***
Море приятно ласкало босые ступни, пальцы зарывались в песок. Прикрыв глаза, Микки попыталась слиться с этой гармонией. Для полного душевного комфорта мешал труп огромной неудачно эволюционировавшей акулы и паренька без руки. Хяккимару прирезал и того, и другого без сожалений. Не жалела и Микки. Этот безумец чуть не скормил Дороро этому монстру. Об этом она, правда, узнала потом; перед этим безумец, оскалившись в самом мерзкой пародии на улыбку, замахнулся клыком, вырванным из пасти морского чудовища, хотел пырнуть ее в живот, но вовремя оказавшийся рядом Хяккимару прикрыл ее от удара. Микки точно не могла сказать, поранился ли он при этом сам; но клык отлетел куда-то в сторону, а нападающий схватился за горло, пытаясь остановить кровотечение. Мгновение он стоял, смотря ей прямо в глаза и будто спрашивал: «Правда, что я сейчас умру? Как такое может быть?». Того, как он рухнул в песок Микки не видела — живот скрутило в болезненном спазме. Желчью обожгло пищевод и горло — еды не было во рту со вчерашнего дня. От предсмертных хрипов и бульканья крови, вытекающей из перерезанной глотки, тошнило сильнее. А когда все стихло, она увидела Дороро. — Микки! — счастливо воскликнула девочка, падая ей в объятия. Микки не сдержала слез, стискивая девочку в своих руках. — Никогда, слышишь меня? — никогда больше не убегай! — говорила она, покачивая Дороро в объятиях. Девочка тоже не могла сдержать слез и доверчиво прижималась к ней. Разлука была трудна для них всех. Подошедший к ним Хяккимару не решался что-то сказать, но наконец позвал сестренку по имени. Дороро тут же заключила в объятия и его. Им всем пришлось нелегко. Все они были правы и не правы. К другому человеку в душу не залезешь, не поймешь, как тяжело ему и трудно. Могла ли Микки судить Хяккимару за то, что он хотел стать таким же, как все? Или обвинять Дороро, что она не смогла смириться с его равнодушной жестокостью? О том, что произошло пока ее не было с ними, Дороро рассказала позже, упомянула как-то вскользь — очень неохотно. Сейчас она и сама понимала, что поступила неправильно убежав, но, когда поняла, что лучше ей было остаться с названным братцем была глубокая ночь, а бандиты раздели ее до гола, ища непонятную карту. Карту они, к слову, нашли, намного позже. А перед этим разбойнице пришлось выслушать тысячи угроз, получить пару десятков болезненных щипков и описаний того, как ее пустят по кругу. К счастью, старый знакомый отца Дороро, также являясь среди бандитов главным, бдительно следил, чтобы никто из его людей не пересекал черту в отношении пленницы. Постыдная тайна была раскрыта, Дороро чувствовала себя опозоренной. Но больше не было тех, кто мог бы вынести эту тайну в массы — кто-то погиб на воде — сожран акулой, остальных убил демон, там, на вершине, где хранились сокровища. Чудовище решило, что все это золото — его собственность, и как мифический дракон не хотело делиться. Бандиты разбудили чудовище; бандиты поплатились своей жизнью за жадность. За убийство обоих монстров, Хяккимару получил обратно вторую ногу и позвоночник. Дороро — ответ на свой вопрос, сколько золота ей оставили. — Много, — подытожила Микки, окинув заполненную пещеру хмурым взглядом. — Для тебя, для десятка людей. Хватит улучшить жизнь для себя, выторговать положение получше, может, даже титул получится купить. Но на войну — не хватит. А на мир и подавно. — Что же мне тогда делать? — понурила плечи Дороро. — Я же не знаю, как мне распорядиться всем этим. — Я тоже, — вздохнула Микки. Не все взрослые люди способны распорядиться такой суммой, правильно вложить, сделать на ставке еще больше денег. Компании обанкрочивались, рушились финансовые пирамиды, срывались сделки и не оправдывались вложения. Все это было там, в другой жизни, Микки не раз слышала об этом краем уха в новостях, когда собиралась на работу. Иногда она думала, что сделала бы, будь у нее миллион долларов. Но что такое миллион в современных реалиях? Квартира с хорошим ремонтом, ну, а дальше? Дороро же явно хотела потратить эти деньги на что-то значимое, на то, что изменит мир, сделает его лучше и добрее. Только деньги не могли этого ни тогда, в будущем, ни сейчас — в средневековом настоящем, да и в прошлом тоже, сказать по правде — не могли. Они только портят людей, развращают. Добрая душа ребенка пока не понимала всего этого, желала следовать завету родителей. Но сделать это было невозможно. Помочь всем — нельзя, Дороро пока не понимала таких вещей, ей искренне хотелось защитить каждого. А Микки просто хотелось, чтобы этот жизнелюбивый ребенок всегда улыбался и как можно дольше оставался ребенком. Сегодня за эти деньги уже погибло слишком много людей. Эти богатства не сделали их счастливыми. Не сторожи это золото демон, бандиты наверняка бы передрались между собой, пытаясь урвать себе долю побольше. Итог был бы все равно один. Деньги не принесут никому счастья. — Возьми немного, — сказала Микки. — Пару золотых — этого хватит на год. Купим новую одежду, переждем где-нибудь зиму, а весной, может, и война окончится, может, наступят мирные дни, когда можно будет не бояться ходить по дороге. Найдем красивое место, где живут приветливые хорошие люди, построим там дом и станем жить, как все, не боясь собственной тени. Дороро ничего не сказала, но послушно спрятала в мешочек горстку монет. — Нам ведь это нужнее, — улыбнулась она. — А я правда пока не знаю, что делать со всем этим. Пусть они подождут еще.***
— Пойдемте в Нагасаки? — предложила как-то Микки. На самом деле она долго думала об этом. Быть может лучше было бы находиться среди понятных людей, пусть и средневековых. О Европе она знала больше. О ее истории, культуре и обычаях. Это ей было ближе, там бы она прижилась, и как знать, может, помогла бы чем могла? Микки знала английский и немецкий, немного изъяснялась на итальянском, за полтора года медицинского что-то усвоила из азов латыни. Не то, чтобы она была слишком умной, но, когда отец большая шишка в мэрии — волей-неволей учишь английский, а там еще и другой язык как-то сам собой подтягивается. Микки исколесила всю Европу, пожила годик в Америке и первые годы сетовала, что в своей нежданной второй жизни не родилась где-нибудь в Новом Свете времен гражданской войны. Как бы все было просто! — Зачем нам туда? — удивленно отозвалась Дороро. — Ну… эм… — Микки растерялась. Не объяснять же девочке, что она уверена, что найдет работу переводчика среди «южных варваров». Последовал бы ряд закономерных вопросов, отвечать на которые Микки была пока не готова. Хотя ответ бы следовало продумать уже сейчас. В Нагасаки ее спросят о том же. — Большой город, торговый порт. Думаю, там нам будет удобно. Дороро пожевала губу, задумчиво глядя на свою названную сестру. Вздохнула. — Да, но придется идти через пол страны. Это так далеко! — сказала она. Микки и сама понимала, что далеко. Но у них вся жизнь впереди, как-нибудь уж дойдут. Ничего. Какая разница ведь, куда идти. — И братцу надо вернуть свое тело, — напомнила разбойница. — Может, по пути нам встретятся нужные демоны? — легкомысленно заявила Микки. — Что думаешь, Хяккимару? Мечник в обсуждении участия не принимал. На своих двоих передвигаться было непривычно, но значительно удобнее, чем на протезах или костылях. Свой собственный позвоночник позволял двигаться совсем иначе: он стал гибче и еще быстрее. С этим предстояло научиться жить, и Хяккимару целиком сосредоточился на новых возможностях. Микки была уверенна, что ему все равно куда идти: Нагасаки, Осака, Киото… какая разница? Всего лишь названия ни о чем ему не говорящие. Для нее, кстати, тоже. Имперской столицей был Киото, города Токио — не существовало и в помине, а Нагасаки обжили и отстроили иностранцы. Как это водится, вместе с товарами, привезли проповедников и пытались приобщить диких, по их мнению, японцев к своей религии. Обычная политика, обычная жизнь. Микки тянулась туда всей душой. А живот все рос, напоминая, как тяжел будет выбранный ею путь. Ее страшило, что ей придется добираться к цели в одиночку. Она не сможет — это Микки знала точно. Уговорить Хяккимару последовать за ней было совсем не сложно, но только после того, как он достигнет своей собственной цели. А Дороро последует за ними. — Вот бы полететь туда, — мечтательно протянула Микки, задирая кверху голову и глядя на безоблачное небо. — Скажешь тоже! — фыркнула Дороро. — Но было бы здорово! — согласилась она. Микки летала. Сколько раз она видела в иллюминаторе, как перед ее глазами проплывают облака, города кажутся маленькими и ненастоящими. А сейчас она сама муравей в этой огромной жизни: маленький и незначительный. Ну и что же, сдаваться, чувствуя свою незначительность? Да уж нет — просто и неинтересно. Ускорив шаг, она нагнала Хяккимару, хватаясь за его руку. Мечник остановился, повернул к ней голову, будто спрашивая, что случилось. Микки улыбнулась. — Куда ты так бежишь? — спросила она. — За тобой не угнаться. Хяккимару нахмурился, опустил взгляд, будто мог видеть, как чужие пальцы цепко ухватили его за протез. И если он думал, что, обозначив проблему, Микки сейчас разожмет руку, то он очень ошибался. Напротив, она взяла его под руку и первая продолжила путь. Дороро что-то пробурчала, громко вздохнула, смиряясь. Но потом быстро догнала их, подстроившись под неторопливый шаг Микки. Хяккимару тоже пришлось сбавить темп. Погода стояла чудесная — привычно теплая, но в лесу гулял легкий ветерок, дорога была широкой и чистой, а главное ровной — гуляй не хочу! — Тебе тяжело? — учтиво поинтересовалась Дороро. Микки неопределенно дернула плечом. — Тяжело, — согласилась она. — Так все достало, прямо сил нет! Говорила она с улыбкой, будто шутила. Но — нет, ей и правда надоела эта дорога, эта нетипичная погода. Был уже конец октября, но теплые сентябрьские деньки и не думали сдавать свои позиции. За выступающим вперед пузом Микки не всегда видела собственные ноги. Ребенок пока очень неохотно шевелился, а прикладывая к животу руку, Микки пыталась почувствовать сердцебиение. Наверное, оно должно уже появиться? Или еще нет? Когда она представляла свою беременность, она думала, что будет сидеть на диване, капризничать, гоняя нерадивого любовника то за тортом, то за салом, вечером ей захочется теплых объятий, но легкий запах табака от рук любимого отобьет всякое желание нежничать. Утром она пошла бы на прием к врачу, в обед приняла бы положенные витамины, вечером позвонила бы матери, пожаловавшись, что будущий папаша совершенно ее не понимает… Но впереди была пыльная дорога, безмолвный любовник не способный прочувствовать значимость ее положения, и маленькая девочка, которая пыталась походить на взрослую — не самая лучшая обстановка для беременной женщины. — Эй, Хяккимару, — легонько толкнула она его в бок локтем, — ты кого больше хочешь: мальчика или девочку?