Золушка

      Антон лежит в джакузи и прокручивает в голове весь сегодняшний день. Сейчас, когда всё уже закончилось, ему становится так хорошо и спокойно, что даже идти и в отдельном порядке поздравлять своего мужчину он не торопится. Парень знает, что тот сейчас с Матвиенко, и куда-то спешить необходимости действительно нет.       Праздник завершился на хорошей ноте. Шастун угадал почти со всеми подарками, но так, как Николай, обрадовавшийся бутылке коньяка, его не благодарил никто. Антон сам не знает, почему решил поздравить дворецкого отдельно от всех: то ли свою благодарность захотел так выразить, то ли просто порадовать. Вспомнил день, когда увидел его с фляжкой, и идея как-то сама созрела.       Купленные презенты для мамы и сестры парень вручал наедине и ответную реакцию получил ожидаемую: шок, возмущение и смущение. Дарить телефоны в этом доме становится уже традицией, и Антон от неё тоже не отступил, руководствуясь тем, что мама свой никогда не поменяет, пока тот совсем не сломается, а новый уже откровенно нужен. Выбор между ещё одним телефоном и простеньким ноутбуком для Дианы, который будет полезен и для школы, и для развлечений, был сделан спонтанно: Шастун увидел акцию, и устоять не смог.       Арсений предлагал купить что-то получше, но парень был непреклонен: позволив Попову оплатить телефон, за ноутбук он рассчитался сам. Как первый он будет идеален: с хорошим процессором, памятью и диагональю — производитель сестре в её возрасте важен начистоту не будет. — Ты скоро? Матвиенко уже уехал.       Попов появляется в проёме, нагло распахивая дверь настежь, и опирается на дверной косяк плечом, хитро поигрывая бровями. Антон знает, чего тот ждёт, сам к этому и готовится тут, но такого вторжения он не ожидал, хотя винить сейчас может только свою рассеянность, по причине которой дверь оказалась не заперта. — Через пять минут буду готов. Можешь чуть-чуть подождать? — Тебя я готов ждать сколько угодно. — Ой, как мы заговорили, — усмехнувшись, парень, как может, прикрывается руками и закатывает глаза. — Выйди, пожалуйста.       Дождавшись, когда пространство ванной комнаты снова будет только его, Шастун вылезает из воды. Обтирается полотенцем, натягивает на себя комплект кружевного белья, купленный Арсением пару дней назад, но так ни разу и не надетый, а уже следом длинную футболку, полностью закрывающую все то, что показывать родственникам не принято. Перед тем, как отправиться в крайне интересное путешествие по игрушкам, члену и рукам Попова, парень надеется пройтись по дому и без происшествий забрать свой маленький наборчик, приготовленный для Арсения. — Время вышло, — дёрнув на себя дверь вновь, мужчина в ней так и застывает, пробегаясь взглядом по голым ногам. — Мне уже нравится.       Вздохнув поглубже, Антон закрывает открытые им тюбики, вешает полотенце сушиться и указывает Арсению рукой на дверь. — Пойдём уже.       Попов довольно улыбается и пропускает парня вперёд, осторожно приподнимая сзади край чужой футболки. Открывшаяся взору картина в виде едва прикрывающей ягодицы легкой сетки вынуждает машинально облизнуться и скользнуть рукой глубже. — Ты… — Шастун не договаривает. Злиться на то, что только что Арсений испортил ещё один его сюрприз, он не будет. — Ты уже решил, где мы будем это?.. Ну, то самое.       В том, что делать хоть что-то из того, что может относиться к желаниям Попова, в спальне, напротив которой находится комната мамы, нельзя, Антон убеждён, и выбор между местами теперь небольшой: уже начинающий надоедать кабинет, комнаты на первом этаже, соседствующие с Николаем, что тоже бонусом назвать вряд ли можно, увиденный сегодня гараж, не оснащённый никакими удобствами, и уборные. — Где мы будем делать что? Садить рассаду? Проводить научные эксперименты? Менять интерьер? — Спать, — тихо отвечает Антон, которого начинают сильно отвлекать забирающиеся под тонкое бельё пальцы. — Спать в спальне будем, — продолжает улыбаться Арсений. Такое, наплывами появляющееся, смущение парня его веселит. — А вот заниматься страстным, долгим и грязным сексом мы будем в приготовленном мной месте.       Шастун сглатывает, чувствует, как по телу разбегаются мурашки, и пытается сообразить, что это за место такое. Интрига, вброшенная мужчиной весьма пикантным образом, начинает его волновать. — И где же оно? — В подвале.

***

      Вцепившись пальцами в подарочный пакет, Антон стоит в кромешной тьме, напротив двери, к которой его привёл Арсений, и считает секунды до его возвращения обратно. Парень знает, что ничего ужасного с ним тут не сделают, знает, что место вполне удачное в плане шумоизоляции, но страшно ему от этого почему-то только больше. — Заходи.       Сделав шаг в распахнутую перед ним дверь, Антон сразу же начинает смеяться, напрочь забывая о всех своих переживаниях. За время его общения с Арсением было многое: и различные эксперименты, и обыденность, и попытки чего-то романтичного, но такая киношная банальность — впервые.       Ничего против свечей Антон не имеет, такой замороченный подход к сексу ему даже приятен, но для парня это из разряда потерять девственность на кровати, накрытой шёлковой простыней, к которой ведёт дорожка лепестков роз, и затихнуть быстро он сейчас не может. — А где бокалы вина и классическая музыка? — Здесь света нет, поэтому так, — разводит руками Арсений. — Не нравится?       Остановившись в центре склада вещей, украшенного разноцветной восковой подсветкой, Антон замолкает. Больше его веселят не свечи, а сама обстановка: комната, если так можно назвать это пространство, состоит из сборной солянки всего, что только можно найти в магазинах для дома. Торшеры, поставленные друг на друга тумбочки, какие-то вешалки, шкафы, свёрнутые в рулон ковры на полу и парочка садовых статуй в углу. — Очень необычно, — отвечает он, уже подавив в себе внезапное веселье. — Но какая нам разница, правда? — Нет, ну если разницы нет, мы можем пойти в зимний вольер к собакам. Там тоже тепло… И зрители будут. — Арс!       Покачав головой и более или менее привыкнув к освещению и предметам рядом, Антон присаживается на край кровати и, решив не оттягивать момент, снимает с себя футболку. Поднимает взгляд на Попова, вытягивает расслабленные ноги вперёд и опирается на руки, чуть откидываясь назад. Ему нравится, когда Арсений смотрит на него увлечённо, когда от чужого взгляда в теле чувствуются тепло и слабость, а дыхание начинает сбиваться.       Попов действует куда менее решительнее. Сейчас, когда Антон сидит перед ним так открыто и вызывающе, он только и может, что детально изучить его образ. Кружевное белье — одна из слабостей Арсения, а то, как оно сидит на парне, вообще парализует. Мужчине нравится, как выглядит лифчик на абсолютно плоской груди, как бугорком выпирает член из-под трусиков, и то, как Антон сжимает его стройными бёдрами. — Не хочешь открыть пакетик? — спрашивает Шастун, попутно раздвигая колени в стороны и тем самым ещё больше запутывая Попова, который отвлечься на его подарок попросту не может. — Там есть кое-что для меня. — Это что-то должно будет оказаться в тебе? — Глубоко во мне, — подтверждает парень, покачивая головой. — Но для этого нужно оторваться от моей промежности и выбрать, что конкретно сегодня там окажется.       Интерес побеждает. Арсений расстёгивает пару верхних пуговиц на рубашке, освобождая шею от лишнего давления, и берёт в руки подарок, сразу же вытряхивая из него всё содержимое. Матерится, видя ещё одну нетронутую упаковку, а затем, не желая искать подручные материалы, разрывает её зубами.       Когда первая купленная Антоном игрушка падает на матрас, очередь смеяться переходит к Арсению. Зелёная резиновая ёлочка притягивает взгляд, но сильного желания её опробовать у мужчины не возникает. Куда больше его интересует вторая упаковка, тяжелее и объёмнее этой. — Шарики? — спрашивает он, прощупывая пакет. — Антош, ты…чудовищно прекрасный человек.       Попов не торопится открывать угаданный предмет. Он задерживается, уже сейчас представляя, как красиво будет растягиваться дырочка под давлением, и как будет извиваться парень, ни разу подобное не пробовавший.       Повторив с пакетом всё ту же манипуляцию, Арсений сглатывает громче, сжимая в руке цепочку чёрных шариков. — Ты сам выбирал размер?       Понять то, что диаметр шарика, находящегося в ладони, превышает его собственный член, Попову не составляет труда. От этого фантазия разыгрывается лишь больше, а кровь отливает всё ниже. — Думаешь, большие? Не влезут? — Влезут, — заверяет Арсений, после чего присаживается рядом с Антоном. — Все влезут. Но у меня для тебя тоже есть такой подарочек.       Заинтересованно оглянувшись, Шастун закусывает нижнюю губу и с тихим чмоком отпускает её обратно. Молча смотрит на то, как движением руки из-под кровати появляется узкая продолговатая коробка, и загорается, надеясь увидеть в ней то, о чём он далеко не один раз просил Арсения.       Буквально выхватив подарок из чужих рук, парень взвешивает его, ориентируясь на ощущения, но, так и не придя к конкретному выводу, осторожно тянет за тканевую закладку, приподнимая с её помощью крышку. Заглянув под неё совсем чуть-чуть, Антон едва ли не подпрыгивает на радостях, а затем всё же открывает полностью: долгожданная плетка лежит на бархатной ткани и однозначно требует того, чтобы её как можно скорее вытащили.       Антону хочется прикоснуться к девайсу, подержать его в руке. Достав плётку и откинув коробку в сторону, он касается пальцами кожаных хвостиков, оглаживает твёрдую рукоятку и не перестаёт улыбаться, стреляя в Арсения хитрыми взглядами. — Мягкая штучка, которая отлично тебя разогреет и не оставит после себя шрамов, — поясняет он, попутно убирая с кровати всё лишнее. — Я сначала хотел взять однохвостую с хлопушкой, но потом подумал, что это будет на сегодняшний день лишним, и остановился на флоггере.       Вслушиваясь в ровный голос, Антон начинает думать, что уйдут они сегодня отсюда к утру, не раньше. И так третий час пошёл, а теперь ещё нужно все опробовать, развлечься. — С чего начнём? — интересуется парень, переключая всё своё внимание на Арсения. — Помочь тебе раздеться?       Арсений отрицательно мотает головой и, отсев подальше, тянет парня на себя. — Закинь ножки на кровать, — просит он и, дождавшись, когда просьба будет выполнена, ловит одну из них, укладывает себе на бедро и скользит ладонью от щиколотки выше. — Умница.       Шастун завороженно смотрит на то, как медленно двигаются руки по его телу, как меняет своё положение Арсений, приподнимаясь с кровати и опускаясь перед ним на пол. Одна из ног, всё еще зажатая в руках Попова, парит в воздухе, а через секунду упирается в чужую грудь стопой.       Не решаясь что-то сказать, Антон продолжает наблюдать и шумно выдыхает, когда чувствует поцелуй чуть ниже коленной чашечки. Арсений спускается губами то ниже, то наоборот поднимается, и Шастун не в силах оторваться от такого зрелища.       Выпустив ногу парня из рук, Попов укладывает руки на его бёдра и разводит их в стороны, открывая себе с максимально близкого расстояния тот самый вид, на который он не так давно засматривался. Увлажнив губы слюной, мужчина наклоняется ещё ниже и целует внутреннюю часть бедра, слабо втягивая кожу в себя. Арсению нравится, когда парень сбривает с себя всё целиком и полностью, нравится, когда прикосновение к коже напоминают прикосновения к мягкой ткани, и то, как Антон для него старается, несомненно, нравится тоже.       Парень морщится, когда до этого нежные поцелуи становятся болезненными, но возражать не хочет. Эти засосы будут видны только ему и Арсению, а раз так, то запрещать их ставить нет смысла. — Не увлекайся, — всё же просит он, когда отметки на ногах начинают превышать разумное количество.       Послушно остановившись, Попов поднимается с колен и расстёгивает пряжку на ремне, резким движением выдергивая его из брюк полностью и отбрасывая на пол. Следом расстёгивает ширинку, чтобы дать привставшему члену больше места, а раздеваться дальше не спешит, зная, что с плёткой в руках и в костюме он понравится Антону больше, чем голый. Снимать с парня две маленькие тряпочки Арсений тоже не хочет — ему они никак не мешают. — Ложись на животик.       Мужчина замирает у кровати, с высоты наблюдая за плавными движениями парня, а затем сам на неё залезает, усаживаясь сверху на худые ноги. Оглаживает ягодицы, сжимает их в ладонях и слегка впивается в нежную кожу ногтями. Хватает несколько минут поглаживаний, чтобы приступить к более активным действиям. Арсений решает начать с ёлочки: вставить её в Антона, выпороть его, а уже потом поиграть с шариками. Другой последовательности Попов не видит, потому что, во-первых, тянуть до оргазма нужно до последнего, во-вторых, устанет сам парень, в третьих — так просто удобнее.       Дотянувшись до второй подушки и достав из-под неё заранее припрятанную смазку, Арсений выдавливает небольшое количество себе на пальцы и, отодвинув полосочку ткани от ануса Антона, пристраивает их к нему. — Один или сразу два? — на всякий случай спрашивает он, сомневаясь в действиях. Парень сегодня растянут, конечно, хорошо, но вдруг ему хочется более долгой ласки. — Сразу, — только и выдыхает Шастун, который не видит смысла тянуть время.       Антон сжимает подушку, чувствуя достаточно резкий толчок. Сглатывает, шумно выдыхает и тихо мычит, слыша эхом разлетающиеся по пространству хлюпы. Хорошая акустика возбуждает, а осознание того, что как бы он сейчас не кричал, сверху его слышно всё равно не будет, дарит свободу.       Парень громко ойкает, когда пальцы в нём сменяются игрушкой. Арсений не просто вставляет её, а дёргает вперёд-назад, погружая до упора и доставая обратно. Делает это быстро, и все ребра ёлочки Антон ощущает хорошо, даже слишком. Член встаёт окончательно, упирается в матрас, и парень не придумывает ничего лучше, чем подхватить заданный Поповым темп и начать елозить бёдрами, потираясь членом о поверхность.       Антону начинает казаться, что он теряется во времени, переставая вообще его замечать. Возвратно-поступательные движения игрушки ритмичны, одинаковы и для парня уже похожи на обычный секс. Слегка приподняв ягодицы навстречу Арсению, он выгибается в пояснице и просит продолжения, но ёлочка с прощальным хлюпом покидает его.       Шастун замирает в ожидании. Не чувствует ничего, кроме пульсации до конца не закрывающихся мышц и собственного сердцебиения.       Арсений решает изменить придуманную последовательность, видя, что ёлочки парню не хватает. Приставив ко входу хорошо смазанный шарик, он осторожно толкает его внутрь. Давит, погружая наполовину, и останавливается, доставая обратно. Прислушивается к реакции Антона, наслаждается недовольным сопением, и снова погружает шарик обратно, на этот раз проталкивая его полностью.       Парень широко распахивает глаза и сбивчиво дышит. Новая игрушка давит, растягивает стеночки и дарит ощущение наполненности уже на первом шарике. Антону не больно, но и сильно приятным это чувство сразу назвать нельзя.       Ждать второго долго не приходится: Попов погружает его быстрее первого. Видя, как маленькая дырочка парня буквально проглатывает крупный предмет, Арсений и сам забывает о своих изначальных намерениях растянуть удовольствие. За вторым следует третий, и на нём мужчина притормаживает, слыша тихое хныканье. — Больно? — спрашивает он, проводя ладонью по напряжённому бедру парня. — Не знаю. Хочу развернуться.       Сдвинувшись с места, Арсений помогает Антону перевернуться на спину и стягивает с него трусики, медленно вынимая ноги из сделанных для них прорезей. Отложив их в сторону, склоняется над парнем и вовлекает его в поцелуй. Сминает поочередно мягкие губы, скользит языком глубже, проникая в рот, и забывает дышать, чувствуя скрещивающиеся на спине руки.       Антон обнимает мужчину крепко, тянет его на себя, прижимаясь как можно плотнее и впускает одну из ладоней в тёмные волосы. Скулит, когда тот отрывается от него, и снова прикрывает глаза, чувствуя поцелуи на шее, плавно спускающиеся ниже.       Попов ведёт языком по ключицам, кусается, зализывает остающиеся от зубов следы и перемещается на грудь, быстро находя соски. Он знает об этом чувствительном месте Антона, хотел даже купить несколько зажимов, но не успел их заказать.       Шастун не замечает, как негромкие стоны сменяются вскриками. Зубы на сосках сжимаются ощутимо, в какой-то степени больно, но когда Арсений их отпускает, те начинают гореть, и вот уже это ощущение парню приятно. Он сводит ноги вместе, толкается членом в бедро мужчины и, чувствуя близость оргазма, хлопает Попова по плечу. — Арс, хватит. Я сейчас…       Договорить Антон не успевает: струйка спермы брызгает на живот и вещи Арсения, который и подниматься не собирается. Попов хмыкает, на мгновение отстраняется, чтобы посмотреть на лицо парня, а затем снова опускается обратно и медленно слизывает оставшиеся на подрагивающем животе юноши капли.       Парню хочется кричать, когда донельзя чувствительная головка оказывается у Арсения во рту. Он не знает, что тот собирается делать, и думать сейчас не в силах. Закинув руки выше головы, Шастун вытягивается по струнке и выгибается ещё больше. Четвёртый шарик погружается в него практически незаметно: Антон осознает это только тогда, когда чувствует смещение остальных. Парень не задумывается, готов ли он к пятому, потому что он без всякой передышки отправляется вслед за этим.       Шастун неосознанно дёргает ногой, подскакивает с подушки и так и замирает, сидя с открытым ртом напротив Попова, который успел подняться секундой раньше. — Много? Давит?       Антон может только кивнуть, потому что способность говорить к нему ещё не вернулась. Шарики давят, давят сильно. В том числе, и на простату, заставляя сжиматься и учащённо дышать, хватая ртом воздух. — Сможешь встать на колени? — продолжает интересоваться Арсений.       Попытавшись развернуться, парень замедляется. При любом его движении кажется, что шарики уходят глубже, и Антон начинает бояться за то, чтобы они не остались в нём навсегда. С трудом приняв нужную позу, Шастун старается из неё не рухнуть, потому что ноги и руки, на которые он опирается, трясутся.       Подхватив рядом лежащую плетку, Арсений оглядывает парня и останавливается взглядом на его промежности. Кольцо от игрушки свисает из попки на тонкой цепочке, и вид этот мужчине, определённо, нравится. Подождав с минуту, он слабо замахивается и опускает хвосты флоггера на одну из половинок ягодиц.       Антон на это оттопыривает пятую точку лишь сильнее. Попов был прав: от ремня эта штука отличается сильно. Хвосты мягкие и в момент удара распределяются по большому участку кожи, не травмируя какой-то конкретный.       Шастун закусывает губу, когда сила шлепка увеличивается, но по-прежнему не зажимается, позволяя Арсению пройтись кожаной вещицей по всем частям тела, начиная с ног и заканчивая спиной. Ягодицы, с которых мужчина начал, теперь приятно обжигаются от любого прикосновения, а ноги перестают дрожать, приходя в тонус.       Арсений отбрасывает плётку быстро. Ему хочется побыстрее вытащить из парня шарики и войти в горячее нутро самому. Взяв те за кольцо, он начинает медленно тянуть на себя, безотрывно наблюдая, как раскрывается розовая по краям дырочка. Когда первый шарик останавливается примерно на половине, Попов дёргает на себя уже сильнее и улыбается, видя его повисшим снаружи.       Забыв как дышать, Антон пытается максимально расслабиться. Такое сильное натяжение он чувствует впервые. Шарики, находящиеся внутри, проезжаются по простате, член уже снова болезненно ноет, а анус пульсирует.       В следующую минуту парень вскрикивает, потому что мужчина достаёт сразу два, причём делает это резко. Рухнув грудью на подушку, Шастун так и остаётся на ней лежать. — Давай сразу, — просит он, надеясь избавиться от тянущего ощущения как можно быстрее. — Арс, пожалуйста. — Неверное обращение.       Антон загорается. Он уже слышал это словосочетание сегодня и знает, что оно значит. Знает, что просит Попов. Просит тогда, когда отказаться нельзя. Просит после того, как его сын назвал его так же на ужине. Выдавить это слово из себя после такого парню становится в разы тяжелее, но выбора у него не остаётся: желанием Попова на вечер была его безотказность, и многого мужчина объективно не просит. — Папочка, прошу…       Отвращение смешивается с возбуждением: парню и самому нравится реагировать на такое обращение, и Арсения оно заводит, но моральная сторона вопроса гложет. Насколько нормально и правильно так его называть?       Думать дольше не получается: Антон снова на пике. Когда последний шарик выпадает на простынь, Шастун ахает и недовольно мычит: теперь вместо игрушки он чувствует пустоту, которая ему совсем не нравится. Вильнув бёдрами, он повторяет это движение трижды и останавливается, когда слышит над ухом шёпот. — Как же я тебя хочу.       Выпрямившись, Арсений достаёт из трусов член, тяжело вздыхает и тянется к флакончику смазки. Хоть она в Антоне ещё осталась и своей уже много, лишняя всё равно не помешает. Выдавив небольшое количество сразу на головку, Попов приставляет ее ко входу и замирает, не толкаясь глубже.       Антону хочется выть. Он сам уже назад двигается в попытке открыто намекнуть или сразу насадиться на член, но мужчина ни сделать этого не даёт, ни сам ничего не предпринимает. — Папочка, трахни меня уже, а…       Повторять дважды не приходится: такую просьбу Арсений слышит сразу. Слышит и входит резко, не давая ни минуты передышки. Оглаживает чужие бедра, берёт за них и тянет парня на себя, погружаясь в него до упора. Двигается быстро, не меняя темп, потому что долго он не продержится — слишком долго ждал. Антон горячий, хорошо растянутый и такой желанный.       Привыкнув, Шастун начинает помогать себе рукой: после первого оргазма одних толчков для второго не хватит. Радуясь тому, что сегодня можно не сдерживаться, Антон полностью откидывает все мысли и расслабляется, позволяя себе стонать так, как хочется.       На Арсения эти стоны действуют губительно. Член начинает пульсировать, а руки крепче сжиматься на чужих бёдрах. — Котёнок, давай быстрее, — просит он в надежде, что парню тоже осталось немного.       Сейчас Попову почему-то принципиально, чтобы Антон кончил первым, и отступать от этого принципа он не собирается. Замерев внутри, он наклоняется ниже и начинает покрывать поцелуями лопатки и спину парня, докуда дотягивается. Почувствовав чужие содрогания, поднимается обратно и, сделав последние несколько толков, по привычке изливается внутрь, после чего падает рядом. — Как ты? — сразу же спрашивает Арсений, попутно пытаясь отдышаться. — Всё хорошо? — Да.       Полежав неподвижно с минуту, Шастун поворачивается к мужчине лицом: к нему возвращается способность двигаться и минимальные для этого силы. Ноги всё ещё живут отдельной жизнью, а ягодицы начинают реагировать на ткань простыни слишком уж ярко. Антону кажется, что всё вокруг царапается, но на деле кожа просто раздражена. — Это было ярко, — сообщает он, вглядываясь в горящую свечу позади головы Попова. — Мне понравилось. — Мне тоже, — тихо отвечает Арсений, протягивая ладонь к щеке парня. — Спасибо тебе за вечер.       Антон щурится, улыбается, чувствуя скользящие по лицу пальцы, и уже готов напрашиваться на поцелуй. — У меня для тебя ещё несколько подарков есть, — продолжает Попов, не отрывая взгляда от умиротворенного лица. — Не хочешь о них узнать?       Шастун удивлённо приподнимает брови и не знает, что ответить. Если мужчина говорит о подарках из разряда плётки, то конкретно сейчас знать он о них вообще не хочет. — Какие? — Первый относится к твоей учебе. Если захочешь продолжить обучение, я буду только рад, если не захочешь — твоё право, против я тоже не буду, но, начиная с сегодняшнего дня, об оплате ты можешь навсегда забыть. Её по реквизитам договора оформил я, на все годы заранее.       Антон забывает дышать в очередной раз. Хлопает глазами, хмурится, не веря в услышанное, и подходящей реакции на это не находит, а Арсений продолжает. — Второй приятнее: в феврале ты летишь со мной на несколько дней по работе в Швейцарию. А уже оттуда мы отправляемся в полноценный недельный отпуск. В любую страну, которую ты выберешь.       В душе парня закипает котёл различных эмоций. Сейчас он хочет и улыбаться до ушей, и плакать одновременно. Антон радовался конфетам вечером, плетке часом раньше и был полностью уверен, что на этом сюрпризы закончатся. Ему было приятно, что их с Арсением подарки друг другу примерно равноценны, а теперь это убеждение с крахом рушится. — Третий ещё приятнее. Может, только для меня, а, может, и для тебя тоже. Но для его получения тебе нужно закрыть глаза и чуть-чуть подождать.       Посчитав, что хуже уже не будет, Шастун выполняет просьбу и честно закрывает глаза. Не подглядывает, не прислушивается к шорохам, просто ждёт, но волнуется сильно. — Можешь открывать.       К моменту, когда парень открывает глаза, Арсений уже сидит на краю кровати с протянутым в руке кольцом. Как преподнести своё желание Антону так, чтобы всё было предельно понятно и при этом не обидно, Попов пока не знает, но раз решился, отступать нельзя. — Это подарок, — сообщает он. — Подарок, который ты будешь носить и показывать всем, кто захочет с тобой познакомиться.       Шестерёнки в голове Антона совсем ржавеют, отказываясь работать. Кому показывать? Как и зачем? Вопросов много, а ответов нет. Шастун забирает протянутую ему коробочку и рассматривает украшение вблизи. — Я хочу, чтобы люди видели, что ты занят, — продолжает Арсений. — Хочу, чтобы ты сам был рад, нося его. Хочу, чтобы сразу вспоминал обо мне всякий раз, когда оно будет попадать в поле твоего зрения. И ещё хочу, вернее даже прошу, чтобы ты снял хотя бы с правой руки всю свою остальную бижутерию. — Что-то типа помолвки? — Нет. Это подарок со смыслом. Предложение я бы так делать точно не стал.       Подозрительно взглянув на мужчину, Антон достаёт кольцо и примеряет его на безымянный палец, надеясь, что понял он всё правильно. — Так? — на всякий случай спрашивает он, приподнимая руку и показывая её Арсению. Получив утвердительный кивок, опускает её обратно. — Хорошо.       Когда состояние лёгкого шока проходит, парень начинает улыбаться. Вертит кистью перед собой, оценивает, как смотрится кольцо, хорошо разглядеть которое в отблесках свечей не так-то просто, и думает, как теперь благодарить Попова. Читать мужчине ещё одну лекцию о том, что всё это дорого, он не будет. Тот в прошлый раз не услышал, не прислушается и сейчас. — Иди поцелую.       Подозвав Арсения, Антон притягивает его за шею к себе и нежно целует, продолжая невесомо обнимать. Поверить в то, что уже совсем скоро он впервые в жизни отправится за границу родной страны, парню сейчас сложно. Впереди ещё окончание сессии, и что-то подсказывает Антону, что при таком раскладе готовиться он будет к поездке, а не к ней.