***
— Мика? — услышала она чуть взволнованный женский голос. — Ты ведь Мика? Дочь Кин и Ичиро из деревни в землях Азаи? Микки обернулась. На нее смотрела женщина не старше тридцати, чем-то неуловимо похожая на нее. Микки прищурилась. — Допустим, — медленно сказала она. — Боже, — неверяще пробормотала женщина. — Как ты похожа на нашу мать! Я Наоки — твоя сестра! Помнишь, я приезжала домой, когда ты была совсем малышкой? Микки взглянула на женщину совсем по-другому. Но не успев толком разглядеть ее, тут же была заключена в объятия. — Что ты делаешь так далеко от дома, да еще одна? — только Микки набрала в грудь воздух для ответа, как сестра спохватилась. — Ой, что же это я… совсем забыла о гостеприимстве. Идем! Ты, наверное, устала с дороги? Расскажешь мне все в доме!***
Идея посетить горячие источники принадлежала Дороро. Отчаянная попытка вытащить Хяккимару из той меланхолии, в которой он пребывал уже пару недель. На недоуменные вопросы Микки, что произошло, пока ее не было с ними, Дороро пожимала плечами. — Ничего такого. Я рассказал, что братец сражается с демонами и побеждает даже самых свирепых. А этот молодой господин рассказал, что в Дайго есть легенда о полурожденном ребенке демонов, которого те забрали сразу после рождения. Микки вздохнула. Угроза возвращения обратно в те про́клятые земли маячила в незавидной перспективе. Это очень ей не нравилось. Хяккимару не стоило возвращаться туда, воскрешать призраков прошлого и искать ответы, которые заведомо окажутся слишком горькими. Микки бы хотела избавить его от такой правды и, к счастью, демонов в тех краях пока больше не было и им незачем было возвращаться туда. А еще все демоны, что попадались им на пути были не те. Дороро думала, когда увидела то чудовище в воде, что оно-то уж точно окажется тем самым, но тоже — неудача. Неудивительно, что Хяккимару переживал. Поэтому идея отвлечься показалась Микки вдохновляющей, и она всей душой ее поддержала. Так и получилось, что они пришли на горячие источники расслабиться. Вот только женщины могли посещать онсен лишь ночью, когда искупаются мужчины. Дороро смотрела на Микки очень жалостливо и явно не знала, как ей лучше поступить: остаться с ней или пойти с Хяккимару. Микки махнула рукой, отпуская девочку с ее братцем. Лучше пусть с ним будет кто-то, приглядит и убережет от необдуманных поступков, а сама отправилась к местному трактиру, где и встретила сестру. Ее муж был хозяином этого заведения. Путники часто приходили к онсену и останавливались у них. Так что жила семья вполне богато. — Значит, ты не одна путешествуешь? — улыбнулась Наоки. — Получается, что так, — отпивая из кружки горячий чай, ответила Микки. — Но… вам бы лучше осесть где-нибудь. Понимаю, везде война, но ребеночку нужно окрепнуть, прежде чем путешествовать вместе с родителями. — Что прости? — напряженно улыбнулась Микки. Дороро сложно было назвать ребенком в том смысле, какой подразумевался для этого слова японцами. К тому же она уже переросла тот опасный возраст, когда дети могли заболеть от любого дуновения ветерка. Или… о нет! Подумаешь, она пожаловалась на головокружение и отказалась от жареной рыбы. Было слишком жарко, это вовсе не значит… Или то, как после ее жалобы, сестра бесцеремонно полапала ее за грудь, имело какой-то смысл? — Ох? Ты не знала? Но ведь все говорит об этом! Поверь, я своих четверых родила, знаю, о чем говорю. Рука непроизвольно метнулась к животу. Тот вдруг показался Микки каким-то вздувшимся и плотным. — Да не может… этого быть. Микки зажала пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться. Мысли, одна хуже другой бегали в голове, а пытаясь ухватиться хоть за одну, мысль ускользала. Наконец, она подумала, что — и правда, у нее давно не шла кровь. Сколько уже? Пару месяцев, вроде. В череде всех этих волнений и однообразности путешествия она и не заметила этого. У нее ухудшился аппетит, низ живота часто тянуло без причины. Она списывала раньше эти досадные симптомы на жару и недоедание. Микки закрыла лицо руками. Что делать? Первая более менее дельная мысль была осесть где-нибудь, но она не показалась ей заманчивой. Хяккимару в ее воображение всегда шел впереди, ища опасностей и битв. Он не смог бы жить на одном месте, а она не сможет в таком положении следовать за ним. А почему, собственно, она подумала о Хяккимару? Он ей ничего никогда не обещал, так что глупо было приплетать его к своим будущим планам. По крайней мере пока она не убедится, что он не против семьи и способен будет поддержать ее. Но Микки очень в этом сомневалась. Когда Микки бросила растерянный взгляд на сестру, лицо Наоки было обеспокоенным и сочувствующим. Видимо, поняла что-то. Она накрыла ладонью ее лежащие на столе руки. — Ты можешь остаться здесь, с нами, — серьезно сказала сестра. Микки вздохнула. — Я не могу, — с сожалением сказала она. — Я хочу помочь… Фраза так и осталась без окончания. В помещение влетела взволнованная Дороро, за ней прошаркал Бивамару, снова появившийся, как черт, завершал процессию Хяккимару о чем-то крепко задумавшийся. — Это… моя сестра — Наоки, — не своим голосом представила Микки сестру. — А это Дороро и Хяккимару — мои спутники. Она предостерегающе сжала руку сестры, которую все еще держала, и умоляюще взглянула ей в глаза. Она надеялась, что Наоки окажется достаточно проницательной, чтобы понять ее молчаливый посыл. Женщина выглядела шокированной и крайне удивленной. Она все смотрела на Хяккимару, и Микки боялась, что вот сейчас грянет буря. — Ты… не принесешь поесть? — жалостливо попросила Микки, крепче стиснув чужую ладонь. — Наверное, вы проголодались? Дороро улыбнулась, кивнув. Она всегда была не прочь покушать. Хяккимару сел за столик рядом с ней, Бивамару без приглашения пристроился напротив. — Ты не говорила, что у тебя есть сестра, — ворчливо сказала Дороро. — Я не знала, — мысли Микки были далеко в этот момент, — нас было много, но осталась только я. Все остальные, наверное, давно мертвы… Все ненадолго замолчали. Один только Бивамару смотрел на нее слишком пристально, а Микки не решилась спросить, что значило это внимание. — Как искупались? — решила сменить тему Микки. — У меня на спине… — осторожно начала Дороро, понизив голос. Рассказ был невероятен и смахивал на сюжет какого-то блокбастера. От обилия новостей в один день болела голова. Удивительные у Дороро были родители, нет, чтобы просто рассказать ей, где зарыт клад, так они подвергли дочь такой опасности. Сама увидеть карту она не может, значит для этого ей нужен другой человек. И не факт, что он будет честным и бескорыстным и просто захочет помочь сиротке. Хотя, что взять с таких людей? У папаши были цели для высшего блага, далеко идущие планы, как вселить в сердца людей свою мораль и видение мира. Но, как это бывают с начинающими реформаторами — быстро нашлись предатели, продавшие вождя за тридцать серебряников. Ну, а мать… что взять с матери. Женщина — ничто в этих средневековых реалиях. Либо идти в проститутки, либо в попрошайки. Можно брать мелкую разовую работу, как видимо делала это мать Дороро, но платили мало, ровно столько, сколько хватит на миску риса. Неудивительно, что женщина быстро сдала. Удивительно, что Дороро смогла выжить. — Значит ты теперь богатая наследница, — задумчиво подытожила Микки. — Ага, — кивнула Дороро. Рассказ был длинный. Девочка поведала о своей жизни с родителями, и странную просьбу матери перед смертью использовать деньги отца во благо. — Я спрашивал у братца, что мне делать, но… Дороро потупилась. Взглянула на Хяккимару как-то обреченно, как на совсем пропащего человека. Микки покосилась на мечника, в душу закралось нехорошее подозрение. — И что ты ответил? — спросила она, надеясь, что ее голос прозвучал вполне себе непринужденно. — Демоны, — ответил Хяккимару. — Это все, что меня волнует. — Вот оно как… — холодно сказала Микки, больше не находя в себе сил снова взглянуть на него. Конечно, демоны. Кто бы сомневался!***
Остаться у сестры — было заманчивым предложением. В конце концов, это и было ее целью, когда она бежала от разбойников, напавших на ее деревню — добраться до родных. Вот только это значило, что тогда ее путешествие будет окончено, ей придется проститься и с Дороро, и с Хяккимару. А еще стать частью чужой семьи. Они были родными по крови, но незнакомыми. Она встретила свою сестру впервые, ничего не знала о ней, но уже умудрилась зарекомендовать себя пропащей девицей. Пятно на репутации столь уважаемой семьи! Нет, остаться здесь тоже не вариант. Да и принять их правила и порядки, быть вечной обузой — не для нее. Но допустим, наплюет она на то, что думает ее зятек, воспользуется их родством и останется, но роди она ребенка — начнутся пересуды, люди будут говорить всякое о ней и обижать ее малыша. Ее бесчестие будет бросать тень на дом сестры, так что не будет ничего удивительного, если муж Наоки укажет ей на дверь не в самый лучший для этого день. И куда ей тогда идти? Как это было сложно… Средневековый мир был труден для ее понимания. Вот какая разница, родит она этого ребенка в браке или нет? Есть ли муж рядом или нет? Но ты пади ж — прическа у нее не вдовья, сказать, что муж погиб — не может. А было бы неплохо, все ее жалели, были бы отзывчивы и любезны. Но она пришла с неаккуратной косой — как у какого-то презренного маньчжура. Так что в путь пустились привычно — втроем. А еще примкнувший к ним за каким-то лядом Бивамару. Правда обещал проводить их до реки, а там, уйти своей дорогой. Вот только до реки было день пути. Все это время старик рассуждал о демонах, о богатстве Дороро и не скупился на советы. Микки молчала. Дороро бросала на нее обеспокоенные взгляды. Видимо, ее молчаливость, озадачила девчонку, и она пыталась найти причину такого нетипичного поведения. Хяккимару тоже молчал, но становился угрюмее каждый раз, когда Бивамару напоминал ему о оставшихся демонах. Микки раздражало буквально все: и эта дорога, и пресная, несоленая еда, опасности, но больше всего этот гадкий дед. Своими разговорами он подбивал Хяккимару на ненужный риск, напоминал о физической неполноценности и, что в его руках все это исправить. Дороро морочил мозги большими испытаниями, что богатство может привести к миру, может развязать войну. Девочка тоже выглядела задумчивой, но пока свои мысли оставляла при себе. Когда слов для этих двоих не осталось, монах переключился на нее. — Ты изменилась, — сказал он ей слишком внезапно. Микки вздрогнула. Бросив на него предупреждающий взгляд, она к своему прискорбию вспомнила, что монах не зряч и ее убийственного посыла увидеть не мог. — Я в курсе, — буркнула она, желая, чтобы от нее отстали. — Это путешествие может быть опасным для тебя, — заметил Бивамару. — Ничего не изменилось, — хмуро ответила Микки. — Оно и раньше было непростым. — Ты больше не имеешь права вести себя так легкомысленно, — серьезно сказал Бивамару, окинув ее взглядом сверху вниз, задержав тот на животе. Микки нахмурилась, с трудом удержав руки, чтобы не прикрыться ими. И как она раньше могла этого не замечать? Все же было очевидно, пусть пока не для других, но для нее… — Я сама разберусь, как мне жить и что делать, — огрызнулась она, вдруг теряя самообладание. — И уж как-нибудь обойдусь без ваших наставлений. А если хотите помочь, то не лезьте со своей инициативой. Ни ко мне, ни к Дороро, ни к Хяккимару. И демонов найдем, и с золотом разберемся — всему свое время. Монах усмехнулся, покачав головой. — Сестрица, — осторожно позвала ее Дороро, дернув за край кимоно, — почему ты так злишься? — Бесит, — рыкнула она, ускоряя шаг, желая убраться от этого сумасшедшего деда подальше. Нагнав Хяккимару, она подстроилась под его шаг и дальнейшую дорогу до реки они проделали молча.