Ведьма, или туда и обратно

Все в этом мире относительно. Вот, например, лежать на сырой траве — вредно. Но после встречи с драконом это занятие кажется одним из самых безопасных на свете. Вот я и лежала, где-то на грани сознания, и наслаждалась запахом леса, мягкостью травы и шелестом ветра. Все тело ныло и болело, левую руку чуть пониже локтя нещадно жгло, что, впрочем, меня обнадеживало. Это говорило о том, что руны все-таки работают. Наверное, лишь благодаря им я пережила встречу с огнедышащей ящерицей, а значит, я не такая уж бездарность, какой некоторые меня считают. Руны были моей страстью. Поступив на стажировку в Министерство, я забыла обо всем остальном и с головой ушла в изучение древних символов, догадываясь, что это мой единственный шанс дотянуть до пенсии. Проблема с рунами состояла в их немобильности. Столкнувшись в очередном подземелье с вампиром или упырем, было несколько недосуг раскладывать книги и свитки и тщательно выводить сложные формулы. Кто-то преодолевал эти сложности простым путем: имея с собой некий запас готовых формул и пуская их в ход по мере необходимости, но это, на мой взгляд, осквернение великого искусства. Путем допроса всех встречных-поперечных мне удалось выяснить, что маги одной малоизвестной северной школы уделяют рунам огромное внимание и используют нестандартные подходы. И я отправилась на поиски. Угрюмые северяне, предпочитавшие палочкам посохи и практикующие в основном природную магию, знаниями делились неохотно, но выпрошенных книг и пары мастер-классов мне хватило, чтобы моя жизнь наконец-то обрела смысл. Руны можно было наносить на живую материю. Это открытие привело меня в неописуемый восторг, и я начала практиковаться. Сначала опыты ставились над растениями. Знак «силы», нанесенный в первый же день по возвращении домой на попавшийся под руку кактус, привел к тому, что на следующий день мне пришлось просить у маггла-соседа бензопилу и косить под корень огромное растение, за ночь пробившее пол корнями и вымахавшее под потолок, отрастив иголки размером с доброе копье. Знак «разума», которым я одарила яблоню соседа в благодарность, едва не довел меня до Азкабана, когда, возвращаясь как-то раз из бара домой, я увидела отряд защитников магического правопорядка, укрывшихся за моими мусорными баками от обстрела. Обстрел проводился маленькими неспелыми яблочками, которые дерево метко запускало в любого, рискнувшего приблизиться на опасное расстояние. В тот день я убедилась, что в Министерство за красивые глаза и чистую кровь взяли не одну меня. Пока я укрывалась на другой стороне улицы за кустами, маги посовещались и придумали план. По сигналу, они выскочили из своих укрытий и, из всех возможных заклятий, засветили «конфундусом» по недружелюбной яблоне. Ох и смеялась же я, когда дерево, потерявшее из виду своих врагов, взбесилось и устроило настоящий шквал, не пощадивший ни недальновидных колдунов, ни окна окрестных домов. Смеялась я хорошо, но не долго. Как к единственной волшебнице в квартале, ко мне возникла масса неудобных вопросов. Спасло лишь дилетантство команды защитников правопорядка. Заклятий на дереве обнаружено не было, а на рунную магию его проверить они не догадались. Слава Ктулху, я наносила символы исчезающими чернилами. Мой энтузиазм лишь рос. Дальше были щипающиеся львиные зевы, мерцающие шмели, беззвучные собаки, коты, исчезающие из закрытых коробок, а затем я перешла к самым интересным исследованиям. Я решила нанести руны на человека. Начала я с простенькой руны сна, начертанной на собственном запястье в период адской бессонницы. Когда меня вывели из комы в больнице Святого Мунго, я выслушала много интересного от своей сестры по поводу собственных умственных способностей. В пылу спора я выяснила, что та знает достаточно много о взаимодействии магических символов с человеком, и тогда начался новый виток моего образования. Чтобы понять процессы взаимодействия символов с жизненной энергией мне пришлось едва ли не выучиться на колдомедика, но это того стоило. Как оказалось, чтобы получить хоть сколь-нибудь предсказуемый эффект необходимо разработать формулу из трех-пяти символов и скрепить их общей вязью, заставляя подавлять нежелательные свойства друг друга и усиливать нужные. И я принялась за работу. К настоящему моменту я вывела одну полную формулу, проверить действенность которой мне, наконец, представилась возможность. Если бы я сейчас задрала левый рукав мантии, можно было бы разглядеть три символа, проявившихся на коже подобно ожогу. Первый означал «единство». Благодаря ему сейчас моя магическая сила синтезировалась в жизненную, не давая мне преставиться и отправиться выслушивать нравоучения праотцов. Второй был «множество», заставлявший мои клетки шевелиться шустрее, восстанавливая все порушенное. Третий, сейчас едва видимый, был «крепость», и только благодаря ему я дотянула до сего момента в полной базовой комплектации. Первые две руны активировались при необходимости и зависели от текущего состояния моих сил, последняя же напитывалась постепенно, когда я отдыхала, что позволяло ей разом высвобождать большой запас энергии в особо отчаянных ситуациях, вроде встречи меня со сталактитом, или, если уж на то пошло, с драконом. Конечно, несмотря на мои старания, возможности рун были весьма ограниченны. Как можно заметить, «крепость» не давала мне абсолютной защиты, а лишь не позволила моей черепушке разлететься в щепки. Я чувствовала, что ее запас на нуле и восполняться будет еще несколько дней при хорошем раскладе. Так что я мирно лежала в полузабытьи, позволяя пострадавшему организму подлатать себя. Когда жжение в руке почти сошло на нет, я заставила себя приоткрыть глаза и осторожно сесть. Это простое действие повлекло за собой такие вертолеты, каких со мной с пятого курса не случалось. На счастье, мой желудок был совершенно пуст, и предъявить этому миру ему было решительно нечего. Так что я отдышалась и медленно перешла на четвереньки. В нескольких метрах от меня был ручей. Расстояние это далось мне с неописуемым трудом, но вода оказала живительное воздействие. После пары глотков разум стал проясняться, слабость понемногу отступила, и жизнь снова стала терпимой. Нормально усевшись на нагретом камне, я, наконец, смогла оглядеться. В сгущавшихся сумерках моему взору предстала небольшая поляна, лес вокруг и большое дерево посередине. Драконов, лепреконов и прочей нечисти не наблюдалось, а значит, обстановка была удивительно прекрасной и радовала глаз. Вот только где же я? Кажется, пролетев магический барьер, окружавший драконью пещеру, я умудрилась трансгрессировать прежде, чем меня тонким слоем размазало бы по скалам. Видимо, смутно знакомый лес был местом из детских воспоминаний, нахлынувших перед, как казалось, неминуемой смертью. Вечерело, и по телу побежали мурашки. Сидеть в маггловской футболке и отсыревших джинсах было зябко, так что я полезла в компактную набедренную сумку, в которой всегда носила все самое необходимое. После непродолжительных поисков на свет божий явилась рабочая мантия, чуть помятая, но от того не менее теплая. Под мантию я предпочитала надевать комплект из легких брюк и рубашки, но выбирать не приходилось: оставаться в окровавленной футболке и разодранных джинсах резона не было. Прежде чем накинуть на голое тело мантию, я попыталась смыть хоть часть корки из пыли, грязи и крови, покрывавшей меня с ног до головы. К несказанной радости я обнаружила под ней розовую нежную кожу, успевшую затянуть те места, где я лишилась старой. Покопавшись еще немного, я отыскала маленький флакон с кроветворящим зельем. Мерзость редкостная, но обморок я себе сейчас позволить не могу. Со скрежетом встав на ноги, я убрала палочку во внутренний карман мантии, убедилась, что любимый нож, отмытый от драконьей крови и, по большей части, соплей, надежно спрятан в другом, и отправилась вниз по течению. Почему именно туда? Потому что меньше всего мне хотелось карабкаться вверх по склону или лезть в чащу. Почему бы не наколдовать себе направление? Все мои силы сейчас шли на удержание вертикального положения и бодрость духа. Да и я не из тех, кто кидается за палочкой при любой беде. Магглорожденная мать учила нас с сестрой, что магия — не средство от всех проблем, и иногда пользоваться головой и руками бывает гораздо выгоднее. Да и чары навигации прошли как-то мимо меня. Чем дольше я шла и размышляла, тем лучше становилось настроение. Лепреконы и драконы позади, я целиком пережила экстренную трансгрессию и оказалась в милом лесочке, где гуляла когда-то в детстве. Скоро я выйду к какому-нибудь населенному пункту, заночую, а утром отправлюсь домой поездом, или, при большом везении, окажусь там уже сегодня через каминную сеть. Ну что может пойти не так? Луна еще не взошла на небе, когда лес неожиданно кончился, и предо мной открылась очаровательная долина, в которой я могла разглядеть многочисленные дорожки, освещенные кое-где декоративными фонариками, и круглые окошки, из которых лился теплый гостеприимный свет. Недолго думая, я направилась к ближайшему садику, раскинувшемуся на вершине холма. Выложенная камнем дорожка привела меня к причудливой круглой дверце. В окнах горел свет. Я поправила мантию, придала лицу максимально дружелюбное выражение и громко постучала. Послышались торопливые шаги, и моему взору предстало самое милое из виденных мной созданий. Существо было мне не выше плеча, обладало очаровательной мордашкой, вьющимися волосами медового оттенка и кроткими темными глазами. Опустив взгляд ниже, я обнаружила две большие голые ступни, покрытые кучерявой шерсткой. Пока я удивленно разглядывала человечка, тот слегка нахмурился, дернул веснушчатым носом, и указал: — Вообще-то, здесь есть звонок, и он исправно работает. Я вдруг поняла, что так пялиться по меньшей мере невежливо, и торопливо перевела взгляд на изящную цепочку, обнаружившуюся у меня перед самым носом. Потянула. Раздался нежный перезвон. Я любознательно вытянула шею, пытаясь разглядеть, как это работает. Полурослик прикрыл глаза и шумно выдохнул, затем прочистил горло, вежливо улыбнулся и снова обратился ко мне: — Да, именно так его и предполагается использовать. Прошу прощения, я могу вам чем-то помочь? Я вспомнила, как оказалась перед круглой дверью. — Да, именно о помощи я и хотела вас попросить. Видите ли, я потерялась и очень устала. Не позволите ли войти? Человечек окинул меня оценивающим взглядом и, видимо, счел безобидной, поскольку посторонился и жестом пригласил внутрь. — Благодарю, — пригнувшись, я зашла в самую уютную прихожую, в которой мне доводилось бывать. Я стояла, разглядывая миниатюрную мебель, кружевные салфетки и тканые коврики, а хозяин, тем временем, разглядывал меня. Наконец, он снова вежливо кашлянул и предложил: — Вы можете оставить ваш плащ на вешалке и пройти на кухню, я как раз собирался поужинать, — и с этими словами человечек направился по длинному коридору туда, откуда лился яркий свет и шел умопомрачительно вкусный запах. Предложение оставить мантию заставило меня нервно хихикнуть. Грязные кроссовки решено было выставить за дверь, где с них продолжала стекать грязь, и, постаравшись незаметно вытереть босые ноги об коврик, я пошлепала на запах пищи. Мой новый лучший друг уже поставил на стол вторую тарелку и приборы и сейчас торопливо нес к столу пузатый чугунок. Щедро накладывая мне картошки, он словно боролся с желанием что-то спросить, но любопытство явно было нашим общим проклятьем, поскольку он все же не выдержал: — Не хочу лезть не в свое дело, но вы случайно не имеете ничего общего с магом, заглянувшим ко мне этим утром? Первый шок быстро уступил место восторгу: — Здесь есть маги? То есть это волшебная деревня? Банданы Морганы, мне сегодня неприлично везет! Возможно, у вас есть и каминная сеть? Скажите, как мне добраться до ближайшего города? Где я вообще? Отсюда далеко до Дублина? — человечек казался сбитым с толку, но я не унималась, — Может, до Лондона? — Деревня у нас, прошу заметить, самая обыкновенная. Но если вам нужен маг, то вам и впрямь везет, потому что только сегодня утром я лично столкнулся с одним в собственном саду. А что такое Дубдин? — полурослик озабоченно нахмурился, — Скажите, это севернее Бри? Я, знаете ли, очень люблю карты, но вы, кажется, говорите о каких-то диковинных местах. — Бри? Тот самый Бри, где изобрели сыр? — я хоть картами и слабо интересовалась, но неплохо разбиралась в сырах, особенно хорошо подходивших к вину. Так и началась наша дружба.