***
Попов сидит в светлом кабинете частной клиники, стараясь не обращать внимания на яркие картинки на стенах, и внимательно вслушивается в рекомендации. — Примерно через три недельки можно будет сделать первое плановое УЗИ. Могу посмотреть свободные окошки для записи, — молодая светловолосая девушка в белом халате разворачивает монитор в сторону Поповых. — Есть несколько мест в конце сентября. Зелёные окошки — свободные дни. Можете выбрать. — А не рановато ли? — Арсений пристально вглядывается в яркий экран. — Мужчина, существует три обязательных ультразвуковых исследования. По одному на каждый триместр. Ещё… — Я в курсе, — прервав объяснение, Попов встаёт с кресла и подходит к жене. — Вставай. — Мы не записались даже! — девушка нехотя встаёт, и сразу же оказывается притянутой за локоть к Арсению. — Запишите на любую свободную дату и время. Я узнаю, не переживайте. Буквально вытащив жену за собой из кабинета, Попов подталкивает её к свободному коридорному пуфику и присаживается перед ней на корточки. — Дорогая, какой срок, не подскажешь? — Я говорила, — девушка тихо фыркает и закатывает глаза, пытаясь подняться. — Что началось-то? — Не говорила. Сиди и не рыпайся, когда с тобой разговаривают, — тяжелые руки ложатся на бедра Натальи, буквально вжимая ту в кожаную поверхность. — Твои концерты на публику никому не сдались. Мне повторить вопрос? — Восьмая неделя. — Значит, третий месяц пойдет… третий… август, июль, июнь. Конец июня, — Арсений поднимается на ноги. — То есть ты знала раньше, но не сказала. Назревает вопрос… — Арс! Прекрати! Твой это ребёнок, знаешь же. Арсений на секунду замирает. — Вообще я хотел спросить, почему не сказала раньше, однако спасибо за размышления. — Да не знаю я, почему! — Тебе надо ещё куда-то? — спокойно спрашивает мужчина, разворачиваясь в сторону выхода. — На анализы, — девушка пожимает плечами. — Водитель будет ждать. Я домой. Арсений думает, что так долго он не добирался до дома никогда. Дорога кажется вечностью, каждый лишний звук раздражает, стоять в пробках и на светофорах просто невыносимо. — Арсений Сергеевич, вас к телефону, — водитель быстро разворачивается, передавая ничего не понимающему Арсению мобильный. — Арс, блять, где тебя черти носят? — Матвиенко, не церемонясь, орёт в трубку так, что звук разносится по машине без всякой громкой связи. — Завал у нас, проблемы, а он трубку не берёт. Просрём сегодняшний контракт, я тебя лично… придумаю короче, что с тобой сделаю. — Серёг, я забыл. Вряд ли уже поеду куда, сам справишься? Попов откидывает голову на мягкий валик для шеи и тяжело вздыхает. Думать о работе ему совсем не хочется. — Справлюсь, — недовольно бурчит Матвиенко, — с каких пор ты на меня свои прямые обязанности скидывать начал? — Заебался. Объясняться перед другом никогда не приходилось. Кто-кто, а Матвиенко точно знает, что просто так Попов про свой источник дохода никогда не забудет. — Понял. Если дадут согласие, приеду вечером, расскажешь. — Звони, как освободишься. Арсений медленно вздыхает и по привычке убирает телефон в карман. — Арсений Сергеевич, — Павел аккуратно заезжает в отрытые ворота. — Сергей Борисович до вас не дозвонился, поэтому на мой звонил. Попов уже даже не удивляется. Внимание к вещам, определенно, начинает отказывать. — Держи, — мужчина протягивает телефон водителю и выходит из машины, мысленно благодаря всё святое, что наконец-то оказался дома.***
Антон неспеша стягивает с кровати простынь, сминая её в неаккуратный комок. Прикасаться к чужому постельному белью, смотреть на висящую над кроватью фотографию семейства Поповых, мягко говоря, неприятно. Парень, заправив подушки в чистые наволочки, намучившись с пододеяльником, и, наконец, накрыв постель покрывалом, сам было чуть не прилег. Встав с кровати и поправив за собой образовавшуюся вмятину, Антон направляется к ведру с водой. Намочив тряпку, он вновь подходит к прикроватной тумбочке, искренне радуясь, что таких поверхностей в спальне не так уж и много. Закончив с уборкой, он присаживается у тумбочки и, оглянувшись по сторонам, подрагивающей рукой выдвигает нижний ящик. Антон не знает, что ищёт, не знает, что хочет увидеть, но интерес буквально съедает. У Попова свой кабинет есть, а вот у Натальи нет. Прекрасно осознавая, что интерес явно нездоровый, парень аккуратно перебирает личные вещи девушки. Такого количества барахла Антон не видел давно. Ему всегда казалось, что для менее нужных вещей существуют специальные комоды, шкафы в углу, к которым подходят только в случае крайней необходимости. Наткнувшись на выпавшую из блокнота визитку, Шастун с интересом берёт её в руки. Покрутив бумажкой перед носом и выяснив, что визитка принадлежит гинекологическому центру, Антон кривится. В таких-то делах он ещё не копался. Парень быстро достаёт блокнот. Дернув за цветную веревочку-закладку, Антон аккуратно вкладывает визитку обратно. Взгляд цепляется за одну из заметок. Шастун качает головой. Осознав, что он совсем уж нагло влез в чужую жизнь, Антон закрывает ящик и идёт в сторону гардеробной, коря себя за подобный интерес и переваривая полученную информацию. Это что вообще такого нужно сделать, чтобы жена пошла на аборт? Изменить? Неужели Попов рассказал? Но ведь… Откинув лишние мысли, Антон цепляет указательным пальцем бутылку с жидкостью для мытья стёкол и улыбается, оглядывая себя в зеркале. По крайней мере, работа у него всё ещё есть, да и жизнь продолжается. И вовсе не обязательно копаться в чужих вещах.***
Арсений устало пьёт кофе и рассматривает календарь, пытаясь хоть что-то вспомнить. Но вспоминает мужчина лишь о просроченной зарплате уборщика. Вставать и куда-то идти совсем не хочется. Попов лениво открывает ноутбук и, потянувшись, выводит на экран записи с камер. Без особого труда найдя на одном из квадратиков высокую фигуру, он улыбается. Но делает это недолго. Парень стоит посреди гардеробной в коротком блестящем платье, едва прикрывающим ягодицы, и крутится у зеркала. На Наталье вещь смотрелась, конечно, не так. Арсений протирает глаза и в очередной раз вглядывается в монитор. Двухметровый пацан каким-то чудом влез в сорок шестой размер женского платья. Попов задумывается. Может, действительно устал, перегрелся и кажется теперь всякое? Но, к сожалению, не казалось. Мужчина вздыхает, откидываясь на мягкую спинку кресла. Такие ситуации, признаться, случались и раньше. Но и мерили что-то преимущественно девушки, работающие у Арсения совсем недолго. Попов мотает головой и захлопывает ноутбук. Смотреть дальше особого смысла нет. Мужчина и без этого представления до сих пор отчетливо помнит худые ноги, которыми мальчишка обвивал его бедра в тот вечер. Арсений прикрывает глаза, пытаясь выкинуть из головы лишние мысли, и незаметно для самого себя погружается в сон. Он слишком устал, чтобы о чём-то думать. Но не проходит и получаса, как в кабинете раздаётся шум. Попов нехотя встаёт и открывает дверь. — Я думал, что ты помер тут. — И не надейся, — мужчина хмыкает и возвращается обратно в кресло. — Что тут у тебя? — Матвиенко вразвалку падает на свободный диванчик. — Психолог Сергей Борисович приехал по вашему вызову. — Фу, блять. По вызову он приехал. Ещё чего сказани давай, — Арсений замолкает, потирая глаза. — Хрен его знает, если честно. Не понимаю в последнее время ничего. Жена про беременность говорит чуть ли не на третьем месяце, до конца не выслушав вопрос, кричит на всю клинику, что ребёнок мой, и я, мол, схожу с ума, а Антон в гардеробной устраивает показ мод в платьях Наташи. Меня к такому, знаешь ли, жизнь как-то не готовила. — Что-что Антон делает? — Серёга прыскает со смеха, закусывая рукав рубашки. — Погоди… с пацаном позже. Какой срок там у этой твоей оплошности, дата примерная, что ты в это время делал вообще, спал с ней, не спал? У вас же сложно всё, так сразу и не разберешься. — Конец июня. Помнил бы я ещё. Мы всю весну с тобой упахивались как не в себя. — Тебе в лоб сказать? — улыбка с лица друга резко пропадает, а Попов кивает. — Ты в Москву со мной ездил? Ездил. На две недели ездил. Дохуя времени прошло? Дохуя. Всё совпадает? Всё совпадает. Я, конечно, не специалист, но я бы на твое месте… — Да понял я. Не знаю, не понимаю, да и понимать страшно на самом деле. Вроде и спал с ней перед уездом, совпадает в принципе. С другой стороны, вообще стыдно о таком думать. Не могла же она изменять. Во-первых, когда? Во-вторых, сама ревнует к каждому столбу. Мозги кипят — ебнешься. Придвинув пепельницу поближе к себе, Матвиенко выуживает из недр пиджака косяк и закуривает, не обращая внимания на подозрительный взгляд Арсения. — Ты это белобрысого-то столбом назвал? Кстати, о нём… Я чего-то не знаю? Или он фетишист там какой? — Откуда мне знать, адекватный пацан вроде. Ну гей, ну засосал я его, когда ты по съебам дал куда-то с дружком его. Интересно было, отличается чем-то от бабы или нет. Нихуя не отличается. Но сама мысль о парне в голову дает неплохо. Да и вообще, не важно это сейчас. — Я, честно говоря, уже и не знаю, поздравлять тебя с первой изменой или сочувствовать грядущему пиздецу. С одной стороны — подозрительно беременная жена, с другой — девственник-фетишист. Неплохая такая компашка организовывается. — Ага, а с третьей друг-бабник, дающий хуевые советы. — Да ну тебя, понравилось хоть со столбом твоим? — Не понял. Но другой он, мягкий такой, податливый. Не орет с глазами навыкат, не бьёт, истерик не устраивает. — Ещё бы, блять, устраивал. Короче, слушает и повинуется, всё как ты любишь. Вали и трахай тогда, что могу сказать. Пока с Наташей не разберешься, неплохой вариант поразвлечься. Я бы не отказался. — Хуевая идея, — Попов морщится, медленно массируя виски. — Да ты просто попробовать боишься, признайся уже. Арсений хмыкает и закатывает глаза.***
Антон, вылив в унитаз уже четвертое ведро грязной воды, прислоняется лбом к холодной плитке. Это у него наказание сегодня какое-то? Или же ему наконец всучили работы по полной? Поразвлечься он, конечно, успел, но устал всё же адски. Парень облегченно вздыхает, закрывая дверь кладовки со всеми в ней ведрами, тряпками и пипидастрами. — Закончил? Теперь за мной. Шастун даже не успевает понять, как рядом успел кто-то оказаться. — Зачем? — неловко спрашивает он, стараясь не поднимать взгляд выше чужих колен. — Если сказал, значит нужно. Вперёд. Поднимаясь по лестнице, Антон успевает трижды мысленно обратиться к высшим силам. Настроение и тон мужчины не предвещают ровным счетом ничего хорошего. Заходить в мрачный кабинет ещё страшнее. Парень глубоко вздыхает и садится в кресло. Где-то за спиной щелкает замок. — И чего напрягся? Зарплата не нужна? Попов быстро обходит стол и, взяв с полки конверт, протягивает его Антону. — Твой аванс, — сухо бросает он, опираясь бедром на стол. — Спасибо. Могу идти? — Не можешь. Ты оштрафован. Антон непонимающе смотрит на Арсения, а затем тянется к конверту. — Не утруждайся. Деньги твои мне задаром не нужны. Ты выполнил все мои просьбы сегодня? Парень молча кивает. — Завтра у меня важный день. Зеркала в гардеробной хорошо протёр? — Да хорошо я всё протер, идите, да посмотрите, раз так хочется, — Антон закусывает губу и хмурится. — А платье понравилось? Мне тоже нравится, — Арсений пожимает плечами. — Хорошо сидит, правда. Только вот мне очень интересно, кто тебе разрешил его трогать, надевать? Шастун откидывает голову назад, искренне желая чем-нибудь по ней хлопнуть. Хочется провалиться сквозь землю. Он, честно говоря, вообще не соображал, по какой причине захотел надеть на себя что-то красивое, дорогое и женское. Парень был уверен, что на него никто не смотрит. Он же сам лично закрыл дверь, проверив замок дважды. — Чего молчим? Арсений медленно подходит к парню, касаясь ладонями чужих плечей. Антон вздрагивает, подскакивая с кресла и пятясь куда-то назад. — Тебе так понравился мой стол? Неплохой, согласен. — Да ничего ж не сделал такого, чё началось-то, — Антон вжимается поясницей в ребро стола. — Правда ничего? Ты так считаешь? Попов оказывается в непростительной близости. — Ну, да? Нет? Да? — запутавшись в вопросе, Шастун отводит голову назад, дабы не соприкоснуться с нависшим напротив мужчиной. — Снимай штанишки, Тош. Антон вздрагивает. Размеренный голос пугает, а услышанная фраза до сих пор окончательно не доходит до разума. — Тебе помочь? Парень дёргается влево, но чужая рука быстро его останавливает. — Я не шутил, Антон. Шастун медленно тянется к застежке штанов, дрожащими пальцами расстегивая пуговицу. Ну всё, пришла пора прощаться с девственностью. Было бы за что ещё. Антон недовольно вздыхает и спускает штаны до колен, всё ещё не осознавая, почему не пытается сопротивляться. Не изнасилуют же его, в конце-то концов. — Трусы забыл. Фраза короткая, а вот стыд огромный. Парень отворачивается и спускает трусы, коря себя за все совершенные грехи. — Руки за спину, животом на стол. Антон тут же ложится на холодную поверхность, полностью сжимаясь. Надо признать, очень неудобное положение. Почему он всё ещё тут? По телу идут мурашки, когда до ушей донесся звук металлической пряжки, а затем звонкий хлопок по воздуху. — На сколько ударов ты расцениваешь свой сегодняшний поступок? — Попов подходит к худому телу и оглаживает хорошо выступающие в прогибе ягодицы. Шастун молча вздыхает, ёрзая по жесткому столу и пытаясь хоть как-то сменить положение тела. — Ты потерял свой голос. Значит, будет по-моему. Арсений проходится большим пальцем по позвоночнику парня, замирая на пояснице. — Ты ешь вообще? Хотя, о чем это я. Ремень со свистом рассекает воздух, опускаясь на нежную кожу. Антон невольно вскрикивает. — Больно? Мама в детстве не порола, Тош? Парень мотает головой и пытается убрать руки с поясницы. В плечах начинает неприятно тянуть. — Руки! Антон закусывает губу, мысленно готовясь к второму удару, но вместо него получает лишь осторожное поглаживание. Ремень ремнём, но трогать-то зачем? Однако уже через пять минут парень сбивается со счета, переставая отличать собственные всхлипы от стонов. Он легко принимает удары, зная, что за ними последуют нежные поглаживания, сам подставляет ягодицы под чужие руки, выгибается и совершенно не слышит тяжелого дыхания над собой. — Встань. Голос возвращает в реальность. Шастун с трудом поднимается на ноги, оглядываясь по сторонам. Перед глазами до сих пор витает пелена, а тело требует прикосновений. Антон стыдливо опускает глаза в пол. Быстро осознав, что он стоит наполовину голый, да ещё и со стояком, парень резко отворачивается. — Можешь одеться. Наспех натянув штаны, Антон медленно присаживается в кресло, переводя взгляд на мужчину. — Встал и вышел. Тебя довезут, — Арсений стягивает с себя рубашку и, протерев ей лицо, швыряет на диван. — Конверт не забудь. Антон ретируется быстро. Уже в коридоре парень прислоняется к стене, все ещё ощущая чужое присутствие рядом с собой. «Встал и вышел». — Чёрт возьми, да разве это тебя должно волновать? Блять! — Шастун в сердцах хлопает ладонью по стене и чуть ли не бегом летит к лестнице. Ягодицы горят. Только парень уже не уверен, что горят они именно от ремня.