"Зарядить Вселенную"

Уджу наивно полагала, что Ёнсок покинул территорию университета, оставил её в покое после моральной издёвки. Он лишь дал отдышаться, перевести дух, чтобы снова жестоко перекрыть воздух. Она замечает его у ворот, хочет развернуться и убежать, но ноги уверенно ведут её прямиком на «смерть». Презрение во взгляде, ядовитая ухмылка и высокомерный, величественный вид — Ёнсок снова показывает своё неизменное превосходство над Уджу, которая наспех нацепила изрядно потрескавшуюся маску равнодушия. Стоит Кан ступить за пределы учебного заведения, как скользкие, мерзкие руки из самых глубин ада противно обхватывают её плечи. Дрожь, озноб, ужас, отчаяние. Ничего не меняется — Ёнсок по-прежнему самый большой страх, с которым она не может справиться. «Не останавливайся. Не поддавайся панике, иначе никогда не победишь», — говорит себе Уджу, невозмутимо проходя мимо брата. А он насмехается над ничтожными попытками сестры спрятаться, тянет губы в лукавой ухмылке и делает шаг вслед за «жертвой», предвкушая удачную охоту. «Я уничтожу тебя, можешь в этом не сомневаться», — Ёнсок собирается коснуться сестры, развернуть её и выплюнуть скопившийся яд прямо в лицо, чтобы в одно мгновенье сломать и подчинить. Он вытягивает руку, но оказывается бессовестно остановленным: чужая ладонь крепкой хваткой вцепилась в запястье и не позволяет закончить задуманное. Ёнсок яростно переводит взгляд на неприятеля и буквально скрипит зубами от злости.  — Пак Джунки, какими судьбами? — не скрывая враждебности, рычит Ёнсок. Уджу, услышав знакомое имя, мигом разворачивается и находит друга рядом с братом. Пак опасно скалится, притворяясь дружелюбным.  — Не твоё собачье дело, — с улыбкой на лице отвечает Джунки и резко одергивает руку. Он демонстративно вытирает ладони о вещи Ёнсока и делает шаг к обеспокоенной подруге, что и шагу нормально сделать не может. — Ты как? — в привычной манере спрашивает Джунки, незаметно осматривая девушку: «Напугана, но держится молодцом. Всё же хорошо, что я пришёл».  — Встречаешься с одним, гуляешь с другим, так ещё и третьего обслуживать успеваешь. А ты растёшь, — язвительно высказывается Ёнсок, одним своим голосом выводя Пака из себя. — Ты ведь уже попробовал её, да? — продолжает Кан. Уджу нервничает, ведь кроме Тэхёна никто не знает об изнасиловании. Она боится, что Джунки услышит об её грязной стороне, об унижениях, к которым её принуждал брат. Она не готова потерять друга, не готова раскрыться перед ним в подобном непривлекательном свете. — Оу, так ты ещё не показала ему свои способности? — издевается Ёнсок, замечая тревогу сестры. — Пак, скажу по секрету, она отменная…  — Рот свой закрой, — грубо обрывает его Джунки, резко сократив расстояние и схватив за грудки. Кан насмехается, наслаждаясь тем, что разозлил врага. Он чувствует себя победителем в этой схватке.  — Что? Правда глаза выест? — высокомерно скалится Ёнсок, чувствуя, как ткань на шее стягивается и практически душит.  — Я, кажется, сказал заткнуться, — сквозь зубы гневно рычит Джунки и уже заводит кулак, чтобы наконец преподать урок мрази, что портит жизнь друзей.  — Джунки, не надо, — просит Уджу, мягко обхватывая сильную руку ниже кисти. — Оставь его, — сдержанно добавляет, заглядывая в удивленные и явно недовольные мужские глаза. Пак не понимает, чего она вмешивается, почему защищает ничтожество, которое давно просит отменных тумаков: «Какого черта, Уджу?!» Кан безэмоционально мотает головой и слегка тянет его руку вниз. Пак раздраженно цыкает и, оттолкнув недруга, убирает руки в карманы куртки.  — И это всё? Какая жалость. В школе ты был настоящим мужиком, а сейчас превратился в послушную шавку, — поправляя одежду, Ёнсок не упускал возможности задеть противника, и делал он это с мерзкой улыбкой на лице, что действовало на Пака с удвоенной силой: он терпеть не может подобных выскочек, которые на деле лишь языком молоть могут, а ударь по ним — и они рассыплются. Джунки хмуро осмотрел Ёнсока, убеждаясь в своей лютой неприязни к этому типу, сжал ладони в кулаки и, пытаясь совладать с гневом, повернулся к подруге, которая с предельной внимательностью следила за братом. Напряженная, недоверчивая и готовая в любой момент упасть, потому что сил противостоять своему страху уже совсем не осталось.  — Пошли, — спокойно говорит Джунки, привлекая хмурый женский взгляд к себе. «Мне уже знаком этот взгляд и я считаю, пора тебя выводить из состояния колючей самозащиты». Пак кивает головой в сторону дороги и нагло ухмыляется, губами произнося лишь одно слово: «Дикая». Кан тут же поджимает губки и уже иначе сводит брови, готовясь повторять, что Джунки не прав. Она постепенно забывает о брате, ступая рядом с Паком, а он в своей манере подтрунивает над ней и незаметно посматривает назад, дабы убедиться, что опасность больше не угрожает.  — Ты не должен попадаться на его уловки, — строго отчитывает Кан, заметно успокоившись. Она косится на друга, что делает вид, что не понимает, о чём идёт речь. Ему как-то не хочется начинать тему о брате-уроде, что изводит собственную сестру. А ещё у него никуда не пропало желание врезать по его наглой физиономии: руки так и чешутся, требуя встречи. — Ты учишься в полицейской академии, и если тебя поймают на драке — могут отчислить. Ты должен быть осмотрительнее. Я не хочу, чтобы из-за меня ты лишился мечты, — смотря вперёд, немного отстранённо признаётся Уджу. Пак изумлённо переводит взгляд на девушку: «Так вот в чём причина. Я был слишком зол, чтобы подумать об этом. И как она умудряется в подобных ситуациях думать о возможном вреде окружающим?»  — Спасибо, — произнёс Пак и, когда Кан с любопытством повернула голову, быстро сделался невозмутимым. Лишь кончики ушей горели от смущения, но их Уджу не могла разглядеть из-за волос. — Смотри на дорогу, пока не врезалась во что-нибудь, — ворчливо добавил Джунки. Кан кивнула головой и с короткой улыбкой устремила взгляд под ноги.  — Кстати, а почему ты пришёл? — задумчиво поинтересовалась Уджу, вспоминая, что не договаривалась о встречи.  — Тэхён позвонил и попросил проводить. Сам он чем-то занят, — спокойно ответил Джунки. — Мог бы и подробнее объяснить, — возмущенно добавил Пак, вспоминая странный короткий разговор, в котором даже слов приветствия не оказалось. — Но теперь мне хоть понятно, чего он такой взвинченный был.  — Ёнсок вчера ночью приходил ко мне домой, — нерешительно призналась Кан, скрывая волнение. Снова пережить подобный день ей хотелось бы меньше всего. «Если бы я не заметила его, если бы оказалась перед ним в ту ночь…» — Кан на секунду зажмурилась и коротко затрясла головой, словно прогоняя пугающие мысли.  — Тебе стоит быть осторожнее и по максимуму исключить пешие прогулки, сама понимаешь, твой брат отвратительный и упрямый тип. А раз он показался, значит, что-то задумал, — высказал свои предположения Джунки. Как бы ему не хотелось помочь, оставить учёбу и быть поблизости не выйдет ни у него, ни у Тэхёна, да и сама Уджу на такое не согласиться. А оставить её дома — не выход: она тоже не может прогуливать занятия, будь то уважительная или не уважительная причина. Тем более вечно прятаться не имеет смысла — это не жизнь, не то, к чему она стремится. «И чего этому больному ублюдку ещё надо?! Мало издевался? Он ей жизнь практически сломал, но никак не угомонится! Что за цели преследует? Почему так одержим? Куда смотрит семья?» — Джунки задавал всё больше вопросов, стараясь приблизиться к конкретному ответу. Он поглядывал на поникшую девушку, что боролась со своими демонами, и всё больше склонялся к одному — Ёнсок аморальный избалованный ребёнок, а Уджу — невинная жертва, которой не повезло с семьёй. Нет никаких скрытых смыслов, нет никаких явных причин, просто отсутствие воспитания, всего-навсего гнилой человек. Звон колокольчика, приятный аромат напитков и запах сладостей — родное кафе Чона. Посетителей, желающих холодным вечером посидеть с горячей кружкой любимого напитка, стало заметно больше. Но, несмотря на количество заказов, работа идёт спокойно и планомерно, полностью исключая суету, что могла бы разрушить уютную атмосферу заведения.  — Уджу, сегодня посетитель? — с улыбкой приветствует девушка за кассовым аппаратом.  — Да, — тепло улыбается Кан. — Но могу приступить к работе, если требуется, — переходит на шёпот и осторожно посматривает в сторону хозяина. Девушка тихо смеётся, а Хосок отрицательно мотает головой.  — Никаких нарушений графика, — сдержанно, как и подобает начальнику, предупреждает Чон.  — Фруктовый чай и чизкейк, пожалуйста, — заказывает Уджу и поворачивается к рядом стоящему Джунки: он задумчиво свёл брови и читает навесное меню. Кан коротко улыбается, когда Пак, не в силах решить, мычит. — Подсказать? — приходит она на выручку.  — Нет, — не желая портить свой крутой образ, отвечает Пак. Он хмурится, переводит тяжелый взгляд на девушку и своим немного пугающим голосом делает заказ, выбирая кофе без каких либо сладостей. Они расплачиваются и, получив номерок, уходят к свободному столику. Стоит им только усесться, как в кафе, буквально влетая, врывается Тэхён. Он бегло осматривается и, найдя удивлённых таким появлением друзей, спешит к ним. — А нормально появляться ты не можешь, — причитает Джунки, качая головой.  — Всё нормально? Ничего не случилось? Прости, что не смог встретить, — толком не отдышавшись, тараторит Ким. Он игнорирует всех, кроме любимой девушки, что растерянно хлопает ресницами: Уджу не ожидала такого напора от друга и никак не может собрать мысли в кучу, ещё и утро отчего-то вспомнилось. Тоска, печаль и радость — всё перемешалось без возможности вернуть всё на былые места.  — Хорошо, — коротко отвечает Кан и тянет руку к волосам Тэхёна. Камушки на браслете красиво переливаются, а планеты и звёзды еле заметно колышутся. Уджу осторожно поправляет спутанные от бега пряди, а Тэхён словно заколдованный смотрит на неё. «Чувствую себя третьим лишним», — подпирая рукой подбородок, Джунки деланно отворачивается от парочки, которая в чувствах никак не разберётся, зато без конца создаёт неловкие моменты.  — Как ребёнок, — немного строго обвиняет в неопрятности Уджу, пока уголки незаметно тянутся вверх.  — Вообще-то, я к тебе спешил, — недовольно ворчит Тэхён. Атмосфера рассеялась — и они снова вернулись к отношениям «я твой друг», на что Пак закатил глаза: «Лучше бы так в любви признавался. Только и может бубнить и возмущаться».  — Я бы мог предположить, что вы пришли просто посидеть в моём кафе, но, учитывая появление Тэхёна, склоняюсь к возникновению проблем. Сами расскажите или мне начать задавать вопросы? — расставляя заказанные напитки, Хосок не упускал возможности внимательно осмотреть своих непростых посетителей. Закончив, Чон придвинул свободный стул от соседнего стола и сел рядом с помрачневшими «детьми».  — Я могу остаться у Вас на некоторое время? — осторожно поинтересовалась Уджу, первой встречаясь со строгим взглядом Хосока. Она выглядела весьма обеспокоенной и отчего-то уставшей, не было былой радости и живого огонька, светлая не до конца оправившаяся душа снова пряталась, чуть выглядывая из своего укрытия.  — Тебе кто-то угрожает? — напрямую спрашивает Чон. Уджу слабо прикусывает нижнюю губу и отводит глаза.  — Мой брат… он вернулся, — пустой тон, страх всё потерять и злость на суму себя: «Снова я прошу помощи, снова перекладываю свои проблемы. Но… я нуждаюсь в них… Я могу верить только им».  — Задержись до закрытия кафе, заедем в магазин и после домой, — совершенно спокойно произнёс Хосок. — А вы, защитнички, чего сразу не рассказали? — строже обратился он к парням, что вмиг напряглись, чувствуя опасную ауру старшего.  — Я и сам нормально справлялся, — невнятно пробурчал Тэхён куда-то в сторону. Хосок сощурился и скрестил руки под грудью, точно сердитый родитель на экзамене.  — Это я не хотела Вас беспокоить, мистер Чон, — попыталась смягчить ситуацию Уджу, чувствуя вину за некий разлад между давними друзьями.  — Не волнуйся и тебе достанется, — беззлобно предупредил Хосок, поглядывая на девушку.  — Да, — послушно кивнула головой Кан и снова опустила взгляд на купленное угощение.  — Отдыхайте, позже всё расскажите, — устало выдохнул Чон и, поднявшись из-за стола, покинул компанию молодёжи. Теперь помимо работы ему снова придется волноваться о детишках, что никак не научатся сразу говорить о проблемах взрослым. «Им давно пора понять, что всё происходящее не шутки и любое необдуманное решение может навредить. И что мне с ними делать? Не слежку же устанавливать…» «Хосок: — Сокджин, ты можешь ещё раз связаться со своим знакомым в полиции? У нас тут проблема нарисовалась, подробности позже. Сам ещё выяснять буду». «Сокджин: — Не проблема. Главное информация». «Сокджин: — Неужели опять преследователь вернулся?» «Хосок: — Нет, от него по-прежнему ноль действий. Тут дела семейные, но не менее «запутанные». «Сокджин: — Понятно, буду на связи». Чон прочитал последнее сообщение и убрал смартфон в карман под передник. Он взглянул на столик, где сидели Джунки, Тэхён и Уджу, и протяжно выпустил носом воздух. Он не предвидел появления родственников, учитывая, что те вообще не выходили на связь с девушкой около полугода. С Уджу он несколько раз затрагивал тему семьи, но она лишь отрицательно мотала головой и говорила, что ни за что не вернётся в тот дом. Даже после того, как они стали ближе, она не спешила делиться подробностями о прежней жизни. А Хосок, не желая тревожить раны, учтиво исключал любые упоминания или же, если тема сама собой заходила о семье, вёл непринуждённые беседы, без личных вопросов, без надобности рассказывать что-то о том времени, когда они не были знакомы.  — А ты чего ещё домой не ушёл? — поинтересовался Хосок, подходя к парочке, что уже как час сидит без Джунки: он ушёл, вдоволь насмеявшись.  — Жду закрытия кафе и не позволяю Уджу скучать, — самодовольно отзывается Тэхён, выпрямляясь на стуле.  — Скорее не даёшь мне сделать задания по учёбе, — сухо произнесла Кан. Чон незаметно усмехнулся, а Тэхён повержено уставился на подругу, недовольно поджимая губы и опуская уголки губ: «Умеет же она весь настрой сбить… Бука!»  — Я уже закончил, с закрытием сотрудники без меня справятся. Тебя подвезти? — спрашивает Чон. Тэхён кривится, как-то возмущенно смотрит то на друга, то на подругу, что потихоньку начала собираться.  — Сам доберусь, вам ещё в магазин надо, — спокойно отвечает Ким и поднимается с места. Он бросает короткий взгляд на Уджу: «Будет лучше, если ты сможешь отдохнуть и расслабиться. И чем раньше окажешься в знакомой обстановке, тем лучше». — Не забудь написать, как будешь дома, — обращается он к Кан. Она вредно кивает головой, считая это излишней заботой.  — Осторожно по пути домой, — с ноткой строгости просит она, на что получает лучезарную улыбку. Ким пожимает руку Чону и бодрой походкой, иногда оборачиваясь, чтобы помахать на прощание, выходит из заведения. Уджу и Хосок выходят из кафе чуть погодя: Чон всё же немного задерживается, вспоминая о документах в кабинете. Они усаживаются в автомобиль и, как и планировали, едут в магазин за покупками. Чон молчаливо управляет машиной, а Уджу задумчиво поглядывает на улицу через пассажирское окно. Прохожие кутаются в пальто, поднимают ворот и натягивают шарф, чтобы сохранить своё тепло и не позволить холодному осеннему ветру украсть его. Некогда насыщенный зелёный цвет листвы медленно окрашивается в желтый.  — Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем, — тихо, но уверенно произносит Хосок. Кан поворачивает голову и непонимающе осматривает мужское лицо. Хосок краем глаза замечает слежку и, чуть усмехнувшись, на несколько секунд опускает ладонь на голову Уджу, после чего слегка треплет: «Мою Уджу никто не обидит. Я не позволю тебе оглядываться на прошлое. То ужасное время должно навсегда исчезнуть». — Что хочешь поесть? — непринуждённо интересуется он, возвращая руку на коробку передач.  — Приготовим оладьи? — загорелась энтузиазмом Уджу.  — Сладости на ночь глядя? — не сдерживая хитрой улыбки, покосился Чон на воодушевлённую девушку. — С клубникой? — задал он риторический вопрос, прекрасно зная о предпочтениях и любви Уджу к сочной ягоде. В женских глазах моментально загорелись счастливые искорки, а уголки губ непроизвольно растянулись в неподдельной яркой улыбке. «Да, именно так, ты должна быть счастлива, ты заслуживаешь этого как никто другой».

***

Время после занятий, самая дальняя скамья в парке недалеко от университета. Уджу наедине с Минхёком. Она собирается с духом, чтобы признаться, чтобы поведать малую часть своего прошлого. Кан нервничает, перебирает пальцами и смотрит на руки, вдыхая всё глубже и глубже. «Как же тяжело признаваться, как сложно показывать себя настоящую и давать другому коснуться души. Мне нужно рассказать правду, но с чего начать? Я задавала себе этот вопрос не один раз… И каждый раз останавливалась. Нужно довериться, нужно открыться, нужно сделать следующий шаг…» Уджу наконец поднимает взгляд к Ли, что терпеливо ждёт начала разговора. Будет ложью сказать, что он спокоен. Минхёк нервничает не меньше, но он готов ждать, если это поможет ему понять свою девушку. «Хочу верить ей, хочу узнать ближе, чем есть сейчас. Меня просто разрывает на части от неизвестности и недосказанности между нами, эти пробелы в её действиях, словах и поступках пробуждают сомнения. Мне не нравятся её друзья, раздражает, что с ними она ближе, чем со мной. Я неосознанно слежу за ней и подозреваю неверности. Это изматывает… Мы должны разобраться, должны понять друг друга».  — Минхёк, прошу, выслушай меня от начала и до конца. Не спрашивай и не останавливай, просто выслушай, — стараясь не показывать волнения, сдержанно начала Кан. Парень сначала непонимающе нахмурился, но после согласно кивнул, уважая просьбу любимой. Уджу втянула воздух, планируя начать рассказ с короткой печальной предыстории, в которой маленькой девочке, оставшейся без родной мамы, пришлось буквально исчезнуть из этого мира, чтобы другие взрослые могли жить счастливо.  — Моя семья… — только и произнесла Кан, как на телефон пришло сообщение. Лишь единицы знали номер её телефона, и игнорировать этих людей она не смела. Поэтому Уджу, извинившись, разблокировала устройство. «Джунки: — Тэхён в больнице. Приезжай».