу. — Думаю, — она топнула ногой. Флейта воссоздала неловкий звук, больше похожий на комариный писк. Титаны не думали подчиняться. — «Слава Сине», — пронеслось в голове у Леви, но тот сразу отогнал эти мысли от себя. — Свяжите ей руки, — почти прокричал это Док. Девочка резко обернулась, готовясь зарыдать от страха и неожиданности.В саду Дромора.