АхоРа

      Екатерина на полном ходу развернула своего гнедого скакуна на сто восемьдесят градусов, отчего тот возмущённо заржал и встал на дыбы. Её высочество рассмеялась, глядя на отчаянные потуги юной спутницы успеть за ней угнаться и с откровенной издёвкой поинтересовалась:       — Не устала?       Строгий мужской костюм для верховой езды сидел на ней, как влитой. Стройные сильные ноги, соблазнительно обтянутые узкими брюками; оставшаяся тонкой даже несмотря на тяжёлые роды талия; по-девичьи высокая грудь с острыми тёмными сосками, бесстыже просвечивающимися сквозь тонкую ткань белоснежной шёлковой рубашки, будто случайно не застёгнутой на несколько верхних пуговиц, — это всё производило на влюблённую Дашкову совершенно неизгладимое впечатление, и великая княгиня это прекрасно понимала.       …Катерина оказалась возле конюшен немного раньше указанного её императорским величеством срока и успела профессиональным взглядом заядлой наездницы облюбовать для себя резвого белоснежного в яблоках жеребчика, но появившаяся четверть часа спустя Екатерина Алексеевна безапелляционно приказала оседлать для неё блекло-серую дышащую на ладан, невзрачную лошадку. На недоуменный взгляд Дашковой она только фыркнула:       — У тебя молодой муж и грудной ребёнок, не дай Бог что-то случится, я себя потом виной съем…       — Да я с трёх лет в седле! — воскликнула Катерина.       — И что? Откуда я знаю, может, ты ездила на тихоходных клячах, а тут тебе всё-таки царские конюшни — кони резвые да борзые! Лучше перестраховаться, — отрезала Екатерина, — и не смей спорить со мной, а то прямо сейчас домой отправлю! Ишь, какая строптивая!       Дашкова обиженно поджала губы — дядюшкины скакуны славились на всю Россию! — но возражать не посмела, и, опустив глаза, тихонько пролепетала:       — Простите, ваше высочество, этого больше никогда не повторится…       — То-то же! Молодец, хорошая девочка, но не зарекайся. Мало ли какие случаи в жизни бывают…       Катерина снова исподтишка бросила на венценосную особу недовольный взгляд, но, собрав всю свою волю в кулак, благоразумно промолчала. Она была прекрасно осведомлена о собственном скверном и до чёртиков упрямом характере — дядюшка не раз пенял ей на это, уверяя, что с таким чудовищно скверным нравом и с хорошим-то приданным замуж не возьмут, чего уж говорить о ней — бесприданнице по сути, — но ничего, как оказалось, нашёлся жених и по её душу! А сейчас лишиться из-за своего норова возможности пообщаться с женой наследника престола, о встрече с которой грезила не один год, Дашкова оказалась попросту не готова, поэтому до поры до времени старательно припрятала колючки, усердно изображая кротость и покорность благовоспитанной леди высшего света.       Её императорское высочество, едва сдерживая улыбку, несколько секунд довольно наблюдала за столь откровенной борьбой на лице девушки, затем всё-таки не выдержав и расхохотавшись, легко, без посторонней помощи, вскочила в седло и пришпорила своего коня, пустив с места в галоп. Лишь на миг оглянувшись, она задорно прокричала Кэт: «Догоняй!» — и скрылась из виду в облаке дорожной пыли.       Дашкова горестно вздохнула, подходя к своей кобыле и опасливо оглядывая её со всех сторон.       — А она не сдохнет прямо подо мной? — с тоской поинтересовалась она у мальчишки конюха. Служка неистово перекрестился, клятвенно уверяя, что беспокоиться не о чем — Полли хоть и стара, как мир, но ещё ого-го!       Катерина очень сомневалась в этом «ого-го», но пойти против воли императорской особы не посмела. Взобравшись кое-как на кобылку, отчего та даже присела (и это несмотря на совсем небольшой вес наездницы!), Дашкова скривилась, на всякий случай мысленно перекрестилась и направила клячу следом за умчавшейся далеко вперёд Екатериной. Внутри всё бурлило и клокотало, девушка без проблем догадалась — вовсе не забота о её здоровье стояла за выбором этой древней лошади. Просто её высочество таким образом сразу дала понять, что не потерпит никого рядом с собой. Только на шаг-другой позади, и то — если сильно повезёт!       Покачиваясь на неспешно перебирающей ноги кобылке, Катерина, пытаясь разглядеть в пыльном облаке умчавшийся далеко вперёд силуэт, чертыхалась и совсем неподобающе девушке благородных кровей неистово ругалась, но не осмелилась подгонять старенькую лошадь. Устав бестолково злиться на судьбу-злодейку, Дашкова с нотками ностальгической грусти принялась вспоминать переписку — как же понятно и просто тогда всё было между ними!       От душившей горло обиды стало невыносимо жаль себя и свои мечты, слёзы просились на глаза, отчаянно захотелось вернуться назад, в ту Богом забытую деревеньку в имении дяди, лишь бы только отмотать время вспять и воскресить из небытия прежнюю Екатерину, милостиво позволившую под строжайшим секретом, разумеется, называть себя домашним именем — Фредерика… Вернуть ту, с которой было так потрясающе легко и непринуждённо общаться… Ту самую, в которую она успела так опрометчиво влюбиться…       — Кэт, ну ты и черепаха, — веселилась её Высочество, поджидая Катерину на развилке дороги. — Мы с Ветерком успели проскакать туда и обратно несколько раз вон до того моста, — Екатерина махнула на едва видневшуюся вдали переправу, — а вы всё никак не догоните нас… — Дашкова призвала на помощь все свои внутренние силы вкупе с терпением и лишь кротко улыбнулась в ответ, никак не став комментировать едкие слова.       — Тебя, кстати, надолго выпустили из дома? Хочу понимать, сколько времени есть в запасе?       — Меня не выпускают, ваше Высочество, муж мне не господин, я сама решаю, куда пойти и что делать, — сухо и максимально ровно отозвалась княгиня.       — Ох, ты! Каких современных взглядов, оказывается, у тебя супруг! — расхохоталась Екатерина, хоть и поверила. Безоговорочно поверила. От цепкого взгляда великой княгини не могло ускользнуть ничего: ни стальной характер, так и сквозивший в блеске потемневших глаз; ни дерзкий, несмотря на все усилия, прорывающийся наружу норов юной Катеньки. Даже странно, что пока ей удавалось вести себя весьма скромно! Но несмотря на столь сдержанное поведение, утаить благоговейный трепет и немое обожание серые глаза молодой княгини были не в силах. Взгляд буквально загорался страстью, едва только мимолётно, будто ненароком, скользил по её фигуре!       Екатерина фыркнула и едва заметно, самым краешком губ, улыбнулась. О, как мило вспыхивали пламенем обычно бледные скулы девчушки, как стремительно темнела цветная радужка глаз, в считанные секунды становясь похожей на постоянно затянутое тучами небо Петербурга!       От мыслей о вечно мокром городе, в котором ей теперь приходилось жить, её высочество машинально вздрогнула. Господи, царь Пётр не иначе, как сошёл с ума, решив выстроить град на этих проклятущих болотах! Да ещё и резиденцию свою царскую туда перетащил! Нет, Петергоф шикарен и великолепен, спора нет, но постоянный, словно проклятие Небес, дождь, мерзотная, всепроникающая сырость и злющие, как сам дьявол, комары — это нечто! То ли дело величественная красавица Москва… Эх… А здесь? Брр…       Да ещё эти нескончаемые дворцовые интриги. Складывалось впечатление, будто придворные настолько пропитались тутошней болотной гнилью, что и сами стали ей под стать — серые, вонючие и гадкие…       Екатерина передёрнулась. Сколько лет она уже жила в России, а всё никак не могла привыкнуть. Эти людишки всегда подобострастно и заискивающе улыбались ей в лицо, а потом все поголовно спешили с доносом к государыне Елизавете или её супругу Петру. Ни один её шаг, ни один вздох не оставались без постоянного надзора и доносительства. О, Россия — страна засилья шпионов, постоянного бездорожья и идиотов! Хитрых, причём, идиотов!       Екатерина ничуть не сомневалась — и супруг Питер, и государыня Елизавета давно в курсе её маленьких интриг и далеко идущих планов на будущее. И если первый затаился до поры и банально выжидал удобного случая разделаться с ней, то государыня, кажется, была не против оставить маленького Павлушу именно под её регентством… Наивно? О, нет! Иначе она давно уже оказалась бы где-нибудь в гнилом подземелье тайной канцелярии или забытом Богом, дальнем монастыре. Но нет, Елизавета чаще всего закрывала глаза на её попытки утвердиться при дворе и в народе…       Её высочество ухмыльнулась своим мыслям. Ох, кто бы только знал, как на много государыня закрывала глаза, а порой не просто закрывала, но и собственноручно подталкивала её в нужную сторону. Одно только долгожданное рождение наследника чего стоило!..       …Государыня раз за разом пеняла молодым, что время идёт, а «дитятка-то всё нет». Елизавете откровенно не нравился нынешний наследник престола племянник Пётр, царица давно разочаровалась в своём давнишнем выборе и не раз, по словам всё тех же вездесущих шпионов, едко бросала, мол, лучше бы этот олух достался шведам. Её саму государыня даже не рассматривала в качестве преемницы и лишь потому, что она… немка! «И шибко умная» к тому же! Елизавета никогда не верила в то, что прусская принцесса по рождению искренне и твёрдо решила «стать русской душою», считала, что она искусно притворяется и выжидает, а потом, когда придёт час, преподнесёт Россию на блюдечке королю Фридриху. Именно поэтому так много надежд возлагалось на всё никак не появляющегося у них ребёнка. По слухам, Елизавета решила именно их чадо назначить своим преемником…       Екатерина вспоминала, что Питер на все упрёки государыни всегда только кривился и отмахивался. Он давным-давно уже — и пары недель не прошло после пышной свадьбы — перестал спать с ней, обозвав фригидной дурой, а она долго терпела все его идиотские выходки и молчала, пока наконец не решилась высказаться в открытую, когда Елизавета прямым текстом пригрозила разводом. Государыня, наверное, с минуту изучала её тогда, пристально смотрела в глаза, а потом зло бросила:       — Ну, так придумай, как решить эту проблему! Не разочаровывай меня, ты же умная, Катенька!       Ей казалось тогда, что она ослышалась, но нет, Елизавета сказала именно то, что сказала. Они отлично поняли друг друга. России нужен был наследник престола — не прошло и года, как Россия получила его, а каким именно образом было выполнено указание — государыню Елизавету не интересовало…       А сейчас… Да, старый граф был абсолютно прав — время играло не на её стороне — государыня императрица слабела с каждым днём, а Пётр резко активизировался — ей следовало поторопиться. Великая княгиня всю дорогу тайком, а когда и явно разглядывала свою юную спутницу, словно стараясь прочесть её мысли, проникнуть до самых глубин души.       «Ох, знать бы наверняка, верна ли ты мне ещё, малышка Кэт? — тяжко вздыхала Екатерина. — Как бы так аккуратненько узнать… Или рискнуть уже сегодня? Время, время… Да, пожалуй. Нельзя боле откладывать, надобно действовать, — наконец, кивнула она своим мыслям. — Действовать! Влюбить! Намертво, чтоб наверняка. Чтоб и с кожей было не оторвать… Что ж, решено, была не была!»       — Ну хорошо, а как же дочка твоя? — не отставала с расспросами её высочество, где-то в глубине души, может, даже в тайне от себя самой пытаясь дать шанс этой милой юной девочке сказать «нет», передумать, пока не поздно… — Она ведь младенец ещё у тебя. Разве тебе не надобно кормить её?       — Нет, сударыня, у меня совсем не было молока, поэтому с самых родов это делает нянька-кормилица, — качнула выбившимися из причёски кудряшками Дашкова.       — Ух ты! Значит, ты совершенно свободна? — Катерина непонимающе смотрела на её императорское высочество, и та быстрой скороговоркой, словно опасаясь, что передумает сама или рыбка может вдруг соскочить с крючка заговорила: — Я что-то сильно устала от всех этих балов и вечных интриг, Катюша. Хочу расслабиться и отдохнуть немного в тишине и покое. Предлагаю тебе составить мне компанию…       — К… Компанию? — пролепетала Дашкова, лёгкий румянец украсил щёки.       — Ну да. Мы топчемся вот уж четверть часа на развилке, если ты не заметила. Можно поехать к тому самому мосту и вернуться оттуда назад — к вечеру как раз успеем ко дворцу, а если свернуть сейчас налево, на эту малозаметную тропку, через пару-тройку миль мы окажемся в царском охотничьем домике. Он пустует сейчас, — её высочество выдержало паузу, с интересом наблюдая за то краснеющей, то резко бледнеющей спутницей. Это было такое завораживающее зрелище! Мозгом умненькая Дашкова наверняка прекрасно понимала, что именно может стоять за таким предложением, а вот сердцем… О, оно было ещё столь неопытно и неискушённо в делах амурных, что с головой выдавало все эмоции своей юной хозяйки. Вон какую зарницу на щеках устроило!       — Ну же, решайся, Катюша! — поторопила Екатерина и, наплевав на осторожность, решилась наконец играть в открытую, неожиданно проворковав низким, грудным голоском: — Проведи со мной эту ночь, малышка… Поверь, дорогая, ты не пожалеешь!       — По… Почту за… честь… — еле слышно прошептали тонкие губы, щёки сравнялись по цвету с перезрелым помидором, поднять глаз молодая княгиня так и не осмелилась.       — Что ж, замечательно! — выдохнула её высочество. — Тогда догоняй! Сумеешь — получишь заслуженную награду! — звонко рассмеялась Екатерина и пришпорила затосковавшего от простоя скакуна.       Дашкова проводила её затуманенным взглядом. Сердце с силой билось о рёбра и, казалось, вообще норовило выскочить из груди, в голове шумело, мысли безбожно путались, а лицо горело так, что впору было засунуть голову в какой-нибудь крестьянский погреб, прямо на ледник!       «Что-что она сказала? Догоняй? Серьёзно? На этой полудохлой животине?!» — Дашкова скривилась и едва не разревелась от обиды, лишь неимоверным усилием воли сумев затолкать проклятые слёзы обратно.       «Вот ведь какая противная! — звенело в голове. — Знает, что догнать нереально, и специально дразнится!»       Как бы там ни было, но столь откровенно озвученное приглашение было принято, отступать поздно и ей стоило поторопиться. А уж будет награда или нет — какая разница? Хотя… Насколько она понимала, эта самая «награда» у неё сегодня будет в любом случае…

***

      — Фух, кажется, на этот раз у меня получилось показывать, как Алексей, — выдохнула Светлана, когда серая муть резко накрыла их с Дианой. — Сейчас отдохну и двинем дальше…       — А эм… Что не так было в прошлый раз? — чисто чтобы хоть что-нибудь спросить поинтересовалась Арбенина. Настроение было близким к нулю, от былой эйфории не осталось и следа. Она никак не могла понять своё прошлое воплощение. То ли влюбилась эта венценосная особа в малышку Катерину, то ли всё-таки был расчёт с её стороны — вот пойди пойми! На Сурганову было даже страшно посмотреть…       — Перестань, Дин, — отмахнулась Светлана.       — Что? Ты о чём? — всё-таки пришлось поднять взгляд.       — О твоих мыслях. Думаю, в твоей Екатерине всегда присутствовала гремучая смесь. И не только в данном конкретном случае, не только в отношении Дашковой, но и вообще. Она так привыкла и так жила, понимаешь? Вернее, выживала. Как могла, как получалось. «С волками жить…» типа. Никому не верила, никого не любила и близко к сердцу не подпускала. Так, только использовала по максимуму, выжимала без остатка. И нет, не думай, я не осуждаю её сейчас. Ей пришлось стать такой в том гадюшнике дворца. Возможно, она даже чувствовала к своим любовникам нечто сродни вины… Вон, какие щедрые дары преподносила каждому своему любовничку, как облагодетельствовала… Наверное, ей так было проще. Откупиться золотом, чем поверить, полюбить и довериться… — спокойно, почти без эмоций объясняла Сурганова своё видение ситуации. — Я много думала с нашей последней встречи у мага того и знаешь, я её не осуждаю. Жалею только… Несчастная она была, Дин. Несчастная, несмотря на все свои титулы, роскошь, признание, славу и богатство… Лично до неё, до маленькой и беззащитной Фике, никому не было дела, всем нужна была лишь грозная и всемогущая Екатерина Великая…       — Свет… — потрясённо прошептала Диана. — Светкааа… Ты… Уникальная… Ты… Ты одна такая, ты понимаешь это?       — Какая такая? — рассмеялась вдруг Светлана. — Хотя стоп, давай потом поговорим, нам пора смотреть дальше, а то ты сама говорила — ночь скоро закончится…       Ответить Диана снова не успела, вывалившись из серой мглы и очутившись… на сырой траве…       Она лежала на спине где-то в поле. Смеркалось, как звери, гудели и роились комары, рядом топтался Ветерок, безмятежно пощипывая травку. Диана ахнула. Светкина манера показа, кажется, опять дала сбой, она снова оказалась внутри Екатерины, а не как до этого, смотрела со стороны!       Её высочество зажмурилась на пару секунд, тряхнула головой, будто приходя в себя, попробовала подняться и со стоном рухнула обратно в траву. Спина мгновенно промокла от успевшей появиться вечерней росы, щиколотка болела, правое плечо ломило так, что любое, даже самое мимолётное движение причиняло нестерпимую боль.       Что произошло с будущей императрицей, Диана не знала, могла только догадаться. Наверное, Екатерина, задумавшись, каким-то чудом сверзилась со своей резвой лошадки! И теперь…       «Оу, и что будет теперь? — промелькнула в голове Арбениной мысль. — Дохвасталась, бестолковая. Доигралась в свои идиотские догонялки. Коза! «Награду получишь, Катенька»… Ага. Всех наградила и всех облагодетельствовала, дура! Вот и валяйся тут теперь!»       Едва закончив гневную мысленную тираду в адрес Екатерины, Диана тут же спохватилась и поняла, что здесь с её прошлым воплощением скорее всего ничего страшного не случится, иначе не было б всей дальнейшей истории… Волнение как рукой сняло, осталась только обида. Разумеется, её, дуру царственную, спасут и вылечат, а вот свиданка в охотничьем домике явно накрылась медным тазом! И только-только подумала, как услышала чуть в стороне тревожное ржание.       — Катерина! Кэт! Я здесь, помоги мне! — закричала что есть мочи Екатерина, заставив Диану внутри себя подскочить от неожиданности и тоже заорать: — Свееетка!       — Блять! — тут же услышала она в своей голове. — Ты-то чего орёшь, как полоумная?!       — А… Эм… — растерялась Арбенина. — А ты здесь?       — Господи, Дин, а где мне ещё быть? Успокойся, знаю, что ты опять влетела в её тело, щас попробую… перезагрузиться…       — Че… Чего ты попробуешь? — испугалась Диана. — Эй, стой! Не бросай меня! Мне и так сойдёт!       — Да не собираюсь я тебя бросать, дурная, — пробубнила где-то совсем рядом невидимая Сурганова. — Не мешай, дай сосредоточиться…       — Све…. — заныла было Динка, как вдруг серая мгла накрыла её, чтобы выкинуть буквально через секунду на той же тропинке, но уже вне тела будущей Екатерины Великой.       — Фух. Так лучше?       Арбенина скосила глаза и увидела прозрачный родной силуэт рядом с собой.       — Д-да, спасибо, — кивнула Диана и хотела сказать ещё что-то, но Света шикнула на неё:       — Тихо, давай смотреть!       Именно в этот момент из-за поворота показалась беспрестанно ржавшая кляча Дашковой. Её наездница заметила одиноко пасущегося скакуна и, наплевав на все предосторожности, вонзила шпоры в бока своей лошади. Та недовольно тряхнула головой, взбрыкнула и перешла на галоп. Ну, как галоп? Этой лошадке-старушке, едва-едва ускорившей чередование заплетающихся копыт, видимо, сие казалось бодрым галопом…       Дашкова, не дотерпев добрых метров сто, а то и двести до места «аварии», на ходу соскочила с лошади и со всех ног рванула к приподнявшейся на здоровой руке Екатерине.       — Господи Боже! Что с вами? — выдохнула едва ли не до смерти перепуганная Катерина, падая на колени рядом со своей тёзкой. — Что случилось?       — Тише, тише, успокойся, видишь, я живая, — великая княгиня вымучила подобие кривенькой улыбки. — Этот дьявол, — она кивнула на своего скакуна, — нёсся, как на скачках, идиот! Ну и запнулся об упавшее дерево. Вон, смотри, вы до него не доскакали, — Екатерина указала взглядом на массивный берёзовый ствол, перегородивший дорогу. — Ему-то что, встал как ни в чём ни бывало, а я тут…       — Так, лежите смирненько и не дёргайтесь, — юная особа на удивление быстро пришла в себя. — Где болит? Нога? — Дашкова аккуратно потянула сапог, Екатерина тут же охнула. — Тш, потерпите чуть-чуть, вот так, уже всё… — её высочество усиленно кусала губы, чтобы поменьше стонать, лицо сравнялось цветом с испачканной в траве и земле, некогда белой рубахой. — Опухла немного, вижу, да… Ну не переживайте, тут ничего страшного, растяжение небольшое, доберёмся до домика, сделаю компресс, и к утру, как новенькая будете! — будто маленькую, уговаривала великую княгиню Дашкова, нежно ощупывая пальцами щиколотку.       От приятных ощущений её имераторское высочество слегка порозовела, по всему телу мигом расползлись предательские мурашки, мощный и горячий импульс желания, перекрывая боль в плече, прострелил тело от макушки до самых пяток. От такой подлянки, устроенной собственным телом, Екатерина беззвучно ахнула, на миг прикрыла веки, стараясь восстанавить сбившееся дыхание, и опасливо покосилась на сосредоточенно изучавшую ногу спасительницу — не дай Бог, разгадает, что она охает-ахает тут уже вовсе не от боли!       — Тааак, — будто почувствовав что-то странное, Дашкова резко вскинула голову. — Что такое? Где ещё болит? Говорите скорее!       — Плечо… — нарочито громко простонала Екатерина и тут же зажмурилась от греха подальше. Дьявол её знает, эту развитую не по годам малявку — вдруг она не хуже её самой может читать по лицам людей! Плечо болело, конечно, но только при движении, а сейчас она лежала смирно и…       — Ну-ка, приподнимитесь, — мягко, но настойчиво потянула за здоровую руку Дашкова. — Так, тише, тише, не торопитесь, аккуратненько, — руки проворно стащили с правого больного плеча камзол и, расстегнув пару верхних пуговиц на рубашке, обнажили его.       Её высочество неистово стиснула зубы. Плечо отозвалось пульсирующей, едва терпимой жгучей болью, в глазах потемнело, но… Эта треклятая боль перемешивалась и переплеталась с каким-то странным лютым желанием, тёплыми волнами поднимавшимся от самого низа живота. Ядрёная смесь буквально плавила мозг и лишала остатков сил, терпеть её было совершенно невозможно. Протяжный стон помимо воли прорвался наружу и уже через миг перешёл в… душераздирающий вопль!       Екатерина Алексеевна замолкла так же резко, на полузвуке, как и закричала. Тяжело дыша, она слегка пошевелила плечом и, не почувствовав больше проклятущей боли, во все глаза уставилась на свою юную спасительницу.       — Т… Ты волшебница? — прошептали потрескавшиеся, искусанные до крови губы.       — Аха, нет, что вы! — прерывисто дыша, Дашкова смахнула со лба капельки пота. — Не болит больше? Вот и ладненько! Тогда сейчас будем потихоньку подниматься…       — Что это было? Что ты сделала? — не унималась с расспросами великая княгиня, с каким-то детским восторгом размахивая так неожиданно вылечившейся рукой во все стороны. Щиколотка ныла, но это было так… мелко и незаметно по сравнению с совершенно здоровым, каким-то чудом излечившимся плечом!       — Вывих, ваше высочество, у вас был обычный вывих, я его вправила, — тепло улыбнулась Катерина, помогая пострадавшей спутнице залезть в седло своей клячи-лошади. Та была, видимо, в таком шоке от произошедшего с рукой, что даже не сопротивлялась. — Удобно? Ну и замечательно, тогда двигаем.       Дашкова поймала за уздечку Ветерка, легко взлетела на него и вернулась назад, отобрав у её высочества повод и своей бывшей лошадки. На ошарашенный взгляд спокойно пояснила:       — Никаких скачек боле! До охотничьего домика я поведу обоих, а вы… — Дашкова повысила голос, потому что Екатерина открыла было рот, чтобы возразить, — откиньтесь назад, расслабьтесь и сидите смирно. Упасть с лошади — это не шутки, ясно вам? Скажите спасибо, что так легко отделались!       — Д-да… — глухо вымолвила великая княгиня, едва заметно ухмыльнувшись. — Слушаюсь и повинуюсь, — её высочество шутливо склонило голову и негромко рассмеялась. — Что ещё прикажете, госпожа доктор?       Дашкова тут же смутилась от своей собственной дерзости — так говорить с её высочеством? Да она не иначе как весь разум растеряла! Молниеносно покраснев, девушка сунула обратно «чужой» повод и, пришпорив своего, то есть императорского скакуна, рванула с места в галоп.       — Эй, стой! Ты куда? — звонка расхохоталась Екатерина. — Вернись сейчас же! Нельзя бросать больных и раненых, эй!       Дашкова, разумеется, слышала её, но не подумала притормозить, и её высочеству больше ничего не оставалось, как неспешно трусить на выбранной ею же для Катерины, едва живой лошади дальше по тропинке. Но настроение, как ни странно, было отменным.       — Ах, как же всё-таки хороша, чертовка! — ухмыльнулась великая княгиня, когда Катеньки и след простыл. — Какой норов, какая стать… А как горяча-то, Бог ты мой!       Тёплая волна возбуждения вновь прокатилась по всему телу, Екатерина Алексеевна вздохнула и безжалостно пришпорила лошадку — так не терпелось ей побыстрее оказаться в охотничьем домике!       — Вы проиграли, ваше высочество, — заявила стоявшая у распахнутых настежь ворот при въезде во двор Дашкова. Её любимый скакун Ветерок как ни в чём не бывало неторопливо жевал травку. — Я, с вашего позволения, отправила Ивана топить баню, — коварная улыбка, так не вязавшаяся к личику, вдруг неожиданно появилась на губах юной княгини. — Вам просто необходимо хорошенько попариться. Это я вам как подмастерье звериного доктора заявляю со всей ответственностью…       — Звериного? — ахнула Екатерина Алексеевна. — То есть, там, в поле, ты… Ты лечила меня, как… какого-нибудь… — лицо смешно сморщилось, — коня?!       — Ну нет, что вы, коня лекарить мне не доводилось, — ухмылялась Дашкова, совершенно откровенно забавляясь. — Только парочку свинок, козочку беленькую, да кроликов там всяких… А, ну и бурёнка телилась однажды по весне…       Её высочество стремительно побагровела и, не сумев справиться с эмоциями, надулась, точно индюк, вдруг истошно закричав на всю округу:       — Ивааан! — вопль отточенным лезвием резанул по ушам, Катерина вздрогнула от неожиданности, а кобылка под её высочеством аж испуганно присела. — Живо поди сюда! Помоги мне слезть, Иван!       Выскочивший на крик из бани полуголый, лохматый мужик с бородой до пояса, крестясь на ходу и причитая что-то, помог спешится Екатерине и замер, не зная, что делать дальше.       — Куды вас та… таперича прикажете доставить, с-сударыня? — пробубнил он, страшно заикаясь от смущения.       — Куда, куда… В баню! — снова рявкнула Екатерина и, бросив всё ещё до чёртиков разъярённый взгляд через плечо, гаркнула уже в адрес едва сдерживающей смех Дашковой: — А ты чего застыла столбом? Изволь следовать за мной в… баню! — и уже совсем другим, кокетливо-многообещающим тоном добавила, ухмыльнувшись: — Награду свою заслуженную, госпожа звериный доктор, получать будешь…       — Уже спешу, ваше высочество, не извольте беспокоиться, — склонилась в смотревшемся до безумия нелепо из-за мужского костюма реверансе Катерина и, чуть ли не вприпрыжку помчалась к баньке, обогнав и заметно опередив ковыляющую туда же парочку. На пороге несносная девчонка оглянулась и, уже не стесняясь, улыбнулась так призывно и откровенно довольно, что великая княгиня тут же сбилась с шага, ахнула, раздражённо отпихнула Ивана и, выпрямившись, гордо проковыляла оставшиеся метры самостоятельно.       — Исчезни и до утра не появляйся! — прикрикнула она на разохавшегося, как курица наседка над цыплёнком, Ивана. Мужик, качая головой, всё же послушно скрылся вместе с лошадьми в сарайчике.       — Ах, так! Изволишь дерзить мне, да? Вызов смеешь бросать, пигалица? Поиграть захотелось? — взявшись за дверную ручку, Екатерина зловеще ухмыльнулась. — Ну хорошо-с, поиграем, моя дорогая, ох, поиграем…