Повеселимся, Бетани?

Дни слились в одно безрадостное хмурое утро. Оно начиналось, оно тянулось и никак не хотело заканчиваться. А потом оно умирало во тьме, и Бетани погружалась в сон. Ей приносили еду, мейстер приходил к ней каждый день утром и вечером. С тех пор, как она очнулась он навещал ее пять раз. Должно быть, это означало, что прошло два дня, но в общем и целом не было никакой разницы. Бетани ела, пила отвары, потом зарывалась в одеяло с головой. Спала. И снова ела. А потом приходил мейстер, и день заканчивался. Может быть, Уолкан добавлял ей в питье какие-то успокоительные травы? Поэтому она была такой тихой и пустой? Она даже ни разу не заплакала. Ни слезинки не проронила с тех пор, как узнала, что ее чрево вновь стало пустым и холодным. Ей казалось, что внутри поселились черви и жрали ее изнутри. Как будто она медленно загнивает, никчемная, ненужная, омертвевшая. Когда скрипнула дверь, она машинально присела, прислонившись к спинке кровати, но вместо служанок с едой, которых она ожидала увидеть, в дверном проеме выросла фигура Рамси. Он вынырнул из теней, и пламя свечи мягко озарило его черты. Молча милорд взял стул, стоящий в углу, и поставил рядом с кроватью. - Уходи, - Бетани отвела взгляд, посмотрев в окно. Не было сил его видеть. Не было сил его слышать. Не было сил с ним бороться. - У тебя нет никакого права открывать свой поганый рот, после того, что ты сделала, - ответил он достаточно резко, больше не пытаясь прикрыть свою жестокость маской дружелюбия и любезности. За окном смеркалось, внизу слуги распаляли жаровни. - Даже ты не настолько бесчеловечен, чтобы мучить меня сейчас, - Бетани с трудом заставила себя посмотреть бастарду в глаза. Внутри ее груди вновь всколыхнулась тлеющая ненависть, которую она забыла за эти два дня, утонув в горечи своего несчастья. Возможно, это было добрым знаком, значит, она все еще была живой, и все еще была способна чувствовать. И чувствовала она, что желает лишь одного: чтобы этот ублюдок сдох самой мучительной смертью, какую только можно придумать. - Ты отнял у меня все, что я любила! Оставь меня в покое. - О-о-о-о, - протянул он, подняв ладонь в усмиряющем жесте и призывая ее замолчать, пока еще не поздно. - Только посмей мне тут заикнуться о своем ребенке, - ледяные глаза скребнули ее по щекам, оцарапали холодным взглядом, Рамси казался одновременно застывшим айсбергом и кипящим вулканом, готовым извергнуться в любой момент. - Я не сделал ничего такого, что могло бы привести к этой трагедии. Я никак не навредил твоему щенку. Я был добр и великодушен, хотя мог бы вырезать его прямо из твоего живота. Но я этого не сделал. Бетани снова отвела взгляд. В сознании мелькнули картинки того жуткого дня, когда Русе погиб и оставил ее совсем одну против своего ненормального наследника. Боги, она ведь только потому готова была все вытерпеть, чтобы спасти свое дитя. И все напрасно... - Ты потеряла своего ребенка, - продолжил Рамси, - только потому, что села на лошадь, и рванула к своей семейке, сломя голову, в лютый мороз. Все знают, что беременным нельзя в седло. Но ты все равно сделала это. Твой ребенок умер, потому что ты - трусливая, малодушная и никчемная. Ты убила своего ребенка. Ты это понимаешь? Бетани зажмурилась и зажала уши руками. Холод сменился жаром, ей казалось, что Рамси проник внутрь ее естества, раскалил душу, и теперь она сгорает заживо, тлеет в нескончаемом горниле своей скорби и ненависти. - Что? Так страшно было? Я такое чудовище, что это стоило такой жертвы? - Рамси встал и наклонился к ней, чтобы пробиться сквозь ее защиту. Его голос проникал в самое сознание, рвал и терзал ее. Бетани замотала головой. - Замолчи! Как ты можешь говорить такое? - Нет, Бетани, я хочу, чтобы ты ответила, стоило ли это того? Стоило убивать своего ребенка, чтобы спасти свою жалкую и никчемную жизнь? Впрочем, ты ведь всегда боролась исключительно за свою жизнь. Ты эгоистка, и все твои благородные порывы - не более, чем ложь. Бастард выпрямился и замолчал. Леди Болтон начало тихо трясти. Кажется, целебные действия успокоительных давали слабину. Ее захлестнуло волной ненависти, горя и... чувства... вины... Боги, а что, если он прав, и она боролась лишь за себя? Что если малыш умер только потому, что она приложила недостаточно усилий? Рамси ведь не виноват в том, что они оказались так далеко от Винтерфелла, когда началось кровотечение?.. Он привел к ней мейстера... Быть может, вина действительно была больше на ней, чем на нем?.. - И я не знаю, как там у Рисвеллов, а в моей семье женщин наказывают за детоубийство, - бросил Рамси, смотря в окно. - Я тебя накажу. Стража! Дверь открылась, заставив Бетани вздрогнуть. Она слегка прикрылась покрывалом, хотя на ней был меховой халат поверх сорочки, но, возможно, ей просто хотелось спрятаться. Защититься хоть как-то, если защититься было вообще возможно. В дверях возникло двое юношей: один из них был ей незнаком, а второго она помнила по той роковой ночи ее побега. Именно ему она тогда рассекла бровь. - Взять ее, - бросил Рамси, выходя из комнаты, а его люди подошли к постели и грубо выдернули Бетани из под одеяла. Парень с рассеченной бровью жестко улыбнулся и потащил ее по коридору. Лорд Болтон распахнул массивные двери и выволок своего сына во двор. - Я тебя научу достойному поведению! - рявкнул он, толкнув Рамси взашей так, что тот чуть не споткнулся и сразу очутился на середине двора. Бастард обернулся и уставился на Русе взглядом загнанной собаки. Со всех углов потянулись люди: слуги и ребятня, постоянно шныряющая по замку туда-сюда. - Джон! Сходи за плетью. - Да, милорд, - раболепно отозвался прислужник лет тридцати, и исчез из виду, а лорд подошел к бастарду и дернул головой в направлении помоста. - Топай. Рамси поджал губы и отвел взгляд. Когда зверь прячет глаза или вздрагивает, хищник понимает, что добыча сдалась. Следуя данной логике, бастард сдался. Он посмотрел в сторону помоста, на котором возвышались колодки и позорный столб с цепями. Поскольку в Дрэдфорте публичные наказания были самым обыкновенным делом, незатейливая конструкция не разбиралась вообще никогда и круглый год подпирала собой западную стену. - Прошу, милорд, - вернулся запыхавшийся Джон и протянул Русе Болтону кнут. - Сечь будешь ты, - отозвался тот прохладно, а с лица Джона сошла вся краска. - Я, м-милорд? - проговорил он, заикаясь. - Так, кто я такой, чтобы поднимать руку на господского сына? Всего лишь бедный крестьянин, ни по крови, ни по делам не стоящий рядом... Рамси попытался подавить смешок, но безуспешно. Все жители замка уже успели либо лично с ним познакомиться, либо понаслышать множество занятных историй о его характере. Он вовсе не был удивлен, что Джон заколебался. И был этим доволен. - А я смотрю, ты распустил своих людей, любовь моя, - осеннюю прохладу рассек знакомый женский голос, Рамси перевел взгляд на мачеху, которая спустилась по лестнице и встала рядом с мужем. На ней был легкий полураспахнутый плащ и кроваво-красное платье с очень тугим корсетом. Грудь так и надувалась при каждом вдохе, а над ней на белой шее красовались фиолетовые синяки, следы пальцев. - Этот ублюдок, - объявила она всем зевакам, которые отвлеклись от своих дел, чтобы посмотреть на внутресемейные разборки господ, - поднял на меня руку. И что, никто не заступится за свою леди? И это - верные люди Дрэдфорта? - Ты либо берешь кнут, - устало обратился Русе к Джону, - либо теряешь голову. Прямо сейчас. Выбирай. Прислужник потупился, нервно сжимая рукоять плетки и кивнул, однако весь его вид выражал крайнее нежелание выполнять приказ. К удивлению присутствующих, на помощь пришел Рамси: - Делай то, чего желает твой лорд, - его голос и взгляд сделались непривычно мягкими. - Разберемся с этим и забудем. В конце концов, я всего лишь бастард. Похоже, мальчишка понял, что самое разумное, что можно сделать в сложившейся ситуации - подчиниться. Если порка - это то, что ему нужно вытерпеть, чтобы сохранить расположение отца, то Рамси был вполне к этому готов. Бастард стянул с себя куртку вместе с рубашкой и залез на помост. К нему подошло несколько парней, чтобы помочь застегнуть наручи. Бетани уж было расслабилась, подумав, что дело сделано, и ей осталось только облокотиться на плечо мужа и наслаждаться зрелищем, но тут во двор выбежала Миранда. - Ты что же, собираешься пороть сына лорда, как какого-то конюха или печника? - девушка, казалось, готова уподобиться своим подопечным и перегрызть горло любому, кто сунется к Рамси. Сейчас она сверлила своими пронзительными глазами Джона, который все еще выглядел каким-то потупленным. Бетани рассмеялась. - Да у нас тут великая любовь под крышей Дрэдфорта! Что, хочешь разделить его участь? - Оставьте ее в покое, - подал голос Рамси, хмуро посмотрев на леди Болтон с помоста, а после обратился к пареньку, который стоял подле него, застегивая кандалы. - Ларри, будь добр, уведи эту дуру и запри где-нибудь. - Сделаю, - отозвался тот и сошел с возвышения, направившись к девчонке. Миранда тем временем подскочила к Русе Болтону и схватила его за рукава. - Милорд, не делайте этого! Накажите лучше меня вместо него, за что бы то ни было. Я могу! Я готова! - Вставай, умалишенная, - Ларри подоспел к девице, подняв ее на ноги и, походя отвесив милорду поклон, поволок ее прочь со двора. Русе проводил чернушку безразличным взглядом. - А ты бы согласилась страдать за меня? - поинтересовался он у жены с пространственным любопытством. Бетани улыбнулась, наклонившись к его уху. - Всегда, любовь моя. Болтон повернулся к ней, и на секунду на его лице проступила улыбка. Едва заметная, но тем самым еще более ценная. Послышался скрежет железа - руки Рамси подняли над его головой и пристегнули к цепи, прибитой к самой верхушке позорного столба. Лицо Русе разгладилось, он сделал шаг вперед и махнул рукой: - И дайте ему что-нибудь в зубы. Нет никакого желания слушать эти поросячьи вопли. - А я бы послушала, - улыбнулась Бетани, но, поймав недовольный взгляд супруга, который словно бы говорил ей, что не нужно перебарщивать, невинно добавила: - Прошу прощения. Я, конечно, не в серьез. Вернувшийся Ларри кивком головы дал бастарду понять, что Миранда в безопасности и протянул ему небольшой кожаный ремень. Рамси закусил промасленный обрезок и стиснул челюсти. Первые несколько ударов он вытерпел практически молча. Возможно, это Джон старался лупить не во всю силу, однако, количество все равно взяло свое. Бастард рыкнул, когда плетка лизнула спину в десятый раз. Кулаки сжались, а мышцы набухли и налились кровью, натянулись как канаты под разорванной кожей. Пятнадцатый, двадцатый. Бетани смотрела, как на спине одна за одной возникают алые полосы, как они наслаиваются друг на друга, а тело становится растрепанным ошметком красной ткани. После тридцатого удара Русе крикнул, что этого достаточно. Рамси отстегнули от столба, и он слегка пошатнулся, но не упал с помоста. Ларри протянул ему рубашку. - Надеюсь, - сказал Русе, - это хоть немного умалило твою боль, и ты удовлетворена, - милорд погладил жену по плечу и развернулся было, чтобы вернуться в замок, но Бетани остановила его. - Он должен извиниться, - объявила она достаточно громко. Взгляд голубоватых глаз, такой же холодный и бескомпромиссный, как и у ее мужа, вперился в бастарда. - В конце концов, кто знает, усвоил ли твой бастард этот урок? Я хочу быть уверена, что я в безопасности, а, может статься, он позволит себе поднять на меня руку вновь. Рамси посмотрел на Бетани затуманенным взглядом. Рубаха на его спине мгновенно набухла и пропиталась кровью, превратившись в одно сплошное алое пятно, с надорванного уха по шее тоже текла кровь. Он нетвердо стоял на ногах. Русе скользнул взглядом по своей жене, потом по бастарду и кивнул, чтобы тот не медлил и закончил уже этот вынужденный и жестокий фарс. - Я, - грязно-льдистые глаза Рамси буравили переносицу мачехи и даже в полуобморочном состоянии выражали скорее желание придушить ее снова, чем искреннее раскаяние. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с духом и связать слова в одно единое и хотя бы более менее правдоподобное предложение, - приношу вам свои извинения. Такого больше не повторится. - Никогда? - подсказала Бетани. - Никогда, - кивнул бастард и взглянул на отца, который жестом показал, что тот может уйти и умыться. Или добрести до мейстера, чтобы тот промыл его раны и смазал целебными мазями. Или найти свою шлюху и выместить на ней всю злость, которая кипела в нем и переливалась через край. Но таковы законы и порядки, жену лорда трогать не смеет никто, не говоря уже о том, что если позволить этим двоим рукоприкладствовать, в его замке могут в ближайшие дни найти два трупа. А потерять и жену и наследника одновременно Русе вовсе не хотел, так что лорд Болтон сделал то, что требовалось. Наказал одного, удовлетворив тем самым другого, и таким образом разрешил сложившийся конфликт, пускай и достаточно жестоким методом. К тому же, Русе Болтона просто раздражало, что у него под носом разворачиваются внутрисемейные баталии, и он очень надеялся, что впредь подобных инцидентов не будет. Рамси взял свою куртку и поспешил убраться со двора, а Бетани проводила его прохладным взглядом и подумала, что даже если на долю бастарда придутся все пытки мира, ей все равно будет мало. В воздухе стоял запах углей. Двор Винтерфелльского замка был до отказа заполнен людьми, и Бетани на секунду поразилась, как им всем удалось вместиться в ограниченное массивными стенами пространство. По периметру пылали жаровни, а многочисленные стражники держали в руках факелы. Слишком много света для сумеречной поры. Но, видимо, для предстоящего зрелища требовалось хорошее освещение. Чтобы люд мог различить все детали происходящего, чтобы никто не упустил ни одной мелочи. Чтобы все усвоили и хорошенько запомнили урок, который милорд собирался преподать. Рамси шел впереди, проталкиваясь сквозь толпу. Ларри и его товарищ вели леди Болтон, держа ее под локти и не давая ей возможности вырваться, хотя она особо и не пыталась. Просто шла туда, куда ведут, растерянно оглядываясь по сторонам. Ей даже не дали обуться, так что босые ноги обожглись холодом снега, и она несколько раз оступилась. Впереди, возле одной из стен, несколько мужчин с факелами оттесняли толпу, создавая небольшой круг пустого пространства, по-видимому, призванный служить сценой в этом пугающем импровизированном спектакле. Рамси ступил в этот круг и подождал, пока Бетани встанет рядом с ним. Ее держали под руки, так что она не могла даже поправить распахнувшийся халат. В таком виде прежде ее лицезрели разве что прислужники и муж. И Рамси. Но она никогда не могла подумать, что будет выставлена на обозрение толпы, бледная и босая, в легкой ночной сорочке и с распущенными волосами. Рамси обратился к людям: - Жители Винтерфелла, - его взгляд скользнул по собравшейся толпе, состоящей, преимущественно из простолюдинов и зевак, хотя Бетани разглядела в первом ряду нескольких хорошо одетых мужчин и маленького мальчика рядом с ними. У него был загнанный взгляд, трясущиеся губы и связанные руки. Леди Болтон краем сознания подумала, что, должно быть, это ценный пленник, но ее мысль на нем не задержалась. - Лорды и земледельцы, селяне и приезжие гости. Я собрал всех вас в замке, ибо сегодня будет вершиться правосудие. И я хочу, чтобы каждый из вас запомнил и рассказал тем, кто посмел не явиться, что никому и никогда не будет спущено с рук злодеяние. Лорд вы или крестьянин, вы либо друзья мне, либо враги. И вы должны знать, что врагам пощады не будет. Народ испуганно притих. Кто-то смотрел на милорда с ужасом, кто-то с интересом, мужчины в дорогих камзолах глядели с уважением и наигранным восторгом. Малец и вовсе опустил взгляд. - Эта женщина, - Рамси махнул рукой в сторону Бетани, - ваша бывшая леди, попыталась покинуть Винтерфелл без моего на то дозволения, она хотела сбежать и переметнуться к нашим врагам. А в условиях надвигающейся войны, это - измена. Она предала семью, которая приняла ее, и, кто знает, быть может, это она виновна в смерти своего мужа, вашего покойного лорда! - бастард замолчал, а народ неуверенно загудел. - Эта женщина убила ребенка в своем чреве. Убила моего брата. Наследника Дрэдфорта и Винтерфелла. Это ли не преступление, которое заслуживает кары? - Вздернуть ее! - одобряюще крикнул кто-то из толпы. - На крест ее! Воодушевленный затрепетавшей в воздухе жестокостью народ принялся кричать. Бетани видела, что несколько женщин качают головой и смотрят на нее с жалостью, но большинство крестьян заразились презрением и злобой и откровенно поддерживали идею кровавых зверств. На ее губы опустилась крупная снежинка, над замком собирались тучи. Бетани чувствовала, что пальцы на ногах начали неметь. Интересно, как быстро можно их отморозить? - Это было бы правильно, - Рамси поднял руки, успокаивая разбушевавшуюся толпу, и вздохнул. - Но ваш лорд милосерден. Я приговариваю ее к десяти ударам кнута и заточению в темнице. Если, конечно, миледи готова покаяться. Народ недовольно забурчал, но стражники тут же остудили их, рявкнув, что, кто не согласен с милордом, может разделить участь обвиняемой. Рамси же подошел к Бетани, вздернув ее лицо за подбородок и выдохнул облачко пара ей в губы: - Признаете свою вину? Леди Болтон устало посмотрела на своего палача. Она вспомнила, как когда-то была по другую сторону и смотрела в его глаза, пока его спину превращали в кровоточащее мясо. Вспомнила, как вмешалась в их с Русе разговор, чтобы поведать радостную весть, вспомнила, как кинжал Рамси пронзил сердце ее мужа и подумала, а что было бы, если бы она тогда промолчала?.. Можно было и не говорить при бастарде, можно было сделать все незаметно. Можно было не выстраивать многолетнюю линию фронта, чтобы только сделать мальчишке больно. Можно было быть мудрее. Можно было... - Да... - ее тихий выдох, влажный блеск в глазах. И его удивление. - Признаете свою вину? - уточнил он, вглядываясь в ее лицо. - Да, я... - Бетани закрыла глаза, почувствовав, как горячая слезинка скатилась по щеке. - Ты прав, я виновата. Это все я, только я. Я отвратительна, я заслуживаю самого жестокого наказания, ты должен содрать с меня всю кожу, как они говорят и... - Молчать, - рявкнул Рамси, отпустив ее лицо. В его голос вернулись нотки агрессии и раздражения. - Только я решаю, как и кого я караю. Разденьте ее. Рамси скинул с себя плащ и отошел к одному из стражников, чтобы взять кнут, а Ларри с дружком стянули с Бетани халат и разорвали ночную сорочку на ее спине. Рамси размотал кожаную бечевку и взмахнул рукой, проверяя целостность орудия. Бетани услышала характерный щелчок в воздухе и безвольно опустилась на колени, когда Ларри надавил ей помеж лопаток. - И если вы думаете сдерживаться, - Рамси наклонился к ее уху, проведя рукой по обнаженной спине, чтобы убрать с нее мешающиеся длинные волосы, - так не стоит. Вы же помните, я люблю ваш голос, когда вы кричите. Лорд Болтон распрямился и отошел. Гул толпы нарастал, а с неба медленно падал снег. Затылком Бетани чувствовала, что Рамси стоит где-то за ее спиной, скользит взглядом по ее коже и примеривается. Женщина закрыла глаза. Толпа ухнула, когда бастард нанес первый удар, а Бетани не смогла сдержать крика. Ей показалось, что ее обожгло огнем, горящая полоска пересекла спину по диагонали от лопатки до поясницы. Рамси взмахнул рукой. Весь мир в глазах Бет окрасился красновато-огненным оттенком. Лица людей слились в одно, вспыхивающие пятна болевого шока закрывали обозрение. Кнут щелкнул в третий раз. Леди Болтон зажмурилась и закусила губы. "Боги, если бы только это могло вернуть мне сына, если бы только могло..." Она снова закричала от очередного удара. Толпа как-то притихла, и в воздухе теперь слышались лишь щелчки бича и ее вопли. Впрочем, она перестала кричать достаточно скоро, ударе на шестом. Казалось, в горле просто не осталось голоса. Зато наружу, наконец, вырвались слезы. Все те сдерживаемые слезы, которые она не позволяла себе пролить, чтобы казаться сильной. Слезы горя и отчаяния, слезы одиночества, слезы обиды, слезы вины. Слезы ненависти, слезы любви. Щелчки прекратились, но Бетани не сразу поняла, что все закончилось. Державшие ее руки разжались, и она упала на землю, припорошенную мягким снегом. В ушах стоял гул, хотя, казалось, все уже давно молчат и просто смотрят на результат того правосудия, которое обещал им милорд. Бет обхватила себя руками, и сжалась. "Я хочу остаться здесь. Хочу утонуть в этом снегу, зарыться в эту землю, где лежит мой муж. Хочу, наконец, покоя." Возле нее остановились тяжелые сапоги. Рамси присел рядом, а женщина вся сжалась. Инстинктивно, она боялась того, что боль продолжиться, хотя, если бы только она смогла загладить тем самым свою вину, она была бы и рада ее принять. Рамси загреб рукой холодный снег и приложил к ее окровавленной спине. Бетани задрожала. От холода. От странного ощущения, что он слишком уж милостив с ней. Не заслуживает она облегчения этой боли. Не заслуживает! Рыдания вырвались из груди с новой силой, Бетани подалась к бастарду, прижавшись к его плечу. Или колену. Она не поняла. Только почувствовала, как одна его рука приложила новую порцию снега к спине, а другая обхватила ее плечи и прижала к себе. - Все, Бетани, все закончилось. - Неправда, - она замотала головой. - Не может все так закончится. Ненавижу себя, Рамси. Ненавижу. Почему ты оставил меня в живых? Лучше бы я умерла... - Т-ш-ш, - он крепко сжал ее в своих руках, сдерживая ее смертельную ярость на саму себя, чувствуя крупную дрожь ее тела и боль, сочащуюся из открытой душевной раны. - Оставьте, - бросил Рамси стражникам, которые подошли было, чтобы увести обвиняемую в темницу. Его холодные пальцы прошлись по ее густым волосам, путаясь в тяжелых локонах цвета вороного крыла. - Я все сделаю сам. Бетани продолжала трястись, а на двор медленно оседал снег.