***
Утро пришло незаметно. Комната вновь была тускла, шторы закрывали яркое солнце. Девочка разомкнула глаза, потянулась. Она уже привыкла к этому месту, ей было безумно интересно здесь, ведь все внимание было приковано к ней. Пенни наконец не чувствовала себя одинокой, пусть в голове иногда проскальзывали по-детски обычные вещи: «А как там мои игрушки? Скучают, наверное». К ним добавлялись и те, что не свойственны были детям: «А печь потушили или нет? Я не помню! А дверь закрыли? На засов?». Пенелопа, что поняла здешние порядки, привычно направилась в сторону душевой комнаты. Она совершенно не вела учет времени, казалось, она здесь очень давно. Все стало обыденным, домашним, но многое все равно вызывало удивление. Не только устои Пенелопы менялись, разведкорпус пришлось тоже немного изменить. Теперь в душевой для девушек, под одной из раковин, стоял деревянный ящик, чтобы Пенни без помощи умывалась. Комната Леви, к его сожалению, наполнилась детскими рисунками, которые он периодично убирал в коробку, ставя ее под кровать. Только они не кончались. Он начал задумываться о доске и меле, ибо раз вымыть доску легче, нежели складировать, ненужные по его мнению, работы «юного художника». Стоило девочке почистить зубы и умыться, как в комнату зашла Ханджи. Женщина приветливо улыбнулась, зажмурив глаза, как обычно она это делает. Очки сегодня на ней были не обычные, а специальные, завязанные сзади. — Доброе утро, Пенелопа, — начала женщина. Она подошла к девочке. — Как спалось? Все у тебя хорошо? Зое провела по девчачьим волосам расческой. Никогда она подумать не могла, что на нее свалится такая обязанность. Когда-то давно, очень-очень давно, ей говорили, мол: «Вырастешь, выйдешь замуж, родишь детей…». Но не получилось… Да, выросла, но отдала свою жизнь воинской службе. Хан думала, что умрет на первой же вылазке, но тяга к изучению всего и вся подтолкнула ее к выживанию. Столько в мире неизученного! Особенно титаны! А сейчас? А сейчас она расчесывает волосы шестилетней девочки, расспрашивая ее о самочувствии. — Доброе, — сказала Пенни сквозь полотенце, которым вытирала личико. — У меня все хорошо. А ты как спала? — Хорошо спала, — ответила она, прикусив язык. Иногда расчесывать, такие непослушные утром, волосы было сложновато. — А Леви не спит вообще. Совсем-совсем. Стоит мне проснуться, а он сидит. Может, он вампир? — Пенелопа округлила глаза, взглянув на женщину в зеркало. Ханджи рассмеялась, но ответила: — Нет же, просто он спит тогда, когда ты спишь, — ей не особо хотелось вдаваться в подробности о его бессоннице. — Ясненько… — Ты знала, что у тебя сегодня важный день? — Хан наконец позволила девочке развернуться и слезть с ящика. — Нет, не знала, — девочка качнула головой. — Кушать хочу, пошли скорее! — малышка потянула женщину за руку на выход. Мило сведя бровки к переносице, девочка продолжала свой ход. — Сначала к тебе приедет портной, — ожидая ее вопрос, женщина сразу пояснила. — Это человек, который шьет одежду. Тебе нужна форма, как у нас, да и просто еще пара платьев. — Пошли-пошли, — подгоняла Пенни медленную Хан. — Ты слушаешь? Это же важно, — возмутилась женщина, поставив свободную руку на пояс. Солдаты, проходящие мимо, косились на эту парочку недоверчиво, либо с улыбкой. С очень широкой улыбкой. — Так вот, он снимет мерки, как Петра, помнишь делала? — в ответ она получила грозное «Да». — затем врач будет. Ты знаешь, кто это? — к великому горю Зое, Пенни не знала, кто это такой. Хан уже предвещала будущую истерику. Объяснять ей это пришлось долго, вплоть до самой двери столовой, что возвышалась до потолка, вмещая сразу четверых человек за раз. Столовая была пуста, ибо бойцы давно поели и находились на полигоне. Девочка еще не подозревала, что через неделю им придется выйти за «Розу». Туда, откуда она недавно вернулась.***
День шел обычным ходом. Бойцы тренировались, снова получая различного рода травмы, Леви понимал, почему они вдруг решили «убиться» до вылазки, от того заставлял всех работать еще больше. Но мы сфокусируем повествование на Пенелопе, к которой как раз приехал портной. Это была женщина. Высокая, худая и взрослая, точно взрослее Ханджи, но и женственнее ее. Она была одета в платье с юбкой солнце, украшенной разными узорами. На голове ее была шляпа, такая маленькая, что Пенни не понимала, на кой черт ее вообще надели. Неприятно и высокомерно цокая, женщина шла по коридорам разведки в нужную комнату. Там сейчас и была Пенелопа. Девочка просто сидела на стуле, играя со своим же воображением. Так умеют только дети. Сомкнув и без того узкие губы, женщина заставила их сделаться еще более бледными, чем они были. Излишний румянец, покрывающий ее щеки, выставлял портную неким мертвецом. Слишком она была бледной. — Здравствуй, — сказала она громко, точно привыкла только к такому. — Здравствуйте, — изумленно выдала Пенни, оглядев женщину с ног до головы. — Какое бесстыдство! Почему ты не сделала реверанс? — Это что? — девочка спрыгнула со стула. — Неважно, неважно! — она театрально махнула рукой, закрыв глаза. — Ты же девочка, почему тебя такому не учили? Взяв ребенка за плечо, почти впившись ей в кожу своими когтищами, она приказала девочке стоять ровно, не шевелясь. Пенни покорно делала это, ибо боялась эту женщину. — Вот, как тебя зовут? — Пенелопа, — икнув, ответила маленькая. — Имя то у тебя какое-е-е, — протянула женщина. — Отрезать бы матери язык! Кто такие имена детям дает? Пенни молчала. — Я вот Беатрис, зови меня Госпожа Беатрис. Ты, наверно, таких норм приличия тоже не знаешь. — Не знаю, госпожа Беатрис, — подтвердила маленькая, повернувшись в сторону неловко. — Вот-вот! А могли бы научить тебя! Ладно, расскажи, как живешь? — прикладывая к ее коже холодный сантиметр, спросила Беатрис. — Хорошо, — по телу Пенни пробежали мурашки. — А моя дочь, Изабель, в этом году начала учить медицину, ровесница твоя, — Пенни не понимала, зачем ей эта информация, но слушала внимательно. — Мы ей и жениха нашли уже. Богатого, — Беатрис улыбнулась. От этого на ее лице появились явные морщины. — Ты то учишься? — Учусь, — теперь девочка поставила ногу на листок бумаги, чтобы женщина отметила ее длину стопы. — Вот и хорошо. Только сильно не заучивайся, не должна ты быть умнее мужа. — Разве? А мама говорила, что все равные люди, и Бог равными нас создал. — Чушь несет мать твоя! Вот, где она сейчас? Бросила небось! Равные права, конечно! Девочка с трудом проглотила колкий комок в горле. В ее голове смешались все мысли, она не могла понять, что вообще происходит, и почему эта мадемуазель произносит такие странные речи. — С мерками покончено, — произнесла Беатрис. — Так, девочка моя, — вероятно, она позабыла имя. — Кроме формы разведки, что тебе шить? — Э-эм, — не открывая рта, промямлила Пенни. — Время не резиновое! — воскликнула еще громче женщина. — П-платья, — заикнувшись, ответила Пенни. Она вжала голову в плечи и сгорбилась от такого напряжения. — А фасон? — Я не знаю, — продолжила девочка. — У Ханджи спросите…***
Как только ее модная шляпа скрылась за горизонтом, девочка, все еще напуганная, перевела взгляд на, около стоящего, Аккермана: — Она такая странная и страшная, — Пенни поправила челку. — Думаешь? — его лицо вновь ничего не выражало, но Пенни успела привыкнуть к этому. — Да, — твердо ответила девочка, и они оба отвернули друг от друга головы. Тогда то к ним и подошла Ханджи. — Смотрю, освободился, — она махнула мужчине рукой. — Нет. Просто все попадали на пол, и мне пришлось устроить получасовой перерыв. Ханджи перечить не стала, она понимала, что нельзя допускать до вылазок тех, кто не может выдержать многие тренировки. На их плечах и так много смертей. — А это что, так сложно, что они упали? — девочка, не отворачиваясь от окна, спросила это. — Достаточно сложно. Настолько, чтобы все поняли, что вылазка — не шутка, — ответила ей Ханджи. Женщина облокотилась о холодную стену, повернув голову на девочку. Ей было заранее жаль малышку. Была бы она постарше хоть на три года, а лучше на все пять! — Тебе потом тоже придется, — сухо продолжил Леви. — Только делать другое будешь. Девочка решила не спрашивать о том, что ей предстояло пройти. — Пенелопа, ты знаешь, куда после смерти уходят люди? — спросила Хан. — Никуда? — ответила Пенелопа, подумав с минуту. — На облака, — пересилив себя, сказала женщина. — Им там хорошо, тепло, — она устремила свой пустой взор на пол. Леви понял зачем, знал, что сам бы сказать подобное не мог. Как бы не верили прихожане церкви, как бы не вбивали людям в голову жизнь после смерти, ее не будет. Ничего потом не будет. — Врач, наверно, приехал, — Аккерман протянул девочке руку. Малыша ухватилась за манжет и ушла с ним неспешно. — «Как бы я хотела, чтобы это не было сказкой», — Ханджи закрыла лицо руками устало.***
Осмотр был базовым, на нем настоял сам Дариус, так что разведка не могла отказать. Доктор оказался очень добрым мужчиной, который без проблем смог расположить к себе ребенка. Ничего, что могло бы привлечь внимания там не происходило. Температура, координация… все, что было нужно. Девочка, по странному совпадению, оказалась здоровой. Единственный признак одинокой жизни — недостаток пары килограмм, но это было не так и критично, чтобы паниковать. Вышла девочка из медицинского пункта с улыбкой на лице. В коридоре ее встретил знакомый юноша. Сегодня он был каким-то помятым и измученным, его волосы, и без того соломенные и непослушные, торчали в разные стороны. — Привет, — удивленно произнесла девочка. — Ты чего? Побитый какой-то, — она обошла его кругом. — Тренировка, — парень пару раз кашлянул. — Ты как? — Здоровая. Врач сказал так, — ответила она. — Дал конфету. — Молодец, смелая, — он провел по ее волосам. Девочка поежилась.Освещу ковер я свечкой. Посмотри, как он хорош. В нем завернутый, за печкой, Милый мальчик, ты уснешь.