Золушка

      В доме пусто, не видно даже Николая, который обычно всегда на виду. Антон слоняется по комнатам второго этажа и пытается найти себе место, где он может остановиться на время отсутствия Арсения, который вместе со своим дружным семейством куда-то уехал. Парень больше никого не жалеет, он злится. Попов заманил его сюда собой, а сам исчез без всяких объяснений. Как это понимать?       Не то что бы Антон отличается особой брезгливостью, но сейчас всё вокруг кажется ему грязным. Куда бы он не пошёл — повсюду чужие вещи, и интереса к ним уже не возникает, только отвращение. От огромного пустого пространства веет холодом, и парень перестаёт видеть в нём роскошь. Помнит, как когда-то остался у мужчины дольше, чем на сутки, впервые: комфортно было и тепло, а сейчас всё по-другому — тоскливо и одиноко.       Вторым огорчением становится полное отсутствие еды. Без шуток, действительно полное: хозяйский холодильник пуст. Куда исчезло появление пищи по графику Антон не понимает и решает самостоятельно заказать доставку, учитывая при этом не только свой голод, но и то, что наверняка Арсению кушать тоже захочется. Несмотря на лёгкую обиду, покормить его Антон считает своим долгом, а ещё показать этим, что не совсем он беспомощный, и тоже что-то умеет. В конце концов, в общежитии он готовил и питался самостоятельно, когда ни у кого ничего без спроса не забирал.       Времени много, и парень отводит на поиск несложных рецептов целых полтора часа. Пыхтит, выискивает нужные продукты и добавляет их по списку в виртуальную корзину. Под конец уже психует, проверяя всё по второму кругу, и наконец нажимает на кнопочку «Оплатить». Пока ждёт, звонит домой, быстро рассудив, что раз нервы сегодня и так играют, то лучше покончить со всеми волнующими вопросами сразу.       Женщина не отвечает долго, и переживания Антона усиливаются. Подумать над тем, каким образом можно будет выложить маме всю информацию о внезапных планах на праздники, он так и не успел. Когда наконец слышит родной голос, теряется окончательно. Решиться-то решился, а вот как всё это объяснять — неизвестно. — Тош, я на работе. Срочное что-то? — Да. Я купил вам с Дианой билеты в Питер на тридцатое число, отмечать Новый год будем здесь, — парень тараторит настолько быстро, что даже думать не успевает. — Позвони, когда освободишься. Пока.       Сбрасывает вызов Антон ещё до того, как женщина успевает опомниться. Никакие билеты он, конечно, не покупал — подумал, что так проще озвучить, и выпалил, не давая вариантов отхода. Знает, что мама деньги потраченные пожалеет, решится быстрее, а дальше видно будет. По крайней мере, сам Антон встрече будет рад — за полгода он успел соскучиться. Главное успеть изначально обсудить с Арсением важные моменты, чтобы всё по наклонной не пошло, а так, по идее, план неплохой. Единственное, что парня смущает — наличие Серёжи. С другой стороны, это не его ребёнок (было бы странно), так что переживать, наверное, не о чем.       Дождавшись доставки, Шастун частично отстраняется от гнетущих мыслей и вываливает всё купленное на длинный стол. Хочется чего-то изысканного, но осознание, что приготовление подобного растянется далеко не на один час, желание удивить убивает. Паста и запечённая в духовке курица — тоже хорошо. Остаётся только убрать всё лишнее в холодильник и понять, как устроена плита.       Разбирается с этим парень быстро и, удивившись своей сегодняшней продуктивности, расплывается в улыбке. По-простому, в приправе и соусе, замариновав курицу, он даёт ей время немного настояться и возвращается в лежачее положение, залезая в соцсети. Уведомлений — ноль, за исключением одного-единственного сообщения, которое пришло десять минут назад и не было вовремя замечено. Арс 15:07 «Котёнок, я буду через час. Побрейся».       Перечитав текст на два раза, Антон приходит в недоумение. Во-первых, он не успеет доделать начатое, максимум — сварит спагетти, а во-вторых, какую часть тела мужчина простит побрить? Лицо вряд ли, щетиной он ещё обрасти не успел, тогда что? Ноги? Пах? И чем это, интересно, нужно сделать, если с собой Антон взял только пару цветастых трусов и более или менее приличный комплект домашней одежды в виде чистой футболки и шорт?       Выпав из намеченного графика, Шастун подрывается на второй этаж. Все былые раздумья насчёт пропажи мужчины мигом забываются, а вот его интерес к волосам на теле озадачивает, потому что раньше это Арсения совершенно не смущало. Вспомнить, к примеру, тот же первый раз, когда Антон его и планировать не мог или же… да много чего вспомнить можно, всё тело парень в принципе брил крайне редко. Что за новшества?       Добежав до ванной, Антон начинает перерывать все ящики в надежде найти упаковку одноразовых станков, которая у него в квартире всегда лежит в шкафчике за зеркалом, и мученически вздыхает, когда ничего так и не обнаруживает. У раковины только бритва Арсения, и брать её парню стрёмно. Вещь всё-таки личная и проезжаться ей по своей промежности хочется не особо. Другой вопрос: что тогда делать? Искать ножницы и равнять русую лужайку над членом ими? Вряд ли это именно то, что Попов хочет видеть.       Поразмыслив с минуту, он всё же раздевается. Арсений купит себе новую, раз сам подумать над реальностью выполнения своих желаний не способен. Перешагнув через бортик джакузи, Шастун начинает набирать воду и, не рассчитав, выливает на белое ребристое дно полную ладонь геля для душа. Свою ошибку осознаёт только тогда, когда всё вокруг начинает бурлить, а густая пена подниматься всё выше. Идея выключить причудливый механизм приходит не сразу, а когда всё же приходит, Антон тыкает не туда и мощный поток струй проходится по телу сильной вибрацией.       Разобравшись с кнопками и отключив всё возможное, смеётся. А что? Было бы здорово — приходит Арсений, а у него вместо ужина и гладко выбритого парня пенная вечеринка вместе с потопом. Потом ремонт. Потом чей-то труп, закопанный за домом и предварительно изнасилованный. Последнему бы Шастун, кстати говоря, обрадовался бы больше. Зря, что ли, намывается?       За временем Антон не следит, тратит на водные процедуры большую его часть, а когда в панике, ещё мокрый, выбегает в коридор, понимает, что ничего приготовить он всё же не успеет. Впрыгнув в чистые трусы и одежду, летит вниз, едва не цепляется за перила на лестнице, но до плиты добирается живым. Смотрит на кастрюлю с курицей и решает готовку отложить до вечера. К тому времени все сюрпризы он уже узнает и, если на ногах после них устоит, засунет птицу в духовку.       Арсений появляется к моменту, когда парень всухомятку доедает багет. Вкусный, поджаристый, с чесноком. О том, что он с чесноком, Антон задумывается в последнюю очередь, потому что есть ему откровенно хочется. Услышав дверной хлопок, Шастун дёргается, откладывает умопомрачительную пищу в сторону и, не долго думая, идёт встречать. — Ты заставил меня нервничать, — заявляет он, не дав Попову раздеться. — И да, где все люди, обычно живущие с тобой? — И тебе привет, — мужчина смеётся и снимает с себя пальто. Он успел сделать всё, что планировал, и собой доволен. — Николай поехал забирать новую технику, Серёжа на занятиях, а его мать, женщина, обычно живущая со мной, уехала обдумывать мои условия её дальнейшей жизни в другое место.       Спал Антон, конечно, долго, но не мог же за это время столько всего пропустить? — Даже не по имени? И что за место такое? — Твоя квартира. Здесь я её видеть не хочу, платить за новое жильё тоже не горю желанием, а туда и Серёжу мне отпускать будет спокойнее. Ваши вещи местами поменяю позже.       Шастун в силах только рот открыть. Либо он был в отключке неделю, либо за одно утро Арсений успел по своему обыкновению решить всё и за всех, никого ни о чём не спрашивая. Ладно Наталья, сама отчасти виновата, но ему-то всё это за что? Надеялся, называется, день-два погостить, а теперь, кажется, окончательно переехал. Без вещей, нужного настроя и уверенности в своей готовности к совместной жизни. А маму с сестрой куда? Если сюда, то Антон уверен — бедная женщина умрёт на месте, не успев выйти из машины. — Все обсуждения вечером. Я тебе кое-что купил и, пока мы одни, хочу успеть увидеть это на тебе.       Протянув небольшой тёмный пакет в руки парня, Попов улыбнулся. Посчитав, что Антон не будет против своего очередного переезда, он быстро его организовал. Сдержал себя в руках, в достаточно мягкой форме поскандалил с Натальей, выдвинул условия и предложил девушке сделку, согласиться на которую той пришлось. Сама содержать себя не сможет, а с его помощью, при выгодном двоим раскладе — вполне. — Котёнок, чего стоим? Время идёт. Откроешь — поймёшь, чего я хочу. Домогался, значит, до меня ночью, сам шутил про ролевые игры, а теперь момент оттягиваешь. Нехорошо так делать.       Как за минуту охуеть ещё больше Антон не представляет. Сжав в руках плотный пакет, он разворачивается и стремительно покидает прихожую. Вроде и повода для сильной обиды нет, и Попова при всех его единоличных заявлениях меньше хотеться не начинает, но обдумать нужно многое, а когда теперь появится возможность это сделать — неизвестно.       Зайдя в уборную первого этажа, парень присаживается на закрытый унитаз и достаёт упакованный комплект. Что это вообще? Одежда? Бельё?       Понимание приходит, когда полоски ткани (а по-другому это Антон назвать не может) лежат перед ним на полу: чёрно-белая юбка длиной, дай бог, в пятнадцать сантиметров, тканевые подвязки, закрепляющиеся, судя по всему, на бёдра, такая же портупея и белый ободок-чепчик, который очень сильно хочется выкинуть. Не такие ролевые Антон, конечно, предлагал и тем более не выглядел так, когда ещё работал на Арсения. В прошлое тот, что ли, переместиться захотел? — Я жду, — голос из-за двери слышится тихо, но вполне отчётливо. — Рабочее время уже началось, а я тебя перед собой всё ещё не вижу.       Тихо сматерившись, Шастун начинает стягивать с себя одежду. Может, ему даже понравится, кто знает? Больше интересно, какое будет вознаграждение. Если твёрдый член в заднице, то Антон готов сыграть правдоподобно, а потом и спросить о всём волнующем.       Натянув всё предложенное на себя, он крутится у зеркала, подтягивает бретельки, выжидает ещё пару минут и, собравшись с духом, выходит к Арсению, на ходу пытаясь вспомнить, как раньше с ним разговаривал. — Добрый день, Арсений Сергеевич, — протягивает он, улыбаясь и заворачивая к дивану, на котором расположился мужчина. — Какие сегодня будут поручения? — Добрый, Антон. Нужно протереть пол и смахнуть пыль со статуэток. Думаю, на сегодня этого будет достаточно.       Парень на мгновение теряется. Вид Арсения, его тон и просьбы едва ли не полностью совпадают с сентябрьским днём, когда он это делал без всяких игр. Вспоминается ситуация с тряпкой и пипидастром, жена Попова, по ошибке забравшая его телефон, и сам Арсений, наблюдающий со второго этажа за тем, как он надраивает пол. Совпадение ли?       Думать про это дольше положенного Антон не хочет. Пожав плечами, он с невозмутимым видом идёт в каморку за ведром с тряпкой. Представляет, какой вид откроется мужчине, если он встанет на колени и наклонится к полу, и только поэтому готов вымыть всё до блеска даже по-настоящему.       Приготовив всё необходимое, Шастун решает начать с коронного. Смочив тряпку, он оглядывается, подсчитывает, в каком положении будет находиться прямо напротив Арсения, и опускается на колени. Вёдет тряпкой по паркету, выгибается в пояснице и однократно виляет бёдрами. Жалеет, что посмотреть назад сейчас не может, и подключает фантазию. Уже не стыдно и не неловко, наоборот — хочется продемонстрировать всё возможное, будь то оголённые раскрытые ягодицы или свисающий между ног член.       Увлекается Антон сильно. Недолго простояв на четвереньках, он встаёт на ноги и, разведя их чуть шире уровня плеч, наклоняется обратно уже из этого положения, плавно смещаясь по прямой назад и подбираясь к Попову всё ближе. Стоять так сложнее, пластичности и растяжки особо нет, и мышцы быстро начинают побаливать. — Недостаточно хорошо, — слышится из-за спины. — Тщательнее, пожалуйста.       Шастун вспыхивает. Мало он тут выёбывается, что ли? — Может, вы мне покажете, как нужно? — Могу только подсказать, — Арсений хмыкает, поднимается с дивана и подходит ближе, укладывая руку на поясницу парня и с нажимом надавливая. — Вот так, чуть правее.       Антон непроизвольно мычит. Гимнаст недоделанный. Переместив вес на правую ногу, едва сам же туда не заваливается. Устояв и выдохнув, чувствует переместившуюся на ягодицу ладонь. Тёплую, даже горячую. — Ещё нужна моя помощь?       Если бы Арсений вёл себя так во времена его работы, Антон уверен, он не сдержался бы первым, наплевал на все свои заморочки и согласился работать бесплатно, ну или хотя бы за хороший трах. — Если нет, тогда можно закончить с полом и перейти к пыли.       Попов развлечение не затягивает. Времени не так много, и целесообразнее будет посвятить его другому. — Конечно, Арсений Сергеевич, — Шастун кивает, выжимает тряпку в последний раз и бросает её рядом с ведром. — Как скажете.       Прихватив с тумбочки когда-то рассмешивший его пипидастр, он отходит к углу и, в процессе повторного разглядывания изящных статуэток, вновь ловит флэшбеки. Зависает ненадолго, а после одёргивает юбку и принимается за дело. — Не против, если я понаблюдаю? — Пожалуйста, — парень отвечает уже с трудом. Арсений встал близко, даже слишком — пара сантиметров, и он прижмётся вплотную. — Вы не могли бы не дышать мне в шею? — Не думаю, что я этим мешаю.       Попов ухмыляется, стоит несколько минут неподвижно, а после прижимается грудью к голой спине Антона. Давит, дышит тяжело, но молчит. Он возбудился ещё с момента ёрзаний парня по полу. Тонкие чёрные бретельки, опоясывающие стройные бедра, болтающийся аккуратный член и обращение по имени-отчеству на это, несомненно, повлияли. По-хорошему, Арсений мог взять бы мальчишку прямо в той позе, но это противоречило бы его плану, а сдаваться он не любит, поэтому продолжает тереться пахом о упругие ягодицы и добиваться ответного стояка.       Разглядев его, сдерживаться перестаёт. — Мне кажется, ты возбуждён, и это тебе мешает.       Антон сдавленно мычит, когда члена касается всё та же ладонь. Атмосфера восстановлена и передана верно, и всему происходящему он рад сейчас даже больше, чем обычному сексу или порке. — Что же вы делаете? — шепчет он с придыханием. — Всё это неправильно. Вы не должны… — Я думаю несколько иначе, Антон, — протестует Арсений, тоже снижая голос. Ведёт кончиком носа по тонкой шее парня и облизывает слегка солоноватую кожу. — Ты будешь мне возражать? — Нет?       Возражать Шастун не хочет. Кто вообще захочет, когда тебе дрочат и скользят по животу мягкими подушечками пальцев? — Тогда не отвлекайся.       Антон не понимает, как тут можно не отвлекаться. Он уже готов отбросить мохнатую штуку в сторону, развернуться к мужчине лицом и вовлечь его в поцелуй, забираясь пальцами под белую отглаженную рубашку. Терпеть и слушать тяжелое дыхание за спиной больше невыносимо.       В последний раз огладив тёплую головку, Арсений спускается ниже. Позволяет парню опереться на себя спиной, кусает его за выступающее ухо, сжимает яички, перекатывая их в своей ладони, и несильно оттягивает, сбивая возбуждение. Всё только началось, а ему уже всерьёз кажется, что Антон готов кончить. — Всё ещё считаешь, что мои действия неправильны?       Ждать ответа глупо. Попов хмыкает и на мгновение прикрывает глаза, растворяясь в человеке перед собой. Мальчишка приятно пахнет его гелем для душа, а кожа под пальцами такая нежная и бархатистая, что касаться её хочется бесконечно.       Недолго подумав, Арсений наклоняет парня, упирая его грудью в комод, и целует в лопатку. Отрывается, сжимает руками худые бока и спускается поцелуями ниже вдоль позвоночника. Остановившись на пояске юбки, ловит губами металлическую застёжку, закусывает её и тянет на себя. Больше необходимости в этой вещи нет.       Когда на Антоне остаются только чёрные бретельки, Попов опускается на колени. Раздвигает ягодицы, любуется открывшимся видом и, мазнув языком по губам, дёргает парня за бёдра ближе к себе. — Не смей сопротивляться.       Вцепившись пальцами в край деревянного комода, Шастун так и застывает, боясь предполагать, чему он сможет воспротивиться. Причину фразы понимает, когда чувствует скользящий по ложбинке между ягодицами влажный язык. Замирает, давится воздухом от возмущения, но позволяет Арсению спуститься ниже. Интересно, для этого он просил побриться? Антон про такие манипуляции читал, но никогда не думал, что настолько скоро ощутит нечто подобное.       Парень перестаёт дышать, когда после долгого поверхностного вылизывания его промежности, кончик языка мужчины толкается глубже. Стараясь заглушить в себе вселенский стыд, Антон попутно плавится. Шумно вздыхает, стонет и сильнее наваливается на комод — такими темпами на ногах он долго не устоит.        Арсений играет: то расслабляет язык, просто водя им по окружности, то снова погружает его в анус, норовя протолкнуть подальше. Упивается протяжными стонами, сам еле терпит, но не останавливается. Он соскучился по громкому сексу и моментам, когда Антону не приходилось себя сдерживать.       Поднимается на ноги Попов только после мольбы прекратить. Развернув парня к себе, он прижимается к нему всем телом, целует и, вжав его в комод, подхватывает на руки. — Не откажешь мне в удовольствии осквернить стол в гостиной?       Антон тихо смеётся и виснет на крепких плечах, полностью обмякая. Он сейчас Арсению ни в чём не откажет. Член пульсирует, а продолжения хочется. — С радостью соглашусь.       Осторожно уложив Антона лопатками на холодную поверхность стола, Попов отходит в прихожую. Выуживает из кармана пальто новый бутылёк смазки, сдёргивает с себя поднадоевший галстук, кидая его на пол, и вбирает в лёгкие побольше воздуха. Мог ли он когда-то предположить, что на все его предложения будут реагировать так?       Выдохнув, он заблаговременно расстёгивает ремень и ширинку, давая стояку какую-никакую свободу, и идёт обратно. Молча подходит к Антону, который уже успел заняться самоудовлетворением, убирает его руки от члена и открывает смазку. — Арсений Сергеевич, трахните меня сразу членом, пожалуйста. Без пальцев. Мне и так уже хорошо.       Арсению не остаётся ничего, кроме как выполнить просьбу. Осторожно вставив край флакона в Антона, он выдавливает вязкое содержимое сразу в него и довольно улыбается, когда парень морщится. — Хочу, чтобы ты похлюпал, — поясняет свои действия мужчина и, откинув смазку в сторону, снимает с себя штаны.       Приподнявшись на локтях, Шастун завороженно смотрит за процессом раздевания, переводит взгляд на чужой стояк и сжимается, предотвращая вытекание геля из себя. Делает это зря, потому что медлить Арсений не собирается — проезжается пару раз сжатой ладонью по члену и приставляет его ко входу, толкаясь вперёд. Входит до упора и замирает ненадолго, притягивая парня за бёдра ближе. Горячо, влажно и туго, но хочется глубже. — Котёнок, закинь ножки мне на плечи. И расслабься, давишь.       Антон просьбу выполняет, но быстро понимает, что так сложнее. Ноги подрагивают, а наваливающийся на них Арсений напряжению спасть не даёт. Дышать ровно и стабильно уже не получается: рваные и хаотичные толчки выбивают из груди воздух. Судорожно пошарив по столу ладонями и осознав, что ему даже не во что вцепиться, парень прикрывает глаза. Стонет, изредка хлопает руками по отполированной поверхности, но останавливать мужчину не собирается. Чего уж тянуть, он сам долго не продержится: успел себя до грани довести.       Попов торопится. Вспоминает, что Антону нравится и впивается слегка отросшими ногтями в мягкую кожу на бёдрах. Царапает, мельком оглаживает и шлёпает с несильного размаху. Не получив сопротивления, хватает грубее, насаживает парня на себя и забивает на раздражающий скрип стола, который почти полностью перекрывается стонами Антона.       Тело горит. Шастун кусает губы, выгибается насколько может, трётся лопатками о столешницу и пытается подмахивать, но только сбивает этим заданный Арсением ритм. Приноровившись, обхватывает собственный член и толкается в тёплую ладонь, понимая, что сейчас уже кончит. — Назови меня ещё раз так. — А-Арсений Сергеевич?       Мозг соображать отказывается, конечности обмякают, но понять, что кроме как по имени-отчеству он больше мужчину никак не называл, Антон способен. Замерев, он мелко дрожит, забрызгивая спермой живот, и чувствует влажный поцелуй в лежащую на плече Арсения ногу. Видимо, до куда смог дотянуться, туда и чмокнул. — Мы извращенцы, да?       Попов смеётся, поправляет спавшие на взмокший лоб волосы и убирает с себя чужие ноги, разводя их в стороны и осторожно опуская. — Не думаю. Просто немного переиначили наши прошлые взаимоотношения. Дал бы мне, если бы я начал так приставать с самого начала? — Считаешь, что я выглядел именно так, когда пришёл к тебе? Вроде одетым был… — Но ползал по полу так же сексуально. Я вполне мог не сдержаться.       Улыбнувшись, Шастун мотает головой и продолжает лежать на столе, вообще не желая как-либо двигаться. Уже сейчас он понимает, что спина и ноги к вечеру начнут побаливать, где-то обнаружатся синяки, а завтра возможность прямохождения будет весьма ограничена. — Я в этот раз не почувствовал, как ты кончил. — Сам потому что в это время корчился. Почти одновременно. — Прям корчился? Что, и выглядел ужасно? — Нет, ты всегда прекрасно выглядишь, котёнок. Пойдём помоемся. — Ещё и сильно грязный теперь походу…       Антон старается не смеяться, но в кривой улыбке всё же расплывается и не сопротивляется, когда его берут на руки. — Ты уверен, что донесёшь меня такого убогого до второго этажа?       Арсений на самом деле не уверен, но постарается точно. Покрепче обхватив худое тело, он направляется к лестнице. — Будешь на себя наговаривать — отшлёпаю. — Я просто отвратительное чудовище. Ты знал, Арс? Безмозглое, ленивое и бездарное. — Я куплю плётку. — Меня жизнь разбросала: отдельно ум, отдельно вкус, отдельно красота… — Хочешь, значит? — Ты видел когда-нибудь шаблон для построения идиота? Он перед тобой. — Понял тебя.       Не без труда поднявшись на второй этаж, мужчина толкает ведущую в ванную дверь ногой и опускает парня на пол, на всякий случай придерживая, чтобы тот никуда не свалился. — Теперь я могу на тебя наехать?       Антон ещё смеётся, но высказаться всё же хочет. Отходит на подрагивающих ногах к душу, встаёт под воду и выдыхает. — По поводу? — решив не ждать своей очереди, Арсений присоединяется к нему. — Я не готовился к тому, что останусь здесь надолго. Навсегда тем более… Предпринимая что-то, в следующий раз спрашивай меня, пожалуйста. Наверное, на этом всё.       Развернув Антона к себе, Попов скользит рукой по его груди, животу, смывает размазавшуюся сперму и улыбается. — Я не хотел тебя будить. Вчера об этом вообще не думал, просто выполнял желание Серёжи вернуться домой, а сегодня с утра проснулся и понял, что играть в шведскую семью — затея ужасная. Ты против видеть меня ежедневно? — Не знаю. Не против, но это уже серьёзнее наших обычных встреч, не думаешь так? — Думаю. Поэтому ты здесь, и отпускать тебя куда-то я не намерен.       Арсений поджимает губы и отворачивается. Чувствует, что парню что-то не нравится, но какое другое решение он мог выбрать? Разделить всех по разным домам и продолжать разрываться, размышляя, с кем провести вечер? — Давай так. Ты хорошо подумаешь над тем, что тебя беспокоит, пока я съезжу за Серёжей, а потом скажешь мне об этом, и я постараюсь это исправить.       Кивнув и получив ещё одно прикосновение к пояснице, Антон выходит. Его много, что беспокоит: супружеская спальня с кроватью, лежать и трахаться на которой противно, висящие не стенах портреты с улыбающимися лицами и чужие вещи, находящиеся практически везде. Если Арсений всё это вывезет и поменяет мебель, может, его отношение к дому изменится. Однако память не сотрётся.

***

      Неделя пролетает быстро, и Антон постепенно перестаёт ощущать дискомфорт. Наивно посчитав, что жизнь сильно изменится, он ошибся и многое не учёл. Арсений рядом не постоянно, он часто допоздна засиживается за работой, и парень, находясь в одном с ним помещении, иногда даже успевает соскучиться. Серёжа в доме только с понедельника по четверг и проблем не доставляет, а Николай подходит редко и только по делу.       Получив разрешение менять всё, что только захочется, два дня Шастун выделяет на то, чтобы собрать в коробки и пакеты всё, что принадлежит Наталье. Причём делает это аккуратно и бережно: складывает вещи уголок к уголку, закрывает все открытые баночки и тюбики, чтобы ничего не протекло, и распределяет всё по степени хрупкости. Пока таскает всё в гостиную, сильно заёбывается, но дело до конца доводит. Настолько придирчиво очищает комнаты, что Попову приходится вызывать грузовик.       Свои же вещи Антон получает в двух сумках и сильно жалеет, что Арсений не разрешил съездить в квартиру самому. Видеть ту же анальную пробку или трусы любовника своего мужа девушке наверняка приятно не было. Тем не менее, приходит всё в целости и сохранности, чему Шастун сильно удивляется. На месте Натальи он бы не сдержался и точно что-нибудь испортил. Может, не такая она всё же и ужасная, какой выставляет её Попов. В прочем, не Антону с этим разбираться, и на произошедшее он забивает.       Уже позже парень находит в доме новую локацию. Оказывается, комната под ненужное барахло, роль которой в квартирах обычно заменяет антресоль, тут тоже отведена. В неё он затаскивает картины и почти весь день проводит там же, рассматривая всё содержимое. Отрывается от интересного занятия только тогда, когда Арсений зовёт спать. Спать с ним, пожалуй, до сих пор лучшее, что можно вообще делать — перед сном мужчина особенно ласковый, и ласка эта сильно отличается от той, что происходит перед сексом.       Самого секса Антону предостаточно. Пока на втором этаже никого, Попов задействует все локации: кабинет, ванную и гардеробную с гостевыми комнатами. Сосать под столом во время видео-конференции парню понравилось не очень — Арсений дёргался, а вот гардеробную он оценил по достоинству. Именно там увидел во время процесса самого себя — стоял раком перед зеркалом и наблюдал неотрывно за всем происходящим. Лицо, надо сказать, было так себе, но и Антон не сильно стеснительный: если выражать эмоции, то полностью.       Обещанную плётку Попов так и не купил. Сказал, что заказал и заставил ждать. Ждёт её Шастун до сих пор.       Арсений радуется, как никогда раньше, и влюбляется с каждым днём всё больше. Он точно принял верное решение, перевезя Антона к себе. Во-первых, раз в пару дней тот самостоятельно готовит и делает это вкусно, а во-вторых — от него никогда не хочется закрыться. Кабинет перестаёт быть частной собственностью: мужчине нравится, когда Антон рядом, хоть и сидит он с ним обычно недолго. Выгнать его и запретить беспокоить, как это было с женой, совершенно не хочется.       Беспокоиться Попов начинает, когда приходит время обсудить грядущий Новый год. Не узнать подробнее о людях, которые должны приехать, он не может. Слушает, смотрит на показанные Антоном фотографии, счастье в его глазах видит, но понять ничего не может — ни на маму, ни на сестру парень совершенно не похож. Лицо, глаза, цвет волос, те же уши — разное абсолютно всё. Настолько, что поверить в родственную связь между ними трудно. — Ты своё свидетельство о рождении видел когда-нибудь? — Тебе-то оно зачем?       Шастун рассказал всё честно, поделился, как с близким человеком, любой реакции ожидал, но не такой точно. — Отец в него записан? — Господи, нет. Нахуя тебе это? — А он родной тебе или отчим? — Арсений, блять! Ты меня пугаешь, — нервничать парень начинает сильно. Из всех людей, о которых Антон рассказать мог бы запросто, Попов выбрал именно отца, о котором говорить вообще не хочется. — Родной, какой ещё… — Не воспринимай серьёзно, я о своём думаю, просто спрашиваю. А по какой причине он ушёл, не знаешь? — Тебе серьёзно он настолько интересен? Изменил и ушёл. По какой причине изменил, уж прости, не знаю и знать не хочу. Ровно как и продолжать этот разговор.       Мужчина замолкает быстро. Тянется к Антону и обнимает его, прижимая ближе к себе. — Извини, если задел. — Никогда не возвращайся к этой теме. — Понял. А ещё понял, что забыл отдать тебе один подарок.       Про завалявшийся в кабинете браслет, купленный в качестве извинения больше недели назад, Арсений вспоминает только сейчас. Встаёт, идёт забирать, но выкинуть лишние мысли из головы не может. Три разных человека в них засели намертво. Если предположить, что сестра Антона похожа на отца, которого мужчина не видел, то и Антон тоже должен быть похож на него, а значит и иметь хоть какое-то сходство с Дианой. Сходства этого нет, и уже отсюда можно сделать вывод, что отцы у них всё же разные.       Может, Попов и не расскажет об этом Антону, но сам докопаться до истины постарается. Семейные наёбы он не любит сильно. Учитывая недавно произошедшие личные события, интерес к ним только возрастает, и мужчина такую возможность не упустит точно.       Забрав подарок, он возвращается в комнату, садится напротив парня и берёт его правую руку, аккуратно надевая на неё браслет. — Нравится? — спрашивает он, поглаживая тонкое запястье. — Я долго выбирал, пытаясь под твой вкус попасть.       Антон смотрит на новое украшение с минуту и хмурится. Браслет ему, определённо, нравится, а вот наличие переливающихся в нём камешков — не сильно. Стекляшки бы Арсений в жизни не купил, да и не играют они так на свету. — Насколько это дорого? — Несильно. — Пиздишь? — Пизжу. Но обратно не заберу.       Отведя взгляд к окну, Шастун задумывается. — И как мне тебя за него благодарить? — Не знаю, — пожав плечами, Попов улыбается ещё шире. Подарок всё-таки понравился. — Например, можешь меня поцеловать. — Тогда пошли на террасу. Там светло и снег за стеклом красиво падает. Романтично, короче. — Ой, романтик…       Шутливо закатив глаза, Арсений подаёт парню руку. Терраса зимой отапливается плохо, там прохладно, но в том, что Антон согреет его собой, мужчина не сомневается.