«Только бы не ослушался»
Титан резко повернул голову, подняв свою маленькую руку вверх. Николь вздрогнула, ее глаза открылись очень широко, девушка перестала дышать. В один миг она уклонилась от его гадкой ладони, перенеся вес с правой на левую ногу быстро. В этот же момент девушка почувствовала, что-то не так. Привод щелкнул, все замельтешилось перед глазами: земля, лес, разведка, пар от титана. Впереди была лишь темная, неровная кора дерева, занимающая весь ее взор. Не было страха, лишь непонимание. Брук закрылась руками. — «Хочу домой», — последнее, что она подумала. Затем был удар, все потемнело в глазах, Николь чувствовала, что летит вниз, она хотела помочь себе, но тело совсем не слушалось. — Что произошло?! — громко выкрикнул Карл своему отряду. Парни, все еще потрясенные, не смогли ему внятно ответить. — Не справилась с УПМ? — предположил один из, крикнув уж слишком громко. — «Она солдат! Как это могло произойти?» Вагнер поднял коня на дыбы. — Эванс, Томас, положите ее в телегу, пока нет очередных тварей! — скомандовал мужчина. Ребята, гонимые адреналином, старались выполнить это быстро, чтобы не смотреть на ее бледное лицо. Они боялись щупать пульс. Боялись узнать, что она умерла… — Ханджи! — крикнула маленькая, увидев лишь летящую вниз «марионетку». — Что с ним? — Уверена, что все в порядке! — женщина, стараясь унять бешеное сердце и глаза, которые всегда выдавали правду, продолжила. — Давай! Там еще один! Пенни зажмурилась на доли секунд, чтобы окончательно поверить в хороший исход. Ведь все действительно так. Зое не может врать. Зое же друг. Последний титан. Теперь небо озарилось зеленым, это означало, что разведка возвращается. Лошади начали бежать быстро, боле не было смысла убивать титанов. В действие пришел обычный план: избегаем титанов, устраняя лишь аномальные особи. Пенелопа села, вжавшись в повозку. Перед глазами была размытая картинка: человек летит вниз камнем, куклой. Кровь от титана разлетается в разные стороны, даже кажется, будто это кровь того самого человека. А самое главное — всего секунда. Девочка не настолько умна и опытна, чтобы понять произошедшее, но что-то все равно душит ее, Умереть, хриплым голосом, произносит первую свою фразу: — «Это из-за тебя» — «Почему?», — колкий комок подступает к горлу, дыхание вовсе перекрывается. Звуки из вне даже не ощущаются. — «Ты не остановила титана», — продолжает Умереть, подходя ближе. Своими корявыми пальцами тянется к лицу девочки, снимает капюшон. — «Видишь меня?» — «Вижу», — зрачки расширяются, точно впереди не страшное зрелище, а костер, который скоро спалит все дотла. — «Я — часть тебя», — Умереть ехидно улыбается. Сухой рот, покрытый трещинами, рвется в уголках губ. Кровь маленькими каплями капает на черный-черный пол. Небытие. — «Нет! Я бы не», — она останавливается, когда Умереть отодвигается. — «А из-за кого тогда упал солдат?» — «Я…не…», — девочка закрывает лицо руками, желая скрыться от сюда. Сбежать. — Не делала этого… — Что не делала? — голос Ханджи приводит ее в чувства. Девочка резко поворачивает голос на «спасительницу». А женщина выглядит обычно, совершенно не боится, даже улыбается. Уже не безумно, как-то смирно. — Ничего, — Пенелопа вертит головой. План Эрвина был выполнен на отлично. Разведкорпус через полчаса был у стены «Роза», искусно минув каждого гиганта. Строй остановился, чтобы вновь спрятать Пенелопу от людских глаз. Приказ самого Закклая. Леви Аккерман, спрыгнув с лошади, прошел несколько шагов. Первая битва, когда он не сделал ни одного пореза на титаньей коже. Он прищурился, увидев солнце в зените. — «Уже около двенадцати. Быстро справились», — не веря своим глазам, он пошел дальше, к повозке с ранеными, чтобы точно удостоверится. По пути узрел странную картину. Пенелопа вырывалась из рук Зое, чтобы куда-то побежать. — Стой! Не нужно! — Ханджи сильно держала девочку за руку. Маленькая ладонь легко выскользнула из плена, Пенни споткнулась, и еле сдержав равновесие, побежала. — Взбесилась? — Аккерман приподнял одну бровь. — Почему она слушает всех, кроме меня? — женщина повернула взгляд на товарища. — Я просто не хочу, чтобы она видела это! — Пусть, — дал он краткий ответ, направившись вслед за ребенком. А девчонка быстро достигла повозки. В ней одиноко лежала девушка, обложенная белой тканью с двух сторон. Она так и не пригодилась. — Мы ничего не можем сделать? Совсем? — воскликнула незнакомая разведчица, закрыв рот рукой. — Нет, даже врач, думаю. Она, похоже, отбила себе все, что могла, — с сожалением, большой тяжестью, ответил ей парень. — Она умерла? — тихий голос девочки в стороне. — Что ты здесь, — начал он, но увидев капитана позади, решил не продолжать. — Скоро. Николь лежала ровно, руки вдоль тела, совсем не двигаясь. Ее косы, взъерошенные и спутанные были некрасиво уложены на груди. А лицо — бледное, предвещало скорую смерть. Чуть приоткрытые глаза: «Я здесь, я…ничего не вижу». Зрачки уже не реагировали на свет. Ужасная боль пронзала ребра и позвоночник, хотя внешне она почти никак не изменилась. Такая хрупкая. Бесполезная. Жизнь. Нашивка на груди: крылья свободы. Так и умерла, подвели крылья. Пенелопа в смятении вертела головой, стараясь найти ответы у людей. Но никто не мог сказать ей что-то. — Как же, — девочка вцепилась в борт. — Что нибудь! Как нибудь! Сделайте! — закричала она. — Так же нельзя! — Я знаю! — после недолгой паузы, на повышенных тонах ответила девушка. По ее щекам текли слезы. Она смотрела лишь в пол. — А что я еще могу предложить? — голос дрожал. После этих слов внутри что-то надломилось. В ушах сильно зазвенело, внутри разгорелся пожар, пришел гнев, хотелось твердить: «Нет! Нет! Нет!». Люди не могут умирать! — Пойдем, — сказал Леви, протянув руку. Он тоже был подавлен, хотя не знал Брук лично. Разведка — один большой организм. На его глазах была тень горечи, но Леви всегда спокоен. Эмоции лишний груз, так? Пора бы научиться их сдерживать, прямо как он. Пенелопа медленно подняла руку, точно та стала алюминиевой, взяла капитана за манжет. — А почему она упала? — вопрос Пенни прозвенел в голове Аккермана повторно. Он повернул голову на тех солдат. — Известна причина смерти? — Множественные переломы, — ответил парень, крепко держа девушку за руку. Та еще рыдала. — Она упала… Каким-то образом. Эванс предположил, что не справилась с приводом. — «Разве возможно не справится с УПМ человеку, который прошел кадетский корпус?», — мужчина нахмурился. — Пенелопа, найди Ханджи, — точно отдал приказ. Маленькая послушно отпустила его руку и пошла вперед, где стояла Зое. Капитан подошел ближе к «покойной». Она делала свои последние вздохи. — А точный отчет у кого могу услышать? — Аккерман посмотрел сначала на бойца, а затем на привод. Он выглядел вполне обычно: две коробки с газом, главный центр с «черным ящиком». Но один шуруп, что закручивался в спинку УПМ был немного желтоватым. Значит, его заменяли, а крышку — вскрывали. Не могла же девушка вырыть себе могилу сама, сделав в УПМ что-то не то? В это же время к повозке подоспело два человека. Посыльный, который отдал честь и сказал о готовности к продвижению и Карл Вагнер. Мужчина выглядел неважно. — Как это вышло, — задал он риторический вопрос, сжимая руки в кулаки. — Она же входила в десятку лучших… — Даже лучший солдат в конечном счете умрет, — Аккерман взглянул на командира отряда новобранцев. — Кто проверял ее УПМ? Мужчина опешил от этого вопроса. — Сама, конечно. — Никто не мог подойти к нему? — продолжил Аккерман. — Н-нет… Хотя я послал ее разгребать клинки… О, Богини, а если она не закончила проверку из-за меня? — он вцепился в волосы, сказав последнюю фразу скомкано. — Понятно, — Леви, явно не удовлетворенный ответом, свистнул лошади, подозвав ту к себе. Животное прибежало быстро. Разведка наконец завершила миссию. За стенами их встречала маленькая кучка людей, в основном семьи солдат. Они все счастливо закричали и закопошились, узнав, что вернулись все. Живы, здоровы, ни единой царапины! Матери уткнулись в грудь своим сыновьям, девушки поспешили разрыдаться от счастья, отцы стояли с нелепыми, но очень милыми улыбками. Город пребывал в эйфории, ибо некому было оплакивать Николь. Только если матери, что гниет под землей.Он замолчал. Теперь он ваш, потомки. Как говорится, «дальше — тишина». …У века завтра лопнут перепонки — Настолько оглушительна она.