— Ты чего? — Анселл убрал руку резко.
— Неожиданно просто, — девочка брезгливо взъерошила свои волосы, а потом пригладила их пальцами, как расческой. — Не делай так больше.
— Ладно, хорошо, — уголки его губ дрогнули. Светлые глаза его накрыла темная тень, но он их не отвел. — Расскажешь про свой день?
Пенелопа маленькая, не умеющая скрывать истинные эмоции. Она постаралась обычно улыбнуться, но вышло что-то странное. Пени стыдливо отвернула голову, волосы закрыли ее глаза, всегда выдающие правду.
— Меня просили сразу же прийти к Леви, я пошла, — она побежала дальше по коридору.
Анселл выдохнул, сгорбившись. Но потом выпрямился, точно его игла кольнула, напоминая о каком-то событии.
— «Собственно, а чего я ожидал? Дети никогда меня не жаловали», — он медленно пошел по безлюдному коридору. Стоило бы ускорить шаг, для его же блага, но он был в раздумьях. Его мысли, кажется, никто не мог прервать. Залезть в них — тоже, ибо только он сам понимал, что означали странные речи в его голове.
Он было хотел положить руки в карманы, но только потом понял, что в форме, которая порядком ему наскучила. Анселл одним рывком снял с себя куртку, встряхнув ее. Только стоило ему глубоко вздохнуть, как из-за угла послышалось:
— Анселл? Ты чего здесь делаешь? — звонкий и приятный девичий голос. Уже не детский, но еще не женский.
Наклоняясь чуть вперед, она держала руки за спиной в замке. Только окончательно остановившись, девушка выпрямилась. Тогда, при дневном свете, можно было рассмотреть ее черты лица лучше. Достаточно широкое, но не пухлое лицо. Ее карие, очень темные глаза, особо не выделялись на фоне чуть смуглой кожи. Она была кудрявой и длинноволосой, но никогда, кроме как на тренировке, волосы не находились в прическе.
— Я могу спросить у тебя тоже самое, Николь, — он положил куртку на плечо, придерживая ее за воротник.
— Какой хороший ответ, мистер-очевидность, — она скрестила руки на груди, подняв подбородок чуть выше, точно стараясь возвысится над ним.
Но Анселл и сам был не из робких, он бесстрастно прошел мимо нее. Тогда Николь разозлилась, ухватив его за рукав куртки, она заставила юношу остановиться. Анселл глянул на нее через плечо.
— Что тебе нужно от меня?
— Ты меня игнорируешь, — Николь не выпускала его куртку из рук, даже после того, как он пару раз дернул ее на себя.
— Что ты сделала для того, чтобы я обратил на тебя внимание? И почему я вообще должен делать это? — явно раздраженный парень даже не двинулся. Девушка ниже на голову, а то и еще на половину. Так что выглядела она не особо устрашающе, пусть и была лучшей по рукопашному бою в своем корпусе. Только баллы по тем занятиям вытянули ее на десятое место среди лучших.
— Не будь так высокомерен. Ты буквально избегаешь всех нас сразу после перевода! А знаешь, как важно доверие в разведкорпусе? — она сделала лицо еще более недовольным, а вот парень мысленно закатил глаза. По настоящему же его лицо выражало спокойное «ничего».
— Как доверять той, кто переспал почти со всеми в своем отряде? — слишком грозно, как приговор.
— Да не было этого! Это все Александра, она рассказала это всем! Я ничем таким не занимаюсь! Если шлюха, то только она! — чересчур громко выдала девушка, сжав его куртку еще больше.
— Прикуси язык, Брук, — твердо ответил он, наконец разозлившись. — Не хочешь прослыть шкурой на все войско, так не распространяйся об этом!
Наконец Николь умолкла, отбросив рукав его формы. Тот наконец повис, куртка потеряла натяжение, а рука Анселла ослабла.
— Если ты что-то хотела, то время сказать об этом сейчас, — Анселл начал идти дальше по коридору, а Николь за ним следом, все время стараясь сравнятся плечами.
— Я буквально дохну от одиночества. Если бы не это, я бы в жизни к тебе не подошла, — ответила она. Шаги у Брук тяжелые и широкие. Топот ее ног раздавался по всему коридору, а силы ему добавляли каблуки на ботинках.
— Как же ты перешла дорогу Александре, — он усмехнулся. — Раз она настроила ВСЕХ против тебя.
— По-настоящему глупая история. Если ты на ее стороне, я не в обиде.
— Твоя обида бы мне ничего не дала, — девушка подавилась от его слов. — К тому же, я был не в твоем отряде, чтобы услышать такую правдоподобную историю, а тем более поверить.
— То есть, ты не против меня? — она забрала волосы за ухо.
— Я нейтрален по отношению к тебе. Но сказать честно, «шмара» тебе очень подходит.
— В глаз захотел? — буркнула она, отведя взгляд.
— Просто смешно, когда ты так делаешь, — он наконец взглянул на девушку. Взрывная, яркая, но точно не способная соблазнить так много парней.
— Кажется, фингал больше подойдет тебе, чем мне «шмара», — она усмехнулась.
— Используешь мои приемы? Что ж, похвально, — он засмеялся, закрыв рот рукой.
— Так, что ты делал тут, если не секрет, — она шла, смотря только на парня и слабо улыбалась.
— Да так, дела были. В медицинский ходил, а то после тренировки капитана я, кажется, постарел лет на двадцать.
— Честно, по тебе вообще не скажешь, что ты когда-либо присутствовал на занятиях в учебном корпусе.
— С чего же? Три года, как все. Я же не в десятке лучших был, — парень остановился у одного окна, где открывался прекрасный вид на полигон вдалеке.
Солнце нещадно палило, будто выжигая кожу. А Николь это даже нравилось, она блаженно закрыла глаза, слушая голос Анселла.
— Похоже, — она потянулась. — даже не в сотне. Ты УПМ хотел задом наперед надеть, помнишь?
Парень глянул на нее презрительно. Очень хорошо, что Николь этого не видела.
— Моя голова тогда сильно кружилась, у меня есть проблемы со здоровьем, — ответил он, как нельзя, серьезней.
— Тогда вдвойне непонятно, как ты вообще не умер в учебке. Да еще и экзамены все сдал. Хотя бы в курсе, как летать? — она пошла дальше. Анселл помедлил, но продолжил ход за ней.
Николь, которой наконец удалось поговорить без особых оскорблений в ее сторону и гадких словечек, была на седьмом небе от счастья. «Хоть с кем-то».
— Да вот, взяли как-то, — он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, что давила ему шею постоянно. — Ты, к слову, на кой черт пошла в разведку, раз была в десятке лучших?
— Очень… интересная история, — она жалостливо улыбнулась. — на спор…
— Поставить жизнь на спор, а ты кажешься еще более сумасшедшей, чем разведчики.
— Ты в курсе, что на твоей форме нашивка с крыльями? Сам то как попал? Присядем? — второе она добавила тише, разместившись на подоконнике. Анселл встал напротив, облокотившись о стену.
— М… убить титанов? — он отвел взгляд на пол, где двигались резкие тени от дерева. Точно копия этого растения, двойник подражал ему искусно.
— Не очень мотивация. Обычно так говорят ребята на первом году обучения, только потом уходят. Из жизни или корпуса, — она положила руки на согнутые колени и сама легла на них.
— Сказала мне девушка, которая пошла сюда из-за глупого спора, — Анселл посмотрел на Брук, будто это была стена. Бесчувственно, точно видя ее близкую смерть в голове. Ходячий труп.
— Знаешь, лучше так, чем бесцельно, — она аккуратно разложила свои длинные волосы по рукам, закрыв ими и лицо.
— И что, выиграла? — он стоял совсем неподвижно, лишь изредка двигая головой. Руки его висели вдоль тела, а куртка даже касалась пола.
— Хоть так, какая теперь разница, если я прослыла подстилкой, — она обхватила колени руками, а ногтями Николь старалась нанести себе хоть малейший урон, чтобы отвлечься на что-то.
— Если бы ты и была шлюхой, то точно самой дорогой, — он усмехнулся. — Чем меньше ты жалеешь себя, тем меньше люди обращают на ситуацию внимание.
— Даже не знаю, благодарить за комплимент? — она грустно ухмыльнулась, наконец подняв взор на него. Волосы локонами упали на ее плечи и грудь.
— Как хочешь. Знаешь, Николь, мне нужно идти. Дела еще не доделал. Если захочешь, найдешь еще, — он медленно начал движение дальше по коридору.
***
— Мы выйдем за стены утром, используя измененный план, который представлен на доске, — Эрвин Смит сейчас был очень серьезен. Показывая на карте длинной указкой новый план действий, он часто оглядывал всех здесь. Присутствовали только высшие чины, имеющие свой отряд. Остальным разведчикам план будут рассказывать их командиры.
Пенелопа смотрела на это скептически, она понимала лишь некоторую часть всего. Командор и не рассчитывал на ребенка-вундеркинда, так что был готов объяснить ей все отдельно. Так что Пенни сидела, как на шоу, в первых рядах. Около был и Леви, все такой же важный, потому девочка не осмеливалась как-либо привлекать его внимание. По левую сторону от нее сидели люди ей неизвестные, а по правую — Ханджи Зое. Ей не терпелось высказать свою точку зрения, но она сдерживала этот порыв, ибо считала слова свои неуместными.
— Если все пойдет по плану, то мы не понесем потерь вовсе, но даже если что-либо выйдет из-под контроля, потери будут снижены к минимуму. Главная наша задача: узнать как можно больше о силах Пенелопы, описать их, отправить рапорт Закклаю. Тогда, возможно, он даст нам больше времени, нежели месяц, чтобы мы смогли подготовить ее лучше.
Когда Смит вновь произносил «Пенелопа», девочка начинала больше прислушиваться, очень ей нравился именно его голос. Вроде спокойный, но достаточно громкий, чем-то похожий на ее отца. Только она почти и не помнит его.
Кажется, вот, они идут на озеро, смотреть лебедей. И птицы поют так сладко, ветер развивает, пока еще длинные, темные волосы маленькой девочки, а отец, всегда веселый, рассказывает истории из детства. И все так чудно, интересно. И всегда понимаешь, о чем он, буквально с полуслова.
А потом отец замирает, показывает рукой куда-то вдаль и говорит: «Видишь, Пенни, видишь? Это и есть лебеди! Как же не видишь?».
И тогда он берет свою дочку на руки, та счастливо визжит, ведь вот они — птицы из истории! Длинная белая шея, оранжевый клюв и глазки-пуговки. А оперение…богатое, прекрасное, крылья большие, пушистые, как подушка.
Затем они подходили ближе, девочка бегала у края озера, все не решаясь намочить ножки в холодной воде. А солнце лучами своими играло, создавая на воде отблески, листва точно дышала, передавая ветер. И все хорошо, славно. И нет никаких титанов, одиночества и страха. Нет жалких ожиданий, обид, сор.
Нет разведкорпуса. Нет Леви.
Леви.
Точно же, она бы и не встретила его, Ханджи, и вообще всех, если бы не титаны.
И все же в его высоких залах царит мир,
Моя любимая сокровищница.
Хотя осенние листья могут поникнуть и погибнуть
Бутон весны — это ты.
