Ей девятнадцать. В ее кошельке — безлимитная кредитка, отец — мэр города, мать — уважаемый модный критик. Она живёт в центре Парижа, летом ездит в домик у Тихоокеанского залива и ест на утро бутерброды с черной икрой. У нее мировая известность, собственный бренд косметики и всё же ровным счётом
ничего.
Хлоя в истерике кинулась на кровать и, чтобы не начать кричать, заткнула рот горлышком бутылки отцовского коньяка. В пьяных глазах уже давно всё плыло.
Напиток только обжигал горло и нежную кожу. Вкус она перестала чувствовать на первых бокалах шампанского, медленно перейдя к вину, а теперь и до коньяка руки дотянулись.
Ей хотелось срывая горло орать и бить кулаками всё, что попадалось на глаза.
Ей казалось, что, если она прекратит пить, то просто умрёт, не в силах залечить душевные раны.
Опустошённая бутылка «Реми Мартин»* была откинута в стену и с грохотом разорвалась на части. Пара осколков с мельтешением отскочили на кровать и попали в лицо пьяной девушки.
— Ненавижу… — заплетающимся языком зарычала Хлоя и сжала в ладонях лицо, отчего осколок впился в бледную щёку.
Со стороны окна слышались восторженные крики и радостный визг — Леди Баг снова поймала очередных грабителей.
Хлоя стинула зубы. На щеке зашипела ранка от тёмного осколка, и толстая капелька солёной воды попала в кровь.
— Ненавижу… — зашептала она, затыкая уши, в которые так и лезли похвалы в сторону пятнистой героини.
Почему именно она? Что же Хлоя сделала, чтобы проходить нескончаемые круги ада? Неужели судьба отыгрывается только на ней? Почему виновники безнаказанны, а она вынуждена молчать?! Почему, чёрт возьми, мир так не справедлив?!
— Ненавижу! — третий сиплый крик смешался с потоком ветра в её сторону. В этот крик было вложено столько сил, что приходилось прижимать руки к голове, иначе бы её разорвало от боли.
Девушка перевернулась на бок и из последних сил попробовала встать за добавкой. Желудок сводило от переизбытка выпитого алкоголя, ноги покрылись своеобразными «иголками», и сейчас как никогда хотелось, чтобы бутылки сами доползи к ней. И вот она медленно, стараясь не наступать на осколки своей «пьянки», двигался к заветному холодильнику и морозильной полке.
Под ноги лезли остальные бутылки, раскиданные подушки, детские игрушки, косметика из новой коллекции и очередной пакет с лимитированной одеждой.
В лицо дул ветер — ледяной зимний поток, и острые льдинки царапали голые ноги и полуоткрытые плечи.
— Ащ… — Хлоя посмотрела в открытое окно, из которого валил снег и рябило чем-то черным.
Она чувствовала, что ее тошнит. Чувствовала, что нужно поесть, подышать свежим воздухом и прекратить бухать. Но тогда боль только удвоится.
— Охренеть… — чужой и одновременно до боли знакомый голос, прозвучал над самым ухом, нарушая привычную тишину.
Хлоя продолжала смотреть на чёрное пятно в окне. Она старалась прийти в себя, но не могла разглядеть даже собственных рук.
Хлоя заваливалась в чьи-то холодные руки, обтянутые в скользкий спандекс.
А дальше, как в тумане.
***
Она давно привыкла вставать с теми мыслями, что ничего не помнит о прошедшем дне. Просто просыпалась от вони спирта перед носом, которым тыкал в лицо Жан Жак, и с тяжестью разлепляла липкие ресницы, забитые тушью и засохшими слезами. С кряхтением сползала с того места, где успела заснуть, и тянула руки к тумбе, на которой стояла заранее приготовленная бутылка ледяного пива и пара таблеток от боли в голове. Потом приходила Сабрина, читала очередную лекцию о здоровом образе жизни, горько вздыхала, протягивала зажигалку и, пока Буржуа с кислой миной выкуривала пару сигарет, оглашала план на предстоящий рабочий день.
Во дворе как всегда ждал водитель с машиной (разве что привычный лимузин сменился на компактный джип), хмуро с ней здоровался и вёз прямиком в любимую кафешку. Где за последний месяц успели узнать все предпочтения дочки мэра, предварительно принося бокал воды с лимоном, а только потом привычное меню.
В отеле Хлоя появлялась из предвзятой солидарности, решив быть с отцом в хороших отношениях, но только на расстоянии. Тем более сейчас, когда случилось то, чего она боялась больше собственной смерти.
Да и к тому же, квартира, машина и бизнес (пусть папочка сам внёс начальный капитал) принадлежали только ей, и поход к отцу был давно забытым ритуалом под предлогом «пришла вспомнить детство». Только в отеле она ещё была кому-то нужна.
Вот и сегодня, после очередного звонка из Нью-Йорка, она завалилась в холл отеля наполовину пьяной, встретилась с Жан Жаком, на весь этаж оповестила, что будет у себя, разбудила спящих гостей и поплелась заглушать ворох боли.
Сегодня она ждала такого же пробуждения, готовясь к адской боли в голове и причитающей Сабрине, которой уже порядком надоело ездить каждое утро то в отель, то на квартиру к Буржуа. Хлоя в предвкушении представляла, как осушит бутылку пива, быстро накрасится и поедет в кафе за утренним кофе и дежурными улыбками официантов.
Но это ожидание было долгим.
В ушах что-то шелестело, кряхтело, передвигалось, гремело, собиралось и раздвигалось.
Да, она знала, что для сохранения тайны о её состоянии Жан Жак сам убирал весь тот бардак, что дочка мэра успевала навести во время своей ежедневной гулянки. Но он делал это настолько тихо, что она и не замечала, каким образом так быстро комната приходила в некое подобие порядка. Иногда даже становилось стыдно перед добрым стариком Жаком, но амплуа стервы сильнее, и короткое «спасибо, а теперь уходи», было единственной благодарностью.
Хлоя вздрогнула, но глаза не открыла. Из-за пульсации в голове она уже подумала, что в комнате убирается какая-то горничная, одновременно собирающая на неё компромат, но только шаги человека, топтавшегося в комнате, смутили блондинку.
Это были до боли знакомые скрежетания ног по паркету. Хлоя знала наизусть звучание шагов всех работников отеля и могла быть уверена, что этот человек «чужой» в её помещении. Но и сомнения родились также быстро — всё же этот звук она уже слышала, и не раз. Неприятное колыхание царапало паркет, и она еле удержалась, чтобы не взвизгнуть от такого отвратительного отношения к любимому полу.
Ноги незваного гостя явно были обуты в спортивную обувь: в кеды или кроссовки, отчего девушка, уже полностью забыв о своём хреновом состоянии, могла только анализировать ситуацию. В то время, как у всех работающих в отеле была мягкая и не слышимая обувь, этот скрип принадлежал тканевым кедам. Горничные носили безвкусные чёрные балетки, а мужчины, все как на подбор, — лаковые туфли.
А может, пронырливый журналюга? Хотя, охрана бы заметила, не за красивые глаза она им платит; да и камеры напичканы по всему периметру отеля. Но даже это не давало явных оснований думать, что безжалостные акулы пера и до сюда не добрались. За сенсацию родину продадут.
Девушка предельно осторожно, почти незаметно, приоткрыла правый глаз, чтобы сквозь свет ламп и собственной тени, рассмотреть незваного гостя.
Благо, копошащаяся на полу фигура примостилась прямо напротив кровати, что прекрасно открывало ракурс даже заспанным глазам.
Прямо на голом паркете, сложив по-турецки ноги, сидел и собирал в розовую косметичку разбросанные кисточки для макияжа… Адриан Агрест?!
Хлоя тут же закрыла глаз, впилась ногтями в одеяло и крепко зажмурилась, твёрдо пообещав себе не так часто пить элитный алкоголь. Потом ещё раз раскрыла теперь уже левый глаз, надеясь увидеть пустое место, а не лучшего друга.
Всё на том же месте. Всё тот же Адриан Агрест.
Она вцепилась в одеяло, как в спасательный круг, будто оно могло предотвратить её страхи и спасти от увиденного. Но почему-то оно тоже оказалось каким-то не таким, и только потом блондинка поняла, что лежит укрытая двумя одеялами по самую шею, а под телом тонкая простынь и воздушный матрас.
Девушка сглотнула и мысленно дала себе хлёсткой пощёчины. Может привиделось от такого количества выпитого? Или это какой-то журналист, до чёртиков похожий на Адриана?! Здесь рядом прикалывается Рена Руж и насылает своих нафантазированных марионеток?! Нет, она адекватная, хоть и противная. Может, Вольпине опять не сидится на месте, и она решила примкнуть к старпёру Бражнику? Тоже нет…ведь ЛедиБаг ещё месяц назад подтвердила, что Моль больше не угрожает городу и добровольно отдал брошь.
Хлоя никак не могла понять, что произошло вчера…или сегодня…она даже не определила, сколько времени, и который час. Вдруг уже на работу опоздала?! Нет, Сабрина всегда строго за час приходит, да и на улице притворно тихо для будничного утра. А если она под одеялом лежит, да ещё и сбоку, значит, с кем-то ложилась спать в одну кровать?! Это Адриан?! Только как он здесь оказался? Неужели они на пару решили погулять?
Хлоя аккуратными движениями ощупала своё тело, остерегаясь парня.
В голове пронеслось облегчённое: «Фух!». Одежда и нижнее бельё, слава мотылькам, на ней.
Не то чтобы переспать с парнем, входившим в топ-10 красавчиков страны, не входило в её планы, но только не с Адрианом. Раньше, года два назад, заканчивая школу, она бы многое отдала за такой подарок судьбы. Но сейчас кандидатура Агреста была последней в этом списке, причём и старшего, и младшего. Да и она его никогда не любила, как парня. Просто часто ловила «понт», вешаясь на парня в каждой подворотне, чтобы потом новая фотка её странички в инстаграмм пестрила надписью «целую Агреста» или «гуляю с Агрестом». Но ведь они оба прекрасно знали, что у Хлои фетиш на такие фотки, и дальше поцелуя в щёку она никогда не зайдёт, поэтому кроме резонанса в обществе, это нигде не вызывало проблем и вопросов.
Стыд на несколько минут захватил её мысли, но был вытеснен перекладыванием парчовых подушек на диване. Девушка пнула себя пальцем о палец, продолжая думать о «Адриане-не-Адриане», который по каким-то непонятным причинам заявился к ней в комнату.
Страха абсолютно не было. Хлоя ещё не знала, хорошо это или плохо, выполняет ли свою функцию адреналин, или ей настолько всё надоело, что плевать на постороннего в комнате.
А если это всё же журналист, решивший поймать крупную сенсацию, переодевшийся в очень похожего на Агреста парня? И теперь, установив камеру в комнате Хлои, транслировал всё на центральный канал?! Решил сразу двух зайцев поймать, и младшую Буржуа пьяной застать, и старшему Агресту через сына напакостить? А уж у этих двоих врагов больше, чем насчитывает население Парижа.
Девушка набрала воздуха в лёгкие, собираясь выкрикнуть о помощи Жан Жаку, как пришлось невольно прикусить язык. Этот недо-Адриан с кем-то заговорил…и чёрт, голос один в один!
— …гг, хватит! Я же просил тебя не жрать из чужих холодильников, сколько можно?! Хлоя тебя сама съест за этот сыр, — та самая названная Хлоя издала подобие «аханья», уже сама себе не веря, что перед ней может быть кто-то другой, но не Адриан.
Ей казалось, что она медленно сходит с ума, потому что никого второго рядом не видела и до сих пор не видит, а дверцы холодильника ещё ни разу не стукнулись о магнит. Они бессмертные, что по её холодильнику лазят? А голос…вообще такое возможно, чтобы два разных человека говорили совершенно одинаково?!
Хлоя, уже не боясь быть замеченной, общипала себе пол ноги, дабы прийти в чувства. Ей на несколько секунд показалось, что «белочка», о которой предупреждали Жан Жак и Сабрина, заглянула к ней в голову.
— Почему меня? Меня тут не было! — фыркнул звонкий голос, а потом прервался обречённым цоканьем «походу Адриана» и чавканьем. — Да и вообще, мы уже как три часа должны быть дома. Твой отец тебе голову оторвёт и фотографам на съёмках скормит! А потом камеры в комнате установит, и я, конечно, существо ленивое, но в твоих носках тоже не хочу жить! Иначе со своей Леди будешь видеться только во снах! — таинственный голос снова был заглушён противным чавканьем, но, не останавливаясь, продолжал нотации, — мотылька мне под хвост, Агрест, два ночи на дворе! А Кот Нуар лазит в комнате дочки мэра и убирается вместо горничной!
Бах-бах.
Адриан собирался открыть рот и шикнуть на чёрного обжору, как пронзительное падение с кровати заглушило его.
— Н-н-нуар… — Хлоя, запутавшись в одеяле, свалилась на жёсткий паркет и в данный момент напоминала русалку, выброшенную на берег и не успевшую принять нормального облика. Её зрачки расширились до размеров головы квами, губы невольно задрожали и пытались сказать что-то ещё.
Адриан застыл в той самой позе, как окрестил его Плагг, будто сам себе наступил на хвост.
— Это не то, что ты подумала… — обнадёживающе начал Адриан.
В голове Хлои медленно собирался разбросанный пазл, на фотки Адриана визуально наклеивались уши и маска, а внутри зарождалось дикое желание, чтобы лучше здесь были репортёры, чем болтливый Нуар или тот человек, который
никогда не должен был увидеть её в
таком состоянии.
Картинка окончательно сложилась. И отнекиваться от неё стало бессмысленно. Таинственный голос, принадлежащий чёрному квами; не открытый холодильник, потому что квами проходил сквозь твёрдые предметы; разговоры с пустотой; заявившийся три часа назад Кот; схожесть двух разных парней, которые в итоге оказались одним и тем же человеком; и завершали всё это старые воспоминая с битв, отлучки Адриана, глупые отмазки, спонтанные исчезновения и финальная реплика квами.
Адриан наблюдал за Хлоей с открытым испугом, коря себя за то, что позволил квами снять трансформацию, уставшему ждать, когда подруга придёт в себя. Хотя, тут спорный вопрос. Кому бы она больше удивилась, проходимцу Нуару, снующему в доме богатой девочки или Адриану Агресту, с помощью телепортации оказавшемся в её комнате, когда все входы и выходы были заперты?
Закончив с Миледи и очередными придурками, искавшими себе приключений в краже женских сумочек, Кот в сотый раз не получил согласия прогуляться по крышам ночного Парижа в компании пятнистой героини и, проводив красную фигуру унылым взглядом, был вынужден с поджатыми ушами (сразу парой), поплестись в мрачный особняк. Но планы были нарушены весьма эпично, упав на светлую макушку горстью осколков. Придя к выводу, что данный снаряд был запущен его лучшей подругой, Нуар помчался к отелю, на ходу придумывая каламбур, с которым хотел заявиться к мадемуазель Буржуа.
И вот он, сидя на подоконнике перед прикрытым окном, готовился открыть рот и с хитрой ухмылкой кинуть: «Хей, я конечно, понимаю, что Коты пахнут намного лучше, чем духи Шанель, но давай не будем их бить?». Но каково же было его удивление, когда он застрял с разинутым ртом у широкого окна, еле удержавшись, чтобы торпедой не полететь вниз.
Это была пьяная, полураздетая, в помятой пижаме, плохо накрашенная, болтающая на кровати ногами и кричавшая что-то нецензурное в адрес его Леди, чужая девушка. Да, он осознавал, что перед ним Хлоя Буржуа — подруга детства, дочь мэра Парижа, создательница косметического бренда и бывшая одноклассница, но… Разве Хлоя когда-то выпивала?! Когда ей Ким на выпускном протянул бокал шампанского, она была готова подать на него в суд за такое предложение. А тут… она в себя не первую бутылку влила! В стельку пьяная.
Ещё до конца не веря в происходящее, Кот резко вспомнил фильм, о котором Хлоя прожужжала ему все уши на выпускном. Буржуа предлагали сыграть второстепенную, но очень важную роль в какой-то полнометражке, и блондинка покорно согласилась. Может это репетиция?
Кот приложил руки ко лбу, щурясь и пытаясь увидеть в свете комнаты съёмочную группу. Оставались сомнения, что Хлоя вряд ли бы согласилась на эту роль, но надежда умирает последней. И как назло, всё оставалось прежним. И Хлоя в полном одиночестве продолжала поглощать элитный алкоголь, собираясь за добавкой.
Настроив себя и пообещав Плаггу сырный завод, лишь бы тот поддержал трансформацию, Нуар
выломал слегка подравнял окно и пролез в комнату подруги.
Ему стало жизненно необходимо узнать, кто или что довел его любимую Хлою до такого состояния, и обязательно надрать им зад или свесить над потоком бурлящей Сены, только бы разобраться в этом деле и помочь девушке.
Да вот только Хлоя кроме лестного комментария и матюков даже пары вразумительных слов не смогла связать. А увидев, как она голыми ногами шлёпает по осколкам, Адриан жутко разозлился, уже не стесняясь из-за поломанного окна (Миледи же починит, правда?), и желание выяснить о проблемах девушки только удвоилось. Вдруг у неё тоже сумочку украли?
Или это что-то сугубо личное.
Нуар, не зная, как привлечь к себе внимание, вспомнил о тех звуках, которые не только раздражали Леди Баг, но и помогали в чистосердечных признаниях бандитов. А с пьяными и подавно справятся. Отпустив щелбан бубенчику на шее, Кот был искренне рад, что Хлоя заметила его, сжав кулаки. Повторив ритуал пару раз, Нуар приготовился к приветствию с блондинкой, но, как только она подпрыгнула на месте и в резком обороте развернулась к незваному гостю, челюсть Адриана поздоровалась с начищенным паркетом, а из горла вырвалось сокрушающее: «Охренеть».
Мешки под глазами, в которых можно целый талисман спрятать, заспанные глаза, неровно прочерченные брови, помятое выражение лица и… кусок коричневого осколка на бледной щеке, сопровождаемый струйкой крови до подбородка. Она была как будто не живой.
Открывая и закрывая рот, Кот ожидал услышать: «Чего пришёл, кошак белобрысый?! Проваливай отсюда!» и был бы рад в большей степени, чем сейчас, когда Хлоя ещё даже не поняла, кто перед ней. А так хотелось увидеть её привычный высокомерный взгляд и услышать недовольный визг, лишь бы не этот вид.
На время дезориентированный от окружающего мира, Кот в последний момент успел поймать свалившуюся в обморок Буржуа.
Тогда ему казалось, что он стал девчонкой, у которой настали счастливые дни, потому что вёл себя, как последняя психичка, не зная, куда нести вырубившуюся подругу. И если бы не Плагг, научившийся самовольно снимать трансформацию, он бы реально пошёл истерить на весь отель, призывая помочь.
От Хлои несло диким перегаром, и Плагг, заявивший, что о человеческих пьянках знает намного больше, чем Агрест (которой за всю свою жизнь пробовал алкоголь всего три раза), предложил положить Хлою на кровать и согреть в ворохе двух одеял. Приметив, что она будет совсем не рада, что Кот Нуар бегает по столичному отелю, он призвал помочь пьяной Хлое Буржуа, упавшей в обморок.
Адриану было настолько необходимо узнать, что произошло с сильной и стойкой Буржуа, которую до слёз довести — являлось делом чести, что решил остаться, пока она не придёт в себя и досконально не расскажет о своих проблемах. А отец и не заметит, скорее всего сам давно спит. Или не спит, а занимается своими привычными дизайнерскими делами, скрываясь который месяц в кабинете.* Да и в данный момент Адриана особо не волновало, сколько собак Габриэль может спустить на поиски сына.
Натали же прикроет?
Только вот он пока не решил, в каком из двух своих обличий выступить перед заснувшей девушкой.
К пораненному лицу Хлои он так и не притронулся, а вот ноги обработал, в них не было застрявших осколков, только кровь и царапины. К щеке блондинка сама его не подпустила, размахивая во сне руками и бормоча что-то о матери и диагнозах. Но разобрать пьяных дебоширных криков Нуару не удалось.
А сейчас так вообще. Его же Леди обещала лишить главного достоинства — хвоста, если он продолжит в таком же темпе «сохранять» тайну личности? Обещала. Правда, она не совсем правильно объяснила, какой из двух хвостов, настоящий или накладной… Вследствие чего голова Нуара успела побыть мишенью для йо-йо за пошлую шуточку. Но друг друга они поняли. И как теперь скрывать свою личность?
Вспоминая один из мексиканских сериалов, которыми пичкала их в юности Сезер, и те сцены, когда муж пытался объяснить жене, что он ей не изменяет, Адриан глупо улыбнулся.
— Всё не настолько ужасно, как вообще возможно, и я ничего плохого о тебе не подумал, просто проходил мимо, а ты тут бутылками кидалась. Я только одним глазком хотел посмотреть, вдруг тебе не хорошо, а ты в обморок упала…
Над ухом послышалось пропетое «Ой, дурак!» от Плагга.
— Н-н-нуар… — словно молитву повторила Хлоя и стукнулась головой о пол.
Протрезвела в раз. Воспоминания вернулись ещё быстрее, словно холодной волной окатив разум.
За маской придурка Нуара скрывался идеальный Адриан Агрест?
Бред. Хлоя ещё сильней стукнулась о пол, в этот раз даже не подложив под лоб ладоней. Это определённо кошмар спившейся девочки. Она просто крепко спит и сильно бредит. А это иллюзия, обман, триллер, похмелье, но только не правда.
— Хлоя, послушай, то, что ты сейчас видела, всё должно остаться между нами, нам нужно сохранить тайну, — шаги Адриана становились ближе, его фигура нависла над её дрожащим телом.
— Ты в-вид-дел… ты в-всё вид-дел… — пролепетала девушка, вцепившись маникюром в ткань одеяла, из которого так и не выпуталась.
Это было самым страшным, что могло произойти за один единственный день. Он видел её пьяной. Как выброшенной на свалку сломавшейся игрушкой. Жалкой. Такой, какой она всегда была внутри — слабачкой.
— Эй, ты чего плачешь? — к щеке прислонилась холодная лапка квами, и Хлоя на минуту вспомнила малышку Поллен, отчего слёзы полились сильней.
Герой Парижа, а по совместительству один из самых дорогих людей в её жизни, видел её в таком состоянии. Пьяную, помятую, ничего не соображавшую, ругавшуюся матом, бьющую зеркала и флаконы с духами, раскидывающую бутылки из-под элитного коньяка… Кто она после этого? Жалкое ничтожество? Истеричка, сумасшедшая, алкоголичка, дебоширка?
Адриан не знал, как дальше действовать.
Она выглядела обречённой, напоминала потерянного котёнка, свернувшегося в калачик в грязной подворотне. Такая беззащитная, маленькая, ранимая, её так и хотелось обнять, успокоить и обязательно помочь.
— Ад-дриан… — позвала Хлоя, не поднимая на него заплаканных глаз, а лишь потрясла плечами.
— Да, что такое? — Нуар сразу сообразил присесть на корточки, приподнимая не сопротивляющуюся девушку за локти.
— Ад-дриан, — ещё тише повторила она, будто берегла силы на оставшиеся слова. А потом рвано выдохнула и скривилась, — уйди.
Агрест вздрогнул и отшатнулся, Плагг отпорхнул от покрасневшей щеки блондинки и отрицательно покачал головой.
Хлоя грохнула локтями о паркет и, кусая потрескавшиеся губы, повторно попросила исчезнуть. Желание говорить о чём-либо и слышать похожие просьбы прекратить пить, взять себя в руки, ей давно не нужны. Хватает одной Сабрины по самую голову! Да и вообще, кто они такие, чтобы учить её жизни?! Слёзы полились на автопилоте, а ранка на лице защипала сильнее.
— Хлоя, почему… — Адриан развёл руками и попытался дотронуться до девушки, — что с тобой произошло? Я хотел и хочу тебе помочь, давай поговорим! Ты не должна меня бояться.
— Умоляю, Агрест, просто уйди! — она огрызнулась, оттолкнув опешившего друга к кровати. — Зачем ты вообще заявился, комок блохастый?! Кто тебя звал?! Убирайся! Вон! Уходи! Исчезни!
Всё. Её довели. Ей всего-то нужно выгнать Агреста, которого уже и стесняться не надо (он же Нуар)
Просто пинком под зад выпроводить за дверь или в окно.
Адриан вжался в стенку. Да уж, дедуля Бражник имел бы возможность обрести очень сильную соратницу, намного сильнее Королевы Талисманов. Блондин и без определённых способностей ощущал, какой точки пика достиг гнев Буржуа.
Услышав то, чего больше всего боялся, он не хотел верить, что солнечный лучик Хлоя, которая его в принципе хуже чем, просто «Адриан», не называла, могла говорить
такое в его адрес. Или вторая сторона маски так на всех действует?!
— Так, только без рук! — предупредил квами, вовремя ускользнув от летящих кулаков девушки.
— Хлоя, послушай, я не знаю, что с тобой произошло, но я всего лишь услышал твои крики и решил проверить, вдруг к тебе воры заявились! Сама же знаешь, в каком времени живём! — Адриан отполз к противоложному углу, пока не до конца протрезвевшая Буржуа выпуталась из кокона одеял. — Ты пошла по осколкам к холодильнику, потом потеряла сознание, мой квами успел помочь тебе, ты можешь чувствовать себя лучше, чем до этого. Я обработал раны, у тебя исцарапаны ноги. Я остался, чтобы убедиться, в порядке ли ты!
Ему казалось, что если он не расскажет всё сразу и не изольёт своих мотивов, вторая бутылка, стоящая у кровати девушки (и вовремя не убранная), поздоровается с его головой.
В сложившейся битве лидировала Хлоя. И Адриан не мог до конца понять, что должно его разочаровывать больше, то ли то, что она пришла в себя и снова входит в роль стервы, то ли то, что пока он её не приведёт в чувства, она не замолчит и не сможет рассказать о резкой смене имиджа и превращении из сдержанной бизнесвумен в безбашенную женщину.
— Убедился?! Теперь проваливай! Со мной всё просто прекрасно! — гаркнула блондинка, запуская в мельтешащего по комнате парня бутылку шампанского.
Миссия сделать из «спички» «вулкан» прошла успешно. И Хлоя в какой раз убедилась, как просто сказать обычное: «Всё в порядке?», и довести её до белого коленья.
— Пацан, да ты рулишь! — восторженно крикнул квами, жуя на подоконнике сыр. — Тебя третья женщина за день бьёт! Это ж прогресс! Да, Хлоя, врежь ему, будет знать, как по чужим косметичкам лазить!
На реплики Плагга, крошившего на итальянский подоконник вонючий Камамбер, Хлоя не обратила никакого внимания. Адриан кинул какой-то игрушкой в квами, а девушка похватала пару подушек и снова в виде бомбочек запустила в растерянного Агреста, успевшего поймать бутылку, но получившего в жизненно важный орган
отвечающий за потомство удар подушки.
— Кто. Тебя. Просил?! — разоралась Хлоя, на замечая, как босыми ногами идёт по мелким, не убранным осколкам стекла, задевая старые раны. — Зачем?! Посмеялся?! Поржал?! Убедился?! Не забыл заснять меня во всех ракурсах?! А теперь пошёл вон, кот бродячий!
Она видела перед собой Нуара — наглого, принципиального, глупого, кое-где тупого бывшего напарника, влюблённого по самые уши в ЛедиБаг. Адриана Агреста здесь не было. Может потому, что идеальный пай-мальчик, выросший в тепличных условиях, не стал бы пролазить глубокой ночью в комнату
симпатичной молодой девушки и лучшей подруги, у него же манеры есть, да и какие-то рамки приличия.
— Хлоя, да выслушай же меня! — Адриан протиснулся за диван, прижимая руки к отбитому месту. — Ты упала в обморок, а я тебя поймал! Ты же без чувств была, да если бы не я…
— Если бы не ты, я бы спокойно отоспалась и на полу! — прорычала Буржуа, срывая связки. — Встань с моего паркета! — желваки на скулах разозлённой блондинки зашевелились, — Я же тебе по-человечески объяснила, проваливай! Забирай своего чёрного обжору и вали к себе домой! Я тебя видеть не хочу! Не х-хочу… пх… уй-ди… пх…кхе…
Она сломалась. В гортанных рыданиях завалилась на пол и припала к нему тонкими пальцами.
Она чувствовала себя чудовищем, не достойным права называться человеком. Пользуется всеобщей любовью, переступая через других и их чувства; без конца и края пьёт, матерится, курит, посылает и увольняет, обижается на всех и каждого, разрушая тем самым сердца людей, которым она дорога и не безразлична.
Чёрный квами съехал по селфи-палке с подоконника и с самым серьёзным выражением лица глядел, как дрожит блондинка, упав под поток ветра из окна, которое Адриану так и не удалось починить, и пришлось подвесить «на соплях» к крючкам.
— Успокоилась? — робко уточнил квами, пока Нуар отползал от дивана ближе к Буржуа.
Хлоя вздрогнула и подняла блестящие от слёз и падающего света глаза, громко икнула и зажала рот рукой.
Кот на миг отпрянул от подруги, уловив невыносимый запах перегара и дикую вонь пота, крови и слёз.
— Адриан, — Хлоя встретилась с Агрестом взглядом, подзывая знаками подойти ближе.
Квами внимательно наблюдал, с каким выражением лица блондинка смотрела на парня, как ослабевала с каждым приближающимся шагом друга, как сжимала зубы, облизывала засохшую кровь и потирала пальцы левой ладони.
— Прости меня, — одними губами ответила девушка, когда лицо Агреста появилось напротив.
Хлоя с размаху врезала парню пощёчину.
— Теперь успокоилась, — рвано выдохнув, Буржуа прижала раскрасневшуюся ладонь к холодным плечам.
— Всегда мечтал это сделать! — ухмыльнулся квами. — Только размеры не позволяли. Адриан, кажется я влюбился не только в её сыр!
Агрест прижал руку к горящей щеке. Не повезёт тому парню, если он провинится перед девушкой.
— Знаешь, мне тоже легче, — Нуар потёр щеку. — Давай поговорим? — сипло попросил Адриан, взяв девушку за плечи. — Ты же как никто другой знаешь, что я могу тебе помочь. Действительно помочь.
Хлоя вздрогнула, и от зоркого взгляда квами не ускользнуло, как побелели костяшки пальцев, а на закусанных губах появилась новая трещина. Это для неё больная тема.
— А ты всесильный, да? — «издалека» спросила Буржуа, прожигая глазами дыру во лбу парня. — Или твоя, будь она не ладна, Леди поможет? После всего того, что я натворила, она сделает для меня хоть что-то? После моих слов в её адрес? После той рекламы-пиара, которую я опубликовала про ЛедиБаг, а потом ваша шибонутая Сезер затаскала меня по судам? — она взяла руку парня в свою. — Можешь изменить прошлое? Можешь воскресить человека? Можешь повернуть время вспять и сделать так, чтобы наказаны были те подонки, которые должны сейчас харкать кровью и сгнивать за решёткой?! Можешь?! — Хлоя лила вопросы с таким отвращением к собственным словам, что хвост маленького квами стал «торчком». Девушка с полным разочарованием посмотрела на блондина и усмехнулась. — Я тоже не могу.
Она сказала это настолько сдержанно, понятно и без вопросов, что Нуар на несколько секунд почувствовал себя неудачником и показушником, который только и умел, что обещать.
— Расскажи, — коротко попросил Адриан, быстро встав на ноги и протянув Хлое руку.
— Кхм… — Хлоя вздёрнула нос и, сдерживая стон, сама встала с пола, проигнорировав парня, — пить будешь?
— Сегодня
мы будем пить только воду, — нагло оповестил Кот, — заметь, я говорил не про себя или Плагга. Если хочешь, возьми себе сок.
— Раскомандовался, кошак облезлый…– буркнула себе под нос Буржуа, уже сама не так настроенная на бутылочку красного сухого. Орать больше не хотелось, руки и так отбиты, осколок из щеки выскочил, а если кровь и пойдёт, то завтра на работу она не явится. Много не потеряет. — Курить будешь? — хромой походкой Хлоя доплелась до холодильника, одним рывком открыла дверцу и кинула в парня ледяной пакет апельсинового сока.
— Нет. И ты тоже, — Нуар словил летящий напиток и приложил к побагровевшей щеке. — Сегодня у нас детский стол. Сок и булочки.
— Окно всё ещё открыто, — предупредила блондинка, смерив Агреста недовольным взглядом, но холодные тосты из бокового отсека достала.
Слёзы испарились. Неровные сухие дорожки всё ещё украшали её лицо, но Хлоя почувствовала новый прилив энергии, и выговориться стало необходимо.
— Оу, Хлоя Буржуа ест вчерашнюю пищу, а как же свежая доставка на дом? — Нуар вскинул брови. — А покритиковать курьера за долгую пятиминутную отсрочку? Что произошло? Ты мне нравилась больше, когда была наглой выскочкой, чем сейчас, когда от моей лучшей подруги Хлои Буржуа остались только воспоминания и плакаты с изображением.
— Пацан, не нарывайся, — до этого молчавший Плагг опасливо покачал головой.
— Значит я тебе всё-таки нравилась? — разворачивая тост, хитро уточнила Буржуа. — Но не наглей. Когда надо, я и шаурму на вокзале съем. На это свои причины есть.
— Как друг. Ты же знаешь, я предан Миледи, — с осторожностью подметил Нуар и перевел взгляд на ранку на ее лице. — Давай обработаем? Загноение может пойти.
— Ты прав, — Хлоя отложила на бархатный диван кусок надкусанного тоста, подняла с пола осколок от разбитого зеркала и принялась рассматривать щеку.
Глаза Адриана полезли на лоб.
Хлоя ходила на маникюр раз в две недели (между тем, как все девочки из класса могли сделать один раз в месяц и жить припеваючи), она ездила к собственному стилисту каждое утро (в то время, как все девочки из класса сладко спали и всё равно выглядели симпатично), она каждый вечер принимала успокаивающую ванну и приглашала косметолога (публикуя это всё в свои сторис, а девочки из класса в это время гуляли, рисовали или делали уроки), в её комнате убирали больше раз, чем она вообще появлялась там за день, ей приносили только-только вытащенное жаркое из печи или три секунды назад закрученные холодные роллы; она обрабатывала руки антисептиком после каждого урока; а в данный момент положила еду, не завёрнутую в пакет, на нереально дорогой бордовый диван и начала грязными руками осматривать собственное лицо, взяв для этого осколок поломанного зеркала.
За всей этой байдой наблюдал и чёрный квами, которому кусок в горло не лез. Он не так хорошо знал Буржуа, но по словам Адриана и Тикки, она была жуткой злючкой, помешанной на «идеальности» всего того, что её окружало. А теперь сидит, как будто из леса вышла, и занимается
этим.
— Если бы я знала, что ты такой привереда, Агрест, заказала бы заранее сет роллов, — цокнув, оповестила Буржуа, заклеивая лейкопластырем ранку. — Но в два ночи меня только послать могут. И вообще, я берегу фигуру, так что ешь и не бойся. Эй, ты живой?
Адриан с таким удивлением разглядывал Хлою и тост, будто видел их впервые.
— Пацан, если хочешь, могу Камамбером поделиться, — с опаской ответил Плагг, подлетая к хозяину.
— Так, Агрест! — блондинка выхватила из рук парня еду, присела напротив друга и щёлкнула двумя пальцами перед его лицом. — Выбирай, вчерашний бутер или сыр годовой выдержки?! В окно, или начнём разговор?!
Парень встрепенулся, выходя из долгих размышлений. Перед ним парил не на шутку взволнованный квами, а от той гневной Хлои не осталось и следа. Она не плакала, не так сильно кричала, собрала волосы в хвост и была похожа на вполне приличного заспанного человека. Засохшая кровь пропала, оставив небольшой розовый развод и белую полоску лейкопластыря.
— Извини, — заправив выскочившую прядь из чёлки, Адриан отставил от себя еду на стол и взглянул на мрачную девушку, — мне непривычно видеть тебя в таком состоянии, — стушевавшись, он не осмеливался продолжать. — Так что, рассказывай, если решилась. Пока не поздно.
— Я и сама себе удивляюсь, — Хлоя покорно решила начать, как на столе внезапно задребезжал телефон, танцуя и двигаясь к углу падения. — Жди. Трубку возьму, подойду.
Буржуа соскочила с дивана, не замечая нестерпимой боли в ногах
и дрожащей рукой не с первого раза приняла входящий вызов.
Адриан обернулся на Плагга. Ну да, Хлоя зависима от соцсетей, но разве ночью, в такой момент, ей должно быть дело до звонков?
— …Просто скажи, Жуль… — поворачиваясь к Агресту, Хлоя взяла с туалетного столика лист с ручкой, и села прямо на пол, — с-сколько?
Адриан присел напротив Хлои, рассматривая, как у неё на лбу выступила испарина, а руки болезненно чёркали какие-то цифры на рвущейся от напора ручки бумажке.
— И вам доброй ночи, — прошептала Буржуа, а смартфон упал экраном вниз.
— Говори.
—
Мама умирает… — Хлоя подняла на Агреста своё мокрое от пота лицо и истерически засмеялась, крепко обняв Адриана.
В ту тёмную и холодную февральскую ночь она рассказала ему всё.
И начала с далёкого и ужасного детства, прервавшегося в четыре неполных года. Рассказала о матери, которая уехала в Нью-Йорк со словами: «Мне не нужен муж-тряпка и дочь-плакса», бросив её четырёхлетнюю рыдать у дороги отеля. Открыла все свои тайны, как пятнадцать сочельников, дней рождений и новых годов подряд загадывала одно единственное желание: «чтобы мамочка вернулась».
И мама приехала, оставив глубокий порез в жизни дочери. Приехала на тот «чтоб ему в аду гореть» модный показ, отвергла её подарок, вместо неё — собственной и единственной дочери, пригласила в Нью-Йорк какую-то Дюпен-Чен, а потом прямо в лицо заявила, что Хлоя на неё ничем не похожа, и из совершенного в ней только её мать. И то, даже когда треклятая Маринетт помирила их и раскрыла Одри глаза на дочь, та продолжала путать её имя, не замечать, не одобрять желаний и делать вид, будто они чужие люди.
А Хлоя просыпалась каждое новое утро с теми мыслями, что она для матери является дочерью только по документам и анализам ДНК, а на деле обычная игрушка, которой можно с закрытыми глазами кинуть «уволена» или «что у тебя за вкус?».
— И знаешь, я терпела. Терпела то, что постепенно становлюсь именно ею самой — алчной, злой, неправильной, никчёмной, — выплёвывая каждое оскорбление в сторону Одри, Хлоя облокотилась на плечо напряжённого Агреста и пустым взглядом разглядывала обрывки листка с пятью цифрами. — Со всеми предвзято, грубо, снисходительно, как с какими-то тараканами, а не с такими же людьми… Я ведь только с тобой была настоящей. Такой, какой перестала быть после её отъезда. Она тогда сказала водителю: «Я больше не могу слушать этих оправданий» и уехала, — Буржуа горько усмехнулась и, запрокидывая голову, отпила сока. — Как сейчас помню, стою я маленькая, метр с кепкой посреди пыльной дороги и рыдаю. Рыдаю в голос, прыгаю, ноги в кровь сбиваю и рукавом слёзы вытираю… Мне тогда казалось, что я сплю, и мне снится кошмарный сон… — девушка снова отпила пару глотков и стеклянным взглядом смерила молчащего Плагга, — а потом пришёл Жан Жак, отнёс в комнату, напоил горячим какао и сказал, что я и оглянуться не успею, как мама приедет, нужно только всех слушаться и быть хорошей девочкой, кушать кашу, ходить в садик…
— Вы помирились? — тихо уточнил Адриан, у которого в горле застрял першащий комок.
— Угу, — буркнула Хлоя, — неделю назад, когда врач позвонил и сказал, что ей меньше месяца осталось. Нужно было приехать, как близкому родственнику. С папой они развелись. У неё другой мужчина. А теперь позвонил адвокат, просил оплатить дорогу доверенному лицу, он должен приехать из Парижа к ней в Нью-Йорк, составить завещание.
Адриан рядом закашлялся, Плагг резко вскинул голову.
— И я слушалась, — игнорируя немые вопросы друзей, Хлоя сжала между ног пустую банку сока и открыла новую, — только с другой стороны на это смотрела. В моём детском понимании слушаться — значит быть похожей на маму. Мама уволила своего стилиста, я уволю Жан Жака; маме не нравится бежевый цвет? Третья часть моего гардероба на свалку! Мама никого не любит? А я что, хуже? — разговаривая сама с собой, вскидывая брови и утвердительно кивая, девушка облизала с крышки капельки сока и продолжила. — И вот так жила. Если бы мне кто-то тогда мозги вместо платьев подарил, может, и жизнь по-другому бы пошла. А так, ни друзей, кроме Сабрины и тебя, ни семьи нормальной, да у меня парня до сих пор нет! — блондинка звонко рассмеялась, глотая пару слезинок. — Я просто боюсь быть снова брошенной. Особенно с моим характером. Я когда в клубе появляюсь, на меня все парни смотрят, как на однодневную игрушку. Хотя сама виновата, такой себе образ создала. Но я хочу жить как все! Чтобы меня любили, а не я одна из кожи вон лезла, чтобы счастье было, искренние отношения…
— Что с твоей матерью, она чем-то больна? — спустя какую-то короткую паузу, процедил сквозь зубы Адриан.
— А позже появилась Квин Би, — не обращая внимания на повторный вопрос Агреста, Хлоя скатилась ниже по стенке, — свобода, маска, способ показать то, что в тебе не могли рассмотреть долгие годы, я была вольной птицей, точнее, пчёлкой… И, возможно, если бы я не попёрла напролом, мечтая доказать матери, какая я крутая, то и Бражник бы меня не захватил, личности остальных героев сохранила, и ваш этот Хранитель остался при памяти…вела себя, как дура, — Буржуа громко выдохнула, качая головой. — Но я осознаю свои ошибки. Да только прощения не могу попросить… Привычка — быть неприкасаемой и везде иметь своё неоспоримое мнение. Я бы сказала, это диагноз…
И опять они молчали, сидя в нависшей тишине. Хлоя обдумывала своё прошлое, сверля взглядом сумму, которую должна перевести завтра на счёт доверенного её матерью человека, а мозги Агреста роились, как пчёлы в улье.
Он и предполагать не смел, что родители могут поступать
так.
Когда умерла Эмили, отец стал другим человеком. Да, без мамы и по сей день плохо, удручающе плохо. Но он ощущал её рядом, чувствовал её присутствие и любовь. Иногда ему казалось, что она живёт с ним под одной крышей, что она не умерла, не погибла, а всё ещё жива. И даже в этот момент она оставалась для него вторым Ангелом Хранителем.
Но и отец, отдаляясь, оставался с ним в тёплых отношениях, мог иногда обнять и сказать, как волнуется. Он переживал за него, а этого было достаточно, чтобы жить дальше и стараться никогда не разочаровывать хмурого Габриэля.
Ему и представить страшно, как родитель, находясь в здравом уме, с мозгами, со здоровьем, в конце концов с деньгами и связями, мог плюнуть в лицо единственного ребёнка и уехать. Взять, вставить ключи в зажигание и улететь, оставив за собой только воспоминания. А позже прямо в лицо говорить подобные гадости, не задумываясь о состоянии дочери.
Об Одри Буржуа всегда ходили не самые приятные слухи, сплетни и громкие обвинения, но она и до сего момента оставалась на вершине модной индустрии. А уж о её болезни обо всём осведомлённый Габриэль Агрест не знал, не то что журналисты или телевидение.
— После битвы с Бражником и Маюрой родители заявили о своём воссоединении, — нарушила игру в молчанку Хлоя, — я тогда при всех злилась, а у себя в комнате светилась ярче солнца. Надеялась, что потеряв шанс стать героиней, пусть и с такой подноготной, смогу обрести семью, — девушка запустила пальцы в волосы и взъерошила их у корней, расплетая хвост, — как бы не так. Через месяц отец признался мне, что не любит маму, и у него есть другая женщина… а через полгода Одри уехала в США, в день приезда опубликовав фотку с новым хахалем! Зашибись, правда?
— Я помню, все газеты пестрили этой фотографией, у твоего отца чуть выборы не сорвались, а вокруг отеля за каждым кустом сидел журналист... Я пару раз специально делал крюк по городу, чтобы выдворить их отсюда, — кивнул Адриан, раскрыв третий пакет сока и сделав короткий глоток.
— Мамочка и тут отцу напакостила, — слащаво протянула блондинка, — и если отец с той силиконовой куклой, одного возраста со мной, разошёлся через пять дней после ухода мамы, то мамуле выпал джек-пот — сороколетний нефтяной магнат. Я им тогда прямым текстом изложила всё в момент свадьбы, но моё онлайн-поздравление вырезали, оно из одних сигналов состояло, заглушавших маты… И я не жалею о том, что высказалась. Пошли они в жопу со своей любовью и чувствами!
— Что было потом? — на сей раз спросил Плагг, потому что Агрест уже понял, что бессмысленно задавать вопросы, к которым девушка подводит его постепенно.
— Мама не любит шумных тусовок, но блеснуть своим гардеробом для неё —дело принципа, — кусая лежащее рядом яблоко, Хлоя посмотрела сквозь пелену слёз на квами, — и этот магнат Пьер пригласил её на светскую вечеринку. Алкоголь, дорогие люди, связи и всё в этом роде. Ну, выпили, за каждым этот грешок водится, люди взрослые, наверно понимали, что будет, если пьяными за руль сесть… На обратном пути мама с магнатом попали в аварию… — девушка громко втянула носом воздух, — столкнулось сразу три машины: виновники, безнаказанные и не найденные смылись с места преступления. Пьер погиб сразу же, сам за рулём был, а мама впала в кому. Сегодня мне уже точно сказали, что она не выживет. Завтра составим завещание, и дело с концом.
Адриан чувствовал, как земля уходит из-под ног, перед глазами двоятся Плагг и блондинка, а к горлу подступает тошнота. Захотелось вырвать.
— И знаешь, я не из-за этого пью, нет… — Хлоя больше не плакала. На слёзы не осталось сил, а в душе не было сил переживать всё заново, — они ехали правильно, и плевать, что вылетевший минивэн мчался по встречке, — девушка смахнула светлые пряди, упавшие на лоб, и запрокинула голову к потолку, больно ударяясь головой о кирпичную стену, — у неё в крови нашли
наркотики. Да, малое количество, но они были. И по словам врача, именно они дали отсрочку от смерти. Нормальный человек умер бы на месте, как это сделал Пьер. У алкоголя есть функция сокращать боль, заменяя на адреналин. И маме, кажется, слегка повезло, и не только потому, что она не сидела за рулём или много выпила.
Через пять дней все телеканалы без умолку трубили о смерти великой и неподражаемой Одри Буржуа. Кто-то выражал соболезнования дочери погибшей и Андре, кто-то чуть ли не силой пытался проникнуть в отель или в офис к Хлое, дабы взять интервью; а кто-то на этом достаточно заработал, захейтив остатки семьи Буржуа.
На похороны блондинка не приехала, и, как бы её не уговаривали Сабрина, Нуар, Плагг, отец и даже Габриэль Агрест (бросивший всё на свете), она оставалась непреклонна, зная, что своего решения не поменяет. Она уже высказала матери всё, что о ней думала, среди больничной палаты и вороха проводов и лекарств, стоя на коленях, промочив рукав пижамы молчащей Одри. Из комы мать выходила всего один раз, и это было при записи показаний и завещания. Но Хлоя знала, что ту исповедь, которую она выговорила ей, разоравшись на весь коридор, жёсткая и своенравная женщина услышала.
Позже, выходя из палаты, скончавшейся мадам Буржуа (не поменявшей фамилии), адвокат позвонил Хлое, оповестив, что последними словами великого критика было чёткое: «Прости, доченька, прости.»
Отпевание и захоронение проходило в Париже, по словам младшей Буржуа, мать должна лежать в земле, на которой родилась, а не в той, чужой, что её и погубила.
Хлоя присутствовала только на оглашении завещания. Недвижимость в Доминикане была продана, а полученные средства пошли в несколько детских фондов; две квартиры в Нью-Йорке оставались нетронутыми и записанными на единственную дочь; большая часть документов с показов, коллекционные вещи и зарисовки отходили Габриэлю Агресту, имеющему полное право входить в распоряжение ими; пятьдесят процентов от всей суммы доходов, заложенных в банке, были автоматически перечислены на счёт Хлои; а вот остальная половина и четыре письма, написанные Одри за несколько дней до аварии, получить и прочитать возможно было только по истечению года после смерти завещавшего.
По словам адвоката, это стало последним желанием Одри, чтобы письма и часть несгораемой суммы отдавались владельцу (которого она указала) только через год.
И как бы Хлоя не хотела отогнать от себя надоедливые мысли, ей с каждым новым днём все больше и больше казалось, что ровно половина от всего многомиллионного дохода матери будет принадлежать не ей.
Бумаги и пробы анализов, подтвердившие, что Одри налегала на наркотики последний месяц своей жизни, девушка вызубрила наизусть, а позже сожгла, не в силах понять, почему мать запихивалась этой дрянью…
Квартиры она продала всего за два месяца, отдав все полученные деньги во всевозможные фонды, больницы и некоторую часть вложила в собственный бизнес. Жить или оставить их себе не было никакого желания, жильё напоминало о матери, а деньги — о грязном способе их получения.
Но и здесь были свои плюсы, наследство матери сыграло ключевую роль, а мадемуазель Буржуа стала одной из самых богатых невест мира.
Постепенно жизнь начинала налаживаться, девушка совсем скоро смогла бросить курить, а выпивала только по весьма значительным праздникам, и то, одно шампанское.
Встречи с Адрианом в облике наглого Кота не прошли зря. И тот спонтанный разговор за несколько дней до смерти матери девушка считала поблажкой судьбы — здравый квами и сильная опора в виде Агрест ей не помешали.
Стоило на горизонте появиться бывшему напарнику, как та угасшая ниточка счастья сплеталась в тугой узел. Они смеялись, разговаривали, дурачились, могли без конца и края слушать задушевные рассказы Плагга и пару-тройку раз соревновались на скорость, кто быстрее съест вонючий Камамбер. Исповедь матери обожгла её внутренние раны, позволив жить дальше, зная, что они друг друга поняли и простили. Жаль, что так поздно осознали, как были нужны и важны, ведь любовь матери и ребёнка сильней всего на свете.
А потом появился
он. Возник можно сказать, из ниоткуда. Рыжий придурок, наивный мечтатель, романтик и принц из сказки, скромный одноклассник и затейливый паренёк, рядом с которым вскипала кровь, краснели щёки, а те бабочки в животе, о которых в колледже трещала Роуз, появились и у неё.
Встречу с Куртсбергом можно было назвать самой наиглупейшей во всей её жизни, потому что
так Хлоя ещё никогда не лажала.
С момента гибели матери прошло всего три месяца, а встречи с Адрианом стали ярким впечатлением, поэтому воодушевлённая Буржуа, приехавшая в офис Агрестов, дожидалась, когда лифт откроется и поднимет её к вредному кошаку, заканчивающему с фотосессией, предварительно закинув к Габриэлю, которому на какой-то из бумажек Одри понадобилась подпись её дочери.
Но у
судьбы застрявшего лифта на Буржуа были свои шипперские планы, попавшись девушке в лице спешащего на первый этаж Натаниэля Куртсберга.
Хлоя тогда громко визжала, когда лифт застрял между пятым и шестым этажами, кнопка «SOS» не работала, навороченный айфон пестрил надписью «нет сигнала», а смартфон Куртсберга разрядился в момент звонка в службу тех.поддержки.
Как оказалось, Нат уже в то время помогал Маринетт с эскизами, придавая некоторым рисункам «художественный» вид, смотря на работы не с дизайнерской стороны. И именно он привёл её в компанию Агрестов, где до этого сам подрабатывал художником-постановщиком. Симпатию к Дюпен-Чен было отрицать смешно и невозможно, Нат по уши втрескался в стеснительную брюнетку со школьной скамьи, ясно понимая, что ему с ней ничего не светит. И Хлоя до сих пор никак не могла понять, что именно влечёт парней к простой и ничем не примечательной дочке пекарей.
Они просидели вместе три часа в душном лифте, связанные узами четырёх стен, вырубленными смартфонами и не спешащими помогать «спасателями». И если бы до этого ей кто-то сказал, что она будет сто восемьдесят ничтожных минут сидеть взаперти с бывшим одноклассником, она бы пошла биться головой о стенку. Но в тот момент, имея сразу две пары стен и несколько твёрдых папок, этого желания не родилось. А уже на следующий день она с заиканием пригласит молодого художника на выставку одного из самых известных художников мира.
За всё время заключения им удалось перешагнуть через презрение друг к другу, открыв для себя новые стороны самих себя.
— Я могу попробовать тебя нарисовать? — робко узнавал Нат, мимолётно вытягивая из альбома лист, а из-за уха карандаш.
— Ты очень красиво смотришься в профиле, — слегка покраснев, парень выставил ладони перед собой, — это я тебе, как художник говорю.
А уже через месяц они съехались в одну квартиру.
Хлое их встреча казалась детским фанфиком по неканонному пейрингу, отрывком из глупой мелодрамы или обрывком неудачного сценария.
Она ждала, когда снова разочаруется. Когда он так же, как мать бросит, или как отец отвернётся; как Леди Баг не поверит; как Бражник захватит разум; как злодей заставит страдать.
Но с каждым новым днём влечение сменялось на нужду в его присутствии, манящих губах и тепле крепкого плеча; они становились баллончиком с кислородом на пару друг другу. В их доме висели её портреты, написанные Натом, а свежие розы и пионы врезались в проём двери, стоило Куртцбергу появиться вечером на пороге. По утрам несло запахом
подгоревших вкусных блинов и ароматным кофе; и они оба понимали и знали, что всё это — любовь.
***
— …Натаниэль Куртсберг и Маринетт Дюпен-Чен, обнаружено два смартфона, два документа, удостоверяющих личности, права на машину, часы, серьги, портмоне.
Дальше она не слушала, сбросила вызов, кое-как знаками объяснила водителю куда ехать и закрыла перегородкой пассажирские сидения.
Слёзы полились безжалостным градом, стоило только отъехать на пару метров.
Вот то, чего она всегда боялась и ждала. И стоило на некоторое время забыть, как оно дало о себе знать. Чёртова Дюпен-Чен! Мало ей матери, решила парня отобрать?
— Сука! — пнув ногами свободное сидение, Буржуа закашлялась, — Ненавижу! Ненавижу! Ненавиж-жу…
Она и не помнила, что пыталась сказать Нуару, не бравшему так долго трубку, но пальцы смогли напечатать жалкое оправдывающие сообщение, призывая примчаться на помощь.
Он был и оставался тем единственным человеком, ставшим чуточку ближе, чем даже сам Нат. И Хлоя знала, будь у него температура за сорок, сломано две ноги, и откусан хвост, он всегда придёт к ней и поможет.
Водитель как будто прочёл мысли хозяйки, нажимая на газ и до предела нагревая бак. Они летели чёрной тенью по ночной столице, оставляя за собой грязные капли от луж и противную вонь бензина, растворяющуюся в сырости города.
Девушка распласталась на задних сидениях, вздрагивая от любой плохой мысли о Куртсберге.
Вот они — страхи. Обычные человеческие страхи, напоминающие детские ужастики или старческие маразмы. От них болело сердце, сводило руки, воспалялись мышцы, и догорала надежда.
А ведь она действительно поверила, что череда слёз и потерь окончена, настало время
жить, любить, приобретать и не терять.
Как же она ошиблась.
Если он умрёт, она это не переживёт.
Вначале ушла мама, один за другим исчезали знакомства и друзья, появлялись завистники и враги, снующие репортёры и мешок проблем, затем предал отец, повторно бросила мать (теперь уже навсегда), и если она останется без Ната, действительно настанет конец конца. И не поможет даже Кот.
В белых коридорах больницы уже ждал Нуар.
— Господи, Адриан, наконец-то ты пришёл, — она уткнулась покрасневшим носом в плащ блондина, зарываясь пальцами в подкладку на спине, — я сойду с ума…
— Где они? Как это вообще случилось? — Адриан неспеша гладил ее по волосам.
Не до конца отойдя от прочитанного письма, Адриан старался не думать об угрозах, беспрепятственно лезущих в голову.
Молнией проскакивая по крышам, неровным выступам и скользким дымоходам, он думал только о ЛедиБаг.
За Хлою Агрест волновался не меньше, а когда узнал, что тихий одноклассник, ставший недавно бойфрендом Буржуа, рядом с которым она расцвела, и симпатизирующая ему девушка, вместе попали в аварию, хотелось выть от жестокости этого дня.
— Н-не знаю… — тяжело выдохнула Буржуа, уловив, как быстро и гулко бьётся сердце в груди парня, — авария… — и снова заплакала.
— Что за авария? Кто был за рулём? Есть погибшие? — он закричал ей прямо в лицо, схватив за обе щеки и заставив смотреть прямо в глаза. — Хлоя! Умоляю, возьми себя в руки!
— Дюпен-Чен…– прошептала Хлоя, растягивая ногтями ткань плаща и выдыхая в шею парня, — тварь… ненавижу… зачем?.. Ну что ей… ей… от меня надо?
— Тс, тише. Просто смотри на меня! Отуда ты узнала об аварии?
— Са-Сабрина п-позвонила… — застонала девушка, вырываясь из крепкой хватки, позволившей на несколько минут вернуться в реальность, — её отец… деж-журный по городу, он приехал на место аварии…
Больше она не говорила, бухнулась на узкую лавку и тихонечко подрагивала.
Адриан не стал сопротивляться, наворачивая круги на белой плитке. Он уже привык, что в таких ситуациях от Хлои кроме матюков и слёз нельзя дождаться вразумительных ответов.
От холода и страха стучали зубы, несколько капелек, намочивших плащ, когда он трансформировался у входа в больницу, скатились на стоящий рядом автомат с кофе.
— Плагг, что ты думаешь? — не стесняясь говорить громко, Агрест наклонился к карману джинс, — что нам делать?
Чёрный квами вылез из укрытия с каменным лицом, притворно буркнув что-то про силу волшебства и неудачника Нуара.
— Не истерить, пацан, — коротко ответил Плагг, сам не меньше переживая за Маринетт, Ната и угрозы в сторону рассекреченного Адриана.
Ещё на пути к больнице его вечная связь с пятнистой подругой была потеряна, и квами, посмаковав Камамбер, отбросил его в сторону. Тикки не отвечала на зов. А тут было всего два варианта — либо Маринетт добровольно отказалась от серёжек… либо хозяйка талисмана не жива, а, следовательно, Тикки впала в спячку.
— Мадемуазель Буржуа? — всхлипы блондинки и разговор подопечного с квами нарушил хриплый голос показавшегося из-за угла врача.
— Я, — Хлоя медленно встала с лавки, ухватившись за руку Агреста.
— Мне сказали, Вы к Натаниэлю Куртсбергу, — снимая и потирая запотевшие очки с носа, мужчина взглянул на девушку заспанными, покрасневшими глазами.
— Ч-что с ним? — впившись в плечи опешившего врача, Буржуа буквально повисла на нём.
Ноги подкашивались, и в голове кружили самые громкие предположения.
Он должен жить.
— Хлоя, успокойся, — Адриан силком отлепил девушку от привыкшего к таким странностям врача и, обнимая отвернувшуюся спиной к мужчине блондинку, поднял взгляд на собеседника, — извините.
— Кем вы являетесь месье Куртсбергу и мадемуазель Дюпен-Чен? — холодным тоном спросил мужчина, стирая с халата слёзы Буржуа.
— Чёрт возьми, разве это имеет значение? — Хлоя подпрыгнула в крепких тисках Агреста. — Что с ним?!
— Хлоя, не кричи! — Адриан рывком обернул девушку обратно к себе. — Мы их друзья, пожалуйста, скажите, что с ними. Если нужны деньги на операцию или какие-то лекарства, мы всё оплатим…
Мужчина вставил руки в карманы и покачался на носках, потом кашлянул и прикрыл лоб рукой, словно оглашал не диагноз, а смерть.
— У Дюпен-Чен черепо-мозговая травма, её состоянию ничего не угрожает, но в себя она сегодня не придёт…
— Твою мать, да что блять с Куртсбергом?! — Хлоя толкнула Агреста в плечи, откинув к лавке и накинулась на напрягшегося мужчину.
— Кома.
***
Спустя примерно полчаса после истерики и угроз в сторону Маринетт и врача, девушке удалось вколоть успокоительное, отчего она впала в лёгкую усталость.
Доктор, проводивший операцию и подключавший Ната к искусственному поддержанию жизни, просил Агреста привести Хлою в себя, и когда она будет готова к серьёзному разговору, пройти к нему в кабинет.
С одной стороны, поведение Буржуа можно было назвать необоснованным, резким, неимоверно неоправданным, как посчитал месье Волеа. И только Плагг и Адриан знали, каково сейчас трясущейся, словно зомби, девушке.
Сейчас Адриану казалось, что смерть его матери и отдаление отца валяются в какой-то ничтожной дыре, по сравнению с тем, что свалилось на Хлою, и что она смогла стойко перенести и пропустить сквозь сердце.
Но такого открытого зла Агрест на Маринетт не держал. Он вообще никогда на неё не злился и в сложившейся ситуации тоже не видел способов обвинять Дюпен-Чен хоть в доле того, что вылила на неё блондинка.
По словам Хлои, Нат и Мари давно работали вместе, особенно в последнее время, когда близился скорый отчётный показ, и Габриэль со своими подчинёнными почти жил в офисе. Да, он часто приезжал позже обычного, всегда уставший, но безмерно воодушевлённый и с букетом слегка увядших пионов.
Но никогда не подвозил никого до дома или не закидывал, как говорится «по пути». Даже свою первую школьную любовь.
— Адриан, — придя в себя, Буржуа тяжёлым выдохом поманила блондина к себе, — я вот думаю, а что если… ну, они того… этого — Хлоя горько усмехнулась, — вместе…
Агрест присел на корточки.
— Если ты будешь продолжать думать о такой фигне, я попрошу вколоть тебе снотворное, — Адриан пытался поднять дух удручённой подруги. Выходило неимоверно ужасно, даже Плагг, у которого на любой случай водился добрый каламбур, поджал уши и по крошке жевал сыр на лавке, — Нат тебя очень любит, и тот бред, который ты себе придумала, — это всего лишь свалившиеся на нас проблемы.
Где-то на краю лавки закашлялся Плагг, сводя это всё на не слишком свежий сыр.
Сказать, что он волновался — это ничего не сказать. В последний раз чёрный квами переживал подобные чувства, когда произошло уничтожение Атлантиды, либо та злосчастная смерть бывшей хозяйки талисмана божьей коровки, когда вечно неунывающая Тикки впала в глубокий сон, и старые Хранители прибегали к весьма неправильным мерам, которые единственные позволили спасти квами, винившую себя во всех проблемах.
В крохотной головке квами без конца крутилась фраза «три дня», а комок нервов внутри отвергал Камамбер. Закрадывались мысли, что угрожавшие расправой Миледи люди решили воплотить свои задумки раньше. Намного раньше. Но тут же появлялись опровержения. Для чего вымогать деньги, ссылаясь на отсрочку в трое суток, и в этот же день нарушать собственные правила? Да, Адриан не знал, кто скрывается под маской своей возлюбленной, но если бы догадался? Сопоставив факты, сложив все совпадения воедино? В конце концов, если они так налажали, и кто-то узнал об их тайне, следовательно, они и о квами знают?
Плагг твёрдо решил пока не рассказывать подопечному горькую правду, понимая, что узнав о нарушении выставленных условий и угрозе смерти возлюбленной, Адриан сорвётся с цепи.
Да и оставалась тень надежды, что вся эта череда «совпадений» может быть реальной случайностью, и Маринетт и Нат оказались заложниками ситуации.
— Хлоя! — из-за угла белоснежного коридора выглянула Сабрина. — Я думала, вы уже уехали! Здравствуй, Адриан.
На корточки рядом с Буржуа присела раскрасневшаяся и мокрая Сабрина, а за её спиной образовался месье Ренкомпри, тащивший в руках большую пачку с бумагами и пакет.
— Мы приехали, как только закончился осмотр, — пролепетала взволнованная девушка, сжимая в холодных руках сухие ладошки Буржуа, — машину отвезли на стоянку, но, боюсь, что только её остатки… вот ключи, — она вложила связку в карман Хлои.
Пока озябшая от дождя Сабрина в слезах слушала прерывистый рассказ Хлои, Адриан обменялся парой слов с инспектором, не сказавшим ничего сверхважного, заявив, что они вначале должны встретиться с доктором.
— Мне нужны родители ваших друзей, — громко вставил свои слова между всхлипов дочери Роджер.
— Родители Маринетт за городом, она мне давно говорила, что у них какой-то конкурс среди кондитеров, и она живёт одна, — потирая затёкшую шею, оповестил Агрест. — Я предлагаю не звонить им сегодня. Зачем волновать? По словам месье Волеа, она должна завтра прийти в себя, и тогда можно им позвонить. Не вижу смысла дёргать их сейчас.
— Пап, он прав, — тихо кивнула Сабрина, смерив фырканье отца молящим взглядом.
— Надеюсь, от Куртсберга я кого-то увижу? — в раздражении пожимая плечами, инспектор стряхнул с волос капли дождя. — У меня к нему и его родителям много вопросов. У меня вообще к вам всем очень много вопросов и претензий.
— Врач просил, как только Хлоя сможет успокоиться, приходить к нему, — с опаской дослушав мужчину, Адриан перевёл взгляд на молчащую Буржуа.
Сабрина отрицательно покачала головой, прося отца повременить с открытиями, которые свалились на голову и без того несчастной Хлои.
— Кхм… — Роджер со скрипом открыл пакет. — Хорошо. Я думаю, то, что я вам сейчас покажу, позволит мадемуазель Буржуа прийти в себя, — обведя прищуренными глазами молодых людей, он достал содержимое. — Я не знаю, что это такое, но оно было обнаружено прямо на животе Куртсберга. Я воспринял это как игрушку, но…оно дышит…
На широкой ладони инспектора лежал поцарапанный Нууру.
Карман Адриана выгнулся, а зрачки Буржуа расширились и столкнулись с испуганным лицом Агреста.
