Золушка

      Антон едва ли не пищит, когда, открыв дверь, видит на пороге Арсения. Парень к его приезду совсем не готовился, но за лёгкий бардак в квартире ему совсем не стыдно. — Три недели, Арс! — Знаю, — мужчина тепло улыбается, притягивая юношу к себе, и жадно целует.       Впервые свои успехи он празднует не в кругу семьи и не с Матвиенко, который начал пить ещё на крыльце здания суда, а с Антоном. Да и рад он был приехать, честно признаться, только сюда. Арсений на мгновение отрывается, бегло оглядывая радостного парнишку, и у самого улыбка с лица не сходит. Антон стоит в домашних шортах и его футболке, которую тот выпросил отправить курьером неделю назад, и такие горящие глаза мужчина видит у парня впервые. — Мы сегодня будем пить, — отступив назад, Попов затаскивает в коридор два пакета с лестничной клетки и пожимает плечами. — Прогуляешь завтра?       Антон смеётся и кивает. Ради такого случая он точно прогуляет. Парень даёт мужчине снять верхнюю одежду, а после вновь льнёт к чужому телу, не желая отстраняться. За то время, пока Арсения не было, он действительно успел соскучиться. С другой стороны, время это пролетело совершенно незаметно…       По утрам парень стабильно ездил в университет и порой даже удивлялся тому, что желания что-либо прогулять и вовсе не возникало. Антон мог бы сказать, что учёба стала для него чем-то интересным, но это не так — интересна стала студенческая жизнь, а все учебные долги он без всякого сомнения купил, быстро сообразив, что умным одногруппникам деньги нужны, а у него они пока что есть. Антон увлечённо наблюдал и за тем, как сам стал интересен коллективу. Парень, привыкший ещё со времён школы отсиживаться за последней партой и тесно никуда не вникать, оказался в центре внимания. Приятная внешность, одежда, мнимая иллюзия достатка и внезапно появившийся в компании с Журавлёвым задор незамеченными остаться не смогли. — Сегодня пенная вечеринка тоже будет? — Арсений складывает в раковину неубранные со стола тарелки и поворачивается к Антону, хитро прищуривая глаза. — Или шоу было одноразовым?       Парень хмыкает и, уперевшись руками на кухонную тумбочку, сам на неё запрыгивает. Он наивно полагал, что Арсений о том дне забудет, но мужчина не забыл. Да и как такое забудешь? Сидишь перед группой знакомых юристов, отвечаешь на видео-звонок, думая, что что-то срочное, а на мониторе загружается обнаженное тело в джакузи. — Да я не знал же, — Антон закусывает губу, проворачивая кольцо на большом пальце, и опускает глаза в пол. Стыдно тогда было, ничего не скажешь, а сейчас что уже сделаешь?       У парня на душе тепло, цветы будто расцветают, хотя за окном снегопад. Осознание того, что Арсений при всей своей занятости находил на него время, действительно греет. Хоть они и не виделись ни разу, Попов частенько звонил, интересовался времяпрепровождением парня и порой, не услышав ничего хорошего, быстро организовывал ту или иную курьерскую доставку. — Смотри, кстати, что у меня есть, — Антон смеётся, выуживая из глубокого кармана шорт телефон и показывая скинутую Добровольским фотографию. — У тебя тут такой милый хвостик. — Убери, — Арсений показательно хмурится и брызгает парню в лицо водой с рук. — Откуда она у тебя вообще? — Паша отправил, — Антон пожимает плечами и тут же заикается, откладывая телефон в сторону. — Когда это он для тебя Пашей стал?       Добровольский в стороне действительно не остался. Преподаватель, в стенах университета не прекращающий наблюдать за юношей, всегда был на виду, и быстрые коридорные разговоры незаметно перенеслись на территорию буфета, а после и в кабинет математика. Антон в свободное время, когда перерыв между парами был большой, начал заглядывать к мужчине сам: узнавал что-то об Арсении, пил чай и жаловался на кафедру физкультуры, куда приходилось ходить в два раза чаще остальных и сдавать нормативы, без которых не видать зачёта и после которых, к великому сожалению парня, мышцы подолгу ныли. — Ревнуешь? — Антон тихо цокает, закатывая глаза, а сам невольно сжимается, когда мужчина подходит ближе, вставая прямо напротив него, и упирается руками на край тумбы. — А стоит начать?       Шастун трясёт головой и глупо улыбается. Провоцировать не хотел, да и ляпнул случайно, а теперь видит, за какие струны потянул, и радуется почему-то. — Не стоит. Я весь твой, и ты это прекрасно знаешь.       Антон смотрит в голубые глаза мужчины, успевшие вмиг стать серьёзными, и даже не догадывается о том, что причины для ревности, о которых он сам не знает, вполне могут быть. Парень сглатывает и поджимает губы, упираясь затылком на деревянную дверцу подвесного шкафа и вспоминая произошедший позавчера инцидент.       Узнав от Добровольского о том, что сессию будет сдать чуть легче, находясь хоть в одной из сфер организационно-массовых комиссий, Антон решил не упускать возможность — оформить профсоюзник и походить куда-нибудь пару недель. Но при всём хорошем, как известно, бывают и огорчения, на одно из которых парень и наткнулся. Кто же мог знать, что во главе союза будет стоять его старый знакомый, последняя встреча с котором закончилась, мягко говоря, не очень?       Не закончилась хорошо и новая встреча. Все оформление Антон слушал вопросы, на которые отвечать совсем не хотел, а то и вовсе претензии. В любой другой момент он, может, и попытался бы что-то объяснить, но человек по ту сторону круглого стола быстро стал противен. «Старше? Денег больше? Я думал, ты другой».       Антон тогда ушёл сразу же, а сейчас об этом жалеет. Разве он не другой? Парень уверен: столкнись он с Поповым при других обстоятельствах и условиях, мужчина наверняка бы понравился ничуть не меньше.       Сейчас Арсений стоит перед ним… такой красивый, задумчиво-серьёзный, и думать о чём-то ещё парню уже совершенно не хочется. Он тянется к чужому лицу, проводя подушечками пальцев по едва ощутимой щетине, а после подается вперёд, вовлекая мужчину в поцелуй. — А я уже успел подумать, что не дождусь, — Арсений на мгновение отстраняется, а затем снова возвращается к приятному процессу.       Мужчина целует нежно, практически невесомо, не вовлекая язык и не распуская руки. Вздыхает и, хмыкнув, покрепче обнимает парня, укладывая голову тому на плечо. Антону же подобные действия совершенно непонятны, но он не сопротивляется, молча прикрывая глаза и растворяясь в объятиях.       Для чего-то большего Арсений сейчас устал. Ему хочется нежности, романтики и спокойствия. Ещё неделю назад он был загружен под завязку: по-прежнему спал в кабинете, ежедневно ловил на себе подавленные взгляды супруги и днями напролёт разгребал подписанные за последний год контракты, выискивая в них подводные камни, о которых так и стучал перенесённый суд. Всё видел и прекрасно понимал, что серьёзный разговор с Наташей рано или поздно состоится, предполагал, что девушка многое уже знает, но погрузиться в это не мог. Знал: отвлечется — проиграет, проиграет — сядет, не сядет — откупится, но потеряет всё. И на кону было другое. — Спрыгивай, — Попов остраняется, отходя на шаг назад, и берёт со стола приготовленные стопки. — Пойдём выпьем.       Антон глубоко вздыхает, но послушно слезает с кухонной тумбы на пол и идёт в сторону зала следом за Арсением.

***

      Наталья возвращается домой вечером и, отказавшись от ужина, быстро поднимается в старую спальню, где ни она, ни Арсений не появлялись уже месяц. Девушка бессильно опускается на кровать, укладывая перед собой конверт с заклеенным в нём листом с полом ребёнка. Скользит по бумаге пальцами, а открыть не решается.       Ещё неделю назад она думала, что всё бесповоротно кончено. День ото дня девушку охватывала паника. Чувство, что Арсений медленно отстраняет её от всего, поглощало. Наталья быстро смирилась с тем, что участия в семейном бюджете и делах по дому она уже не принимает, но когда действия Попова начали касаться сына, осознание того, что это, пожалуй, финальная точка, пришло максимально быстро.       Каково было наблюдать за тем, как ребёнок едва ли не каждый день пропадает на детских мероприятиях и всевозможных развлечениях вместе с молодой няней, которую не так давно нанял Арсений, и ничего не мочь с этим сделать? Какого слушать от Серёжи о том, что Антон, частичный виновник всех семейных разрушений, к которому его отвозил Арсений, хороший, весёлый и очень классный? И какого сейчас узнать, что срок беременности после первых анализов был врачебной опечаткой на бумаге?       Девушка боялась стать для сына ненужной. Думала, что пятилетний ребёнок искренний, врать по желанию отца не будет, и если он к Антону и посторонним людям так тянется, не осознавая происходящего, всё может закончиться весьма плачевно. Боялась, что Серёжа, коснись чего, сможет выбрать отца, с которым так весело проводит время, выбрать Антона, который этому способствует, но не её. Боялась стать ненужной и лишней для всех, ведь замену ей каждый уже нашёл. А чего бояться теперь, когда на руках все бумаги, подтверждающие отцовство Арсения?       При выходе из клиники в голове был туман и миллион вопросов, слёзы на глазах, шок, переизбыток эмоций и подступающее чувство тошноты. А сейчас чувство лишь одно — победы. Всё могло быть иначе изначально, никто бы не знал об измене, не было бы поводов для сомнений, всех тех унижений, скандалов, переоформлений бумаг отца, может, не было бы и Антона…       Как сейчас всё исправлять? Куда бежать и что делать? Вопросов стало меньше, головных болей и переживаний тоже, но большая их часть никуда не делась. Одно радует — выставленной за дверь девушка уже не окажется.       Наталья хорошо знает, как давить на Арсения. Прекрасно помнит все его действия и реакции, когда появился Серёжа. И предположение о том, что мужчина, предоставь она ему все бумаги, выберет ребёнка вместо Антона, начинает набирать обороты. Девушка понимает и то, что сейчас можно сделать виноватым исключительно Попова. Но будет ли это честно? С другой стороны, всегда ли был с ней честен он?       Расскажи Наталья про свою измену, попытавшись доказать, что счёт один-один, и всё можно исправить — ничем хорошим это не закончится. Она была первой, Антон же появился после. Будет честность — будет раздел и развод. Но сейчас этого можно избежать, и почему бы не попробовать это сделать?       Девушка успокаивается, облегченно вздыхая. Второй скрининг стал спасением, дал шанс, и не воспользоваться им означает лишить себя всего.

***

      Антон почти мурчит, лёжа головой на коленях мужчины. Попов перебирает пальцами светлые волосы, иногда потягивая за них голову парня на себя, и допивает остатки виски, перелитые из бутылки в тумблер. — Скоро Новый год, представляешь? — Представляю, — Арсений тихо смеётся, поглаживая подбородок парня большим пальцем, и заезжает им на губы, проникая в приоткрытый рот. — Что ты хочешь?       Мужчину заплетающийся язык парня и блаженное выражение его лица слишком уже веселят. Если на него самого алкоголь действует как лёгкое расслабление, то на Антона он подействовал, едва ли того не обездвижив. — Хочу позвать маму с сестрой в Питер, хочу тебя под куранты. Знаешь, так прям в ритм. Ещё вкусно покушать хочу и какую-нибудь игрушку, такую большую, чтобы обнимать удобно было.       Арсений смеётся уже в голос, будучи не в силах уловить хоть какую-то связь в сказанном и представить себе картину с курантами. Желания Антона едва ли отличаются от желаний Серёжи, и Попов в который раз убеждается, что от ребёнка Антона отличают только хотелки потрахаться. — И больше ничего?       Парень отрицательно качает головой и ловит языком подставленную к его губам зелёную виноградинку, попутно облизывая чужие пальцы. — А что мне ещё надо?       Арсений хмыкает, на мгновение задумываясь. Наташа при таком вопросе список конкретного содержания давно бы уже написала, а Антону и не надо вон почти ничего, пока сам в руки чего-нибудь не всунешь. Мужчина ещё не знает, как праздник сложится. Сам бы хотел с парнем отпраздновать, но увозить Серёжу и на Новый год будет, наверное, совсем неправильно. А так бы снял какой-нибудь маленький домик за пределами города, отметили бы, а потом и к желаниям Антона можно было бы приступить.       Попов вскидывает брови и улыбается, видя, как толком не слушающиеся пальцы парня пытаются расстегнуть его ширинку. — Ну ты помогай. — Тош, а оно тебе сейчас точно надо?       Антон кивает, приподнимаясь и упираясь локтями на диван. В теле слабость, картина перед глазами слегка плывёт, но острая нехватка секса изнутри так и кричит. — Наденешь на меня те трусики, которые тогда в торговом центре купил?       Арсений сглатывает, оглядывая парня, смотрящего на него снизу вверх туманным взглядом, глубоко вздыхает и начинает думать о том, что спаивать Антона можно и почаще. Слишком уж раскрепощённым тот становится.       Мужчина быстро ловит чужую руку, наклоняясь чуть ниже и приподнимая парня в сидячее положение. — Тебя донести или сам? — Хочу на ручки, — Антон расплывается в улыбке и склоняет голову на бок, облизывая губы и не отводя от Арсения взгляда.       Попов хмыкает, пожимает плечами и поднимается на ноги, на всякий случай откатывая столик подальше от дивана. Наклоняется, подхватывает парня под бёдра и тянет на себя, радуясь, что тот догадался обхватить его руками за шею.       До спальни добираются без происшествий, если не учитывать то, что ногами Антон собирает все дверные косяки на пути. Оказавшись на кровати, парень довольно потягивается, перекатывается на живот и зачем-то выгибается в пояснице. Арсений усаживается сверху на чужие бёдра, пропускает руки под живот парня, цепляет пальцами край футболки, вытягивая её вверх и с трудом снимая. Откидывает вещь в сторону, наклоняется к выпирающим лопатками и хаотично разбрасывает поцелуи по спине, сжимая ладонями худые бока. Пробегается пальцами по позвонкам, приглаживает волосы на макушке, кусает за мочку уха, попутно целуя в шею, и слушает тихое мычание, исходящее от лица, уткнувшегося в подушку. — Разворачивайся давай, — Арсений переползает на свободную часть кровати, хлопая Антона по бедру.       Парень переворачивается на спину, тут же приподнимаясь и устраиваясь на подушке удобнее. — Сегодня всё делаю я, правильно понимаю?       Антон кивает, пожимая плечами, и хихикает, видя, как быстро с чужой помощью с него сползают шорты. — Ты хочешь сказать, что даже не мерил те трусики? — Попов ведёт дорожку указательным пальцем по оголённому бедру Антона, снижая громкость голоса и выдыхая. — М-м? — Нет, — парень закусывает губу и сводит ноги вместе. — И где они лежат? — В комоде, в первом ящичке, — Антон машет рукой в нужном направлении, а сам перекатывается на бок. — Вот там, да.       По комнате разлетается звук оторванной бумажной этикетки, и парень почему-то чувствует себя школьницей, у которой сейчас будет первый секс. — Встань и надень сам.       Антону двигаться не хочется, но с кровати он послушно сползает, опирается рукой на стену и, вздохнув, стягивает с себя последний предмет одежды, оставляя его на полу и делая шаг вперёд. Забирает из рук Арсения приятную на ощупь ткань и, слегка нагнувшись, с первого раза попадает ногами в нужные дырки. Натягивает белье выше и мычит, когда член оказывается плотно прижатым к лобку, а головка выступает из-под верхней резинки. — Повернись ко мне спинкой, — мужчина подходит ближе, утыкаясь носом в шею парня и скользя пальцами по кружевным вставкам на белье. — В следующий раз можно будет взять что-нибудь совсем лёгкое, может, даже ленточное.       Антон выдыхает, чувствуя впивающиеся в ягодицы короткие ногти, закусывает нижнюю губу и лишь больше прогибается в пояснице. — Арс, отшлёпай меня… — А ты всегда просишь то, что хочется тебе самому, только когда пьяный? Или бывают исключения? — Попов тихо смеётся, со звоном опуская ладонь обратно на задницу парня. — Не смейся. Хочу как в первый раз. В кабинете, помнишь?       Антон разворачивается к мужчине лицом, невольно шатаясь и переступая с ноги на ногу, тянется вперёд, обвивая чужую шею руками, и виснет на нём, утыкаясь носом куда-то в область ключиц.       Попов осторожно садится на кровать, утягивая юношу на себя. — Котёнок, поворачивайся на животик.       Антон улыбается, поудобнее укладываясь на бёдра мужчины, и вытягивает руки вперёд, создавая некую подставку для головы. Трусы натягиваются выше, врезаясь резинкой в промежуток между ягодиц, и парень чувствует первый хлопок, неожиданно для самого себя вскрикивая. Тёплая ладонь оглаживает порозовевшую кожу, и Антон закусывает губу, готовясь к следующему, но его не следует. Арсений наклоняется к уху парня, оставляя ладонь у того на ягодице, и негромко спрашивает: — Мне снять ремень или руки достаточно? — Сними.       Антон снова хочет вспомнить те ощущения, хочет заново начать осторожно садиться на любые поверхности и глупо хихикать, осознавая, что никто из окружающих, кроме него самого, о причинах такого его поведения знать не будет. Парень прислушивается к звону пряжки и всё же сжимается, когда слышит тихий свист в воздухе.       Антон утыкается носом в сложенные перед собой руки, кусает запястья и невнятно мычит, когда раз за разом кожа ремня касается его собственной. Вздрагивает, выгибается в пояснице, плотнее вжимается пахом в бёдра Арсения и скулит, когда тот после каждого удара наклоняется к его спине, едва ощутимо целуя.       Мужчина откладывает ремень в сторону быстро и, сместив парня с себя на матрас рядом, приподнимается с кровати, усаживаясь перед Антоном на колени. Оглаживает худые бёдра, наклоняется ниже, проводя языком по слегка выступившим на ягодицах белым полосам. — Смазка в тумбочке.       Антон морщится, переворачиваясь на бок, и смеётся, затаскивая Попова обратно в кровать. Уваливается на мужчину сверху, целует настойчиво, попутно пуговицы у того на рубашке расстёгивая. Те маленькие, неудобные, но напору подаются, и парень быстро добирается до груди Арсения, спускаясь поцелуями ниже. Царапает кожу, прикусывает твёрдый сосок, пробирается пальцами к ширинке, дышит тяжело.       Попов приподнимается на локтях, дотягивается до тумбочки и выуживает из ящика пластиковый бутылёк смазки, после чего быстро подминает парня под себя. — Давно себя?.. — Нет.       Арсений кивает и, стянув брюки вместе с трусами, устраивается между ног Антона, выдавливая на ладонь смазку и распределяя её по члену. Стягивает бельё с парня, толкается осторожно, задерживаясь на входе, наваливается большей частью веса сверху, и парень на какой-то момент забывает, как дышать. Подушка под лопатками обволакивает, поцелуй свободному попаданию воздуха в лёгкие препятствует, а рука на шее и вовсе его блокирует. Антон хрипло стонет, цепляясь пальцами за плечи мужчины, и невольно его отталкивает. — Давай по-другому.       Арсений приподнимается, помогая парню повернуться и встать на колени. Антон упирается локтями на подушку и довольно выдыхает, вновь чувствуя наполненность и и скользящую по животу руку, пробирающуюся к члену. Парень быстрому темпу совершенно не препятствует, прикусывает зубами наволочку на подушке, стонет, сам толкается в тёплую ладонь, сводит колени вместе, раз за разом получая за это ощутимый шлепок по бедру, и вновь раздвигает ноги по ширине плеч, возвращаясь в устойчивое положение.       Когда член внутри начинает пульсировать, Антон сжимается, блокируя любые телодвижения, и сам кончает на простынь, бессильно падая сверху. Мало того, что ягодицы горят от ремня, так ещё и Арсений хорошо пошлепался о них бёдрами. — Ты там живой? Отрезвел?       Попов укладывается рядом, восстанавливая дыхание, и поправляет парню растрепавшуюся чёлку. В мышцах легкая слабость, а в теле долгожданное опустошение. — Нет, блин, помер. До смерти затрахать хотел?       Антон смеётся, переползая чуть выше, и укладывается Арсению на грудь, слушая учащённое сердцебиение. Под душ идти совершенно не хочется, парень лежал бы так вечность, но размазавшаяся по животу сперма с простыни об обратной необходимости всё же говорила. — Не хотел, конечно, — Попов улыбается, целует парня в висок, а после приподнимается, спуская ноги на пол и усаживаясь на край кровати. — Пойдём, отмою тебя.       Антон нехотя поднимается следом, подавая мужчине руку. Плетётся за ним по коридору, прихрамывает на одну ногу, а, оказавшись под тёплой струёй воды, шипит и морщится. — Болит? — Пройдёт, — парень отмахивается и опускается на колени, направляя воду себе в лицо.       Он действительно отрезвел, благо головная боль пока знать о себе не даёт. Антон проходится по телу руками, наспех намыливает голову, смывает с себя пену и кутается в принесённое Арсением полотенце.       Возвращается в комнату парень не сразу. Заглядывает на кухню, достаёт из холодильника бутылку холодной воды и забирает с полки булочку. Но, вернувшись обратно, в спальне Арсения он не находит. Мужчина стоит на балконе в зале, оперевшись на пластиковый подоконник, и смотрит на падающий за окном снег. Свет везде выключен, лицо освещает только экран телефона, и парень проходит дальше, останавливаясь возле Арсения и укладывая голову тому на плечо. — Ты чего тут?       Попов неосознанно дёргается, блокируя телефон, и поворачивается к Антону. — Котёнок, иди в комнату. Я скоро приду. Тут прохладно, замёрзнешь. — Арс, всё хорошо? — Иди, я тебе говорю.       Парень пожимает плечами и уходит, прикрывая за собой дверь. Вернувшись в спальню, он садится на кровать, совершенно забывая о боли и желании перекусить. Может, не нужно было его оставлять? Арсений ведь сам обычно настойчивый, но кто его знает…       Антон себе места не находит: лежит, сидит, по комнате кружит, а обратно идти боится, ждёт. И мужчина приходит, останавливается у двери, молчит, смотрит выжидающе, а по глазам видно — совсем не всё в порядке. — Девочка, Антон. У меня будет дочь.