***
На улице стало еще холоднее. Пусть девочка и окончательно проснулась, дрожь местами не пропала. Плащ — зеленый, с огромными крыльями напоминал о самом ее первом столкновении с разведчиками. Невольно вспомнишь… И если Пенни смирно сидела в повозке, положив устало голову на колени, Николь держалась в седле осознанно и крепко, точно сталь. Она же боец, как может показать свое волнение? — Пенелопа, не усни только, — хмыкает Зое, немного натягивая поводья, дабы лошадь не ускоряла свой шаг. — Я не сплю, — как-то обиженно выдает девочка, поднимая голову. Сапоги неприятно натирают кожу, очень они плотно сидят на ноге. Длинные и неудобные, нужно к ним привыкать. — И как ты не боишься ехать на лошади, — протягивает девочка. Зое лишь улыбается. Сегодня она ни на шаг от ребенка не отойдет. — Лошади наши друзья, — женщина гладит гриву животного. Пенелопа тоже улыбается, но сердцебиение все равно увеличивается. Увлеченная разговором, девочка не думает, что будет дальше. Пусть об этом думают все, но не старшие по званию, (те ночи свои не спали, все успели осознать за столько лет). Под повозкой хрустят ветки, но на этот раз она не подскакивает на каждом камне. Пенелопа сразу это приметила. Наконец послышались голоса. Город, огромное место, в котором ни разу не была девочка. Людей еще больше, чем в разведке. Она видит их сквозь белую ткань, которая имеется на повозке, как навес. Девочку не видят, а она всех — прекрасно. Маленьких детей, играющих в чехарду, взрослых, спешащих за свежим хрустящим хлебом, и, конечно, барышень в длинных и милых платьях. Девочка смотрит завороженно, ничего не говоря. Во-первых — нельзя, во-вторых — можно просто посмотреть. И дома тут тоже не такие, как был у нее. Маленькие двухэтажные, стоят близко-близко друг к другу. Балкончики, как украшения, усеяны цветами. Висит на веревках одежда. Взгляды людей направлены на небольшой отряд разведчиков. — Обычно их больше, — мимолетно глянув на солдат, выдает один мужчина. — Конечно, — второй ухмыляется. — Небось человек совсем мало стало, померли все. — Да как ты можешь? — первый, презренно смотря на собеседника, ставит ящик на ящик. — Они — единственный путь к спасению. Глянь, как дети их провожают! Даже они учтивы! — Глупы, не понимают, — отрицает второй. А дети действительно смотрят завороженно, даже не представляя, что где-то в повозке сидит маленькая Пенелопа, смотря на них точно также. Как на экспонат, на странный вымысел и нежданную удачу. Леви Аккерман, чья лошадь шла практически у коня Эрвина, раздраженно цокает. — Ладно тебе, Леви, — тихо говорит Эрвин. — «Безмозглые, смотрят, как на Богов», — капитан отчаянно отрицает свою силу, ответственность, что возложена на него с титулом «великий воин человечества». — Они собираются открывать ворота? — явно желая поскорее улизнуть от толпы, Леви поднимает голову высоко на конец стены, жмурясь. Примерно в этот момент ворота с грохотом открываются, куски земли падают с них, а лик святой Розы скрываются за стеной. Разведка наконец вступает на территорию «Марии». Плитка, по которой целый год шагали лишь титаны, успела покрыться мхом. Дома здесь ветхие, оставленные, покинутые, достаточно жуткие. Как только ворота вновь закрылись, а строй встал по плану, с повозки сняли навес. Пенелопа обернулась вокруг себя, изумленно взирая на побитый город. Подумать только! Совсем недавно здесь жили люди! Такие же барышни, мужчины, дети счастливо ходили по дорогам. А сейчас? Кое-где еще остались следы тех времен. На порванной веревке для белья висит детская маленькая выцветшая рубашка, прилипшая к ней на век, как напоминание о страшной трагедии и потере огромного количества населения. Но Пенелопа не понимает все полностью. Она слишком мала, а это — игра. Игра, которая обернется чем угодно, но только не смертью. Бога нет. Смерти тоже. В ее руках флейта. Спустя несколько недель она смогла притронуться к привычному гладкому дереву. В голове тут же огнем вспыхнули воспоминания о ее первой встрече с титаном и странные для людей ситуации. Однажды Пенелопа накричала на одного из титанов, чтобы тот пошел мыться в реку. «Нечего грязным ходить! Кому говорю! Иди давай!». И как эти безобидные гиганты могут есть людей? — Нам точно нужно их убивать? — девочка правильно взяла флейту, чтобы начать играть. — Иначе мы не будем свободными, — ответила Зое, воинственно подняв голову чуть выше обычного. Она делала это исключительно для того, чтобы завидеть красный дым лучше. Тумана не было, но никто не говорил о том, что его не будет. Разведка двигалась не особо быстро. Сегодняшний их план опробовать силы Пенелопы, а не продвинуться как можно дальше. Безумно непривычно сдерживать лошадь, которая сама нарочит побежать, в медленном темпе. Дома остались позади, титанов пока не было. — «Обычно эти твари вылезают из каждого переулка», — капитан выдохнул. Холодно. Даже пар изо рта идет. Июль в этом году выдался холодным, урожай явно пропадет с полей. Значит, придется платить за него больше раза в два. Почему-то Аккерман думал об этом, а не о миссии. Лишь сигнальный огонь, разорвавший небо, вернул его на поле боя. Пенелопа же резко обернулась. — Так, пока не будем рисковать, — Ханджи подвинула лошадь к Пенелопе. — Как только появится на горизонте, просто его останови. Девочка широко улыбнулась, кивнув. Титан — обычная не быстрая тварь, шел размеренно. Его громадная голова все время падала то на одно, то на другое плечо, не давая разглядеть лицо. Всего пять метров, убить будет легко. Девочка, придерживаясь за край повозки, встала и посмотрела на титана. — «Мои красивее были», — она засмеялась, чем вызвала недоумение у некоторых, но тут же начала играть. Веселая, игривая мелодия начала распространяться. Пенелопа решила играть именно ее, чтобы никто не боялся, особенно она сама.«Ангелок, улыбка в жизни важна. Встречай все невзгоды так, тогда они покажутся лишь смешной шуткой»
Титан, пройдя еще один шаг, встал, как вкопанный. — Ханджи, у меня получилось! — выдала девочка, обернувши голову на ученую. У женщины горели глаза от восторга, она что-то резко выкрикнула, подняв руки вверх. — Мы правда сможем это сделать! — Зое, даже не пытаясь успокоиться, продолжила. — А ну, пусть он прыгнет! — Зачем ему прыгать-то? — возмутилась девочка. — Я не хочу над ним издеваться. — Это же ради науки! — взмолилась Ханджи. — Какая-то дикая у тебя наука, — девочка скрестила руки на груди. Пока Пенни была занята достаточно странным разговором, титана успели убить, и строй двинулся дальше. Шея еще долго дымилась, напоминая о непропорциональном теле гиганта. Пенелопа решила не оборачиваться. Лишь раз екнуло сердце, напоминая о том, что убивать кого-то — кошмарно. Так ведь мама говорила, выпуская птицу в поле. Тот воробей еще долго возвращался к ним на окно, весело чирикая. Славное время было. Но сейчас, натянув капюшон, на разлетающиеся от холодного ветра, волосы девочка вновь поднесла флейту к губам. Повозку не трясет, очень удобно. Пенни снова заиграла, на этот раз титан не просто встал, а сел, земля сотряслась. Этим маневром девочка старалась показать, что может быть лучше, что ее можно любить. И, блять, не бросать снова. Страшное и одновременно фантастическое зрелище. Ребенок, который может управлять титаном. И ты не знаешь, что от нее ожидать. Сейчас она мирно выполняет приказы, старается показаться хорошенькой, а в следующий миг, обозлившись на род человеческий, решит, что титаны будут лучшим спутником ее жизни. Тогда жизни людей оборвутся слишком быстро, ибо гиганты, черт возьми, беспрекословно слушают эту девочку. Не устрашающие твари, а рабы. Леви, конечно, знал, что этого не случится. Пенелопа не тот человек, по крайней мере пока, который захочет убить. Если бы она желала плоти и крови, не было бы тех глупых вопросов про смерть и наивного: «Не бросишь?». И все же все идет слишком гладко. Девочка может справиться одновременно с тремя титанами, подозрительно мирная вылазка. Раньше не было такого. Умирал каждый третий, никогда не было солдат, что обошлись без царапин и порезов. Страх гонял кровь, люди соображали лучше, либо впадали в ступор и умирали, наблюдая все в замедленной съемке. Чувствуя холодные огромные руки, зловонный запах изо рта. Отвращение к себе и своей никчемной жизни, которую они посвятили явно не тому делу. Никому такое не пожелаешь. Синяки выделяются на болезненно-белой коже. Белесая рубашка покрывается теплой кровью. Волосы липнут к шее, душат и не дают жить. Смерть поджидает за сероватым деревом. Святая Мария, спаси, вознеси.