— Через пару минут должен прийти Хосок. Я бы отправил тебя домой, но это небезопасно, так что тебе лучше остаться со мной, — Юнги на Чимина смотрит чересчур заботливо, отчего Паку на секунду становится стыдно за то, что он так нагло пользуется его любовью и легко обманывает, а Юнги тому безоговорочно доверяет. От этих мыслей на душе паршиво, и Чимин против воли морщится, что не остаётся без внимания мужчины, но тот умело делает вид, что всё в порядке.
— Не беспокойся, — голос едва заметно дрожит, но Чимин всеми силами старается не выдавать собственное волнение, которое пробуждается каждый раз, когда Чон Хосок появляется в зоне видимости. Это не может не настораживать.
Чимин садится за письменный стол и лениво вчитывается в документы, игнорируя головную боль, которая в последнее время стала чуть ли ни хронической.
Мысли о матери вытесняли собой всё остальное. Благо, Чимин вовремя перевёл деньги на лечение, так что её состояние стало стабильным. Явных улучшений не наблюдалось, но смутная надежда всё же теплилась где-то в районе груди, заставляя просыпаться по утрам, выполняя раз за разом привычные действия.
Он так сильно скучает по ней. Мечтает снова увидеть её улыбку, тёплый взгляд и почувствовать её нежные прикосновения.
Чимин обещает себе бороться до последнего, но иногда сил отчаянно не хватает, и когда это происходит, приходит Юнги. Никогда ничего не спрашивает, выражает самую искреннюю поддержку даже в чёртовом молчании. И это помогает. Чимин чувствует себя грязью рядом с ним, потому что Юнги любит его всего — без остатка. Любит настоящего, готов принять его недостатки и терпеливо ждёт. Не пытается его изменить под себя, как делал это Хосок. А Чимин ответить боится. Страх парализовал всё тело, лишив кислорода.
Он хочет задышать свободно, а не задыхаться от всего, с чем ему приходится справляться изо дня в день.
От мыслей его отвлекает Хосок, появившийся в дверях кабинета. О нём думать Чимин до ужаса устал, поэтому даже не посмотрел в его сторону, когда он вошёл. Хосок это заметил.
— Добрый день, — он вальяжно садится на кресло напротив стола Юнги, скользит взглядом по фигуре Чимина, а Мин одаривает мужчину жгучим холодом, проследив за действиями. — Рад увидеть твоего прекрасного секретаря снова.
— Оставь этот напускной пафос за пределами офиса, — Юнги трёт виски, пытаясь хоть как-то унять внезапно возникшее раздражение. — Что насчёт дела?
— Мы рассчитываем на сотрудничество, — ехидно поговаривает Хосок, не потрудившись поднять взгляда на мужчину. Чон берёт в руки статуэтку со стола и долго рассматривает её.
— Сотрудничество? — Юнги раздражённо усмехается. Его одолевает настоящая злоба на долю секунды. Чимин даже вздрагивает от неприятности тона. — Об этом не может быть и речи, потому что я презираю вашу деятельность. Играть на слабостях людей — гениальный ход, — он хмыкает, выражая искреннее отвращение, которое тонким слоем оседает в воздухе.
— Иногда нужно уметь надавить на нужные болевые точки, чтобы это сыграло тебе на руку, — Хосок с полной уверенностью в своих словах внимательно изучает выражение лица Юнги, а тот, в свою очередь, сохраняет непоколебимое спокойствие. Чимин сжимается от того, что так непринуждённо бросил Хосок.
Пак не отрывает взгляда от Юнги, напрочь забыв о документах.
— Я прекрасно видел то, как этот мир прогнивал насквозь. И ваша шайка тому подтверждение. У вас никогда не будет столько власти, уж поверь, — Мин едва заметно хмурится, сжимая ладони в кулаки. Очевидно, тот очень зол, и после ухода Хосока Чимину долго придётся его успокаивать.
— Но, согласись, это очень выгодное дело. Мы неплохо с этого зарабатываем.
— Как же. Думаешь я не в курсе того, чем именно вы занимаетесь? — Юнги испытывающе смотрит на Хосока, а на его лице на долю секунды проскальзывает удивление вперемешку со страхом, который тот умело замаскировал под напускное безразличие. — Вы находите сломленных обстоятельствами людей и давите на них. Деньги, наркотики, месть — ваше оружие, а затем используете их слабость в угоду себе.
Чимин с каждым его словом, приправленным жгучей ненавистью, каменеет и меркнет. Его сердце падает прямо на пол, а страх парализует всё тело, перекрывая доступ к кислороду. Он в ужасе раскрывает глаза и пытается удержаться на месте.
Юнги запоздало замечает тот факт, что в районе метки невыносимо жжёт, а Чимин стремительно бледнеет, судорожно пытаясь хватать ртом воздух.
Мин в животном ужасе кидается к нему, совершенно забыв о том, что Хосок сидит рядом.
Он крепко держит парня за спину, не давая ему упасть.
— Чимин! Ты слышишь меня?! — в голосе Юнги настоящая паника и отчаяние, которые медленно, но верно вырываются наружу, напрочь стирая с его лица фальшивое равнодушие. — Что с тобой?!
Юнги обнимает дрожащего в его руках парня и гладит по спине, успокаивая.
— Тише, — шепчет, не обращая внимания на заинтересованного Хосока, который внимательно наблюдает за картиной. — Всё хорошо, слышишь?
Чимин прижимается к его крепкой груди, ища тепла, которое всегда в нём есть.
— Да… — Чимин поднимает испуганный взгляд к Юнги, а тот тем временем утирает ладонью слёзы с его лица.
— Я рядом, — говорит, а у Чимина это прочно в сознании откладывается. — Тебе нужно сейчас же пойти в больницу. Я отвезу тебя.
— Не стоит, — почти умоляет, судорожно цепляясь пальцами о его рубашку, тянет вниз. — Я буду в порядке. Тебе нужно закончить дело. Я понимаю, насколько это важно, — улыбается через силу, но Юнги почти сразу распознаёт ложь, когда в эти глаза тёмно-карие всматривается.
— И всё же я позвоню водителю, чтобы он отвёз тебя в больницу. Возражения не принимаются, — строго говорит Юнги и мигом теплеет, когда замечает в глазах Чимина облегчение.
Хосок за его действиями наблюдает уж очень сосредоточенно, не отрывая взгляда ни от Чимина, ни от Юнги. Его удивлению нет предела. Толика понятной только ему ревности успевает проскочить внутри него. Он это чувство умело игнорирует и питается злостью к Мину.
***
Водитель забрал Чимина через пять минут после того, как Юнги в ужасе позвонил ему и попросил отвезти в одну из лучших частных клиник Сеула.
Юнги не отходил от него ни на секунду, торопливо налил воды в стакан, когда он стыдливо сказал о том, что хочет пить.
После того, как пришёл водитель, взял уставшего Чимина под руку и получил точные указания от Юнги, Мин как ни в чём не бывало продолжил разговор, словно не было того внезапного порыва нежности.
— Итак, продолжим обсуждение, — холодно проговаривает мужчина, садясь за свое место. — Как вы собираетесь действовать дальше, понимая, что ваша «деятельность», — при этих словах он скривился, — находится под угрозой?
— Впервые в жизни вижу то, насколько трепетно начальник относится к обычному подчинённому, — Хосок хмыкает, испытывающе глядя на Юнги, на лице которого не дрогнул ни единый мускул, но напряжение ощутимо повисло в воздухе. — Я вижу, у вас очень близкие отношения, — облизывается.
— Глупости, — презрительно фыркает мужчина, показывая недовольство. — Перестань видеть то, чего нет. У нас с Паком быть не может такого.
— И всё же, как так вышло, что мой Чимин-и работает у тебя? — у Юнги от этих слов кровь в жилах стремительно закипает, и ему всё сложнее делать вид, словно тому плевать.
—
Твой Чимин-и, — Мин сжимает ладони в кулаки и хищно улыбается. — Отличный бухгалтер, разве ты не знал?
— Конечно, — Хосок смотрит прямо в глаза, пытаясь в них разглядеть хоть каплю лжи. — Тогда, думаю, ты будешь не против, если я украду его у тебя на вечер?
Ещё немного и нос Чона будет разбит им собственноручно. Юнги невольно представляет себе их вместе и в отвращении морщится, не сдержав себя.
— Не думаешь ли ты, что должен спросить это не у меня? — Мин вопросительно изгибает бровь.
— Действительно, — соглашается Хосок, ухмыльнувшись. — Нам надо многое наверстать.
Юнги охватывает приступ злобы. Он давится собственной ревностью, хотя на периферии сознания понимает, что это всего лишь манипуляция со стороны Чона, а Чимин никогда ему принадлежать не будет, но все разумные мысли теряются мгновенно, как только он смотрит в эти глаза, в которых ясно читается хитрость.
***
Хосок придирчиво и с некоторым отвращением, которое ясно прослеживается в его выражении лица, оглядывает двух стриптизёрш, которые страстно целуются прямо у его ног.
За красивое шоу всегда платят больше.
Чон Хосока тошнит от этого, но он усердно продолжает выполнять приказы тех, что выше, потому что справедливостью и честностью он никогда не отличался, а деньги зарабатывать жизненно необходимо. Хосок всегда был падок на дорогие машины, украшения и элитные развлечения, но позволить себе этого не мог. Родом из Пусана, он из семьи со средним достатком, которая ничем не выделяется среди таких же миллионов других.
Вопиющая серость.
Хосок так жить не хочет, поэтому каждый день делает всё, чтобы не опуститься на дно. Хотя, если хорошо подумать, он уже находится там. С тех пор, как Хосок связался с преступной организацией Гынсо, понял, что назад дороги нет. Ему приходилось убивать, играть на слабостях людей так легко, словно они и вовсе какие-то марионетки.
Чон Хосока больше не существует. Есть только Джей-Хоуп, как его прозвали однажды в Америке партнёры Гынсо, который искусно отбирает надежду у других. Хосоку понравилось, он запомнил.
— Нашёл слабые места Мин Юнги, как я тебя просил? — Гынсо отпивает немного виски, сидя на кожаном диване.
Секундное сомнение застывает на его лице. В его голове так не вовремя всплывает образ совершенно невиновного Чимина, который оказался не в том месте и не в то время, но в последний момент Хосок смахивает наваждение и холодно отвечает:
— Пак Чимин, — голос не дрогнул, но сердце неприятно кольнуло, — является слабостью Мин Юнги.
— Когда он приходил ко мне брать деньги, я и подумать не мог, как же полезен он окажется для нас, — Гынсо ухмыляется, подумав о чём-то своём. — Ты знаешь, что делать.
Хосок сосредоточенно кивает, сжав ладони в кулаки. Невозможно понять то, о чём он думает на самом деле. За столько лет ещё никому это не удавалось. Чон выключил все чувства и действует исключительно холодным расчётом.
Джей-Хоуп снова в игре. Как жаль, что Чимин оказался жертвой обстоятельств в этой войне.
***
Юнги примчался в больницу сразу же, как только их с Хосоком разговор был окончен на довольно неприятной ноте. Напряжение знатно давило на сознание, но Мин старался как можно скорее избавиться от этого чувства, потому что беспокоить Чимина ещё больше отчаянно не хотелось. Тот и так выглядит слишком уставшим в последнее время. Ухудшать положение Юнги попросту боится.
— Как он себя чувствует, доктор? — обеспокоенно спрашивает мужчина, пытливо глядя на врача.
— Состояние вашего соулмейта пришло в норму. На фоне общего стресса и, возможно, страхов, организм включил защитную реакцию. Я бы посоветовал проводить сеансы с психологом, потому что один он справиться с этим не сможет. Ни морально, ни физически. Если это повторится, последствия могут оказаться плачевными. Нельзя идти на такой риск.
Юнги слушает его испуганно, пропуская через себя каждое его слово, ни на шутку испугавшись за Чимина.
Он не позволит того, чтобы Чимин хоть как-то страдал, и будет бороться до тех пор, пока он не почувствует себя в безопасности. Юнги Пака собой закроет, но в обиду его не даст. Не теперь.
