Terrarium

Как оказалось, экзамен, который должен был быть в понедельник, по техническим причинам отменили — белки, живущие на территории парка университета, за выходные перегрызли парочку особо важных проводов, и, клянусь, до этого дня я ещё никогда так сильно не боготворила белок. На саму Коннор свалились формальные обязанности старосты и члена студсовета, из-за чего у неё нет возможности помочь мне с подготовкой к ближайшему зачёту. Удобно иметь подругу-ботаника, но не когда это подруга до жути загружена всей этой студенческой фигнёй. Кроме того, мать Эльзы, миссис Коннор, сказала, что будет ждать её на следующих выходных на семейном ужине в честь переезда в Мичиган, и что-то мне подсказывает, что совсем скоро я получу идентичный звонок от миссис Хендрикс. В любом случае, это пока не произошло, поэтому самое главное, на чём мне стоит сконцентрировать всё своё внимание, — это подготовка к зачёту. А вот вечером я, надеюсь, наконец смогу удостовериться, что вся нежить дружно покинула квартиру, и устроить себе вполне заслуженный просмотр всех частей «Школьного мюзикла». Не то чтобы я особо стеснялась мёртвых парней, постоянно слоняющихся по комнатам, но, чёрт возьми, довольно сложно строить из себя стерву за просмотром диснеевских мюзиклов, тем более делать это, поедая сливочный попкорн из микроволновки. Чтобы моя неживая команда не мешала мне во время подготовки, пришлось создать некоторую систему, которая оказалась гораздо эффективнее, чем я ожидала. Начиналось всё с того, что Гарри зачитывал мне конспект с информацией, затем я повторяла то, что запомнила. После пересказа Стайлс зачитывал вопросы из билетов, темы которых соответствовали конспектам. Если я отвечала верно, Зейн бросал мне зефирку, если неверно — он один раз бил меня подушкой, на что я иногда била его подушкой в ответ, и тогда брюнет наносил повторный удар. Пф, тоже мне, ангел называется. Чем всё это время занимался Луи? Образно говоря, дурью маялся, но если говорить конкретнее, этот засранец подсказывал мне, когда я не могла ничего вспомнить. Но в остальное время, когда я говорила весьма правильные мысли, Томлинсон всеми силами пытался меня сбить и шептал всякий бред, что несколько раз всё же срабатывало, и я вновь получала подушкой от Малика. А это голубоглазое нечто таскало мой зефир. Не хотелось бы это признавать, но таким образом действительно вся информация запоминалась гораздо быстрее, и уже к вечеру мне удалось вызубрить половину вопросов. — Так, хорошо, давай последний вопрос на сегодня, — говорит Стайлс, крутясь на моём шарнирном стуле на колёсиках. — Все виды вредоносных программ, можно без определения. — Вирусы, Червь, — задумываюсь, устремляя взгляд на вьюнок, протянувшийся по всему периметру потолка, — Троян, Руткит, — пытаюсь вспомнить то, что буквально секунду назад было в моей голове, прежде чем вылететь оттуда, даже не попрощавшись. — Разгрузчик, — хрипло шепчет Луи, тыкая меня в бедро. Его голова лежит на моих коленях, потому что ранее мне так и не удалось его согнать, пока я сижу на краю кровати свесив ноги. Не то чтобы мне неудобно в таком положении, наоборот очень даже комфортно, но тем не менее взгляд кошмарно голубых глаз почему-то каждый раз заставляет меня смущаться, что мне пока успешно удаётся скрывать. Мельком смотрю на Томлинсона и тут же теряюсь. Если я говорю всё верно, то это обманка, но если я действительно несу бред, то брауни, очевидно, пытается мне помочь. Так кому же я верю больше, брауни или себе? — Бэкдор и загрузчик, — уверено произношу, и на лице Гарри тут же появляется улыбка и он довольно кивает, а вот Зейн, который сидит за моей спиной, недовольно фыркает. — Ну вот, я хотел тебя долбануть напоследок. — Насилие — не выход, Зи, а ещё ты ангел, так что прекращай, иначе отхватишь штрафные баллы, — затыкает его Луи, мы встречается взглядами, и он тут же мне подмигивает. — Красотка, — говорит еле слышно, так, чтобы его услышала только я. Подавляю в себе желание ответить смущённым «спасибо» и надеваю маску равнодушия. — Да, я знаю, — на мгновение на его лице отражается недоумение, которое он тут же скрывает за наглой ухмылкой. Я откидываюсь на спину, устало выдыхая. Сейчас всё, чего мне отчаянно не хватает для полного счастья, — это ведро карамельного мороженного и парочка диснеевских мюзиклов. Но тем не менее сегодня воскресенье, а это значит, что по расписанию у всех растений сегодня обильный полив и всё остальное по инструкции. — Ладно, — сдвигаю голову Луи с моих ног, — мне нужно полить цветы, а вас наверняка заждались на кладбище, — по пути из комнаты на кухню подхватываю стеклянный графин с полки в гостиной, чтобы наполнить его водой. Я всё ещё не получила звонка от матери насчёт моего приезда, и это начинает меня волновать. Но я точно знаю, что она собирается мне предложить вернуться на выходные в Мичиган, как минимум, чтобы устроить ужин с Коннорами, потому что я уже видела общие фотографии наших с Эльзой матерей в Фэйсбуке. Очевидно, я как обычно навру, чтобы не появляться на пороге родного дома, однако отговорку надо будет обязательно продумать заранее. В прошлый раз я сказала, что мы с Эльзой должны отвезти пса её парня в ветеринарную клинику на операцию. На самом деле, частично так и было. Только вместо пса был бездомный одноухий кот, которого мы накормили, отмыли и через Инстаграм Эль нашли добрые руки, которые его к себе и приютили. Коту, кстати, новые хозяева дали кличку Бобр, потому что он постоянно всё грызёт. В этот раз же меня будут заманивать вместе с Эльзой, которая наверняка уже согласилась, так что у меня определённо всё меньше и меньше шансов избежать семейного сборища. — Ты что-то сегодня больно задумчивая, — хриплый голос вырывает меня из мыслей, и я чуть не роняю графин. Оборачиваюсь, смиряя Луи укорительным взглядом. Он усмехается, а я закатываю глаза и иду в другой угол комнаты, чтобы полить растения и там. — Ну, если для тебя это неожиданность, то некоторые люди думают. Попробуй на досуге, — пожимаю плечами, игнорируя его взгляд, прожигающий мой затылок. — Всё ещё не понимаю, почему вы тут со мной? Разве у вас не должно быть своей сверхъестественномёртвой тусовки? Смотрю на Луи, плечо которого касается моего, и взгляд невольно задерживается на тонких губах, растянувшихся в мягкую улыбку. — Если ты пытаешься побыстрее выгнать нас, чтобы снова залипнуть на канал Дисней, пересматривая все сезоны Ханны Монтаны, то не выйдет, Хендрикс, — фыркаю, отрицая его слова, но, кажется, это наоборот срабатывает как слишком явное подтверждение. — Во-первых, потому что, как минимум, я на работе всё время, пока ты дома, а Гарри и Зи просто влом куда-то уходить, чтобы потом возвращаться. — Разве нам ещё не нужно решить проблему с тем, что я вас вижу? — собираюсь встать на табурет, чтобы полить те цветы, что находятся повыше, но Луи выхватывает стеклянную ручку из моих пальцев и, раздвинув пару листьев, поливает растения, о которых я, кажется, уже неделями не вспоминала. Когда графин вновь оказывается в ладонях, я забираюсь на небольшую чёрную табуретку, и чувствую руки придерживающие мои колени, что не может не заставлять меня краснеть. — Этим уже занимается Стайлс. Правда, чтобы достучаться до Всевышнего, нужно оставить заявку и дождаться своей очереди, — поясняет Томлинсон. — Ясно, а какие там ещё причины, почему вы здесь? — Ах, точно, — парень протягивает мне тёплую ладонь, дабы помочь спуститься, и я не упускаю возможность этим воспользоваться, перемещаясь на кухню, чтобы наполнить опустевший сосуд. — Во-вторых, обычно мы тусуемся в Инсомнии, но сейчас слишком рано, так что там пока никого нет. Зато через пару часов, — он проверяет время на смартфоне, — будет полно народу. — Инсомния? — поднимаю брови, регулируя температуру воды. — Что это? — Что-то вроде дома для всех ангелов, демонов и ребят, как я, — Луи прикладывает ладонь к груди. — Для всех это выглядит как заброшенное здание или типа того, но для нас и, я подозреваю, и для тебя теперь тоже, это отличное место, чтобы поболтать с остальными мёртвыми душами. Такие дома есть в каждом городе. Его голубые глаза пересекаются с моими, и я упускаю момент, когда вода переливается через край графина. Спохватившись, поспешно уменьшаю напор и выливаю излишки в раковину. — То есть это как мотель для мёртвых душ? — Скорее для бессонных. Мы не живые люди, поэтому не можем спать или чувствовать усталость. Проще назвать это нашим условным домом. Дни на пролёт мы «на работе», — он изображает пальцами кавычки, — а ночью почти все свободны, поэтому большинство ближе к вечеру оказывается именно там. — Ого, спасибо за предупреждение! Перед смертью обязательно отосплюсь... — не успеваю договорить, потому что меня прерывают Битлз отчаянно поющие «Help!», а это может значить лишь одно — Миссис Хендрикс наконец решилась сообщить мне о предстоящем событии. Отставляю стеклянный сосуд на подоконник и, вытерев влажные руки о спортивки, принимаю вызов. Пальцы по привычке тянутся к кнопке с громкой связью, но я сразу одёргиваю себя, потому что помню, что мама не любит, когда я её использую. — Да? — Джессалин, привет, дорогая! Как поживаешь? — я автоматически закатываю глаза, услышав своё полное имя. — Привет, я в порядке, у меня всё хорошо, а что-то случилось? — стараюсь звучать максимально непринуждённо, будто я совсем не знаю, зачем она звонит. — Нет, всё как всегда прекрасно! Майкалсоны недавно завели сразу двух щенков,ты бы видела этих замечательных лабродуделей! А миссис Санчес буквально на днях поделилась со мной рецептом мясного пирога и... Моя мама — безумная сплетница и сумасшедшая домохозяйка. Она из тех, кто ходит на чаепития, где другие домохозяйки делятся рецептами идеальных бисквитов и одновременно успевают похвастаться очередной мельчайшей заслугой своего ребёнка — и это для них настоящая вечеринка. В её расписание навеки впечатана воскресная служба, барбекю с соседями и бесконечный гольф в пастельных кашемировых свитерах, смысл которого я, наверное, никогда не пойму. — Мам, — мягко обрываю её, намекая на то, что она ушла от темы разговора, — зачем ты позвонила? — выходит грубовато, но я пытаюсь сгладить углы интонацией. — Мистер и миссис Коннор буквально недавно переехали в Мичиган и, оказывается, они живут буквально в квартале от нас. Какое, чёрт возьми, совпадение. — И? — В честь новоселья они приглашают нас на ужин в следующие выходные, и, насколько я знаю, твоя подруга Эльза будет там вместе со старшим братом. Я подумала, что ты... Могла бы приехать? — Только не говори, что... — Салли тоже будет там, — мысленно проклинаю ад, упоминая каждого ангела, которого я могу вспомнить благодаря просмотру «Сверхъестественного». Салли Хендрикс — имя, которое преследовало меня всю жизнь с самого рождения и до переезда в Нью-Джерси. Моя старшая сестра не стерва и ни в коем случае не страдает от излишней вредности, совсем наоборот: её жизнь и сама она настолько идеальны, что на их фоне любая, даже сама принцесса Диснея, покажется той ещё засранкой. Отличные оценки, парни-капитаны спортивных команд, идеальная репутация, чистая кожа, вечеринки, алкоголь и пугающе ровные зубы — вот из чего состоят её будни. А ещё у неё никогда не бывает похмелья. Каждый раз, когда ты делаешь что-то хорошее, советую сразу же это сжечь, потому что рядом моментально появится Салли Хендрикс с её до ужаса идеальными способностями и бесконечными наградами как с конкурсов красоты, так и с интеллектуальных викторин. И стоит тебе вдруг упомянуть своё родство с самой примерной дочерью и лучшей ученицей штата Мичиган, как от тебя сразу же начинают не просто ожидать, но и требовать того же. Её идеальная улыбка почти превратила мою жизнь в сущий ад. Я ни в коем случае её не ненавижу и не избегаю, просто... Там, где никто не знает, кто она такая, жить гораздо проще — взять тот же самый Нью-Джерси. Здесь я могу быть простым смертным, который ежедневно делает кучу ошибок в своей маленькой неважной жизни, и не получает за это осуждающий взгляд или описание того, как бы это сделала Салли Хендрикс. — Мам, слушай, у меня сессия, много учёбы. К тому же нужно ухаживать за растениями, не могу же я оставить их на кого-то ещё? — перечисляю всё, что только приходит в мою непутёвую голову, чтобы добыть немного времени на придумывание контраргумента. — Ах, ну да, конечно! Как же я могла забыть, — щёлкаю пальцами, чем заставляю Луи, уже стоящего в другом углу комнаты, обернуться и заглянуть в глаза, но я сразу же отвожу взгляд, потому что сейчас мне нужно будет врать, а я не хочу делать это, глядя в его захватывающие дух глаза цвета электрик. — В цветочном магазине просто завал, буквально десятки заказов каждый день, — пытаюсь придать голосу немного отчаяния и замечаю, что Томлинсон почему-то хмурится. — Боюсь, что не смогу приехать, тут и учёба, и работа, и цветы не на кого оставить... На том конце слышится тяжёлый вздох. Луи смотрит на меня как-то слишком укоризненно, и мне, кажется, впервые в жизни становится стыдно за собственную ложь. — Да, конечно, понимаю. Просто мы не виделись почти полгода и ты почти не звонишь, — её голос подавленный, но даже это не смущает меня так сильно, как качающий головой парень. Чёрт, мне никогда не было так неловко. — Мам, — спустя целую минуту молчания, я всё же решаюсь прервать тишину. Тяжело выдыхаю, прикрыв веки, и потираю переносицу, — думаю, я могу полить цветы заранее и... отложить дела. В общем, — на секунду задерживаю дыхание, прежде чем продолжить, — я приеду. Кажется, проходит, целая вечность, прежде чем я слышу сдавленный писк и радостный голос матери. — Это замечательно! Я покажу тебе магнолии, которые недавно высадила, новый сорт бегоний, а ещё у меня наконец зацвели орхидеи, — она так быстро тараторит, что мне даже лень её останавливать, но напоследок она говорит мне, как отец будет рад меня видеть, и кладёт трубку, перед этим упомянув очередные успехи Салли и новых питомцев по-соседству. Что ж, видимо мне стоит подготовиться к расспросам по поводу работы, учёбы и, конечно же, личной жизни. Очевидно, про личную жизнь тоже обязательно спросят, но тем не менее, если на ужин придёт Салли, как минимум половину всего времени мы будем выслушивать рассказы о том, как сестра работала волонтёром в приюте для бездомных животных, летала в Швецию со своим новым проектом в области 3D моделирования и, кроме того, заграбастала себе очередного идеального бойфренда, на звонке у которого обязательно стоит что-нибудь из классики, наверняка опять Бетховен. — Так какой план? — хриплый голос Стайлса вырывает меня из размышлений, но я даже рада этому. — Какой ещё план? — недоумеваю. — Ну, обычно в это время ты смотришь Дисней, — зеленоглазый пожимает плечами, и я уже не знаю: смущаться своей любви к работам многомиллиардной корпорации или смириться с тем, что от этих парней ничего не утаить. Выбираю второй вариант, чтобы не дать им даже намёка на мысль, что меня волнует их мнение. — В прошлый раз был марафон «Волшебников из Вейверли Плэйс», — отзывается развалившийся на диване Зейн, и лишь один мой строгий взгляд убеждает его скинуть ноги с журнального столика и проворчать что-то под нос, закатив глаза. — И кстати, мы их не досмотрели, — из кухни выходит Луи с пакетом сливочного попкорна, разогретого в микроволновке, от которого исходит пар, а сладкий аромат моментально заполняет комнату, — застряли на первой серии последнего сезона, но мы ведь досмотрим? — Чур следующий будет «Школьный мюзикл», — отзывается Стайлс, падая рядом с Зейном, и закидывает на него ноги, которые ангел дважды сталкивает. Ни хрена себе, это правда сейчас происходит? Три мёртвых парня, сидящие в моей квартире, уговаривают меня закончить марафон детского диснеевского сериала? Ущипните меня, а лучше позвоните в дурку. Пусть готовят для меня койку и комнату с мягкими стенами. — Значит так, — возможно, я строю из себя сейчас строгую мамашу, но обстановка действительно немного меня напрягает. Мне просто нужно подтверждение, что я ещё не сошла с ума, — сейчас мы досматриваем Волшебников из Вейверли Плэйс, а потом вы дружно куда-нибудь валите, — забрав у Луи попкорн, плюхаюсь в кресло. — Не хочу показаться грубой, но... хотя нет, мне всё равно. Просто дайте мне время ко всему этому привыкнуть, ладно? Мне всё ещё немного непривычно видеть вас, — пожимаю плечами. — И раз уж я тут главная, Зейн, — устремляю взгляд на брюнета, — ноги со стола, серьёзно. Я страшна в гневе. Вновь закатив глаза, Малик всё же слушается. — Это правда. — Заткнись, капкейк.

***

— Дамы и господа, наше шоу окончено. Спасибо, что были с нами, — шмыгнув носом, наблюдаю, как актёры смеются и обнимаются, пока закадровый голос прощается со зрителями, — Доброй ночи! — кадр сменяют титры, и я скорее тороплюсь вытереть, скопившуюся в глазах влагу. — Ты что, плачешь? — поворачивается Малик, в его глазах читается чистейшее удивление, — Вот это да, ты и правда плачешь! — Неправда, просто после долгого просмотра они иногда слезятся от напряжения, — оправдываюсь, как могу, пытаясь скрыть проявление грёбаных эмоций. — Хреножения, — отзывается ангел, довольно улыбаясь, за что почти получает от меня подзатыльник, но вовремя уворачивается. Недовольная таким раскладом, я спрыгиваю со своего места, зацепив пальцами подушку, и двигаюсь в его надоедливую ангельскую сторону. Зейн делает тоже самое и спустя пару секунд он получает снарядом по плечу. В тот же момент парень бьёт меня по бедру, и я отвечаю ему ударом в живот, одновременно пытаясь увернуться от подушки, летящей мне в лицо. Кажется, я немного не рассчитала с силой, потому что отомстив Малику за удар по заднице ударом по голове, замечаю его затуманенный взгляд. Не теряя времени, сбиваю его с ног, повалив на мягкий ковёр, и с розовых губ срывается громкий смех. Сама пытаюсь сдержать хохот, хотя выходит паршиво, и вновь пытаюсь попасть в брюнета, но тому каждый раз удаётся увернуться в сторону. Эта бессмысленная борьба продолжается максимум минут пять, и длится это ровно до тех пор, пока у меня не заканчиваются силы и я не падаю на спину рядом с Зейном. — Что за детский сад? — спрашивает Стайлс, закрывая книгу, которую он читал на протяжение последних нескольких часов. Приподнявшись на локтях, переношу вес на одну руку, а вторую вытягиваю вперёд и показываю демону фак. На его лице отражается неподдельное удивление, которое сменяется широкой улыбкой. Гарри тихо смеётся, отчего широкие плечи еле заметно трясутся, и кивает, откладывая книгу в сторону. — Больше было похоже на болливудский боевик с нотками феминизма, — бросает Томлинсон, усмехаясь, и я перевожу взгляд на него. — Ни разу не видел столько воинственности во взгляде, — сажусь по-турецки, чтобы свободной от фака рукой показать тот же жест Луи, на что брауни только улыбается и покачивает головой. — Очаровательно. — Не так очаровательно, когда встречаешься лицом к лицу с этим зверем, — слышится голос Малика. Тяжело вздохнув, хватаю лежащую возле ног подушку, которая в следующее мгновение летит ему прямо в голову, только приподнявшуюся и тут же вынужденную с глухим звуком упасть обратно. Ребята прыскают от смеха, а я в это время поднимаюсь, пытаясь сохранить высокомерное выражение лица, и направляюсь на кухню. Наливаю себе стакан воды, и пока я глотаю прохладную жидкость, вслед за мной в комнату заходил Луи. Он идёт будто в слоу мо, касаясь кончиками пальцев каштановой чёлки, спадающей на лоб. В сумраке его ранее голубые глаза приобретают насыщенный тёмно-синий оттенок, который напоминает больше хмурое предгрозовое небо. Осознаю, что что-то пошло не так, когда я чувствую влагу под ключицей. Опускаю взгляд на промокшую футболку и понимаю, что только что захлебнулась водой, засмотревшись на грёбаного Томлинсона. Какой позор. Смотрю на шатена, который сначала удивлённо косится на меня, затем до него доходит, и он вновь прыскает со смеху. — Ой, да пошёл ты, — закатываю глаза и пытаюсь пройти мимо него, но он останавливает меня, положив руку на запястье. Оборачиваюсь и теряюсь, увидев взгляд синих глаз вблизи, но затем замечаю поджатые в попытке сдержать смех губы. — Вообще не смешно, — осуждающе смотрю на Луи и бью в плечо, когда с его губ всё же срывается громкий смешок. — Прости, но видела бы ты своё лицо в этот момент... — он снова смеётся и вновь получает в плечо. Мне хватает ровно одного взгляда глаз глубокого синего оттенка с искоркой задора, чтобы сдаться и тоже рассмеяться. Когда хохот утихает и воздух наполняют лишь глупые смешки и еле слышный разговор ангела и демона, мой взгляд цепляется за этот тёмный цвет глаз, отдающий приятным покалыванием на кончиках пальцах, и я точно понимаю, что не могу и не хочу его отводить. Луи смотрит в мои глаза так внимательно, будто пытается проникнуть мне в голову и выудить где-то в моём подсознании пароль от телефона. Он делает шаг в мою сторону, и я делаю точно такой же шаг назад. Воздух застрявший в груди щекочет под рёбрами, и я совершенно теряюсь в сумрачном небе и бликах, напоминающих звёзды, собравшихся в глазах брауни. Мы медленно движемся в сторону гостиной. На его тонких губах образуется хитрая улыбка, и я ощущаю, как уголки моих губ приподнимаются в ответ. Когда свет гостиных ламп падает на лицо Луи, возвращая его глазам более светлый голубоватый отблеск, слышу за спиной хлопок и незнакомый голос. Спешу обернуться, но Томлинсон мгновенно накрывает мои щёки ладонями,останавливая. Слушаюсь, даже когда он спешно их убирает, и пытаюсь прислушаться к кому-то позади меня. — Так, я не понял, а почему вы не в костюмах для Мексиканской вечеринки, которую я неприлично долго ждал? — в голосе отчётливо слышится британский акцент. — Вообще-то она через неделю, Пейно, — отвечает ему Стайлс. Хмурюсь и замечаю, что губы Луи в который раз за сегодня дрожат в попытке сдержать смех. — Вот блин! Как же так, а я только подобрал подходящий костюм, — с досадой отзывается незнакомец. — Да, кстати, — выглядывает из-за меня Луи, — классный костюмчик, Ли. В его голосе слышится явный сарказм, но что-то мне подсказывает, что до собеседника он не дойдёт. — Я знаю! — сдерживаю смешок, но щёки всё равно болят от глупой улыбки, расплывшейся на моём лице. — Кстати, а что с Мисс Разгром и Хаос? Почему она застыла, как вкопанная посреди прохода? Ну конечно, он же не в курсе, что я его слышу и вижу! — Я надеюсь, она ещё не просекла, что это мы крутим медляки и обжимаемся под её коллекционный сборник Френка Синатры по ночам? Чёрт возьми, а я каждый раз думала, что мне эта музыка снится! С возмущением смотрю на Томлинсона. На его лице проявляется весь спектр эмоций, начиная от сожаления, заканчивая очевидным желанием рассмеяться. Медленно оборачиваюсь и встречаю растерянный взгляд бесстыдных карих глаз. В паре метрах от меня стоит высокий широкоплечий парень постарше ребят, облачённый в огромный жёлто-оранжевый треугольник. Только присмотревшись, я наконец понимаю, что на самом деле это костюм начос. — Подождите минутку, — парень окидывает всех вопросительным взглядом, задерживаясь на мне, и указывает в мою сторону. — Она что, нас видит? — Ага, — слышу высокий хриплый голос брауни за спиной. Пейно смотрит на друга, а потом снова на меня. — Ты что, нас видишь? — Ага. — Вот блин. — Ага, — повторяюсь я. Ли хватается за голову, пытаясь осознать происходящее. — Долгая история, — пожимаю плечами. Выдохнув, он проводит ладонью по лицу и, шагнув вперёд, протягивает ладонь для рукопожатия. Где-то со стороны слышится тихое «Это ты зря». — Лиам Пейн, ангелочек из Англии. Гипнотизирую его руку взглядом. У меня сейчас совершенно нет желания строить из себя высокомерную стерву и игнорировать столь вежливый жест, и вообще я в хорошем настроении. К тому же, это отличный шанс поддеть Томлинсона, наблюдающим за всем происходящим. Делаю шаг навстречу и, приветливо улыбнувшись, пожимаю огромную ладонь, в которой моя ручка кажется детской. — Мисс Разгром и Хаос. — Прости, не стоило, Джесси. Не знал, что ты меня слышишь. — Не страшно, мистер Начос. Я люблю мстить, — оглядываю костюм Лиама, напоминающий мне Билла Сайфера из любимого мной Гравити Фолз. — Так куда вы там собирались? — В Инсомнию. — Отлично, думаю, я иду с вами.

***

Чертовски странно ходить по улице, когда вокруг вдруг стало в два раза больше людей, особенно учитывая то, что половина из них не живые. Последний раз, когда я выходила из дома, я была слишком занята своими мыслями, чтобы обратить на это внимание, к тому же в хмурую погоду людей не особо тянет наружу погулять. Теперь же мне удалось увидеть мальчика-подростка, которого ангел уговорил купить несколько сосисок для бездомного пса. Пока животное было занято едой, парень зашёл в соседний зоомагазин и вернулся с поводком и пакетом корма. Больше этот пёс не был бездомным. Почти всё время, как мы приближались к окраине города, передо мной шла пожилая женщина. Она двигалась очень медленно и часто спотыкалась, и только я захотела предложить ей помощь, как меня останавил Луи. Сначала я не поняла, но после того, как он кивком головы обратил моё внимание на старушку, появилась девушка с короткими сиреневыми волосами, которая тут же взяла женщину за руку, позволив ей на себя опереться, чтобы идти было проще. Вау. Так вот зачем брауни на самом деле. Перевожу взгляд на Томлинсона, и меня касается мысль, что мне стоило быть с ним менее резкой. Однако затем он нагло улыбается и подмигивает мне, сразу отгоняя эту мысль. Чтобы добраться до Инсомнии, приходится сначала проехаться в пустом автобусе, а потом идти по уже пустым ночным улицам до... Тупика? — Какого хрена? — оборачиваюсь на ребят, потому что передо мной сейчас лишь высокие кусты и начинающийся за ними лес. — Неужели ты думаешь, что всё так просто, Хендрикс? — закатывая глаза, произносит Луи и раздвигает кусты, проходя вперёд. Я поджимаю губы и иду вслед за Гарри, который учтиво подаёт мне руку и раздвигает передо мной ветви. Мы оказываемся на небольшой поляне, освещаемой одним лишь лунным светом. Посреди поляны стоит большой полу-развалившийся дом, которому я дала бы лет сто или двести. Во многих местах краска растрескалась и откололась, создавая длинные трещины, тянущиеся по серым колоннам, стенам и лестнице. Большая половина окон либо частично разбита, либо вообще отсутствует, а черепица на крыше и вовсе кажется обгоревшей. В любом случае, так это выглядит под сумрачным небом. В общем всё это напоминает многоэтажный старинный жилой дом, в котором уже несколько десятков лет никто не живёт. С правой стороны находится пристрой, который на самом деле является проходом в подвал или даже ночной клуб. Но больше всего меня интересует вывеска, растянувшаяся над лицевой стороной первого этажа. Никак не могу разобрать, что на ней написано. — Адикивиум э инсомнес анимас, — говорит Гарри, и его хриплый голос звучит немного пугающе в ночной тишине, — Дом бессонных душ. — Древняя латынь? — спрашиваю я, повернувшись к нему, и заглядываю в изумрудные глаза. — Именно, — кивает. — Эй, вы идёте? — зовёт Лиам, который давно снял свой костюм огромной чипсины, и открывает дверь в подвал. Киваю и осторожно иду в сторону старой обшарпанный двери. Я думала, что за ней меня будут ожидать скрипучие деревянные ступени, но они оказываются бетонными и на вид им не больше лет пятнадцати. Чем ниже мы спускаемся, тем громче слышится музыка, из-за поворота виднеется свет неоновых ламп, и, переступив последнюю ступеньку и пройдя вперёд, я оказываюсь в ночном клубе. Гладкие чёрные стены, пол, потолок — всё отражает яркий свет неоновых вывесок. Под ногами танцующих людей клубится искусственный дым. У самой дальней стены на освещённой прожекторами сцене поёт невысокая девушка с ровно остриженными платиновыми волосами, в то время как толпа дружно ей подпевает. В другой стороне за барной стойкой нахожу двух парней. Один немного высокий и худощавый, с крупными веснушками; поправляя золотистые волосы, он оттирает следы от напитков и одновременно разговаривает с сидящей на барном стуле девушкой с длинными тёмными блестящими, как шёлк, волосами. Она сидит спиной ко мне, и потому я не могу разглядеть её лица, но судя по широкой улыбке блондина, они ведут довольно приятную беседу. Когда девушка снимает с его переносицы круглые очки с прозрачной оправой и примеряет их на себя, вызывая у собеседника смех, я перевожу взгляд на второго. Его карие глаза сосредоточенно смотрят на жидкость медового оттенка, переливающуюся из бутылки в широкий стакан. Неумелые руки чуть заметно дрожат, и, когда стоящий рядом блондин мягко опускает ладонь на плечо приятеля, тот останавливается, отставляет бутылку в сторону и протягивает стакан длинноволосой брюнетке. — Ну, как тебе? — шепчет на ухо Луи, обдавая тёплым дыханием ухо и заставляя мурашки пробежаться по шее. — Не так я себе представляла загробную жизнь. — Добро пожаловать в Инсомнию, — нагло закинув руку на плечо, он ведёт меня в сторону сцены. Когда мы смешиваемся с танцующей толпой и от меня до певицы стоящей на сцене остаётся всего пара метров, моё сердце останавливается. Чёрт возьми. — Это что, Биби Рекса? — округлив глаза, тычу пальцем в сторону блондинки, что наверное совсем невежливо с моей стороны, но мне сейчас как-то плевать. Не могу отвести от неё шокированного взгляда, потому что боюсь, что она в тот же момент исчезнет. — Мхм. Биби Рекса, одна из моих любимых исполнителей, которая пару месяцев назад была найдена мёртвой в своём доме по причине внезапной остановки сердца, сейчас как ни в чём не бывало поёт передо мной в клубе для мёртвых ребят. А у меня ведь есть пластинки со всеми её альбомами и даже в акустической версии! — Чёрт возьми! Это же Биби Рекса, — восторженно кричу я и радостно ей подпеваю. — Я — дура, я — неудачница. Я всё ненавижу, я всех использую, но я без ума от тебя, это не новость. Луи с усмешкой наблюдает за мной, а мне безумно нравится наблюдать за его широкой улыбкой, каждый раз когда он переводит взгляд на Биби. Кажется, мой кумир вдруг замечает, как радостно я выкрикиваю слова песни, потому что она, мило улыбнувшись, подходит ближе, даёт мне пять, и протягивает микрофон, чтобы дать мне пропеть строчки в него, и этот жест вызывает у меня бурю эмоций. — Я одержима, я сбита с толку. Я не доверяю никому вокруг, но я без ума от тебя, это не новость, — прикладываю кучу усилий в попытке унять дрожь в голосе, потому что с каждой нотой во мне будто взрывается фейерверк, отдаваясь мурашками на спине. Биби кивает, говорит, что у меня неплохой голос, на что я снова радостно визжу, будто она пообещала мне устроить свидание с Томом Холландом, а затем удаляется в другой край сцены. Спустя пару песен, которые я с безумным фанатизмом пропеваю вместе с Рексой, включается песня какой-то группы, и толпа чуть редеет. Мягко взяв за предплечье, Луи выводит меня с танцпола ближе к барной стойке. — Ну, как тебе? — развязно спрашивает он, будто не видел, как я только что выкрикивала выученные наизусть строчки. — Это было круто... — не успеваю продолжить, потому что кто-то врезается в объятия Томлинсона, который выпустил меня из рук, и он тут же запускает пальцы в светлые волосы. Когда девушка отстраняется, я тут же узнаю в ней Биби, только что стоявшую на сцене, и мой рот снова приоткрывается от удивление. — Ого, Томмо, ты привёл к нам новенькую, — заметив меня, она протягивает ладонь, которую я, чуть опешив, пожимаю, и приветливо улыбается. — Добро пожаловать в Инсомнию! Я — Биби. — Джесси. — Приятно познакомиться, Джесси. — Мне тоже, — нервно сглотнув, беру себя в руки, — очень приятно. От волнения мои ладони ставятся влажными, и я максимально стараюсь не теряться от нахлынувших эмоций. — Джесси — твоя верная фанатка, — объясняет Луи, усмехаясь. — О, правда? — девушка смотрит на меня, и её улыбка становится ещё шире. — Это так мило! Иди сюда, — она тянется ко мне и крепко обнимает. Я теряюсь на пару секунд, но затем обнимаю её в ответ, и, возможно, моё лицо сейчас треснет от улыбки, потому что я не могу поверить в своё счастье — встретить саму Биби Рексу. Она отстраняется, и всё моё волнение будто рукой снимает. — Это было потрясающе, я так люблю твои песни! — Мне очень приятно, милая. Слышала бы ты наш с Томмо дуэт, — Биби закидывает маленькую ладонь на плечо шатена, на что тот лишь качает головой. — Это он сейчас отнекивается, а вот потом выпустишь на сцену и не остановишь. Только и будет, что свежие песни петь. Я перевожу удивлённый взгляд на Луи, который пихает подругу локтём. Ого, а я и не знала, что он поёт. — Так, думаю, самое время поболтать с моим лучшим другом Джек Дэниэлсом — оглянувшись, Рекса находит взглядом бар. — Я думал, я — твой лучший друг, — с наигранной обидой говорит Томлинсон. — Ой, не ревнуй, Томмо, — отмахнувшись, блондинка уходит в сторону бара, а я так и остаюсь на месте хлопать глазами. Ни хрена себе, я только что побывала на концерте моей любимой мёртвой исполнительницы, а потом ещё и поболтала с ней. Охренеть. — Ну, как? Жива? — наклонившись ближе, спрашивает Луи. — В отличии от тебя и всех в этом баре, да. — Отлично, тогда самое время познакомить тебя с остальными, — Луи мимолётно заправляет прядь моих непослушных волос за ухо, и это движение отдаётся лёгким трепетом под рёбрами, но я старательно игнорирую это чувство, поджав губы. — Кстати, а почему Биби здесь, разве она не американка? — пытаюсь протиснуться между людьми, но Томлинсон берёт меня за руку, и они, даже не обратив на нас внимания, отходят в сторону. — Косяк небесной бухгалтерии, — пожимает плечами, — но никто не жалуется, так что какая разница. Мы подходим к барной стойке как раз в тот момент, когда уже довольно «весёлая» Биби отходит в сторону танцпола, держа в руке, насколько я понимаю, далеко не первую рюмку. Белые матовые полки подсвечиваются мягким светом, что непривычно для забитого неоновыми лампами и вывесками помещения. Многочисленные сосуды отбрасывают отблески на стены не хуже диско-шара, и я правда не могу наглядеться всей этой красотой. Девушка на барном стуле всё ещё разговаривает с блондином в очках с тонкой оправой и даже поправляет его спадающую на лоб чёлку, что служит причиной для его широкой улыбки. Справа от них, прислонившись спиной к полкам с алкоголем, стоит тот же брюнет, что до этого учился подавать виски, и смотрит что-то в смартфоне. — Эй, народ, — Луи хлопает по стойке, и ребята, оторвавшись, оборачиваются на нас, — я привёл вам кое-кого. В отличии от Томлинсона и всей моей сверхъественной компашки, эти трое выглядят больше моего возраста, а не старше. Три пары глаз с неподдельным интересом рассматривают меня, а я наконец могу увидеть лицо таинственной незнакомки. Длинные тёмные волосы заканчиваются над поясницей, часть из них собрана в хвост на затылке. Карие, почти что чёрные, глаза и пухлые малиновые губы делают её до ужаса похожей на Ким Кардашьян в юности. Только вместо короткого облегающего платья на ней огромная белая футболка, широкие джинсы, порванные на коленях и чёрный чокер на шее. — Не может быть, — прищурившись, произносит она, и её недружелюбный тон меня настораживает, — неужели сама Мисс Разгром и Хаос. Чёрт возьми, вы должно быть издеваетесь, да? Мне ничего не остаётся, как только тяжело вдохнуть и кивнуть, что вызывает у брюнетки смешок, но без улыбки. — Чарлс, — блондин мягко кладёт ладонь на её плечо и обращается ко мне: — Прости, Чарли у нас не особо гостеприимна, — она закатывает глаза. — Меня зовут Бенджамин, — он убирает руку с плеча и протягивает мне, и я с улыбкой её пожимаю. — Приятно познакомиться. Луи аккуратно подталкивает меня вперёд, намекая, чтобы я села, залезаю на барный стул, правда только с его помощью, отчего этот идиот тихо смеётся. — Это Эдвин, — он показывает на низкорослого брюнета за своей спиной, — он тут новенький. Эдвин не обращает на нас никакого внимания и лишь пялится на свой телефон. Но его можно понять, если он новенький, значит умер он совсем недавно и сейчас занят тем, что пытается узнать что-нибудь о своей семье и друзьях из соц-сетей. Луи куда-то отлучается, а я, опираясь локтями на белую матовую стойку с подсветкой, подаюсь вперёд, чтобы громкая музыка не мешала слышать ребят. — А ты тут как давно? — Я месяца два, — пожимает плечами Бенджи. — У Чарли скоро будет ровно полгода. Девушка поджимает губы, помешивая трубочкой свой коктейль. Оглядываю весь клубов внимательным взглядом и замечаю Лиама в роли диджея, что вызывает у меня улыбку. Рядом стоит парень похожий на него, но гораздо крупнее и с ужасно серьёзным выражением лица. — Это Лиам и Калеб, его старший брат. Лиам тот ещё раздолбай, поэтому его братишка-демон всегда жутко им недоволен, — поясняет парень, — в любом случае, после того, что случилось неделю назад, это уже не так важно. — А что случилось неделю назад? — поворачиваюсь обратно и заглядываю в светлые голубо-серые глаза. — Генри, их подопечный, — отзывается Чарли, не открывая взгляда от стакана, — упал с табуретки, ударился головой и попал в кому, — удивлённо поднимаю брови, и девушка наконец смотрит на меня. — Так что у ребят временный отпуск. — А как же брауни? — после моих слов Бенджамин недовольно морочит нос. — Я не успел. — Почему здесь нет детей или пожилых людей? Хотя бы тех кому за тридцать? — решаю перевести тему. — Дети всегда автоматически попадают в рай, а тем, кто прожил много лет, гораздо проще определить конечную. Сделал больше хорошего, тогда иди в рай, больше плохого — в ад, — пожимает плечами Бенджи. — Хотя есть у нас тут одна восьмилетка, которая случайно сожгла целый квартал, — вставляет Чарли, — но уже поздно, так что она давным давно спит. — А ещё тут есть Джо-джо, — блондин кивает в сторону столов. За одним из них я вижу пухлого мужчину с короткой стрижкой и неаккуратной бородой. Благодаря бликам на его лице видны крупные слёзы, стекающие по круглому лицу прямо на тельняшку. Шмыгнув носом, он проводит ладонью по щекам, стирая с них влагу, и делает глоток коричневой жидкости из широкого стакана. — Никто не знает, что он натворил, видимо, что-то очень плохое. Но вообще он безумно добрый и милый, а ещё обожает животных, — Чарли впервые улыбается при мне, с сожалением глядя на Джо-джо, — в первую очередь кошек. Его тут все любят. Недалеко от рыдающего мужчины замечаю Зейна, который максимально незаметно проскальзывает к выходу. Ищу глазами Луи или Гарри, но никого из них не нахожу. Оттолкнувшись от стойки, я спрыгиваю со стула и следую за ним. На улице меня встречает ночной прохладный воздух, и я чуть ёжусь, потому что на мне лишь тонкий свитер. Закрыв за собой дверь, с удивлением подмечаю, что так музыку не слышно от слова совсем. Надо будет спросить, в чём секрет такой хорошей звукоизоляции. Поднимаю взгляд на тёмное синее небо, усеянное мелкими звёздами, и внезапно в эту картинку ввязывается непонятно откуда взявшийся дым. Слежу за его направлением и натыкаюсь на Зейна, который курит на проржавевшей пожарной лестнице. Вообще её наличие довольно странно для такого дома, но если составлять рейтинг странных вещей в моей жизни, то она будет далеко не на первом месте. Обойдя вход в подвал, я поднимаюсь по лестнице, стараясь не навернуться на железных ступенях, и, опираясь локтями на холодные перила, пристраиваюсь рядом с Маликом. Терпкий запах кофейных сигарет не позволяет податься усталости, поэтому я просто прикрываю веки, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом. Я редко выхожу на улицу не для какого-то дела, я привыкла сидеть дома. Когда я была ещё ребёнком, мне не позволяли гулять в месте или с людьми, которые, по мнению родителей, могли принести опасность в мою жизнь, в отличии от Салли, которая вечно пропадала на вечеринках и поездках с друзьями. Но она могла себе это позволить, потому что это никак не отражалось на её среднем балле или поведении. Так что теперь для меня истинное счастье — это сидеть дома в компании с Диснеем и проигрывателем для виниловых пластинок. — Зейн. — М? — Чью страницу ты постоянно просматриваешь в Инстаграмме? Малик тихо усмехается и качает головой. Сначала мне кажется, что он не будет отвечать, но потом демон всё же говорит: — Любопытная, как чёрт, — хмыкает, — это не твоё дело, мелкая. Он стряхивает пепел с сигареты, а я глубоко задумываюсь. — А если вопросом на вопрос? Ты мне ответишь, и я отвечу, если тебя что-то интересует. Малик с интересом рассматривает моё лицо, думая, принять предложение или нет. Выдохнув дым в сторону, он кивает. — Только я спрашиваю первый. — Твоё право. Выбросив окурок вниз, ангел достаёт из пачки, которая, замечу, оказывается полной, сигарету, подносит к ней зажигалку и выдыхает очередной клуб дыма. — Я вот всё никак мне могу понять, почему ты изучаешь французский язык и в то же время всю эту компьютерную чепухню? Иронично улыбаюсь и невольно морщусь. — Родители всегда говорили, что, чтобы выжить в этой жизни, нужно иметь техническое образование. Так кем угодно можно стать: хоть секретаршей, хоть учителем математики в начальных классах. Я вообще-то учусь на программиста, но надеюсь потом свалить в сторону графического моделирования или чего-то такого. А французский — это просто дополнительный предмет по желанию. Мне нравится изучать языки, это интересно — пожимаю плечами, — я сама по себе человек творческий, но мне уже девятнадцать, а я всё ещё не знаю, кем хочу быть в этой жизни. С губ Зейна срывается смешок, который я совсем не ожидала услышать. — Вот же глупенькая, — награждаю брюнета непонимающим взглядом, и он это замечает, — тебе не уже девятнадцать, мелочь. Тебе ещё девятнадцать. Ты технически всё ещё подросток. Как только до меня доходят слова Зи, где-то в голове будто открывается дверь, которой раньше никогда не было, или я просто делала вид, что её не вижу. А если подумать, мне и правда только девятнадцать, и до восьмидесяти мне ещё далеко. — Все, кого ты сегодня встретила, — это отличное доказательство того, что жизнь гораздо короче, чем нам кажется. Сама подумай, если бы не все случайности, которые произошли по невероятному стечению обстоятельств, Гарри бы давно стал хирургом. Луи снялся бы в сериале на Нетфликсе, обзавёлся бы толпой молоденьких фанаток и, может, даже записал записал бы пару треков. — А он правда поёт? — перебиваю его. — Ага, и даже пишет. Много пишет. Но кто об этом теперь узнает, а? — бездумно рассматриваю выдыхаемый ангелом дым, который прямо передо мной расплывается в ночном воздухе. — Но как там говорят? История не любит сослагательного времени. — Наклонения, — неосознанно поправляю его, — сослагательного наклонения. — Хренонения, — отзывается Малик. — Серьёзно, Джесси, пока можешь и пока ты жива, делай всё, что хочешь. Я не говорю, что нужно бросать учёбу, набивать на лице татуировки и переезжать в Россию, но просто помни, что когда люди умирают, они почти всегда жалеют не о том, что сделали, а о том, что они так и не сделали. Перед глазами всплывает голубоглазый шатен, и я тут же пытаюсь представить его поющим, что выходит, мягко говоря, хреново. Но я уверена, что если он вдруг решит исполнить на моих глазах одну из своих песен, я задохнусь от необъяснимого трепета, который появляется каждый раз, когда этот парень произносит мою фамилию, и делает он это как-то по-особенному. Хотя, возможно, всё дело в британском акценте. — А что бы было с тобой, Зейн? — А? — поворачивается ангел. — Ну, если бы ты не умер, — сложив руки на перилах, ложусь на них щекой, и смотрю на Малика, — что бы ты сейчас делал? Он усмехается и проводит ладонью по лицу, потирая веки. Его рука тянется к заднему карману, откуда он достаёт айфон и, сняв блокировку, заходит в Инстаграмм, специально вставая так, чтобы мне было видно. На экране появляется профиль очень милой девушки, забрав телефон из его ладони, я проматываю фотографии. На последних фотографиях у неё жёлто-рыжие волосы, но на тех, которым больше полугода, их цвет меняется от зелёного к фиолетовому, хаотично проходясь по всему спектру цветов. На фотках в некоторых постах я даже нахожу Зейна, который обнимает или целует девушку в щёку. На её губах, раскрашенных ярко-красной помадой, неизменна широкая улыбка, глаза обрамляют шикарные стрелки, а на лоб спадает прямая чёлка в цвет остальных волос. От моего внимательного взгляда не ускользают и татуировки, выглядывающие из-под одежды. — Как её зовут? — Ребекка, — даже не спрашиваю, является ли она его девушкой, потому что ответ слишком очевиден, — мы очень долго не могли решить, что мы хотим открыть больше — бар или тату-салон и в результате решили объединить. Прямо перед открытием заведения, мы решили скататься в США и очень неудачно сходили в зоопарк. — Вот чёрт, — прикладываю пальцы к губам. — Именно, — кивает Зи, — сейчас она опять вернулась к своей нелюбимой работе, — он ловит мой вопросительный взгляд и глубоко вздыхает. — По специальности она психолог, но Бек никогда не любила это дело. Просто отучилась и пошла работать. Заведение так и не открылось, она всё забросила и вернулась к прежней жизни, — недовольно поджимает губы. — А я даже ничего не могу сделать, только смотреть, как она себя закапывает... Поэтому не теряй времени, Джесси. В Инсомнии, конечно, весело и выпивка там хорошая, но жить гораздо веселее, потому что чем больше весёлых историй ты потом расскажешь другим таким мертвецам, тем меньше ты будешь жалеть о том, что сотворила. — Зейн. — М? — Я хочу татуировку. — Ну, началось.