Повеселимся, Бетани?

Бетани лежала на постели. Взгляд ее был устремлен в одну точку - трещину на каменной кладке стены. Рамси не кинул ее в темницу, как собирался. После той ночи он принес ее в комнату, послал за мейстером, чтобы тот позаботился о ее спине, и с тех пор не приходил к ней. Бетани не знала, сколько прошло времени. К ней наведывались служанки, подкидывая дров в камин и накрывая ее меховым покрывалом. Они приносили ей еду, но Бетани к ней не притрагивалась. В какой-то момент, ее попытались насильно напоить бульоном, но жидкость пролилась сквозь губы и оставила жирные следы на простыне. Пришлось поднимать Бетани с постели и менять белье, что тоже удалось не без труда. Леди не сопротивлялась, но и не помогала. Ее тело сделалось тяжелым, как это бывает с мертвецами. Она вообще стала очень походить на труп, и служанки переговаривались, что, должно быть, госпожа скоро умрет. Мейстер, впрочем, заверял всех вокруг, что Бетани идет на поправку. Ее тело оправлялось после чудовищной потери, которую она пережила, спина хоть и кровила, но несильно, а раны постепенно покрывались коркой и вскоре должны были начать затягиваться. Учитывая, что Бетани вообще ничего не ела, это было удивительно, но это было так, и мейстер был чрезвычайно счастлив. Во-первых, поскольку госпожу ему было все-таки жаль, и во-вторых, поскольку он прекрасно помнил, какую веселую жизнь обещал ему устроить бастард, если она вдруг умрет. Один раз Бетани заставили принять горячую ванную. Правда, с ней пришлось сидеть нескольким служанкам, чтобы она ненароком не утонула, а с ее апатией ко всему происходящему такое было вполне возможно. После этого на щеках миледи даже как будто заиграл румянец. Недолговечный, однако живой. Оболочка возвращалась к жизни, в то время как душа медленно загнивала, и никто не мог ей помочь. Ночь выдалась ветреной. По оконному стеклу барабанил град. Если бы в Бетани остались силы на воображение, она бы подумала о зимних чудовищах, вернувшихся на Север, чтобы забрать свою землю назад из рук высокомерных и глупых людей, возомнивших себя здесь хозяевами. Послышался щелчок замка и скрип дверных петель. Хлопок, шаги, вздох. На прикроватную тумбочку поставили плошку с чем-то ароматным. Бетани продолжала безразлично пялиться в стену. - Вы уже несколько дней ничего не едите, - голос Рамси был непривычно мягким, и тем не менее, леди Болтон вздрогнула. Не реагирующая ни на что и ни на кого более, она медленно повернула голову, взглянула на бастарда и нехотя присела на кровати. Рамси взбил ей подушку, чтобы она могла облокотиться на нее всем своим весом. - Мейстер Уолкан волнуется, как бы вы себя совсем не уморили. Вы очень похудели. Бетани ничего не ответила, но и взгляд не отвела. Ее глаза казались глубокими и бездонными озерами, на дне которых илом осели все ее страдания и боль. А сверху - непреодолимая толща воды. Глубина и безразличие одновременно. Завораживающее зрелище. - Вам следует поберечь себя, Бетани, - Рамси сел на край кровати и взял в руки дымящуюся чашу, помешав содержимое ложкой. - Это мясная похлебка. Я хочу, чтобы вы ее съели. - Я не голодна, - этот голос показался ей незнакомым. Очень сиплый, как будто Бетани тяжело болела горлом. - Понимаю, - Рамси зачерпнул суп ложкой, - и все же, вы не выздоровеете, если не будете есть. Откройте рот. Бетани не двинулась, смотря на Рамси своими огромными глазами. Бастард фыркнул. - Вы себя истязаете, потому что надеетесь искупить этим свою вину? Едва ли это имеет смысл. Мужа вам это не вернет, как и детей. Вы свое выстрадали, и вины на вас больше нет. Я забрал ее, помните? - он поднес дымящуюся похлебку к ее губам. - Давайте, всего ложечку. За меня. Бетани медленно вздохнула и раскрыла рот. Еда показалась ей безвкусной, но она проглотила ее и облизнула влажные губы. - Вот умница, - похвалил ее Рамси, помешав варево и зачерпнув следующую ложку. - Давайте еще одну? За моего отца? Женщина с безразличием позволила Рамси влить в себя бульон, казалось бы реагируя даже не на уговоры и увещевания, а просто не способная сопротивляться. Как будто это требовало слишком много сил, которых у нее больше не было. - Я вас понимаю, Бетани. Это всегда очень тяжело: принимать своих демонов, смотреть на себя настоящую и видеть червоточину. Видеть, что вы - не идеальная, - еще одна ложка, овощи и мясной жир, обжигающие язык. - Посмотрите на это с другой стороны, вы - настоящая. Знаете, я всегда думал... - Рамси опустил плошку на свои колени и всмотрелся Бетани в лицо, - всегда думал, что вы - просто жестокая стерва. Вы были единственной, кто готов был нападать на меня снова и снова, бесстрашно, неистово... Это, признаюсь, восхищало, но в то же время, я понимал, что вы просто мой враг, нежелательная проблема, которую надо устранить. И вот, вам удалось меня удивить, Бетани. Я не думал, что вы способны смотреть на мир моими глазами. Быть честной. Настоящей. Бастард подсмотрел на ложку, которой он помешивал остатки супа. Казалось, он тщательно подбирает слова, смакуя их на окраине своего сознания. - Знаете, у меня ведь были друзья, настоящие родственные души, разделяющие мою жажду и мою боль, - поделился он, погрузившись в какие-то далекие воспоминания. - Вот Миранда, например. Она была смелая. Дикая. Она была настоящая. Всегда понимала меня, готова была кинуться за мной в любое пекло, принять от меня любую боль, разделить любую ярость, - глаза бастарда затянулись мягкой дымкой. Впрочем, его мечтательность быстро сменилась разочарованием. - Правда, она была слишком раболепная. Принять она могла многое, а вот дать не могла ничего. Пожалуй, в моей юности, вы были единственной, кто веселил меня по-настоящему. Рамси словно бы вернулся в реальность и, зачерпнув очередную ложку супа, протянул ее Бетани. Женщина повела головой, давая понять, что больше не может, но Рамси не уступил ей в этом: - За Домерика. Бет поджала губы, хотя в ее глазах не мелькнуло и намека на слезы. Это было просто выражение, набежавшее на лицо по привычке. Женщина съела предложенную ложку, а Рамси отставил почти пустую пиалу на комод и вздохнул: - Вы меня восхищаете, - проговорил он с каким-то странным призвуком горечи в голосе и встал со стула, отойдя к окну. - Вы заслуживаете знать правду. Бастард замолчал, и, казалось, тишина была нескончаемой. Бетани смотрела на его спину, не зная, что именно она чувствует. Интерес? Безразличие? Желание выбраться из болота, в которое она окунулась? Может ли он ей в этом помочь? - Это был я, - голос Рамси стал тихим, Бетани даже не сразу смогла понять, что он сказал. Она нахмурила брови, прислушиваясь к шелестящим звукам, наполненным грустью и скорбью, но ничего не ответила. - Это я убил Домерика. Тогда, на той охоте. Вы всегда были правы, обвиняя и ненавидя меня. Казалось бы, этих слов она ждала всю свою жизнь. Бетани никогда не надеялась, что признание сможет исцелить ее, но ей казалось, что это принесет хотя бы какую-то долю облегчения. Она невероятно устала от вранья и отговорок, этот яд, который бастард лил ей в душу на протяжении стольких лет, разлагал и мучал ее, и вот, теперь она должна, наконец, быть спасена от этого, избавиться от поганого привкуса отравы на языке. Но все, что она испытала - недоумение. Почему сейчас? Зачем он говорит ей это? - Мы устроили привал возле одного из оврагов, и я дал Домерику вина из своей фляги. Сам я из нее не пил, конечно. Это была "вдовья кровь", яд, поражающий кишки. Я знал, что он подействует не сразу, а значит, никто не сможет меня обвинить. К тому же, люди умирают и от более обыденных вещей, чем кровотечения и желудочные колики. План был идеальным, и сработал он так, как я и предполагал. Рамси обернулся на нее, в его глазах стояло какое-то необъяснимое чувство, граничащее с отчаянием и влажной печалью. - Мне... так жаль, Бетани. Так жаль. Эти слова эхом проникли ей в мозг, повторяясь миллионы раз. Она уже слышала это однажды. В другом месте, при других обстоятельствах. Но те же слова, сказанные тем же человеком... "Так жаль"... Бетани сидела в гостиной. На ней все еще было кроваво-красное платье, а грудь в глубоком декольте казалась почти белоснежной из-за контраста с яркой тканью. Камин так исправно нагрел комнату, что ей не требовалась накидка, напротив, хотелось стянуть с себя всю одежду, укутаться в шелка ночной сорочки и лечь в прохладную постель. Открыть окно, забыться крепким сном... Но она не хотела уходить в свою комнату, не дождавшись мужа. После дневной порки бастард затаился где-то в недрах замка, а Русе сообщил супруге, что вынужден съездить в деревню, дабы понабрать новых людей. Видимо, ему тоже не понравилось, что Дрэдфортский ублюдок навел такой страх на замок. Где это видано, чтобы прислуга перечила своему лорду, гораздо больше страшась его незаконного сына? Кому вообще могло бы прийтись по вкусу, что влияние в замке перехватил кто-то другой? Гнев лорда Болтона был вполне оправдан и Бетани пожелала ему удачи, а сама направилась в погреб и отыскала давно припрятанный графин с крепленым арборским. Откуда подобные изыски взялись в Дрэдфорте она не помнила, но решила, что сейчас самое время впустить в свою душу немного южного солнца, отыскать хоть капельку радости в этой мрачно-серой крепости. Бетани была рада, что в замке появятся новые люди, и все же она хотела, чтобы муж вернулся поскорее, обнял ее и помог забыться от всех тяжелых дум. Отвлек своими сдержанными объятиями или же диковато-страстными прикосновениями. Сделал хоть что-нибудь, чтобы заглушить ее тоску. А пока она глушила свою тоску в вине. На небольшом столике стоял полупустой графин. Пару часов назад, когда Бет только присела на мягкий диван с дорогой отделкой, сосуд был полон, а она была вполне трезва, но сейчас она не могла побиться об заклад, что будет твердо стоять на ногах, если решит все же отправиться в комнату. Сбоку от нее послышались суетные шаги, где-то в тени залы промелькнула фигура бастарда, вызывая в воображении образы привидений и крыс. - Я просто хочу выйти на улицу, - он даже не взглянул на нее, на ходу подняв руку в примирительном жесте. "Не собираюсь с тобой ссориться. Просто оставь меня в покое." - Стоять! - Бетани вскинула руку, весело улыбнувшись и смотря на его крепкую фигуру. Он создавал впечатление камня: сплошной комок напряжения, твердость в каждом жесте. - Посиди со мной немного. Давай-ка вместе выпьем! Рамси остановился и медленно повернулся к ней. Он держал спину так, как будто пришел на роскошный королевский прием, но, возможно, просто дублет натирал его шрамы. - Ах да... - вспомнила Бетани и цокнула языком с наигранным сочувствием. - Тебе же нельзя, не то спина закровит... Ну, налить-то ты мне можешь! Поухаживай за мачехой! Бастард секунду оценивал миледи взглядом. То ли прикидывал, насколько она уже пьяна, то ли пытался разобраться в собственных чувствах: если он останется, хватит ли ему сил не убить ее? И имеет ли он право перечить ей, учитывая сложившуюся ситуацию? Что бы ни являлось побуждающим мотивом, Рамси снова сдался и шагнул к расшитому дивану. Он взял графин и, плеснув вина в кубок леди Болтон, наполнил его доверху. Женщина довольно пригубила бокал и постучала по сидушке рядом с собой. "Присаживайся, душенька, поболтаем". Рамси послушно опустился на сидение и посмотрел на Бет. - Ну так что, сильно болит? Дублет не натирает? - Вы до конца жизни будете мстить мне, - спросил Рамси, пристально смотря ей в глаза, - за ошибку, которую совершил мой отец? "Вот тебе на! Только начали разговор, и уже такая откровенность," - подумала леди Бет и сделала вывод, что ей удалось действительно его задеть. Впрочем, неудивительно. Все, что было у Рамси, это защита его отца. Без нее он становиться просто ублюдком, безродной деревенщиной без наследства и привилегий. Неудивительно, что бастард готов был сделать все, что угодно, лишь бы сохранить уважение Русе. Интересно, как скоро лорд Болтон забудет о случившемся в темницах инциденте и сменит свой гнев на милость? Как только сойдут ее синяки и тело супруги перестанет напоминать о бастардовой оплошности? Как только на кухне появится новый повар, подстать старому? - За ошибку? - Бетани хихикнула, сделав еще один глоток и вытерла губы своими тонкими пальцами, стирая с них алые капли вина. - Плевать мне на его ошибку. Пусть трахает кого хочет. Какая разница, если он все равно вернется ко мне? Рамси прищурился, явно не поверив ей. Может, она и лукавила. Любая женщина мечтает быть единственной и не напороться на колючие иглы измены, но даже у самой прекрасной розы имеются шипы. Нужно просто заставить себя не обращать на них внимания и наслаждаться лишь ароматом. По просту говоря, коли любовь всегда ранит, то можно попытаться смириться с болью и сосредоточиться на радости, которую она приносит. - Ой ли? - отозвался, наконец, Рамси, наклонив голову на бок и поджав губы в веселом сарказме. - Не в этом дело. Бетани отвела взгляд и поставила свой бокал на стол. Бастард ждал продолжения, но голосу не подавал. Он видел, что миледи уже достаточно пьяна, чтобы закончить свою мысль и без его помощи. Бетани напряженно поджала челюсть. - Меня просто бесит то, что ты здесь. И то, что ты все это наследуешь. И то, что ты жив, а мой мальчик, лучший человек на этом свете, лежит в сырой земле, - леди Болтон перевела взгляд на мальчишку, и в голубых глазах впервые за все то время, что он знал ее, блеснули слезы. - Почему Домерик умер, а ты, поганый ублюдок, будешь жить? Почему ты будешь жить? - она ударила его кулаком в плечо. Рамси от неожиданности слегка пошатнулся, но, когда она ударила во второй раз, уже не двинулся, выдержав ее напор. - Почему?! Почему ты будешь жить, а он мертв? Ну почему?! - женщина подалась вперед, поднявшись на коленях, и заколотила бастарда по плечам и груди, повторяя одно и то же: - Почему? Почему? Почему?! Рамси смотрел на нее сдержанно, но, когда она угодила кулаком ему в лицо, рыкнул и перехватил ее запястья. Он рванул миледи к себе и прижал к спинке дивана, подминая под себя. В глазах вспыхнул знакомый огонек агрессии, и Бетани, спьяну, испугалась. Ее грудь так и подскочила в глубоком вырезе, а дыхание участилось. Ничего он ей не сделает, понимала она. Не после того, как Русе наказал его, не после того, как она выиграла. Он ведь не идиот. И все же он держал ее руки и нависал над ней, и весь его облик выражал одну сплошную угрозу, воплощенную в человеческом существе. - Бетани, - проговорил он, наконец, наклонившись к ее лицу. - Мне очень жаль. И хотя тогда она ему не поверила, эти слова запечатлелись в ее сознании. И она вспомнила их теперь. Так жаль... Так жаль... Рамси так и стоял у окна и продолжал смотреть на нее своими странными глазами. Кажется, впервые Бетани увидела в них проблеск хоть чего-то человеческого. Ведь тоска и горечь, которая гложет сердце, вполне могут считаться признаком того, что у этого создания все-таки есть душа? - У меня не было никакого выбора, - проговорил бастард, вернувшись к постели и присев на край матраса. Взгляд стал заискивающим, полным отчаянной надежды, жажды, веры, что она поймет. - Представьте себе, что у одного человека есть все: отец, семья, уважение. А у другого, такого же, который ведь ничем не хуже, нет вообще ничего. Что было в моей жизни тогда? Полубезумная мать? Подачки, которыми отец откупался от меня? Разве это справедливо? Бастард вдруг закрыл глаза и наморщился, как будто у него резко разболелась голова. Лицо отразило усталость. Подобное выражение часто сквозило на лице Русе, словно множество надоедливых жучков заползли внутрь его сознания и принялись выгрызать мягкое мясо. Он лег на спину поперек кровати, и голова его очутилась на коленях Бетани, словно на подушке. - Для вас это, конечно, не оправдание. И в этом вы правы. Но теперь я знаю, что вы хотя бы способны это понять, - приоткрыв глаза, он взглянул на нее, холодную и бледную, невероятно похудевшую за этот месяц. Знакомую, и в то же время совсем другую, далекую, потерянную. - Ну что вы смотрите на меня своими большими глазами? Ненавидите меня? Бетани подняла руку и положила ему на лоб. Ладонь была теплой, что значило, в ней все еще теплится жизнь, но пальцы, скользнувшие меж прядей волос оказались просто ледяными. Бастард едва ощутимо вздрогнул. - Я тоже виновата перед тобой, Рамси, - проговорила она, и лорд Болтон сильнее повернул к ней свое лицо, разглядывая женские черты с интересом. Но ее глаза не выражали ничего, только омертвелое безразличие, так что он не смог прочесть, что именно она имела ввиду. - Я иногда думаю, что если бы я не делала все эти вещи, если бы просто один раз обняла тебя, все было бы иначе. Может, ты тот, кто ты есть, только потому, что никто никогда не пытался быть с тобой добрым? И если бы я не была такой жестокой, если бы не нападала с первого дня знакомства, может… ты был бы другим человеком? Рамси, казалось, задумался. Талые льдины всматривались в иссыхающие голубые озера. Внезапно, бастард рассмеялся. Достаточно весело и по-детстки. - Смешная вы, Бетани. Не думаю, что вы правы. Вряд ли, - успокоившись также быстро и неожиданно, он пожевал свои губы и поднялся с ее колен. - Но я знаю, как можно все исправить. Я искуплю свою вину перед вами. Рамси повернулся к ней, в глубине обычно холодных глаз мелькнуло искреннее стремление к добру, и Бетани почувствовала, что это очень странно. Все это не могло происходить на самом деле. Не могла его душа так измениться. Не мог он внезапно проникнуться к ней. Не мог же? Бастард лаского погладил ее щеку мозолистой рукой. - Я отнял у вас сына… - он вздохнул, - но я могу подарить вам нового. Бетани слегка наклонила голову, вдумываясь в его слова, и вдруг, словно, наконец, осознав их истинный смысл, отшатнулась в сторону. Внутри потухших глаз вспыхнул блеклый огонек ужаса, и леди Болтон замерла, как загнанная в угол добыча. - Не надо, - проговорила она, неотрывно смотря на бастарда и надеясь, что, может, она неверно его поняла. Впрочем, как это можно понять?.. Не подарит же он ей щеночка после этих слов. И не выкупит для нее крестьянского ребенка. Скорее всего… впрочем, от Рамси можно было ожидать всего и всегда, любой дикости и любой странности, и всегда под маской самых благовидных намерений. Леди Болтон подумала, что если испуг способен исцелить, то он определенно вернул какую-то толику жизни в ее сердце. - Почему? - Рамси наклонил голову на бок, продолжая скользить по ее лицу ласковым взглядом. - Потому что это лишнее, не стоит… - проговорила Бетани. - Я… я в полном порядке. Я тебя прощаю. - Я вам не верю, - мягко улыбнулся бастард. - Я правда прощаю. Честно. Ты ни в чем не виноват, - леди Болтон не была до конца уверена, что говорит правду. Все ее чувства относительно Рамси, его признания, ее собственной вины и вообще той участи, в которую ее кинула безжалостная судьба, смешались и перепутались, но в одном она была уверена точно: она готова была сказать что угодно, только бы бастард ее не трогал. - Видите ли, миледи, беда в том, что я сам себя не прощаю, - Рамси потянулся к ее щиколотке, пытаясь ухватить за ножку и подтянуть к себе, но Бетани успела вывернуться, и отскочила еще дальше. К сожалению, пространство кровати закончилось, и опорная рука провалилась в пустоту. Леди неуклюже свалилась с постели, а лорд Болтон рассмеялся и поднялся на ноги, медленно обходя кровать. - Ну, это просто смешно. - Рамси, я… пожалуйста, не нужно этого делать, - проговорила Бетани, отползая в противоположную от него сторону. - Я предпочел бы, чтобы вы не бежали, - пропустив ее слова мимо ушей, сказал бастард. - Рамси! - Я предпочел бы, чтобы вы не кричали, - сказал он, хотя Бетани лишь самую малость повысила голос. Леди Болтон уткнулась спиной в холодную стену и с ужасом подумала, что оказалась в ловушке. Единственная дверь была прямо у него за спиной. А окно - по другую сторону кровати. - Я предпочел бы, - сказал бастард, остановившись перед ней и смотря на нее сверху вниз, - чтобы вы не сопротивлялись. Я не хочу применять силу. Я знаю, что с моим отцом вы всегда любили погрубее, но я так с вами не хочу. Не сейчас. - Почему ты не можешь оставить во мне хоть что-то? - Бетани подняла на него загнанный взгляд. - Хоть что-то живое?.. Все это очень напоминало тот страшный день. Пятно крови на полу, остекленевшие глаза Русе. Ее ужас. Тогда она тоже была где-то у его ног, а он возвышался над ней, жестокий и бесчувственный. Устрашающий. Сейчас он смотрел на нее с добротой, но именно это и было самым пугающим. “Ты что, правда не понимаешь, что я не могу?” - Бетани, - его губы изогнулись в сочувственной улыбке, - вы ведь потому и мертвая. Вы несчастная, одинокая и пустая. Никчемная. Но я мог бы вас наполнить. Вернуть вам то, что вы потеряли. Неужели вы не хотите снова стать живой? Гореть великой целью? Любить? Чувствовать? Вы видите во мне врага, но если вы просто позволите себе увидеть во мне человека… Леди Болтон не знала, кого она в нем видела, но уж точно не того, кого способна любить и желать. - Встаньте, - попросил Рамси тихо. Бетани взялась рукой за шершавую кладку и медленно поднялась на ноги. Она пыталась успокоить обезумевшее сердце, но дыхание то и дело сбивалось, заставляя грудь хаотично гулять туда-сюда, вверх-вниз. Рука Рамси скользнула по ее волосам, по щеке, запрокинула ей голову и ногтями скребнула бледную шею. Безболезненно, едва-едва, почти мягко, но все равно производя впечатление, что он хочет содрать с нее оболочку и проникнуть внутрь. Залезть под кожу. Дыхание обжигало, но не грело, и Бетани только сильнее дрожала, чувствуя, как теплый воздух скользит по шее, как ладонь поглаживает плечо, опускается ниже и замирает на напрягшейся груди. Его губы совсем близко. Ближе, чем она когда-либо могла себе представить. Вторая ладонь скользнула по ее ноге, скребнула ногтями ее бедра. - Ваше сердце, по-моему, сейчас выпрыгнет, - тихий шепот, и пальцы, коснувшиеся ее лона. Не грубо, не безразлично, как в прошлый раз, когда все, в чем он хотел убедиться, оттуда ли течет кровь. А медленно, бережно. Призрачно. “Вы же у нас хрустальная”. - Дышите. Бетани наполнила легкие воздухом и почувствовала, как он сжал ладонь на ее груди, смяв ткань сорочки, и потянул на себя, прочь от стены. Мягкость постели показалась незнакомой. Покрывало было каким-то чужим и прохладным, и все, что она чувствовала последующие несколько минут - одиночество и холод. Звук застежек и дыхание скользящей одежды. А потом он снова был рядом. С ней. На ней. Его руки развели ее ноги, и она почувствовала тепло его тела. Как странно, будучи всегда таким холодным, впрочем, таким же холодным, как и она сама, он вдруг оказался живым человеком, с теплой кровью и горячим дыханием. - Посмотрите на меня, - его губы почти незаметно касались ее подбородка, линии скул, носа, лба… Он пытался поймать ее взгляд, заставить открыть глаза, но Бетани только упрямо мотала головой. - Посмотрите на меня. Она очень устала, она запуталась и не могла сопротивляться. И все же ей казалось, что если она сейчас увидит его глаза, все будет кончено. Все будет кончено окончательно, раз и навсегда. - Посмотрите… Посмотрите. Посмотрите на меня. Участившееся дыхание. Его рука, ласкающая ее грудь, сжимающая чуть сильнее, чем это делают нежные любовники. - Посмотрите на меня, Бетани. Леди Болтон замерла и медленно открыла глаза, столкнувшись со взглядом двух талых льдин, таких знакомых и в то же время таких чужих. И почувствовала, как Рамси вошел в нее, выдохнув жаркий воздух ей в губы. Бетани застонала.