Terrarium

— Парни, вы не поверите, что у меня есть! — врываюсь в квартиру, аккуратно захлопывая за собой дверь. Пока я шла до дома у меня было предостаточно времени, чтобы хорошенько обдумать всё, что сегодня произошло, и я сделала вывод, что раз уж случилось то, что случилось, то нужно учиться с этим жить. Я осознала, что скорее всего мне придётся провести в компании сверхъестественных мертвецов не один вечер, так что мне наверняка следует с ними поближе познакомиться. К тому же, на моей улице наконец-то перевернулся грузовик с красавчиками, и мне досталось целых три. Так на что же я жалуюсь? Хотя грузовик видимо сильно перевернулся, раз эти красавчики по сути так и не дожили до нашей встречи. Оглядываю гостиную и никого в ней не нахожу. Снимаю верхнюю одежду и аккуратно отбрасываю кеды в сторону, не выпуская из рук конверт из крафтовой бумаги. На кухне приглушённо слышатся голоса, и поэтому я иду именно туда. Парни всё так же сидят на кухне: кто на столешнице, кто за барной стойкой, — и что-то активно обсуждают. — Да я тебе уже в сотый раз объясняю, — спрыгивая с рабочей поверхности, Томлинсон движется к стойке и, остановившись прямо напротив Зейна, опирается на неё локтями, — у Бель просто напросто был Стокгольмский синдром, — чётко произносит он, будто учитель, который пытается вдолбить хоть что-то в голову нерадивого ученика. Видно, что Малик раздражён, он совершенно точно не собирается признавать свою неправоту, даже если она такова. Брюнет недовольно щурится и чуть подаётся вперёд. — Какой-какой синдром? — Стокгольмский, — кажется, Луи даже произносит это по слогам, чтобы болливудский ангел его понял. — Хреногольмский, — отрезает Зейн и с уверенным видом откидывается назад, сложив руки на груди, будто то, что он только что сказал, действительно было весомым аргументом. Луи со страдальческим видом откидывает голову назад и тяжело выдыхает, кажется, проклиная всё на свете. Гарри, вновь уткнувшись в книгу, название которой я не могу разобрать, потому что она очевидно написана на латыни, смотрит в сторону парней, но затем его взгляд вновь опускается на страницы. — Отстаньте от Бель, она — моя любимая принцесса. Поспорьте лучше о ком-нибудь ещё, — не отрываясь от чтения, произносит он и переворачивает страницу, — вы ещё не успели обсудить Ариэль. Может она вам чем-нибудь не угодила? Чёрт возьми, эти парни реально обсуждают диснеевских принцесс? Серьёзно? Зейн делает глубокий вдох, явно чтобы начать очередное обсуждение королевской родословной мира Уолта Диснея. Однако ничего не успевает сказать, ведь Стайлс поднимает взгляд, замечает меня, застывшую у входа, кладёт ладонь на плечо Малика и тихо выдыхает его имя. Томлинсон оборачивается и бросает на меня заинтересованный взгляд, отчего во мне вновь появляется некоторая уверенность. Сложно думать, когда на тебя направлены все взгляды в комнате, даже если их всего три. Но, несмотря на это, я нахожу в себе смелость заговорить. В любом случае, я дома, это моя территория, так с чего бы мне трусить? — Так, давайте сразу к делу, — на секунду сжимаю челюсть и пытаюсь придать голосу больше уверенности. — Даже если вы, ребята, плод моей фантазии, нам с вами как-то придётся уживаться, так что я предлагаю устроить вечер знакомств, — указываю за спину в сторону гостиной. — Поэтому, у меня есть парочка песен, с помощью которых вы возможно почувствуете себя как дома, — показываю на конверт, зажатый в пальцах. —Так что думайте? — обвожу их вопросительным взглядом, приподняв брови. — Ангел? Демон? Гарри и Зи переглядываются, а затем, пожав плечами, медленно кивают. Тогда я смотрю на шатена, у которого на тонких губах растягивается наглая ухмылка. — Тирамису? Луи моментально хмурится, отчего мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь. До невозможности голубые глаза исследуют моё лицо, а затем он небрежно проводит пальцами по спадающей на лоб чёлке (чем заставляет меня на секунду лишиться возможности дышать) и вновь ухмыляется. — Я тебе не пирожное, Хендрикс, — он подходит ближе, оставаясь на расстоянии вытянутой руки. — Или, даже не проверив, хочешь сказать какой я сладкий? — он тянет слова, пытаясь меня смутить, но я ловлю слабое раздражение в его интонации, и это распаляет меня ещё больше. Сделав ему навстречу всего лишь шаг, я сталкиваюсь с взглядом глаз, цвета льда, саднящий мороз от которого, я ощущаю даже в животе. — Скорее уж приторный, — уверенно выдыхаю ему это в лицо и, развернувшись на пятках, направляюсь в гостиную. Мне приходится поджать губы, чтобы сдержать широкую довольную улыбку. Пока я устанавливаю пластинку в проигрыватель и убираю предыдущую в шкаф, парни мирно заходят в гостиной. Слышу за спиной тихие шаги и чей-то шёпот. Что-то они уж слишком тихие. Когда всё готово, я поворачиваюсь к ребятам и забираюсь с ногами в мягкое кресло, стоящее рядом. Луи и Гарри усаживаются на разных концах дивана, а Зейн оказывается на точно таком же кресле, только поставил его подальше от окна и поближе к краю Стайлса. Кажется, я чуть сдвинула иглу проигрывателя, потому что вступление известной песни короче, чем должно было быть. Протягиваю руку, чтобы сделать звук потише, но так и не дотронувшись до аппарата, оборачиваюсь на парней. Мне интересно, когда до них дойдёт, почему именно она. Если и стирать неловкость, то музыкой. Слова так хорошо мне знакомы, что я невольно подпеваю, поглядывая на озадаченные лица своей сверхъестественной компании. С поникшей головой Ребёнка прочь уносят. Жестокость тишиной Не скроют. Нас не спросят. Озадаченность, которую Зейн пытается спрятать за беспристрастным выражением лица, заставляет меня улыбнуться. Стайлс, задумавшись, откидывается на спинку дивана, и я по его изумрудным глазам, направленным в потолок, понимаю, что сейчас он перебирает все песни, которые ему знакомы. Я перевожу взгляд на Луи, и ладошки начинает приятно покалывать. Мне не дано разглядеть лица, потому что чёлка (к которой так и хочется протянуть руку) закрывает мне весь вид. Длинные ресницы опущены, он потирает ладонью острые скулы. Томлинсон закусывает нижнюю губу в своих раздумьях, и, чёрт возьми, от этой до ужаса идеальной картины у меня перехватывает всякое дыхание. Единственное, что спасает меня от внеплановой асфиксии, — так это то, что я не вижу его глаз цвета электрик, напоминающих растрескавшийся на морозе лёд. Посмотри: здесь не я, Здесь не наша семья. В голове у тебя всё ещё бой. Похоже, Томлинсон наконец догадывается. Он резко поднимает на меня удивлённый взгляд и спустя секунду с его тонких губ срывается тихий смех. Прикрыв ладонью веки, он наклоняется вперёд, и я, сама того не замечая, к нему присоединяюсь. Щёки сводит от улыбки, и я на мгновение смущаюсь, когда Луи вновь смотрит на меня, но теперь уже с некоторым еле уловимым восхищением. — Нет, серьёзно, Хендрик. Такую глупую херню могла придумать только ты, — замечание вновь меня смешит и его тоже, но я не отвечаю — лишь с наигранно невинным видом пожимаю плечами. Перевожу взгляд на двух остальных: Стайлс одними губами произносит несколько слов, как бы предполагая. На это Зейн задумывается и точно так же беззвучно выдвигает своё предположение. Гарри отвечает ему, и вот уже через пару таких «ответов», между ребятами возникает настоящий немой спор. Я не в силах отвести взгляда от этого глупого спектакля, и Луи тоже. Более того, они всё ещё думают, что остаются незамеченными (или это их уже не так уж и волнует), и это смешит нас ещё больше. Будто танки идут, Пули, взрывы и жуть. Мы с Томлинсоном переглядываемся, и я замечаю задорные искорки в его взгляде. Он ухмыляется, и я до меня сразу же доходит, о чём он думает. Начинается припев, и на самый первый громкий аккорд Луи и я уверенно подпеваем солистке The Cranberries. — В голове у тебя всё в слезах вновь, — мы скорее даже не поём, а просто кричим под музыку, наклонившись друг к другу. — В голове, в голове... Зомби, зомби, зомби. Открыв рот в недоумении Зейн бьёт кудрявого по плечу, и тот округляет глаза. Они переводят на меня взгляд, в котором читается некоторое возмущение, но оно быстро сменяется негромкими смешками. — Что в голове, в голове? Зомби, зомби, зомби. Гарри наконец улыбается, показывая милые ямочки, которые мне очень хочется запечатлеть на камеру и выложить себе в Инстаграм пару десятков раз. Розовые губы Малика растягиваются в полуулыбке, и он откидывается на спинку кресла, пропуская смоляные волосы сквозь пальцы. Я наконец делаю музыку потише и краем глаза обращаю внимание на пятку, которой Луи всё ещё выстукивает ритм мелодии. Отлично, от неловкости избавились. — В общем, — я прочищаю горло, прежде чем заговорить, — мои мёртвые гости, — обращаюсь к ним, — поскольку в ближайшее время мы с вами застряли все вместе, до момента, пока мне не удастся вас развидеть, наверное, было бы неплохо познакомиться, — морщу нос, потому что понимаю, как глупо это звучит. Что же, в голове звучало лучше. — Так, давайте начнём с того, кто раньше всех... умер, — Гарри ёрзает на месте и поднимает руку. — Мне просто хочется знать, кто вы, откуда и может... даже как умерли? — Я из Англии, графство Чешир. В старшей школе работал в пекарне, с отличием сдал экзамены, а после выпуска уехал учиться в Лондон, — мне до жути нравится хриплый голос Стайлса, который вроде бы убаюкивает, но в тоже время приятный тон заставляет вслушиваться в каждое слово. — По стопам матери пошёл в медицину, поэтому последние два года просиживал в интернатуре, — он пожимает плечами, его несфокусированный взгляд направлен куда-то сквозь меня, — а ведь я через полгода уже должен был стать полноценным хирургом! — Так ты у нас доктор-врач, — отмечаю я вскинув брови, — и что же могло пойти не так в жизни медика-отличника? Гарри поджимает губы, и я даже начинаю жалеть, что затеяла разговор, но тем не менее терпеливо ожидаю ответа. — Простая автомобильная авария, — он пожимает плечами, будто это самое простое дело, и это случается с ним каждый день. — И как давно ты... — обвожу вокруг него пальцем, — мёртв? — Где-то уже три года. — Ого, да ты у нас труп со стажем! — всплёскиваю руками, вызывая у кудрявого ухмылку, хотя во взгляде зелёных глаз всё ещё сквозит некоторое недоумение. — И чьим же ангелом ты был, если не секрет? — заинтересованно смотрю на него, опустив подбородком на руку. — Твоим. Его ответ действительно меня удивляет, и теперь он ловит мой взгляд, полный непонимания. — Я стал твоим ангелом, когда ты была в старшей школе, — поясняет Стайлс, — нужно было искупиться за постоянные списывания на экзаменах и постоянные походы по клубам, — Зи и Луи тихонько ему кивают, он строит недовольную гримасу, а затем беззвучно смеётся. — Меня сняли с должности, когда ты была на первом курсе. Это было в тот день, когда... — Гарри останавливается, чтобы дать мне время догадаться самой. Видимо это то, что Зейну и Луи лучше не знать. Заметив, что я всё ещё не понимаю, о чём он говорит, Гарри тяжело вздыхает, нервно поправляя кудрявую прядь. — В тот день ты прошла мимо всех, высоко подняв голову, и я действительно тогда гордился тобой. Вот чёрт, я знаю, что это был за день, и сейчас я безумно благодарна Стайлсу за то, что он так отчаянно шифруется. Поджав губы, я сдержанно киваю. — Спасибо, Гарри. Замечаю Зейна, который увлечённо смотрит что-то в телефоне, не обращая на нас внимание, и решаю оставить Томлинсона «на десерт». — Хей, моя индийская звёздочка, — на удивление он откликается, и с его губ тут же срывается парочка бранных далеко не ангельских словечек. — Иногда я так жалею, что не стал брауни, а ведь тогда мог бы в любое время давать тебе по шее, — покачивает головой Зейн и убирает сотовый в карман, а я кошусь в сторону Томлинсона. — В отличие от ангелов и демонов брауни могут контактировать с материальным миром, — поясняя, разводит руками шатен, — иначе как бы я ловил всё, что ты сносишь своей прелестной задницей. Я в курсе, что у меня неплохая задница, но тот факт, что это подметил сам Луи Томлинсон, кажется, даже заставляет меня мысленно покраснеть. — А у всех людей есть брауни? — Нет, только у особо талантливых в плане криворукости и неуклюжести, то есть, — подмигивает, — у тебя. — Ладно, — я закатываю глаза, хотя на самом деле лишь пытаюсь скрыть проступающий румянец, и вновь перевожу внимание на Малика, — так какой бродячий цирк украл тебя из Тадж-Махала? Брюнет вновь посылает мне убийственный взгляд. — Я из Брэдфорда, — прочистив горло, начинает он, — кстати тоже Англия, — парень косится в мою сторону, что стразу же вызывает у меня неконтролируемый смешок. — Работал в автомастерской, а в общем-то был гонщиком. Между прочим, лучшим гонщиком в Брэдфорде, прошу заметить. Вот и всё, — подытоживает Зейн. — А умер как? Тоже авария? — предполагаю я. — Типа того, — поджав губы, он уж слишком сурово смотрит в сторону Гарри, и когда их взгляды сталкиваются, Стайлс взрывается хохотом, запустив пальцы с перстнями в кудрявые волосы. Я переглядываюсь с Томлинсоном, который тоже не в курсе всех обстоятельств смерти ангела. Стайлс отрывает взгляд от пола и, оглянувшись, понимает, что приковал к себе целых два вопросительных и один серьёзный взгляд. — Прости, Зи, — бросает он другу, на что тот лишь угрожающе качает головой, и тяжело вздыхает. — Итак, в предыдущих сериях нашего сериала: Зейн Малик отправляется со своей девушкой в Соединённые Штаты Америки, чтобы попасть в какой-то особый зоопарк. Именно там он просыпает на себя мешок злосчастного птичьего корма, и в итоге его до смерти заклёвывает сбежавшая из вольера стая диких американских воронов. Комнату накрывает непривычное молчание, отчего я даже спешу поёжиться, но на самом деле это совсем не то, что меня сейчас действительно волнует. Зейна до смерти заклевали дикие вороны? Зейна? Дикие вороны? До смерти? Нихрена себе. Звучит очень больно, жутко и кроваво. Плюс один в копилку с идеями для фильмов ужасов. Если это всё ещё мои глюки, то я готова вручить самой себе Оскар за лучший сценарий. — Ты ведь шутишь, да? — умоляюще смотрю на кудрявого, надеясь, что это просто глупый розыгрыш, но он отрицательно качает головой. Ещё пару секунд молчу, а затем начинаю громко смеяться, прикрыв лицо руками. Луи и Гарри присоединяются, а Малик лишь закатывает глаза и недовольно шепчет себе под нос. — Идите на хрен. Глаза слезятся от непрерывного смеха, мышцы живота болят от частых сокращений, и я не могу сдержать хрюка, отчего всех, даже Зейна, накрывает очередной волной хохота. Когда все успокаиваются, и в комнате слышатся лишь редкие смешки Томлинсона, я вновь гляжу на Стайлса. — А откуда ты знаешь? — Некоторое время занимал должность в, так сказать, райской бухгалтерии или типа того. Мне попалось дело Зи, а когда я узнал, что вакансии на твоих ангела и демона свободны, понял, что немного соскучился, и решил спуститься на землю. Не могу сдержать стон умиления, из-за чего Гарри смущённо улыбается, и мой взгляд задерживается на его безумно красивом лице, а особенно на ямочках. — Итак, — закусив нижнюю губу, поворачиваюсь к Луи, — самое сладкое на десерт, — шуточно подмигиваю, на что шатен лишь усмехается. — Всё-таки считаешь меня сладким, — его лисий прищур вызывает желание улыбнуться, но я лишь закатываю глаза. — Нет, как по мне, всё ещё приторный, — наигранно щурю нос, чем зарабатываю тихий смех Томлинсона. — Давай уже, не тяни! — Смотри не перевозбудись, Хендрикс, — я закатываю глаза на его слова. Поджав губы, Луи обводит комнату взглядом и поправляет чёлку одними кончиками пальцев, и, не хочется признаваться, но, кажется, у меня руки чешутся взять полароид с полки в моей спальне, и запечатлеть это действие... Как минимум сотню раз. — Донкастер, Англия, — он выдыхает эти слова, и меня смущает тот факт, что эти парни, оказывается, из Англии. Тогда что они делают в Штатах? — Два с половиной года учился на психолога, а потом стал актёром, — я в шоке смотрю на него, подняв брови. — Не может быть, — невольно перебиваю. — Ты? Актёром? — Да-да, — он облизывает губы и улыбается, — и предвижу ваши вопросы. Я был в нескольких рекламах, а ещё засветился в некоторых сериалах и фильмах на заднем плане, — он скрадывает руки за головой. Интуиция подсказывает мне, что этот парень явно что-то не договаривает. — Тогда что ты здесь забыл? Давай, признавайся, мистер клубничный чизкейк, — хитро щурюсь и склоняюсь в его сторону, пытаясь поймать взгляд небесно-голубых глаз, — что ты такого успел натворить перед смертью? Секс, наркотики, рок-н-ролл? — Всё вместе. — А вот и нет, — все смотрят на вновь заговорившего Гарри, правда, Луи почему-то не очень этому рад. — Стайлс, если ты сейчас хоть слово скажешь, я тебя убью. — Не выйдет, я уже мёртв, — отмахивается кудрявый. — Томмо здесь из-за своей дебютной роли в актёрской карьере, — он смотрит то на меня, то на Зи, дожидаясь, пока мы сами догадаемся. Я отвлекаюсь и смотрю на Томлинсона, который отворачивается от зеленоглазого демона, и в момент, когда наши взгляды пересекаются, я вижу мелькнувшее в его глазах сожаление. Через минуту Зи усмехается, но трёт переносицу, чтобы скрыть улыбку, а я всё ещё ничего не понимаю. Что такого мог сделать Томлинсон? Очень плохо сыграть Ромео в школьной постановке? Пародировать Бога на камеру? — Джесси,— окликает меня Гарри, заметив явное замешательство с моей стороны, — напомни, кто твой любимый персонаж из сериала «Друзья»? — Джоуи Триббиани, конечно же, — отвечаю, будто это самая очевидная вещь, и получаю загадочную улыбку от Стайлса. Джо Триббиани. Первая роль в кино. Что-то не особо хорошее и возможно незаконное. Вдруг всё складывается в единый паззл, и догадка так сильно бьёт меня по голове, что от растерянности я даже не знаю плакать мне или смеяться. — Нет! — восклицаю, потому что это звучит чересчур абсурдно. — Это полнейшая бредятина! — перевожу взгляд на Луи, что сидит, прикрыв глаза ладонью. — Пожалуйста, скажи, что это ложь, — но он молчит. Нет! Нет. Чёрт возьми, нет. — Ты... — прочищаю горло, чтобы не засмеяться, пока шатен старательно избегает моего взгляда. — Ты снялся в порно? — пытаюсь говорить максимально серьёзно. Спустя где-то две минуты Луи откидывает голову назад, тяжело выдыхая. Я, как и демонически ангельская парочка, молчу, пытаясь подавить в себе истерический смех, и в этой тишине голос Луи звучит максимально приглушённо. — Это было всего раз. Его слова служат спусковым крючком для начала всеобщей истерии. Правда, истерически смеюсь тут, скорее, только я, потому что Гарри и Зейну достаточно переглянуться и издать по паре смешков, а вот я задаюсь безудержным хохотом, отчего не замечаю, как задеваю своей кривой рукой высокую вазу, стоящую возле проигрывателя. Белый фарфор будто в замедленной съёмке опасно качается на месте и вот уже спешит упасть на бок и разбиться о кафель, но Луи мгновенно реагирует и ловит его у самого пола. Я успеваю только удивлённо ахнуть то ли от неожиданности, то ли от скорости реакции парня. Хмыкнув себе под нос, он ставит сосуд на место, переводя на меня насмешливый взгляд, но я делаю вид, что не заметила этого. Надо бы перевести тему. — Хорошо, — мельком смотрю на голубоглазого, что вызывает у нас обоих еле заметную улыбку, — но я не очень понимаю, что ваша магическая компания здесь забыла, если вы все из Англии. Почему вы попали именно в Америку? — Душ никогда не отпускают в то место, где они жили прежде, — тут же отзывается Гарри, — конечно, ещё учитывается языковой барьер, и именно поэтому мы попали в США, а не в Россию, хотя она больше. — Нам даже на похороны свои взглянуть нельзя, — тихо хмыкает Малик. — Это сделано, чтобы мы типа не могли связаться со своими близкими и повлиять на них, а то мало ли... — его грустный взгляд утыкается в пол, и я начинаю злиться на собственное любопытство. — И вы совсем ничего не можете про них узнать? — хмурюсь, потому что мне кажется это излишне жестоким. — Ну, у нас есть телефоны, с которых мы можем проверять своих друзей и родных через соц-сети, но не более, — кудрявый пожимает плечами. Теперь ясно, что Зейн постоянно смотрит в телефоне. — А что насчёт других стран? Там тоже ангелы, демоны и... — киваю в сторону Луи, — брауни? — Кстати, в других странах это не совсем так, — поёрзав на месте, Стайлс принимается говорить с видом самого преданного фаната каких-нибудь супергеройских комиксов и от этого выглядит на пару нет моложе. — Ангелы и демоны есть везде, но брауни — часть мифологии Англии, а поскольку Томмо из её северной части, он стал именно им. — Тогда кто есть ещё? — Везде по-разному, зависит, опять же, от мифологии того или иного народа. В Испании и Португалии, например, их называют «дуэнде». В России домовые, а во Франции флерусы, но по своей сути они все идентичны. — То есть, если бы Луи был из Франции, он был бы этим, как его... флесур... — Флерусом, — кивает демон, — да, всё именно так. Я отмахиваюсь, пытаясь уложить всю информацию в голове, и краем глаза замечаю Луи, отбивающего носком правого кеда ритм песни с пластинки, которая всё ещё играет и о которой я благополучно забыла. Я потеряна во времени И всех людей оставила позади. Смотрю на остальных парней, и меня тут же ослепляют мысли одна за другой. Получается, что вот она жизнь после смерти? Ты не можешь быть рядом со своими близкими, не можешь даже увидеть или услышать их. Тебя отправляют в совершенно другое место, не оставив даже шанса случайно с ними пересечься, и это при том ещё, что они тебя толком не увидят и не почувствуют. Всё, что тебе остаётся делать, — это следить за скучной жизнью своего неумелого подопечного, который в отличии от тебя ещё жив, но даже этого не ценит. А единственный шанс получить хоть какие-то вести о тех, кто тебе по настоящему дорог, — это глупый интернет. Даже в мыслях это звучит жутко.. В голове вновь всплывает главный грех всей жизни Томлинсона, и я не могу сдержать глупого смешка. — До сих пор не верится, что это происходит со мной, — я устало потираю веки, — я просто прочитала какой-то латинский бред, а у меня дома уже демонический демон из небесной бухгалтерии, — смотрю на Гарри, — гонщик-ангел, которого заклевали дикие голуби... — Американские вороны, вообще-то. — Ага, — пропускаю мимо ушей замечание Малика, — и слащавый порноактёр, — указываю на Луи, и шатен снова выдаёт «это было всего раз». Окидываю комнату задумчивым взглядом и тяжело вздыхаю. За пару часов моя жизнь превратилась в какой-то уж очень бредовый сериал. Смотрю на настенные часы и невольно отмечаю, что скоро пора будет ложиться спать, потому что завтра мне придётся весь день готовиться к экзаменам. — У меня есть ещё один вопрос. — Валяй, — вяло произносит Зейн. — Если вам так часто приходилось здесь появляться, то получается, что всё это время вы были здесь... — Не всё, но большую его часть, — брюнет пожимает плечами. — И вы видели практически всё, что я делала... — как можно осторожнее говорю я, потому что опасаюсь возможного ответа. — Да, даже когда ты роняла чипсину на пол, откладывала в сторону, а потом всё равно съедала, — на тонких губах Томлинсона вновь расцветает наглая улыбка, по которой я точно не соскучилась. — Или попкорн, — поддерживает Стайлс. — Или печенье, — присоединяется кареглазый ангел, и с каждым словом я стыжусь всё больше и больше. — Или когда ты соскребала сальсу с футболки с помощью начос. — Это было всего раз, — выставляю палец перед Луи и тут же понимаю, что сама использовала его же фразу. — Вообще-то три. Я повержено склоняю голову вниз, но, несмотря на весь мой стыд, мне почему-то даже становится смешно. В любом случае, какая уже разница? Эти ребята точно никому не смогут рассказать — они же мертвы. Весь оставшийся вечер мы проводим за просмотром реклам с участием Томлинсона. Нам даже удаётся найти его в нескольких фильмах, но вот его самую первую роль нам, к сожалению или к счастью, так и не удаётся оценить.

***

Сперва мне кажется, что меня ожидает вполне тихое спокойное утро в полном одиночестве, но как только звенит первый будильник, всё меняется. В голове лишь на мгновение проносится мысль о том, чтобы отключить все четыре, но этого вполне достаточно, чтобы прозвучал громкий хлопок и в моей комнате появился дружелюбный демон и хмурый ангел. — Опять вы? — с недовольным стоном отключаю первый будильник и накрываюсь одеялом с головой, прячась от них. — Уходите, я хочу спать. Не слышу от парней ни звука уже на протяжении целой минуты, и это не может не настораживать. Приподнимаю краешек одеяла, чтобы взглянуть на них одним глазком, и вижу, как они спорят, но делают это словно в немом кино. Стайлс размахивает руками и одними губами пытается объяснить что-то Зейну, а тот в свою очередь смотрит на него с полным непониманием и пытается вставить своё беззвучное слово. С моих губ срывается неконтролируемый смешок, и я тут же оказываюсь замеченной, отчего пытаюсь сразу же спрятаться обратно в своё «убежище». — Ну всё, просыпайся, мелочь, — безразлично кидает Малик, — у тебя завтра экзамен, а послезавтра зачёт, тебе нужно готовиться. — Так себе аргумент. — Или же ты можешь остаться в кровати и поваляться ещё пару часов, — до меня доносится хриплый голос кудрявого, и его предложение звучит довольно заманчиво. — Гарри Поттер открыл счёт, — отзываюсь я из-под одеяла, — один ноль в пользу демона. — Ой, да иди ты, — бормочет брюнет. — Ладно, тогда давай так: если ты не подготовишься, то завалишь экзамен и расстроишь свою подругу. Ты же знаешь, как она за тебя волнуется. Чёрт, а он знает, на что давить. — Один-один. Твоя очередь, Поттер. — Можно затащить сюда еду и весь день смотреть сериалы, — предлагает Гарри, но это мне уже кажется перебором. — Я не настолько безответственная. — Уверена? Тихо возмущаюсь и вытаскиваю руку из-под одеяла, чтобы показать демону фак. — Всё ещё один-один. Ты сдаёшь позиции, демон. Давай, индийская звёздочка, это твой шанс отыграться. Проходит около десяти секунд прежде чем Зейн уверенно выдаёт: — Если тебя отчислят, тебе будет стыдно смотреть в глаза тёти, а ещё тебе придётся вернуться к родителям в Мичиган. Воу. Слова ангела так резко ударяют по ещё не проснувшемуся сознанию, что по ощущениям это больше напоминает ментальную пощёчину. Воодушевившись словами Малика, я выскальзываю из-под одеяла и наигранно поднимаю руки в защитном жесте, идя спиной в сторону двери. — Воу, а вот это было мощно, неплохо, — приподняв брови, киваю Малику, а затем обращаюсь в Стайлсу: — Гарри, тебя уделали и причём очень даже красиво. На удивление Гарри совсем не кажется расстроенным, скорее наоборот — на красивом лице появляется широкая улыбка, на щеке образуется милейшая ямочка, и, усмехнувшись, он даёт пять Зейну. Малик же в свою очередь натягивает до ужаса самодовольную мину, которую так и тянет стереть какой-нибудь колкой фразочкой. Но прежде чем я успеваю хоть что-то произнести, моя спина врезается во что-то твёрдое и тёплое. На мгновение замираю, прокручивая в голове все возможные варианты того, что это может быть. Тёплое дыхание над ухом вызывает волну мурашек по всему телу, которые я старательно пытаюсь скрыть. — Доброе утро, Хендрикс, — одно лишь предложение, сказанное этим кошмарно хриплым голосом, заставляет воздух в лёгких застыть на месте, словно льды насквозь промёрзшей Антарктиды. Вздёрнув носом, я сглатываю откуда-то взявшийся ком в горле, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Замечаю, что ни ангела, ни демона в комнате уже нет. Куда они пропали? Медленно поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, оказываясь лицом к лицу с Томлинсоном, и понимаю, что зря спасалась от сбившегося в пыль дыхания. Длинные ресницы отбрасывают тянущиеся вниз тени на острые скулы. Впалые щёки покрыты щетиной, и мне приходится напрячься, чтобы не позволить себе провести по ней ладонью. Он переводит взгляд с моих губ и смотрит прямо в глаза. В его взгляде я читаю усмешку и какую-то детскую радость, что ли? Никак не могу понять что это. Уголки тонких губ приподняты в полуулыбке, а каштановая чёлка небрежно спадает на глаза. Пытаюсь придать себе максимально равнодушный вид, что чертовски трудно прямо сейчас, и не только потому, что я проснулась буквально пять минут назад. — Доброе утро, панкейк, — самоуверенно улыбаюсь и подмигиваю ему, закусив губу, чем ввожу его в заблуждение. Ха! Ты не знаешь, на кого напоролся, Луи Томлинсон. Он заинтересованно приподнимает брови и не отводит взгляда прекрасных голубых глаз с серыми крапинками, когда с моих губ срывается игривый смешок. — Как спалось? Нас отвлекает внезапно заигравшая песня королевы из «Холодного сердца». Ухмылка на лице парня становится шире, а его плечи трясутся в беззвучном смехе. Не прерывая зрительного контакта, я пячусь к кровати и протягиваю ладонь за спину, пытаясь нащупать телефон вслепую, потому что знаю, что если хоть на секунду отведу взгляд, это будет значить только одно — проигрыш в этой безмолвной игре. — Отлично, спала как убитая. На каждый мой следующий шаг назад Томлинсон делает один вперёд, и поэтому ему вполне хватает трёх, чтобы вновь оказаться передо мной. Никак не могу понять, что происходит между нами в этот момент, но, чтобы это ни было, меня это определённо пугает. Протянув руку за мою спину, он опускает сотовый в мою ладонь, и подмигивает точно так же, как я только что сделала это стоя у двери. Провожу по экрану пальцем и прикладываю к уху. Упрямый взгляд Луи смягчается, и он кивает, будто позволяя мне отвести взгляд на стоящие неподалёку растения, ведь именно это я делаю, когда разговариваю по телефону. Хотя откуда ему знать... — Алло? Пока я жду ответа, Томлинсон отходит в сторону, оставляя на моём рабочем столе кружку горячего чая, которую я прежде не заметила. Одними лишь губами говорю «Спасибо», и в ответ получаю отличный вид на брауни, который закатывает свои кошмарно прекрасные глаза лазурного цвета. — Алло. Привет, Джесси, не разбудила? — на том конце слышится мягкий голос Коннор, и я для себя отмечаю, что уже успела по ней соскучиться. Провожаю взглядом удаляющуюся спину Томлинсона, задерживаясь на татуировках, выглядывающих из-под закатанных рукавов синей толстовки. — Нет, не разбудила.